Евгений НОВИЧИХИН (Воронеж)

ФОТОГРАФИЯ

Рассказ

Каждый год в ноябре, в День поминовения усопших, фрау Фогель отправляется на кладбище, чтобы украсить цветами и свечами могилу своей матери. В этот день на кладбище звучат духовные песнопения и молитвы, которые сопровождает звон церковных колоколов. Этот звон напоминает людям о бренности жизни.

Возвращаясь с кладбища, фрау Фогель неизменно вспоминает и своего отца. К её огорчению, она не может посетить его могилу. И даже не знает, есть ли она где-то.

Когда отец уезжал воевать с русскими, маленькой Эльзе Фогель было всего три года, и отца она не помнит. От отца у неё осталась лишь одна фотография. На ней унтерштурмфюрер Фогель выглядит бравым воином. В его руках – автомат, направленный в сторону врага.

Эта фотография давно стала предметом гордости фрау Фогель. Гордости за отца, за свою семью. Когда Эльза Фогель выходила замуж, то оставила себе фамилию отца. Муж, Фридрих, не возражал – он хорошо понимал её и во всём поддерживал.

А от мамы у неё осталась просьба – поехать когда-нибудь в Россию, найти там село под названием Антоновка и попытаться отыскать в этом селе могилу отца. Единственное, что было известно о его последних днях, связано именно с этим селом.

Фрау Фогель неплохо знала русский. Она выучила его в университете, и этот язык был её специальностью. В последние годы фрау Фогель сотрудничала с известным книжным издательством, переводя для него русские детективные романы. Поэтому языковых препятствий для поездки в Россию она не видела. Единственное, что мешало ей отправиться в чужую страну, была болезнь Фридриха.
 
Но с каждым годом вероятность поездки становилась всё призрачнее, потому что фрау Фогель была уже немолода. И когда ей исполнилось восемьдесят, она решила: «Всё, откладывать поездку больше нельзя». Фрау Фогель пообещала Фридриху, что уедет всего на три дня, и на это время наняла ему сиделку.

В поездку фрау Фогель отправилась налегке, взяв с собой лишь небольшую дорожную сумку. Ранний утренний перелёт до Москвы она перенесла сносно. В аэропорту взяла такси до Казанского вокзала, а потом около десяти часов ехала в поезде. В купе было душно, и она почти всю дорогу простояла у открытого вагонного окна, наблюдая за сменой незнакомых ей картин русской природы.

Таксист, которого она попросила отвезти в Антоновку, долго выяснял, какую именно Антоновку она имеет в виду. Оказалось, что до её Антоновки всего-то час с небольшим пути. Узнав, что она из Германии, разговорчивый весёлый водитель такси стал интересоваться жизнью немцев. Ей эта тема была неинтересна, и она спросила, как его зовут. Водителя звали Володей.

- Я буду звать вас по-немецки – Вольдемаром. Хорошо? – спросила она.

- Валяйте! – улыбнулся водитель.

- Что такое «валяйте»? – не поняла она.

- Это значит, что я согласен, – рассмеялся он. – Меня как только не зовут: и Володькой, и Вовкой, и Вованом, и шефом, и командиром. Иногда просто «Эй!» называют. А вот Вольдемаром ещё никто не звал.

Вспомнив мучительную поездку в поезде, фрау Фогель решила узнать, нельзя ли будет из Антоновки добраться на такси прямо в Шереметьево.

- Конечно, можно! – обрадовал её Вольдемар. – Это будет стоить…

Он прикинул в уме, каково расстояние от Антоновки до Москвы.

- …около пятнадцати тысяч.

Фрау Фогель мысленно перевела эту сумму в евро. Оказалось, что поездка будет не такой уж дорогой. Она попросила у Вольдемара визитку с номером телефона и пообещала, что послезавтра ему позвонит.

Подъехали к Антоновке.

- Мне бы отель тут найти, – попросила фрау Фогель водителя.

Тот расхохотался:

- Какой тут вам отель!

- Тогда подвезите к центру села.

В центре она обнаружила администрацию, небольшой магазинчик, почту и клуб. Отеля, как и предполагал Вольдемар, не оказалось. Уже опускались сумерки, и фрау Фогель нужно было срочно искать место ночлега. Она устало пошла по улице в надежде встретить кого-нибудь и узнать, где можно переночевать. Но улица была пуста.

К радости фрау, она ещё издалека заметила за поворотом улицы одинокую старушку, сидящую на скамейке около избы. Боясь, что старушка уйдёт, фрау торопливо зашагала в её сторону.

- Милая, да ночуй у меня, сколько хочешь, – обрадовалась ей старушка. – Я одна живу, мне веселей будет.

Старушку звали Клавдией Сергеевной. В её избе было чистенько и уютно, диван удобным, а постель свежей. К утру фрау Фогель выглядела хорошо отдохнувшей.

На завтрак Клавдия Сергеевна предложила пшённую кашу с молоком, которая оказалась очень вкусной, и травяной чай. Позавтракав, фрау Фогель пригласила старушку побеседовать с нею. Спросила:

- Вы помните войну?

Ответ Клавдии Сергеевны ошарашил фрау Фогель:

- Милая, да откуда ж мне её помнить, если я родилась в сорок шестом?

Гостеприимная хозяйка показалась фрау Фогель древней старушкой, а выходило, что она моложе её самой.

- О войне вам может мой сосед рассказать. Ему двенадцать лет было, когда немцы в нашу Антоновку пришли, – вспомнила вдруг Клавдия Сергеевна. – А недавно ему уже девяносто стукнуло.
 
 Она распахнула окошко и окликнула кого-то:

- Тимофеич! Тимофе-еич!

На её голос отозвался бодрый мужской:
 
- Чего тебе, Сергевна?

- Будь добр, зайди ко мне на минутку, – попросила Клавдия Сергеевна.

В избу вошёл старик, которому фрау Фогель ну никак не могла бы дать девяноста. Он был худощав, строен, подтянут, а к тому же для своих лет довольно шустр.
 
- Кто тут к нам пожаловал, Сергевна? – спросил он, увидев незнакомую гостью.

Фрау Фогель встала и протянула ему руку:

- Меня зовут Эльза. Я из Германии.

- А я Андрей Тимофеевич, – представился старик. – Когда-то преподавал немецкий язык в школе, так что можем и по-вашему побалакать.

- Что такое «побалакать»? – не поняла фрау Фогель.

- Поговорить, значит, – пояснил старик. – Жаргон такой.

Фрау Фогель неожиданно рассмотрела на морщинистой руке старика татуировку: «Лида». Она улыбнулась. Перехватив её взгляд, старик засмущался:

- Нелепо, конечно, выглядит татуировка эта. В школе все ученики из-за неё смеялись надо мной. Мне рассказывали, что между собой они звали меня Лидой.

- Лида – это ваша первая любовь? – полюбопытствовала фрау Фогель.

- И моя жена. Теперь уже покойная… – вздохнул старик и поспешил перейти на другую тему. – Так что же вас заинтересовало в нашей Антоновке?

Фрау Фогель достала из бокового кармана сумки фотографию отца:

- Посмотрите. Никогда не видели этого человека?

Старика всего передёрнуло, лицо его скривилось:

- А-а-а, Фогель…

Фрау Фогель обрадовалась:

- Вы его знали? Помните?

- Как не знать? Знал и хорошо запомнил этого подонка, – подтвердил старик.

Фрау Фогель насторожилась:

- Подонка? Почему вы так говорите?

Старик внимательно посмотрел на неё и вдруг спросил:

- А вы кем ему приходитесь?

Фрау Фогель замешкалась с ответом. Ей вдруг подумалось, что говорить правду этому русскому старику не следует. И она неожиданно для себя самой слукавила:

- Я журналистка, собираю материалы о немцах, воевавших в России.
 
Старик посмотрел на собеседницу недоверчиво, потому что журналистка, как он понимал, должна была выглядеть помоложе. И всё-таки сказал:

- Я сейчас вернусь, мне надо вам кое-что показать…

Старик вышел из избы всего минут на пять. Возвратившись, протянул фрау Фогель пожелтевшие листы бумаги:

- Вот… Это наша районная газета. По-вашему – Kreiszeitung.

Фрау сразу увидела на газетной странице снимок и поняла, что фотография отца, которую она так бережно хранит, – только фрагмент этого снимка. В газетном варианте автомат герра Фогеля был направлен на двух женщин, испуганно прижавшихся к стене какого-то дома. Под снимком стояла подпись: «Расстрел фашистами мирных жителей села Антоновка. 1942 г. Фото из трофейного немецкого архива».

У фрау Фогель сам собой возник вопрос:

- Видимо, эти женщины – партизаны?
 
- Какие партизаны! – возмутился старик. – У нас партизанов отродясь не было! Вокруг Антоновки – ни одного леса! В вы говорите «партизаны»…

Внезапно по щекам старика потекли слёзы. Он указал на одну из женщин на
 Снимке. Голос его задрожал:

- Это моя мама…

Чуть успокоившись и утерев слёзы, старик продолжал:

- По улице ехала немецкая машина, гружённая какими-то ящиками. Возле нашей избы, на повороте, один ящик упал, и из него покатились по снегу банки с тушёнкой. Мама с соседкой стояли в это время на улице, а банки подкатились прямо к их ногам. Они и взяли по одной. Ведь дома голодные дети ждали. А офицер, сопровождавший машину, заметил «воровок», задержал их и отвёл в комендатуру…

Старик снова вытер слёзы.

- А на следующий день собрали жителей села, и при всех Фогель расстрелял женщин. Моя сестрёнка трёхлетняя громко кричала: «Мама! Мама!» А Фогель шагнул в нашу сторону, чтобы заставить её замолчать. Я схватил сестрёнку в охапку, и мы с ней убежали.
 
Старик тяжело вздохнул:

- Мы тогда с сестрёнкой одни-одинёшеньки остались. Отец-то наш ещё раньше погиб, он на границе служил. Стал я, двенадцатилетний, для сестрёнки и отцом, и матерью. Чтобы прокормиться, милостыню собирал. Ничего, выжили. А за Фогелем этим я потом долго следил. И однажды выследил.

Старик надолго замолчал.

- Пойдёмте со мной, – пригласил вдруг он.

Пробираясь по узенькой тропинке между двумя огородами, вышли к их дальним окраинам. Старик остановился.

- Вот тут когда-то вишня росла. Большое было дерево, ветвистое. Плетень рядом стоял.

- Что такое «плетень»? – не поняла фрау Фогель.

- Плетень – это такая изгородь, сплетённая из ветвей. Она отделяла огород от дороги, которая тут когда-то проходила, – пояснил старик. – Ну, так Фогель-то ваш однажды утром присел тут, под вишней, на корточки, прости Господи, по нужде. А я отыскал кирпич, и пока он тут кряхтел, незаметно к нему подобрался сзади. Взял кирпич обеими руками, да так, со всего размаху, огрел им этого Фогеля по голове, а к тому же ещё раз добавил, что тот и не копнулся.
 
Фрау Фогель не понимала, что такое «огрел», что такое «не копнулся», но от этих слов вздрогнула. Голова у неё закружилась, и она инстинктивно облокотилась на плечо старика. Ей показалось, что она почувствовала, как её саму ударили по голове.

А старик продолжал:

- Забросал я его тело ветками. Ваши-то его в тот же день искать стали, но не нашли. Мне метель помогла. Она в тот день с ночи началась и весь день продолжалась. Затрусила и мои следы, и следы Фогеля.

- Что такое «затрусила»? Замела, засыпала? – уточнила фрау Фогель.

- Ну да, замела. А на другой день, – продолжал старик, – немцам уже не до того было. Драпанули они из нашего села – да так, что только пятки засверкали. А я ветки убрал и нашим солдатам Фогеля показал. Они его вот тут же, около вишни, и закопали.

Фрау Фогель подумала, что дерево над могилой выглядело бы вполне естественно, поэтому поинтересовалась:

- А что же с вишней стало?

- А вишня не вынесла такого пакостного соседства и на другой год засохла. Я её потом спилил и на дрова пустил. Вишнёвые дрова хорошо в печке горят.
Слышать про «пакостное соседство» фрау Фогель было крайне досадно, тем более что старик развил эту тему:

-  Я тут и яблоньку пытался посадить, и клён, и берёзку – не принялись, засохли! Как видите, тут даже трава не растёт. Противится природа такому соседству! Природа и злодейство – они ведь несовместимы.
 
Фрау Фогель опустила голову. Да, ей неприятен был этот разговор. Но она совсем не ощущала, что перед нею стоит убийца отца. Она не боялась его, она ему сочувствовала.

- А что же с вашей сестрой стало? – спросила фрау Фогель.

