От Совета по защите родной природы СП России

Александр НЕСТИК, член СП России (Брянск)

ИМЕНЕМ ВОДЫ

В дни и месяцы, когда вся страна с обмиранием миллионов сердец следила за «стихийным», якобы невесть откуда и свалившимся на Хабаровский край, бедствием, не раз и не два вспоминался мне Василий Михайлович Песков. Увы, так совпало, что в те же августовско-сентябрьские дни 2013-го, когда Амур катастрофически оставлял свои берега, покинула земные берега и широкая душа великого первопроходца «по росе», писателя, природоведа, фотоочеркиста.

Вспоминался же он в те дни по случаю знаменательной, почти полувековой давности, публикации в «Комсомольской правде» его беседы с первым секретарём Брянского обкома КПСС Михаилом Константиновичем Крахмалёвым, крупным партийно-хозяйственным деятелем, чтимым на Брянщине и поныне.

К тому времени Василий Песков, фактически открывший новый жанр фотоочерка, автор отнюдь не тихих «Шагов по росе» – книги, увенчанной Ленинской премией, – уже стал классиком журналистики. Собственно, и то его интервью с партийным секретарём было поступью первопроходца. Оба – государственники, и беседа у них получилась знатная, на всю страну. После «Комсомолки» подключился всемогущий «ТАСС уполномочен заявить…» – с подробной информацией и последующими публикациями её в газетах всего Союза: читайте, примеряйте к своим проблемам. Речь-то впервые зашла о рачительном хозяйствовании в пределах не отдельно взятой республики, края или области, а на пространстве цельного природного организма, каким является бассейн реки, административных границ не признающий.

Сравнительно и невелика по российским меркам левая ветвь Днепра, названная ещё древними славянами Десною, поскольку она у них, расселявшихся по столбовой реке против течения, открылась справа, одесную. От истока ручейком из Мохового болота на Смоленщине до широкого устья в Киеве – менее тысячи двухсот вёрст. Но воду собирает в девяти областях России и Украины – Смоленской, Брянской, Калужской, Орловской, Белгородской, Курской,  Сумской, Черниговской и Киевской, с площади в 90 тысяч квадратных километров. И со своими 166 притоками Десна сама похожа не на ветвь, а на могучее ветвистое дерево. А могут ли ветви жить сами по себе? Тем более, что и трудолюбивая листва на них (десять миллионов человек было на время той беседы) питается соками единых корней – и физически, и духовно…

Что подтолкнуло партийного секретаря обратиться за поддержкой идеи в Географическое общество СССР, к руководителям республик и областей? Как, вообще, возникла сама идея? На эти и другие вопросы Василия Пескова его собеседник отвечал обстоятельно и убедительно. А начал с того, что к руководству на Брянщине пришёл из Белгородской области. Там же, в связи с открытой добычей железных руд Курской магнитной аномалии, началось понижение горизонтов подземных вод.  Высыхали колодцы, иссякли родники, пропали ручьи и мелеют речки. Усилилась ветровая эрозия почв.

Начал знакомиться с Брянщиной, а и здесь похожее. Идут письма земледельцев, встревоженных небывалым прежде своенравием рек. Слишком бурно они стали нести свои воды – со смывом плодородных почв, с вешними и ливневыми разливами, а затем так мелеют, что водички в них воробью по колено. Я работал в областной газете, и помню, кто-то писал-спрашивал: «Куда убежала речка детства?». Встревожились местные гидрологи, почвоведы: только в бассейне среднего течения Десны разрастаются, углубляясь и ветвясь, рубцуя нивы, двести пятьдесят крупных оврагов, не считая тысяч мелких. Они тоже становились похожими на ветвистые деревья, но мёртвые, а главное – иссушающие и обессиливающие плодородие почв…

Учёные объясняли это сведением защитных лесов, перегибами в мелиорации, и один из инженеров-мелиораторов даже написал в газету письмо «Остановите нас!». Спрямлялись речки и ручьи, осушались верховые болота, вырубались леса в верховьях рек; позабыты были лесопосадки по берегам рек и в отвершках оврагов; разрушены за ненадобностью водяные мельницы, но вместе с ними – плотины и запруды на малых речках, которые служили регуляторами равномерного стока воды по году.

А тем временем развитие городов и промышленности в них с отставанием строительства водоочистных сооружений, неумеренная химизация сельского хозяйства грязнили реки и озёра, а то порою и просто отравляли вместе со всем живым в них. И не диво, что Киев, пивший из Десны по трети кубокилометра в год, стал жаловаться на ухудшение качества воды из-за сбросов неочищенных промышленных стоков в верхней половине бассейна.

Михаил Константинович Крахмалёв увидел и сердцем ощутил, как государственно важными деяниями наносится невосполнимый урон тому же государственному – тогда народному – хозяйству, населению. Так нельзя ли посмотреть на хозяйствование шире, с учётом всего, что в конечном счёте определяет условия жизни людей? Решение виделось, объяснял он Василию Михайловичу, в комплексном, всестороннем подходе к задачам промышленности, транспорта, сельского, лесного и водного хозяйств. Контрольным измерителем правильности действий могло бы стать состояние живой природы, а в ней, прежде всего, качество и достаточность воды, основы жизни. Схема как будто простая: на входе щадящий образ хозяйствования, на выходе – живая вода. Но это же та ещё проблема! Она и получила название комплексной проблемы Десны.

В Географическом обществе при Академии наук СССР, которое возглавлял тогда легендарный Иван Дмитриевич Папанин, сразу оценили продуктивность идеи. Не откладывая, пригласили в апреле 1968 года в Москву авторитетных представителей всех областей бассейна, столичной науки, специалистов промышленных и сельскохозяйственных отраслей, лесного и водного хозяйств. Утвердили Положение о Постоянном комитете по проблемам бассейна реки Десны. И в следующем году этот небывалый орган власти, действующий от имени воды, начал работу. Он и начал с заказа украинскому «Гипроводхозу» в Киеве проекта «Генеральной схемы комплексного использования и охраны водных и земельных ресурсов бассейна р.Десны», который уже к 1971 году был готов. При обсуждении была существенно уточнена цель «Схемы…»: для «…комплексного использования и восстановления природных ресурсов». Таковой и принята была к исполнению этим, с виду, общественным бассейновым правительством.

Хотя как посмотреть на «общественное»: возглавил-то его инициатор, первый секретарь Брянского обкома и член Президиума ЦК партии, а его заместителями во всех областях были избраны-назначены тоже люди при власти: секретари обкомов по отраслям промышленности либо сельского хозяйства, соответствующие руководители облисполкомов. Да и в действующий на постоянной основе Президиум Комитета, в многочисленные отраслевые комиссии тоже были включены люди, обладающие не только знаниями, но и реальной властью. Получился, так сказать, орган «прямого действия»: если что решалось на заседаниях Президиума, тем более на конференциях, которые созывались в Брянске для принятия целевых программ, то они, тут же избранным секретариатом, расписывались по исполнителям и срокам, с ответственностью вплоть до должностей. Но без дополнительной зарплаты и наград – только в этом, пожалуй, и был общественный принцип работы «бассейнового правительства». Теперь он вспоминается многими как командно-административный и обычно с негативным оттенком. А судить бы надо по результатам.

Комитет с дислокацией в Брянске действовал до развала Союза. Сменялись первые секретари обкома, а когда его не стало, председателем был избран первый брянский губернатор. И за это время в восьми областях бассейна Десны (девятая, Белгородская, с незначительным стоком, не включалась) построено 1200 водохранилищ и прудов общим зеркалом пятнадцать квадратных километров. С их помощью удалось зарегулировать сток более ста миллионов кубометров воды, которая прежде действовала, как разрушитель. Планировалось, и уже проект был, создать в верховьях Десны и специальное крупное водохранилище для управления стоком реки. Проводились дноуглубительные и берегоукрепительные работы на руслах малых рек. Стал строгим спрос за одновременный ввод в эксплуатацию новых производственных мощностей и водоочистных сооружений. В целях экономии свежей воды создавались системы оборотного водоснабжения. Были прекращены перерубы расчетной лесосеки, взяты под охрану водозащитные леса, а на площади в четыре тысячи квадратных километров поднялись новые; создан государственный заповедник «Брянский лес». Восстановлено более сорока тысяч гектаров земель, порушенных добычей торфа, фосфоритов и других полезных ископаемых, эрозией почв…

Можно ещё много чего перечислять, хотя и несделанного было ещё немало, о чём, как участник заседаний комитета (а «на излёте» и его секретарём), могу свидетельствовать, говорилось резко, а порою и с «оргвыводами».

Говорят о том времени, как только о застое, а не было ли то порой колошения, «выстаивания» колосьев до созревания? И что изумительно: Василий Михайлович Песков углядел в бассейновом подходе к природопользованию, а шире – к хозяйствованию вообще, плодотворность зерна ещё в его зародыше! Постепенно в разных концах большой страны стали появляться свои комитеты – «парламент по спасению Волги», бассейновые комитеты по Москве-реке, Уралу, Дону, Верхней Оби, Северной Двине, Днестру. Не ведомо, так ли энергично действовали и они, но сам факт их появления сигнализировал и о распространённости проблем, и о их комплексности, и о верно нащупанном рычаге для их решения. Проговаривалось, что опыт Комитета по Десне может пригодиться и для стран СЭВ, тоже пронизанных общими реками: нужна координация деятельности в их бассейнах, чтобы не вредить себе и своим соседям по экономическому содружеству.

Порушено многое. В новых условиях, конечно, не применимы «командно-административные действия на общественных началах». Но, думается, и чисто общественной деятельностью, без выхода на «прямое действие» не обойтись, что и продемонстрировало спасение на водах в Приамурье с помощью МЧС, военнослужащих внутренних войск и даже армии. Но продемонстрировало-то уже в ситуации чрезвычайной! Точно так же, как запоздало спохватились на реке Лене. В то самое время, когда с верховьев Амура и его притоков всё прибывала вода, в верховье Лены из-за сухого лета «вдруг» обнаружились в августе мелководья, где не могли пройти суда с глубокой осадкой для обеспечения северного завоза продуктов и товаров первой необходимости в Якутию. Для доставки 160 тысяч тонн этих генеральных грузов, скопившихся на железной дороге, понадобилось экстренное открытие «зимника» и срочная мобилизация всего наличного автотранспорта, с естественным удорожанием перевозок. Мобилизация! Только после этого руководство Ленским пароходством заговорило о том, что во избежание подобного в будущем «нам не следует бороться с природой и приспосабливать реки под имеющийся флот с большой осадкой … Необходимо организовать строительство судов с осадкой не более метра…». Да, бороться не следует, но и только приспосабливаться к стихии – мало продуктивно.

Случай, вроде бы, частный. Но я-то помню юбилейную конференцию, по случаю 20-летия Комитета по Десне, на которой гость из далёкой Якутии, заместитель председателя президиума республиканского Совета общества по охране природы, просил экземпляр Положения о Комитете: назрело создавать подобный орган и для решения проблем бассейна реки Лены. «В добрый час!», - писал я по этому поводу в своих газетных заметках с той конференции…

Свято место пусто не бывает. Проблема бассейнового подхода, упреждающего подобные «неожиданности», не рассосалась сама собою. И по стране возникло общественное Движение «Российская сеть рек» (и даже есть «Координационный комитет по устойчивому развитию бассейна р. Амур»!). Но, видать, и у Движения, и у координаторов его на местах нет той власти «бассейнового правительства прямого действия» именем её величества  Воды, какая была у Комитета по комплексной проблеме бассейна Десны. Иначе и необходимость дноуглубительных работ с одновременным намывом высоких береговых дамб, где требуется (как то делается, рассказывал очевидец, в китайской части амурского бассейна), и создание судов с мелкой осадкой, и надобность в круглогодичной автодороге ради частичной разгрузки Ленского пароходства, да и многое другое не снисходило бы внезапным озарением на ответственных лиц, когда вода уже предъявляет ультиматум. Начинать же надо бы с создания генеральных схем и планов развития регионов – не расчленённых административными границами, а в бассейновом масштабе. Где-то, ограничиваясь межобластными, а где и межгосударственными соглашениями на уровне администраций и правительств. Иное ведёт к баснословному расточительству, а то и к жертвам. Думается, сами эти Генеральные схемы, комплексные проекты подскажут и форму управления для их осуществления в современных условиях.

Вернёмся ещё раз к катастрофическому наводнению в Приамурье в 2013 году. Главная река не смогла в летне-осенний период пропустить через свой бассейн около тридцати кубических километров воды. Метеорологи вольно или невольно подыграли тогда властям предержащим, объяснив, что за полтораста лет наблюдений это было первое такое наводнение. И вызвано оно было только роковым совпадением природных стихий: редкостно снежной зимы в бассейне; сразу двух мощных муссонных тихоокеанских циклонов, пронёсшихся над Китаем, которые заблокировали антициклоны над югом Сибири. Вот, мол, и получилось, что получилось. Да ещё и успокоили: подобное вряд ли теперь скоро повторится. Но оно, пусть и в значительно меньших масштабах, но регулярно приходит. Между тем, – по признанию тех же метеорологов, растущая турбулентность климата в связи с его изменением на планете чревата и всё большей его непредсказуемостью.

Но можно ли противостоять столь могучей стихии? Совершенно в духе действий Межреспубликанского комитета по Десне, на реках Амурского бассейна в советские годы Госпланом СССР было предусмотрено строительство без малого десятка гидроэлектростанций – с само собой разумеющимся созданием водохранилищ при них. Вместе с Советами едва ль не первым пал и Госплан, а из запланированных ГЭС построена лишь треть. А ведь будь осуществлено намеченное, в бассейне можно было бы перехватить сток более 31 кубического километра разрушительных вод. То есть, больше, чем хлынуло в «исключительном» 2013-м…

Но вот что поразительно. Когда пять лет назад снова был поставлен вопрос о строительстве тех ГЭС, в тогдашнем федеральном правительстве признали его нецелесообразным, ссылаясь при этом и на метеорологов (климат-де «вернулся  в норму» - ?!), и на отсутствие энерго-потребителей (и даже позже, при разработке программы развития Дальневосточного федерального округа не был предусмотрен специальный раздел «Энергетика»!). Целесообразнее затрачивать миллиарды и миллиарды на ликвидацию последствий «природных» стихий, «компенсировать» утрату и человеческих жизней? Даже представить трудно, что подобное могло произойти при комплексном решении проблем регионов в границах цельного бассейна.

Да, не остановить муссоны-циклоны. С природой приходится считаться. К слову, и обрываемое на половине высказывание Ивана Владимировича Мичурина, бездумно поднятое в качестве знамени «пересотворителями» природы, адресовалось-то прежде всего селекционерам. Но было столь соблазнительно вырвать его из контекста! В предисловии к одному из изданий своих трудов он, действительно, писал: «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у неё – наша задача…». Но далее следовало: «… Человек может и должен создавать новые формы растений лучше природы». И всего-то! А всей собственной созидательной деятельностью Иван Владимирович утверждал: относиться к природе надо со знанием её законов и бережно. Пока же напрашивается продолжение иное: милости от природы нельзя ожидать после того, что мы делаем с нею.

Вот почему так жгуче остро вспоминается мне всякий раз Комитет по Десне, в дни и месяцы, когда для исправления «ошибок» в отношениях с природой от дальневосточного Хабаровска до кубанского Крымска призывается чрезвычайка.

Автор фото Хабаровского наводнения 2013 г. - Александр Колбин

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную