ПУШКИНСКИЙ ВЕНОК ОРЕНБУРЖЦЕВ
к 225-летию со дня рождения поэта
Александр Возняк
(1914 – 1969)
***
В лад стихам стучат колёса,
Вторит сердце невзначай.
Подожди поэта, осень,
В Болдино меня встречай.
Эй, ямщик! Уж время к ночи.
В Оренбурге отдохнём.
Жизнь, как этот путь, короче
С каждым часом, с каждым днём!
Мчится он, простой и гордый,
Едет день и едет ночь,
В Оренбург, оттуда в Бёрды…
Сутки прочь, сутки прочь!
Вслед за ним, как соглядатай,
Перевязано тесьмой
За жандармскою печатью
Пулей гнусное письмо.
Поднадзорный… Жизнь тревожна,
Но нигде спасенья нет…
Предъявитель подорожной
Пушкин? Тот ли? Не поэт?
Не его читал он сказки?
Вот он рядом, перед ним.
Нет, поэту не коляску,
Что есть лучшее дадим.
Пусть он это не забудет.
Степь да степь, ей нет конца.
Но везде простые люди
Чтут народного певца.
– Что ж, карета, так карета…
– Лучше нет, не обессудь.
Вслед опальному поэту:
– Добрый путь! Добрый путь!
Николай Карташев
(1928 – 1983)
Старый тракт
Ему положено быть торному:
Он как бы двух веков межа.
Да, он тот самый, по которому
Когда-то Пушкин проезжал.
Его встречала осень шорохом,
Багрянцем тронутой листвы,
И степь, казалось, пахла порохом
Да ветром памятной молвы.
И на правах гонца прилежного,
Не омрачая ясный день,
За ним гналась вождя мятежного
Не исчезающая тень.
И мне сдается – в час застенчивый,
Когда холмы и долы спят,
В степи ликует звон бубенчиков,
Коней усталых торопя.
Над старым трактом осень мается,
Во мгле Стожарами горя,
И явь с былым перекликается
В ямщицком свисте сентября!
Михаил Клипиницер
(1907 – 1992)
Два дня
А.С.Пушкин провел в Оренбурге
два дня – 18 и 19 сентября
Два дня. Из той далекой дали
Они всё ближе и видней.
Поездка в Бёрды, встреча с Далем,
Сказания мятежных дней.
Сентябрь. Уж не было жары,
За лето птицы в роще спелись.
И стал он гостем той поры,
Когда в багрец леса оделись.
Тропой осеннею бродил,
Живой, порывистый, кудрявый.
Бессмертной прозой утвердил
Он поэтическую славу.
В двухдневную вместились горстку
Любовь и преданный слуга,
И пугачевцы в Белогорской,
И оренбургская пурга.
Здесь «Памятник» возник, как вестник,
Чуть различимый вдалеке,
И жизнь обрел калмык безвестный
В одной пророческой строке.
Два дня… Они подобны мигу,
Открывшему стихам сердца.
И нет конца великой Книге,
И нету Пушкину конца.
Игорь Бехтерев
(1948 – 2020)
***
Страшно твое молчание, поэт!
Вот Пушкин подымает пистолет...
Жестокий час!
Как будто вместе с речью
Оставил и презрел он человечье
Не в них – в себе...
И падает на снег
Не Бог еще, уже не человек.
Он говорил и с небом, и с землей,
Он, захоти, убил бы эпиграммой,
Но вот молчит – и целится упрямо
На снег кровавый опершись рукой.
Наверное, в любые времена
Бывает час, когда бессильно слово,
Когда ни лба, ни сердца им тупого
Не прошибить... Но истина одна.
И Пушкин подымает пистолет...
Страшно твое молчание, поэт!
Александр Цирлинсон
(1935 – 2023)
Тверской бульвар
«Россия».
Пушкин.
Следы прохожих.
Первый снег.
Снежинки, завершая бег,
Блестят, как новые игрушки.
Кружа, касаются лица.
И тают, возникая снова.
И кажется — им нет конца.
И, может, цвета нет иного
На белом свете.
Вечный лик
Сверкает в этих блёстках света.
Снег, словно белый воротник,
На бронзовых плечах поэта.
А он задумался...
Лицо —
Само спокойствие и сила...
Снег трогает моё плечо.
И есть лишь Пушкин.
Да Россия.