- Жива-здорова, – ответил старик. – В городе сейчас живёт. Часто меня навещает…
 
Вызвавшись остаться наедине с отцом, фрау Фогель осторожно, боясь запачкаться, присела на чёрную землю. Ей захотелось поплакать, но слёз не было. Невдалеке, на лугу, она увидела много ромашек и подумала, что неплохо было бы нарвать букет и положить его на могилу. Но тут же она отвергла эту мысль. На какую могилу? Положить цветы на клочок земли, по которому люди будут топтаться ногами, – этого она не могла себе позволить.
Незаметно для себя самой фрау Фогель заговорила вслух:

- Не думала я, отец, что встречусь с тобой в такой обстановке. Не могла себе представить, что твой конец был таким бесславным…

Фрау Фогель искала оправдания для отца. И она его нашла. «Не по своей же воле он расстрелял этих несчастных женщин. Ему ведь кто-то приказал, – думала она. – А если бы он не выполнил приказ, то могли бы расстрелять его самого…»

С этой мыслью она попрощалась с отцом и решила прогуляться по селу. Вышла к речке и на её берегу, в тишине, просидела до позднего вечера, погружённая в нерадостные размышления.

Ночью ей приснился отец. Он стоял с автоматом, направленным в её сторону. Фрау Фогель проснулась от ужаса, да так и не уснула до самого утра.

После завтрака она решила расплатиться с Клавдией Сергеевной за проживание. Немного подумав, пришла к выводу, что ста евро будет более чем достаточно. Но старушка замахала руками:

- Что ты, что ты! Зачем они мне, ваши деньги?

Но тут же изменила решение:

- Ладно, ладно, спасибо. Дочка приедет – ей отдам, она там, в городе, найдёт, что с ними сделать.

Отложив нужную сумму на такси до Москвы и из берлинского аэропорта до дома, фрау Фогель пересчитала оставшиеся деньги. Насчитала четыреста евро. «Это будет хорошая компенсация старику за его несчастное детство», – подумала она. И отправилась в соседнюю избу.

Старик стоял на улице и точил косу. Территория, прилегающая к избе, заросла травой, и он, видимо, собирался навести здесь порядок.

- Guten Morgen! Доброе утро! – поприветствовала его фрау Фогель.

- Guten Morgen! Guten Morgen! – откликнулся старик.

Фрау Фогель протянула ему деньги:

- Это мой презент для вас.

- Нет-нет, – решительно отказался старик. – Ни к чему это.
 
- Возьмите, я прошу вас. Это от души, – пыталась убедить его фрау Фогель.

Но старик был непреклонен.

- Вашей сестре отдадите, деньги ей пригодятся в городе, – не унималась немецкая гостья.

- Ой, да что вы такое говорите! – отмахнулся старик. – Не возьмёт она у меня. Ни за что не возьмёт! Она сама мне норовит помочь деньгами, когда в село приезжает.

- А, может, вы дадите мне её городской адрес? У меня она возьмёт! – уверенно сказала фрау.

- Ну, не знаю… – засомневался старик.
 
Но адрес всё же дал.

Фрау Фогель позвонила знакомому таксисту. Пока ожидала его, всё время думала о старике. Почему он не взял деньги? Она была уверена, что никто из её немецких знакомых от денег бы не отказался. «Вероятно, чтобы понимать русского человека, мало знать его язык. Надо ещё знать и его душу», – подумалось ей.

Такси прибыло, как она и ожидала, через полтора часа. Назвав Володе городской адрес, фрау Фогель задремала. Поскольку ночью ей не спалось, то отдых в кресле автомобиля оказался очень кстати.

Её разбудил голос водителя:

- Приехали!

Фрау Фогель выглянула в окошко. Такси остановилось в каком-то городском микрорайоне, возле пятиэтажного дома. В подъезд фрау вошла беспрепятственно, так как его двери были распахнуты настежь. Лифта в доме не было, пришлось подниматься пешком по лестнице. Квартира сестры старика оказалась на четвёртом этаже. Фрау Фогель подняла указательный палец, чтобы нажать на кнопку звонка, но тут же опустила руку: «А вдруг и здесь деньги не возьмут?» Постояв с минуту у двери, фрау Фогель спустилась по лестнице на первый этаж, подошла к почтовым ящикам, нашла нужный номер. Немного подумав, опустила деньги в почтовый ящик.

 Выйдя из подъезда, фрау Фогель села в такси и, довольная собой, звонко сказала водителю:

-  В Шереметьево, Вольдемар!

Наш канал на Яндекс-Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную