| |
ГОЛОСА РОССИИ
Раз на даче меня спросили,
Два спросили: –Чего зеваешь?
Почему ты, сосед, России
Нынче Радио не включаешь?
Я, действительно, раззевался,
Глядя вверх, озирая дали,
Вслух считал и – опять сбивался:
Гомонят на отлёте стаи.
Грядкам некогда поклониться:
Гуси, лебеди – друг за другом…
И чего не сидится птицам
За осенним полярным кругом?
В сердце – легкий укол печали:
Закурлыкали, заголосили…
Вновь Расула слова звучали,
Плыли плачи – по всей России.
СОРОК ПЕРВЫЙ
Беженцы... беженцы... дальние, близкие...
Стылая пристань, мерцая во мгле,
Будто плывет над затонами кижскими.
Бродит фонарь по былинной земле.
Боже, прости им сравненье невольное
Сумерек храма и трюма баржи!
Люди в пути помогли сердобольные,
Дали по горсти мороженой ржи.
Изголодались, намёрзлись, измучились,
Тропку по белому свету торя,
В храмовой тьме заблудившимся лучиком
Шли по дрова в глубину алтаря...
Тлеет сухое иконное дерево,
Груды намоленных досок темны...
Сколько еще бедолагам отмерено
Стылых углов, лихолетий войны?
Мамки и детки – великие грешники!
Плачет старинных икон киноварь...
Залиты заревом тучи кромешные:
Божий над пристанью поднят фонарь.
СТАНЦИЯ ПОГОСТЬЕ
Войной, ветрами ленинградскими
Насквозь прострелено Погостье…
На твёрдом поле окопаться бы,
Погреть сухой землицей кости.
Дернина жёсткая на бруствере.
В чехле – сапёрная лопата…
Не примиряются – сочувствие
И долг безусого солдата.
И на умение, на счастье ли
Надежды мало – это ясно:
Плечом к плечу встают в согласии
Бессилие и сопричастность.
На подсознанье где-то – боязно
От мокрых ран отнять ладони:
В полёгшей роте выжить – совестно,
Упав плашмя в медовый донник.
* * *
Дождь прокатился по Хатыни,
Грома весенних, тёплых гроз:
И трубы-звонницы печные
Не отличали дождь от слёз,
Скорбя о близком и далёком,
Вдыхая горький, зольный жар,
Звучали тихо и глубоко,
Как сердца слабого удар.
Какой немыслимой ценою
Советский выстоял Союз! –
Обожжена одной войною
Сестра России – Беларусь.
И, прошептав родное Имя,
Глотая слезную теплынь,
Россию – звонами печными –
Обнимет памятью Хатынь.
ЖУКОВ НА УРАЛЕ
На даче Жукова – цветы.
Замки – на ведомстве военном.
Сомкнулись мокрые кусты,
Стальная сетка: непременно,
Царапать, жалить и колоть,
Настороже, во всеоружье! –
Испытывая дух и плоть,
Привязанность солдата к службе.
На карауле – тишина.
Скользит по проволоке солнце.
Привиты роза и война
К почетной ссылке полководца.
Герой. На службу не роптал.
Отец уральской обороне!
А он – без памяти – устал,
Как будто здесь и похоронен…
Сорвать агатовый цветок,
Развеять стойкий запах смерти,
Остановить, прервать отток
Времён, людей, событий, тверди!
Раскаты ротного «Ура!»,
Живые волны не стихают:
Айда, ребята, за Урал,
Где к майской площади стекают
Полки. Союзные полки.
Не будет нас – границ не станет…
Иные тронет лепестки
Шипами раненная память.
ПОЛИГОН
«Зато лежишь в густой траве…»
М.Ю. Лермонтов
Мир полигона – дороги и связь –
Оттиск одной многопалой руки.
Линии, стянутые в узелки.
Линии жизни ложатся на грязь.
Собраны гильзы. И сонно гремят
Траки, катушки и вёдра в тылу.
По бездорожью, как танки, дымят
Рощи, вспугнув золотую золу.
Кружит по мёртвым полям листопад
С белой снежинкой в петлице косой.
Сыплются листья за чёрный подклад
Или шинель тяжелеет росой.
Тлеют горячие нити в июль.
Смыты с ладони дороги«войны»…
Сладко вдохнет богатырь Чебаркуль –
После снегов – разнотравье весны.
СВЯТОГОР
То ли тяга земли, то ли сон на чело:
Седины по усталым плечам намело,
Борода – серебристым окладом на грудь…
Святогору под тяжестью лет не вздохнуть.
Не поднять головы, околдованной сном…
Только небо блестит перевёрнутым дном,
И тяжелые звенья врезаются в твердь,
Оставляя на донышке жизнь – или смерть.
Потяни за кольцо, Святогор-богатырь!
Вместе с силой твоей не кончается быль,
И стекается кровь в берега твои – сны…
Потяни за кольцо, не жалея спины!
Потяни за кольцо, что увязло во мху,
Человек, обречённый на самом верху!
Человек, не воскресший в сиянии мук,
Вознесись на пределе разорванных рук.
ОБЛАКА
На плече капчагайской метели
До пружины промёрз автомат…
Шли снега, караулы летели –
Облака все стоят и стоят.
Степь кругла, продуваема ветром,
Осерёд – кочегарка углом, –
Выступает труба минаретом,
Воздымив казахстанским углём.
Не скучая по стылой казарме,
Приготовив пиалки под чай,
Кочегар Узумбаев сказал мне:
Там – за вьюгами – Горный Китай…
Нет в степи – под ногами опоры,
У метельной реки – берегов:
Все клубятся Тянь-Шанские горы
Белоснежной грядой облаков.
АРХЫЗСКИЙ ЭТЮД
Снежному Дэву, взойдя на вершину,
Горное эхо вспугнуть – не забота.
…переживает берёзка лавину
И – выпрямляется после исхода.
Мудрому сердцу – в тщете обстоятельств –
Ставится эта задача от века:
И – при особенной внутренней стати –
Низкий поклон не согнет человека.
* * *
И снова – чебаркульский полигон,
Знакомый путь, и – стрельбы на недели.
Не чувствуя обветренных погон,
Мы на земле под звёздами сидели.
А между звёзд – натянутый экран
Терпел капризы рваной киноленты:
Дежурный фильм показывали нам
«Звезда и смерть Хоакина Мурьеты».
Когда герой картины умирал
И диск бобины бешено крутился,
Опорный край Отечества – Урал –
От наших плеч теснее становился…
И вечером на следующий день,
Спеша «домой» от огневых позиций,
Согласны все, желанных снов взамен,
Смотреть кино и вглядываться в лица.
И нам не быть другими никогда…
«Звезда и смерть…» И все-таки – звезда!
МОРОЗКО
Брату Александру
Сказкам верить не хотим,
Мимо – не проедем…
Одиноко – днём одним
Постаревшим детям.
Пролетел без мамы век,
Без отца – полжизни:
Был в безбрежном детстве снег
Слаще и пушистей.
Расставанье – без вины,
Оклик – без ответа, –
Две стрелы разведены
Сторонами света.
В искупленье – глаз сухих
И походки твёрдой –
Ткнутся нежные стихи
В снег медвежьей мордой.
* * *
Закачались могилки родные
На песчаной, суглинной волне:
Беспечальные воды земные
Подмывают кресты по весне.
Укрепить – не лопатой, так – верой!
На разбуженный гул под пятой
Откликается в сутеми серой –
Над осинником – вздох топяной,
Отзываются скальные ниши,
Неоглядные дали земли…
Журавлей пролетающих выше –
Об усопших молитвы ушли.
* * *
Я приехал на свалку.
Я выгружаю…
Налетевшую чайку
Не со зла обижаю:
Всё канючит, всё тащит
Раздобревшая птаха!..
В куче – матушкин плащик
И отцова рубаха,
Целый ворох армейской
Отслужившей одежды.
Равно в груде житейской
Убывает надежды…
За борт вывалю ношу,
Вспенив белую стаю!
Сердце ткнулось в ладоши.
Станет легче? Не знаю.
БАНЬКИ
Приспела пора исполненья желаний,
Карельское лето – грешно упустить:
Собрались мы перед строительством бани
На Ладоге несколько дней погостить…
Заливы Приладожья – дивной огранки
Прибрежные скалы, посёлков огни.
Ошпарив дождём деревянные баньки
Обочь огородов друзей и родни,
Гроза окатила тягучий, натужный,
Полуденный воздух бурливой волной…
Расставит по полкам хозяин радушный
Науку о печках, размерах парной –
Пред гостем любые раскроет секреты:
В Карелии баньки в чести с давних пор.
Неспешные сумерки чаем согреты,
Неспешный за чаем идет разговор.
А завтра – в дорогу… Протоплена банька
У новых хозяев. До тёмной листвы
Распарился веник. По случаю – байка.
К холодному пиву – гирлянда плотвы…
Седьмое над каменкой зиждется небо! –
И, сбросив его невесомый покров,
В прохладное озеро ладожской нерпой
Нырнуть с шелковистых на ощупь мостков!..
И – родственно – третья парильня теплее:
Покойнее мысли, приятней ленца
В краях, где и чёрные срубы милее,
Где маму любили и помнят отца…
И жизнь нам дана, чтобы к ней приглядеться,
Как ладить предбанник, полок мастерить,
И всех, по кому так соскучилось сердце,
В готовую баньку к себе пригласить!
ШИПОВНИК
Такого не припомню:
На утренней заре
В саду расцвел шиповник.
Шиповник – в октябре!
И, поспешив согреться,
Гудит мушиный рай…
И зачастило сердце:
Гуди, не замирай,
Разбрасывая тучи,
Как битые горшки,
Душистою, колючей
Волною обожги!
Томление и радость –
До кончика шипа –
Вглубь сумрачного сада
Ведущая тропа.
* * *
Огородники Пскова –
Землепашцы прилежные.
Загремели засовы.
Засвербело, забрезжило
Утро Божие... Дачники
Свой надел озирают:
Дни на диво погожие –
Инда быть урожаю.
Дышат пашни богатые.
Под туманным покровом
Зазвенели лопатами
По щербатым подковам.
Налегая на штык,
Бросьте думки худые –
Счастье выпало… «Дык
Тут подковки любые!
На копытце бесовское,
То ж– обувку германца…
Ехал барин в Тригорское,
Да погнался за зайцем…
Что в землицу закопано –
Прорастает веками…
Лукоморье-то вот оно –
Под твоими ногами!
И, за родину ратуя,
Добывай чего надо…»
После дождика – радугу
Подцепила лопата:
Над церквами, воротами
Красоваться обнове!..
Славен Псков огородами,
Видно, счастье – в подкове.
* * *
Есть дивный край под небесами –
Легко оставить сердце тут! –
Мечтой с озёрными глазами
Не зря Карелию зовут.
Зовут и – сердце отвечает:
Зачем же длить и день, и год –
Вот-вот торжественно отчалит
На Кижи первый теплоход!
И вскоре вознесутся гребни
На высоту лесистых скал:
Там – за Онего – в сказке древней,
Где ветер губы заласкал,
Остался берег первозданный
И чистота – не на словах –
В главах часовенок медвяных
На каменистых островах.
КИЖСКИЙ НЕСТОР
Михаилу Кузьмичу Мышеву –
плотнику-реставратору
Преображенской церкви
«Тоже, скажете, Нестор…
Ну, народ, рассмешил!
Без старанья, известно,
Не создашь лемешин…
Без пилы…и стамески…
Всё пустой разговор,
Что ваятелям местным
Нужен только топор!
Верить россказням глупо,
В рот глядеть не спеши:
То не кровля, не купол,
А – творенье души!
То взывает и движет
Свежий ладить настил…
До создателей Кижи
Мастерством дорасти!»
Только б вниз не сорваться,
Только – руки вразлёт!
А норвегий и франций
Красота подождёт…
Сверху сыплется стружка,
Диво в небе парит:
Показалась макушка
Да на солнце горит!
Тешит публику зодчий:
«Нет ли где топора?»
И хохочет, хохочет
У лесов детвора!
И такой в сине небо
Хлынул маковый свет –
Захотелось в Онего
Запустить инструмент!
* * *
Блуждающие бакены
Созвездий и светил…
Ковши, кувшины, братины –
Я истины испил:
Безбрежна даже лужица,
В себя вбирая высь!..
А утром обнаружится,
Что пролетела жизнь…
* * *
Берега. Берега Карелии.
Вяжет ивы сырая мгла.
Валуны облаками серыми
Дремлют в заводях досветла.
И, пока нелюдимо озёро,
На лешачьей, кривой версте
Осень жёлтое платье сбросила,
Льются волосы по воде.
Отороченный колким инеем,
Берег тянется вдоль тропы…
Где его оборвётся линия,
Набегая на край судьбы?
НЕБЕСНОЕ КОЛЕСО
Сквозь листву тенистую блестело
Колесо, упавшее в зенит…
Уронив треух в копёшку сена,
На телеге Лясенька сидит.
Кажется, сама везет лошадка
Шаткий воз… Соседский мужичок
Хохотнул: По шапке ли охапка?
«Муням-ням!» – талдычит дурачок,
Мол, корове сено, а – не шапке!..
Понимает Лясенька с трудом
Недалеким, безобидным, мягким,
Будто сноп рассыпанный, умом –
Что не шутят люди, люди судят
Колесо тяжёлое судьбы,
Зацепиться языками любят:
Кто, когда, зачем на свете был.
Но откуда Лясенька – не помнят! –
Появился в северном селе:
Кто пиджак подарит, где накормят,
А прогонят – будет сам себе
Улыбаться Лясенька… Обидеть –
Безответно – могут и больней…
Слышал, возрождается обитель,
Недалече, – Лясенька при ней
Что-то возит, строит и копает.
Поседел. И будто бы устал
Улыбаться встречным людям парень;
И меня сегодня – не узнал…
Как давно я в Шелтозеро не был –
Колесо небесное летит!..
Сонное, осеннее Онего
Мне в глаза как Лясенька глядит.
* * *
Берег – осень. Небо – молоко:
Утреннее, тёплое, из печки.
Небо от земли недалеко…
Жестяная кружка на крылечке.
Затевай, хозяюшка, чаи! –
Не простыли угли спозаранку.
Сыплет ветер в бурые ручьи
Щедрую осеннюю заварку.
Настоялось летнее тепло,
Октябрина вьюшку приоткрыла:
В белом небе – белое крыло:
Стая лебединая парила.
Чем не сказка – путь за окоём,
Где река молочная клубится…
Осени топлёным молоком,
Уходящим кликом – не напиться.
ГЕОМЕТРИЯ ЛЮБВИ
Вечер тихий рисует угол:
Спор о книгах, салат на ужин…
Можно шумным собраться кругом,
Вовлекаясь в его окружность,
Во вселенной мы будем рядом –
Мыть посуду, листать каналы:
Параллельность событий – в радость–
Бесконечные сериалы…
Дрёма – пульт за диван уронит.
Бьется сердце твое уютней –
Будто в космос моих ладоней
Посылает сигналы спутник.
* * *
Осенний облетает лес…
В прорехах – вербы и осины.
Всё реже падает с небес
Туманный тихий клик гусиный.
Темнеет прель… Но веришь ты,
Душа, что чувства не истлеют:
Для нелюбви – леса пусты,
А для влюбленных – лишь светлеют…
* * *
В сухом бору – пружинист и бесшумен –
Рябой брусничник скрадывал шаги…
И вдруг – сюжет: раскинулся на шубе
Густого мха – достойный сын тайги.
Глубокий сон нашёптывают травы.
Всесильно время, молодость – как дым…
А тронет волос ветерок лукавый –
Седой грибник проснётся молодым.
Набравшись сил, он всё по лесу бродит,
Поклоны бьёт Велесовой сосне:
Прилёгший на одну минуту, вроде,
Счастливый – улыбается во сне…
НОЯБРЬ
Чура-чура, Чудище
На краю деревни
Выкатило блюдище
Лунное за гребнем.
Затрещало рубище
На плечах деревьев…
Умирает Чудище
В песнях и поверьях…
В деревнях заброшенных
Обитают Страхи.
Ко двору непрошены
Ходят росомахи.
Сказка… и, как водится,
Место не жилое…
Только страх как хочется
Пережить былое! –
Оглянуться в Прошлое
И перекреститься…
С головы взъерошенной
Облетают птицы.
СТЕПЬ
Безбрежен и неудержим
Степных широт размах.
Темней желтка река Ишим…
С былинкою в зубах
Мой собеседник – дезертир,
А ныне – друг казах
Толмачит, как устроен мир,
По-русски, в двух словах:
«Теперь – мы разная страна,
Твой родин, лейтенант,
Где много-много лёт стрела, –
Я не идти в солдат…»
Пределы звёздного шатра
Ордынцы стерегут.
Лихие вольные ветра
Полынный зной гребут –
Жар 90-х… Той стрелы,
Когда во льду Ишим,
Мы слышим свист – со стороны
Аж допетровских зим.
Ермак и Скобелев – в дыму
Столетий. Дан приказ:
Улус тургайский ни к чему…
А степь идет на нас.
Бунчук – на Питер, на Москву –
Направил мой казах:
Текут тумены наяву –
С былинками в зубах.
УТРЕННЯЯ ПОВЕРКА
Дежурный прапор для начала
Смирил клокочущую злость:
Две самоволки, три фингала…
«В одну ше-е-рен-гу-у, рота, стройсь!»
Не сахар – взводным быть в стройбате,
Блюсти, как должное, Устав…
Быть не доглядчиком, а батей –
Всем рассчитавшимся до ста.
ОСИНА
Запасникам, участникам
военных сборов на ст. Шуйская,
осень 2012 г.
Весть благая – повестка!
Видно, можно в России
Спирт палёный не трескать,
Не висеть на осине…
В дождь сырую осину
Режут пилы со свистом!
Молодецкую силу
Рядовым резервистам
Ни к чему экономить:
Скоро мокрые чурки
Запылают в укроме
Раскалённой буржуйки.
Продымится палатка, –
По-солдатски, уютно…
И всё тем же порядком
«Партизанское» утро
Продолжает деленье
На сынков и героев,
Чурбаков на поленья:
Вне нарядов и строя –
Без ремня и фуфайки
Топором согреваться…
Самый бойкий и жаркий
Порубил свои пальцы.
Ни в какую – к начальству
Не хотел обращаться:
К поселковому пьянству –
Не с руки возвращаться.
Да и черт с ней, с рукою –
Полечили-зашили –
На войне бы с такою
Воевать разрешили!
Сердобольной санчастью
В три бинта перетужен –
Упирался несчастный:
Послужу, если нужен!
Крупной тряс головою
Норовистый детина…
Рвет топор под водою,
Разбухая, осина:
Рукоятки упорной
Мощь – железо надсадит!
Крепок обух топорный
Да… с осиной не сладит.
* * *
Дулся холоп на барина.
Путано. Истово. Горько…
Всё же поставлена правильно –
За впечатлительность – двойка.
Время армейской лепки –
Глупо считать досужим:
Красил траву в учебке,
Красил, чтоб помнить службу.
Помнить завод отцовский,
Нет уж того завода.
Трактор Петрозаводский
Вытащить из болота –
Нечем. Изрядно грязи на…
Токмо – судьбою битый –
Впрок не копи, балясина,
Горести и обиды! –
Рушит листву окалина
Ломкой осенней меди…
Дулся холоп на барина,
Барин и не заметил.
БРАТЫ
Ползут
Весенним бездорожьем
Изломины речного льда…
Зовется сущим страхом Божьим
Другая русская беда:
Сошлись три брата
В рукопашной,
Схватилась водка за ножи…
От драк семейки бесшабашной
В деревне стало
Страшно жить.
Когда работали в совхозе,
Хошь за советские рубли, –
При комбикорме,
При навозе –
Домашность разную вели:
Коровы, куры, минитрактор –
Мужичий норов, что репей! –
Держался крепко
Брат за брата
И – первой истины:
Не пей!
А нонче…
Брошено хозяйство.
Совхоза нет.
Свели коров.
Вгоняет в беспросветность пьянство
Деревню из семи дворов.
Скрипят полозья.
Брешет шавка,
Пометив мартовский снежок.
Протарахтела автолавка.
И – тянут саночки мешок
Крупы, баранок –
Жалких пенсий
Совместный векооборот.
И всё неплохо было б,
Если –
Не знали бабушки забот
О братовьях
Шальных,
Беспутных…
Едва тропинки размели,
В избе
Загулов беспробудных
Троих порезанных нашли.
Один живой…
Старшой, бедовый:
Дырявый ватник, раны – вскользь…
Явился к ночи участковый,
В райцентр брательников увез.
Страх –
Пережить опрос вчерашний,
Обход домишек у реки:
«Не страшно вам?»…
– Теперь не страшно, –
Крестясь, вздыхают, старики.
* * *
После соседки остался дневник…
Сводки погоды, банальных причин –
В бедах Христовой невесты винить
НАТО, провинцию, грубых мужчин.
Хоть бы параграф какой о себе,
Шутки о том – за замками семью…
Вечный ремонт неуюта в судьбе,
Двое котов – заменили семью.
Пыльный дневник не заполнен на треть:
Неразбериха в рецептах, годах…
Речь не о том, как предчувствуют смерть,
Речь – об Америке и… о котах.
|
* * *
«Путь комет – поэтов путь»
М.Цветаева
Белый ангел! Неужели
Нет любви и счастья нет?
Ради дырочки в шинели
Выжжен порохом рассвет.
Ради шутки на дуэли
Скомкан розовый платок:
Снежный обморок постели,
Снов сосновый потолок.
Падший ангел, неужели
Свет надежды – только свет?..
Свежим лапником застелен
Путь рассеянных комет.
ЦВЕТЫ
Владимиру Судакову
В целом и главном – усерден и точен,
Старший товарищ, поправив очки,
Выдохнул: – И луговые цветочки
Знать не мешает – для крепкой строки.
Любки, ромашки и ландыша кроме –
Вереск, – писатель назвал, – девясил…
В час первоцветов он был похоронен –
Краше в петлице цветов не носил.
Залито кладбище одымью мая,
Щедро на листьях блистала роса:
Взоры людей на себя обращая,
Меж облаков – незабудка росла.
СЕВЕРНЫЙ НАБАТ
Вели по суше корабли
И плавили колокола:
Свершаться, Господи, могли
Непостижимые дела!
Тройная выдержка фузей,
Полет чугунного ядра…
Под небом северным досель
Гремят деяния Петра.
Вестимо, пушка – бог войны:
Каленый ствол, суровый вид.
Летит в дымах ядро луны,
Медь колокольная звенит!
За выход к шведским берегам –
Ударила в мортиры Русь.
Пришлось подвинуться богам
Варяжским? – спорить не берусь…
О Русской вере говорит
В бою гудящее жерло:
Шли бомбардиры в звонари,
Чтоб ахнул Благовест зело!
* * *
Встало озеро. Наметились пути.
Забелила забереги заметь…
И скрипит, и дышит впереди
Снегом запорошенная наледь.
До Крещенья не было зимы…
Напрямую – к берегу махнуть бы!..
За плечами – задние умы,
Скорые, расколотые судьбы.
Вот и ждёшь, когда окрепнет лёд,
Стороной промоины обходишь:
Дорожишь и тем, что не везёт,
В передрягах выручку находишь.
Потягал пешню, и сразу – взмок.
Осыпает берег огоньками
Деревенька, тянется дымок.
Трещины вскипают под ногами.
Верный крюк – по замершей воде
В снежных заворотах и заносах…
Озеро само подскажет, где
Господа нашел дорогу посох.
* * *
Вихрем ворвалась осень! –
Головы клёнам сносит,
Крутит берёзам руки…
Летой – уходят други,
Зябнет в затонах солнце.
Бережно – остается
Волосы милой гладить…
Прятать седые пряди.
АВТОПУТЕШЕСТВИЕ
Финский, опрятный, чудной городишко:
Вышел – людей не встретил…
Вспомниласьстарая детская книжка
«Палле – один на свете».
Что это? Чья-то плохая шутка? –
Суще: покой и воля.
По воскресеньям – немножко жутко,
Как в лабиринте тролля…
Выезд, радар, поворот проспали! –
Думки в Россию рвутся:
Утром, как тот же счастливый Палле,
Не одному проснуться.
ОБОНЕЖСКОЕ ЧУДО
Жене Марине
Кружится мiр! – с Галилеем в расчёте –
В бездну Вселенскую верует Рим…
В ночь набежавшую позвездочётим,
Рядом – на банных дровах посидим:
Дача – роднит с тишиною келейной
Дым и смородину, небо и твердь,
В мир – необъятный, душевный, семейный –
До бесконечности можно глядеть.
Темными чащами, млечным отливом
Тянется летних деньков бытиё:
Нет уже времени быть несчастливым…
Вот оно, Господи, чудо твоё!
* * *
Ой, ты, Губушка Сенная!*
Летоцвет – по рукаву.
В полдень росстань полевая –
Запрокинулась в траву.
Обмереть легко – от гула
Крыльев, брошенных вразлет, –
Паутинка вверх вспорхнула:
Глянь-ка, по небу плывет!
И версту покрыть лениво:
Звень земли легла на грудь…
Раздорожья крест счастливый
Осеняет добрый путь.
____________
*Сенная Губа – село в Заонежье
СТАРАЯ РУССА
В сводах старинных поёмных лип
Сняли котомки с плеч…
Над старорусской иконой нимб –
Дымкой оплывших свеч.
Благовест долгих и зыбких зим,
Тают в ладонях дни.
Над обезбашенным веком сим –
Башня зажгла огни.
Город не прячет снежинок сонм,
Хлябей небесных ток, –
В Полести пойман пудовый сом –
Всем летописным в толк,
Прочим купеческим городам,
Прежде имевшим пыл…
Путников Федор Михалыч, сам,
В Руссу свою влюбил!
УЛИЦА ПИОНЕРСКАЯ
«Пионерская – не сдается!» –
Обещала Анапа с вокзала
Преполнёхонько моря и солнца, –
Только коек – в сезон – не хватало…
Не меняется город Анапа! –
Порт понтийский, османская крепость,
Город Воинской Славы, однако, –
Все хранит лебединую верность
Берегам, казакам, флотоводцам,
Обещая сезонникам гордо:
Пионерская – не сдается! –
И не только на пике курортном.
КОЛОДЕЦ
Будто первопроходец
В легендарную Трою –
Я копаю колодец,
Ретивое утроив.
А попробуй из камня
Выжать чистую воду –
На короткую память,
На пустую породу?
Ненасытною глиной
Заливается крепа…
Сразу видно, что Шлиман
В старой Орзеге не был:
Средь болот и урочищ
Клад нароешь едва ли.
Непомерных сокровищ
Здесь на лесоповале
Кулаки да германцы
Не нашли, по приметам…
Но упорные сланцы
Заливаются светом!
Не Зевес ли могучий
Объявил свою силу,
Бросив ломик из тучи
В родниковую жилу?
Наконец-то – удача!
Но оставлена в сроки
Будет на зиму дача…
Проливаются в строки
Эти волны до солнца
Темнохвойного моря,
Это эхо в колодце:
Я нашел тебя, Троя!
* * *
На Пищем болоте – до пояса мох,
И тяжесть воды не случайна,
Когда мимо кочки заступит сапог,
И чёрная, зыбкая тайна
Сомкнёт над звездою холодную синь,
Горящие алые буквы.
И вытянет Слово молитвы: Аминь,
Цепляясь за ниточки клюквы…
Раскинувши руки на острове лечь –
Забыться в осиннике рыжем
И листьев осенних тревожную речь
О скорой разлуке услышать…
Но голос небесный зовёт и зовёт,
Качаясь на нитке недлинной, –
На Пищем болоте на будущий год
Увидеть отлёт журавлиный.
СЛАВА
Дом инвалидов в стенах старых
Монастыря… Врата открыв,
Ползут на волю «самовары»*
Для выступлений хоровых.
В траве – ни локтя, ни макушки –
Укрыта слава от страны:
В плетёнках ивовых друг дружку
На берег тянут пластуны.
Оперся на корзину зритель –
Во фрунт поднявшийся солдат:
– Вы пойте, братцы, не орите,
От песни легче, говорят…
Поют защитники России
Для пароходов – по часам…
Увечный гармонист Василий
В кустах расставил голоса,
Заметив дым вдали, хормейстер
Махнул культяпым мужикам:
И поплыла на волю песня
Свободной – к долгим берегам.
Слепит зевак на судне солнце,
Бинокли впору протереть:
Откуда песня раздается?
Ну, хоть убей, не разглядеть –
Как, обратив обрубки в крылья,
Летит распев под небеса!
В зените славы – хор «закрыли»,
Крестясь на храмы за глаза…
_____________
*«Самовары» - так называли безногих и безруких инвалидов войны.
ПИСЬМО
Бойцам 313 стрелковой
уральской дивизии,
павшим при обороне Петрозаводска
Укрыли прелые растенья
На взгорке вырытую щель –
Хранит корней переплетенье
Жестянку, скрытую досель,
Хранит письмо – о главном самом,
О недосказанном в судьбе:
«Сегодня перед боем, мама,
Как есть, все мысли о тебе!»
Вразброс – царапины на кружке,
Переплетенные в слова:
«Люблю, целую… Твой Павлушка…»
Где пробивается трава,
И погружается в воронки
Завал изломанных осин –
Скользнув в окоп, лежит на взгорке,
Россия, твой убитый сын…
* * *
Сердечная рана – Россия,
Воюющий гордый Донбасс…
Пришел на равнину Мессия –
В непаханом поле погряз,
В пристрелянной роще багряной,
Очерченной мертвой рекой.
Россия– сердечная рана –
Горит и горит под рукой.
* * *
Храм Иерусалимский осветился.
Бью поклоны. Всё. Теперь – на Русь!
Но опять – на плиты опустился:
Напослед, о сыне помолюсь.
Отекает воск, курится ладан –
Благодатный мечется огонь…
Снова к человеческому чаду
Прикоснулась отчая ладонь.
Снова сын повыдергал пелёнки,
Раскричался – слышно за версту!
И растет смятение в ребёнке:
«Ну, зачем я быстро так росту?»
Всё растет: душа, оливы, тени –
Одолонь входивших в храм детей.
Не дымы – виденья пролетели…
Сим – икона бабкина теплей!
Как же ей намоленной не верить,
Истинной заступнице в пути:
И, покинув Галилейский берег,
Выросшее Небо обрести.
ПУТЕШЕСТВИЕ В КАХЕТИЮ
Чего мы не видели в этом краю?
Крутой перевал снегопадом завесил
дорогу – к нагорному монастырю.
Давно мы грузинских не слышали песен
и, паче, молитв… и не пили вина
«За мир!» с воевавшим в Цхинвале грузином:
Зелёный, медовый, весёлый – страна
с полей виноград в самосвалы грузила.
А – в Город Любви – круглосуточный загс
женатых туристов все манит и манит:
осенними листьями падает в нас
влюблённый в Сигнахи НикоПиросмани.
Всего, что о Грузии знали, – не счесть:
Боржоми, хинкали и ачмы хватило.
Приходит, проходит желание есть…
А надо – чтоб все это памятно было!
НА ПРОСЕКЕ
Под звонкой ЛЭПною свечой,
Забравшись в гору напоследок, –
Я на изгиб гляжу речной
В провале сумеречных веток.
Чудно – на просеке лесной –
Движенье лапника без ветра:
Как будто ласково со мной
Прощается грибное лето.
* * *
Над долиной Марциальных вод
Проплывают тихо времена.
Здесь озёр холодных хоровод,
В белый зной – студёные до дна.
И, вскипая сумрачной рудой,
Вырываясь на молочный свет,
Ключик с минеральною водой
Сбросит не один десяток лет…
Не поднять с земли «железный» ключ,
Навсегда с собой не увезти
Голубых озёр и скальных круч,
Северное солнышко в горсти.
И закат из царского окна –
Для людей кто счастлив и влюблён,
Для кого Карелия одна
Остается лучшим из времён.
* * *
Миры высоки Калевалы!
В краю – невидимом отсель,
В заветренных карельских скалах
Стоит заоблачная ель.
По воле древних рун и песен –
На самой маковке горит,
Повелевает круглый месяц
Зелёным пламенем хвои.
И взгляд луны заворожённый
Под сень тенистую сошёл:
Прижался звёздный медвежонок
К груди Медведицы Большой.
До постижения Вселенной
Поднялся род медвежий ввысь! –
Для удивленья несравненной
Землёй:– высоко забрались.
БЕГ
– Держи мильон! Не твоя забота…
До неба нищим из Крыма драпать.
Россию, – выл генерал Чернота, –
Нельзя накрыть европейской шляпой,
Пущай с деньгами… В запас не купишь
Полей кубанских, снегов Онего! –
Не быть щедрее московских гульбищ,
Не стать богаче уральским небом…
* * *
Перелётные птицы –
За волною волна…
Заревая клубится
В берегах тишина.
Всё чадит, не остынет
В разнолесье листва:
Всё как есть – золотые
В октябре Покрова.
Рассыпаются клики –
Созывающий глас:
Се Господь Всевеликий
Не забыл и о нас.
До тяжёлого снега
И морозных кружал –
Так волнительно небо
И крылата душа!
* * *
Мелодия «Часы» –
Малиновые звуки!
Зайдя на огонек,
Друзья –
Выходят вон:
В распахнутых дверях –
Растягивая муки –
О теменную кость
Дробится ксилофон.
Мелодия «Часы» –
Пароль шестидесятых,
Не знает коренной
Протяжнее вожжи!
Бубенчики – в ушах,
И флейта – на запятках…
О, задержись в дверях,
О, Время, не спеши!
* * *
Ну, здравствуй, дуб, железная кора!
Литые швы, зазубрины и вехи –
Хранят Петрозаводского двора
Источенные временем доспехи.
Порывами – вздыхает великан,
Кольчужный лист вздымается знакомо:
Привычный к среднерусским берегам –
Ты встал на страже северного дома.
Раскидистый… Склонился надо мной.
Горит щека. Покоен шорох сердца.
Шершавый ствол, залатанный, родной,
Из тайных пор – выпрастывает детство.
БАБЬИ ГОРКИ
Скрип деревянных старых лыж.
Дымок цигарки горький.
Отец в сторонке курит: «Вишь,
По курсу – Бабьи горки».
Поставит с детских лет Курган
Задачу – не в новинку:
Пройти сквозь снежный океан,
Не съехав в Лососинку.
Синицы тенькают вдогон.
Дитёнку-недотёпе
«Лыжню!» – кричат со всех сторон.
А я – уже в сугробе.
За жисть – я падать научусь…
За перекур, за папин –
Я с писком третий раз качусь
С бедовой горки Бабьей!
Покой времён Курган хранит
И троп лесистых эпос…
И под горой течёт родник –
Сквозь годы – в папин термос.
* * *
Воспоминанья, связанные с нами,
За горы и моря перенесут, –
И с детских лет приметливая память
Укажет тропку верную в лесу.
Мечтательно, неспешно, осторожно…
Придерживая ветки на пути,
Избушку не вспугни – на курьих ножках,
В замшелой чаще Лихо не буди.
И без того душе озябшей дрожко,
Не мил поклон околицам другим…
Клубок заветный катится – дорожкой
К родному дому, к людям дорогим.
* * *
Русское славное имя
В сердце до капли втекло:
В небо – глазами родными
Буду глядеть сквозь него.
Застит былинное солнце
Дым порубежных застав, –
Знаю, «на вы» ратоборцев
Князь поведёт Ростислав…
С княжеским именем сыну
Отдал как будто бы я
Тень вереницы гусиной,
Зябкий восторг бытия.
* * *
Хвоя, чешуйки, пёрышко –
Вчерашний сор с листа…
Озолотило солнышко
Застывшие леса.
На строчке – сердце замерло,
Бессилен черновик…
Переживаю заново
Страницы зимних книг,
Морозный звон урочища,
Рассказ таёжных троп.
Достать до ветки хочется –
Да не дает сугроб,
И бурелом, и вырубки –
Переступать не стал:
Потеха зайцев – прыгалки
В заснеженных кустах.
Трудился клёст над шишкою,
Пробило наст ядро...
Но фуражиром-мышкою
Утянуто добро.
На Рождество и Сретенье
Роскошны закрома:
Бесценное наследие –
Карельская зима!
КНИГА ВЕСНЫ
Сердит мороз на солнышко,
Хруст снежного листа…
По насту птичье перышко
Гуляет неспроста.
И вязь бегущих петелек
Поёт на все лады,
Прошёл с наскоком тетерев
По застругам седым.
Апрель страницу снежную
Перевернуть готов! –
Но полон лес по-прежнему
Запутанных следов…
Не ведаем ответов мы –
О чем строчит весна –
Покуда первоцветами
Не вспыхнут письмена!
* * *
Перевёртыши – истинный дух,
Притча русская во языцех:
В темя жаренный клюнул петух
Мужика, что горазд креститься,
Если первый – ударил гром,
Если молния – мимо дачи…
Ближе милой рубахи – дом,
Огородик. А как иначе?
Прочитаешь – наоборот
Слово – верное против ворога:
Слева направо – огород.
А в обратку – что сердцу дорого.
* * *
Часы замолчали на старой квартире –
Имущество папиной бабушки Ани…
Любили, спешили, грустили, творили,
Как будто бы время «забыть» не настанет.
Сынок – однокомнатный новый хозяин –
Сказал: – Так и быть, пусть стоят для декора;
Всё благо – трюмо еще не навязали;
Обои – в цветок – переклею не скоро…
Немного обидно мне было вначале:
Стальная механика не виновата,
Что звук ее памятный, громкий – нечаян…
Сдувайте хоть пыль, иногда, с циферблата.
Хоть изредка, стылый не слушая ветер,
Позвольте колесикам чутким вертеться,
Ушедшее время любимых жалейте –
Будите, будите пружинное сердце!
СКАЗКА О ЖИЗНИ
Василию Фирсову
Выдумщик и бродяга,
главный герой быличек –
будто дитё – полено
в тёплый принес подвал:
мастер чудных придумок,
пленник дурных привычек –
хабчиком на болванке
нарисовал овал…
Лишнее отсекая
ножичком – крибле-крабле! –
не применял к игрушкам
навык – рубить с плеча…
Та же вода в подвале,
те же метла и грабли, –
чаемый собутыльник
в форточку постучал…
Мастер укроет курткой
куклу свою сначала,
скудным тряхнув достатком,
в лавку – пошлет гонца…
Здесь – он напишет сказку
детям большим и малым:
есть у сокровищ дверца,
нет у чудес конца…
СТИХОТВОРЕНИЕ
Укрыт листвой осенний берег,
Укромно заводи молчанье…
Удары сердце всё слабее.
Всё мимолётно, и случайно –
На пыльной тумбочке приметил
Блокнот, заметок старых полный…
Как не верти, слова на ветер
Швыряя, можно слушать волны,
Приливы листьев вдоль дороги.
И – в листьях – солнечный фонарик…
Чтоб жили в сердце эти строки
И никогда не умирали.
* * *
Теплом родства
Душа моя согрета –
Старинной печкой,
Духом пирогов.
Тесовый дом –
Зимой,
Холодным летом –
Предназначеньем дерева
Здоров.
На благо всем
Живущим и захожим –
На разогрев
Дровишек не жалей!
И то, что кухня
Заодно с прихожей –
Непреходящей памяти
Теплей.
Перинный пух
Прабабкиной кровати
Баюкает мальчонку:
– Спи, Олег… –
Любое слабодушье,
Стынь отвадит, –
В подзор вплетённый
Вепсский оберег.
* * *
Под зарево свечного иван-чая
И всполохи малиновых камней:
Поклон земле – не мыслим без печали,
Любови вепсской памяти моей.
Желтеет лист в болотном мелколесье…
Закрой глаза, мечтательно, на миг:
Лебяжий клик, звенящий в поднебесье,
Позвал с собой и – за лесами стих.
ЖИВАЯ ВОДА
Потянулся «журавлик» колодезный вверх,
Да ведёрко взлететь помешало…
От бездумного пала, порушенных вех,
От безлюдья – деревня сгорала.
И открывший колодцы пожарный расчёт,
Зная норов породы звериной,
Водяною струею всполохи сечёт
Огнедышащей пасти змеиной, –
Будто вправду Добрыня коня понукнул
И махнул рукавицей о стены! –
Поселковых бойцов – невелик караул,
Да былинные скрепы нетленны:
С Богатырской заставы подмога идёт –
На погибель поганому Змию!..
Над спасенной деревней журавлик плывёт,
Окликая с любовью Россию.
Набежавшего, тёплого ливня вода
Пепел угольных ран омывает:
Всё, к чему на земле прикоснется она,
И под слоем золы – оживает.
* * *
Пред собой
двадцатипятилетним –
снимаю каску! –
Не жалел, пострел, беззащитной шеи,
Покидая горящий барак последним, срывая маску…
Видеть зольную бездну меж нами сейчас –
страшнее.
Что ж…
Для вышнего судного дня,
задержав дыхание, разом,
в муть – глотая вино и дым,
из грызущего сердце огня,
с кожей снятого противогаза –
мне не выпорхнуть
молодым…
* * *
Ты человек, я человек.
Ты не навек, я не навек.
Полно дурить, козни плести!
Не унести в малой горсти
Ветра, заката, морозной крупы,
Боли солдата, сиротской судьбы,
То, что не примешь за блеск серебра,
Золота, денег, пустого добра…
Жалкие, бедные мысли оставь:
Скорби и радости тихие славь.
Отдано все без остатка другим…
Мир оставляя, мы судим по ним,
Что удалось на земле совершить:
Стоило денег и – стоило жить.
Совесть – на муки, в раздолье – суму,
Что б не соврал ты себе самому,
Был – и в конце не явился иным –
Бренным, осенним, любимым, нагим:
Се целовецик – не взять и гроша.
Сердце – Отечеству. Богу – душа.
В небе закатном сияет звезда:
Мы ненадолго, мы – навсегда.
К публикации рекомендовал Геннадий САЗОНОВ |