Владислав Бахревский
(р. 1936)
***
Душа зарёю отзывается
На пламень Пушкинской зари,
Взлетает ввысь
И обрывается.
И ты у пропасти замри.
У Чёрной речки…
Надежда Кондакова
(р. 1947)
***
Чаадаев, помнишь ли былое…
А.С. Пушкин
Летя вдоль Мойки, пели сани,
И падал снег, легко скользя…
- Любить с закрытыми глазами
Свое отечество нельзя!
Он возразил поэту молча,
Когда в тоске, как во хмелю,
Тот вышел в ночь и, слившись с ночью,
Сказал:
- Нельзя…
Но я люблю.
Геннадий Красников
(р. 1951)
ПУШКИН, 1999 год
Как на бегущую волну –
звезда, так он глядит сквозь грозы
на незнакомую страну
и на знакомые берёзы.
И видит – сколько утекло
здесь, без него, воды и жизни,
нет, сердце некогда влекло
его совсем к иной Отчизне.
Увы, не скрыло солнце – тьмы,
но есть и признаки прогресса:
на новый пир среди чумы
слетелись новые Дантесы.
На муку смертного креста
они – (покуда мы враждуем) –
целуют Родину в уста
библейским страшным поцелуем...
Меняют в худшей из эпох
небесный свет на побрякушки!..
Но мы-то помним: с нами Пушкин!
Но мы-то знаем: с нами Бог!
Владимир Одноралов
(р. 1946)
Пушкину
Полно, музыка, играть,
Стихли смех и говор бойкий.
Пушкин едет умирать
В свой последний дом – на Мойке.
Грустно, грустно, брат Данзас!
Завершён кровавой вехой
Вечер любящего нас
Девятнадцатого века.
А грядёт двадцатый век,
Празднословный и лукавый,
По числу кровавых вех –
Самый, может быть, кровавый.
Кровь и копоть застят свет,
Всё святое покрушили…
Без твоих стихов, поэт,
Мы б ею не пережили!
Иван Коннов
(р. 1945)
***
Мой старый Оренбург, сиреневый, кленовый,
Обитель моих давних юных дней!
Брожу по переулкам твоим снова,
Как в незабвенной юности моей.
Надежность стен твоих испытывали пушки,
Но выжил ты во мгле кровавых лет.
По улицам твоим прошёл когда-то Пушкин,
Мы третий век глядим ему вослед.
Анатолий Тепляшин
(р. 1951)
Пушкинская улица
Осенних листьев праздничного цвета
разбросано, рассыпано по свету,
особенно на улице вот этой
их больше, чем в любом саду.
По улице великого поэта
По листьям, как по воздуху, иду.
Я думаю: случайно или нет
дал улице название поэт?
А улица – не сад ли это Летний?
Вот юноша – быть может, это Ленский?
А девушка в оранжевом платочке
Не со страниц ли «Капитанской дочки»?
Откуда в нашем городе металла
Лирическая нота прозвучала?
Ведь мы такую жизнь сегодня строим,
Что и не снилась пушкинским героям.
Но мы близки им, может, не судьбою, -
но юностью, и болью, и любовью –
всем тем, что принесла через века
к нам пушкинская каждая строка.
Иван Малов
(р. 1956)
Лицея зимнее окно
Чернильница моя…
А.С. Пушкин
Пред ним свеча неслышно каплет –
Вечерних сумерек пора.
Плывёт чернильницы кораблик
Под белым парусом пера.
Плывёт. Плывёт. Ещё страница!
А на дворе уже темно…
Вновь будет за полночь светиться
Лицея зимнее окно.
Иван Ерпылёв
(р. 1989)
Чёрная речка
Чтобы больше не слышать зазорные речи,
Пушкин вышел на станции «Чёрная речка».
Он расстрелян из пушек словесной картечью,
Потому не прибавится и полсловечка
К ПСС благородного синего цвета.
В том десятый войдёт переписка в фейсбуке .
Секунданты, не стоило верить приметам,
Коли вышла дуэль в день российской науки.
Он стоял на ветру, утомившись от бега.
На снегу умирал он от чёрного слова,
И от этого липкого рыжего снега
Петербург не очистить лопатой Беглова.
«Я воздвиг себе памятник крепче гранита», –
Так промолвил Гораций, напившись из Леты.
Под пятой императора серые плиты
Навсегда разукрашены кровью поэта.
Михаил Кильдяшов
(р. 1986)
Исполнись волею моей
Постелили у дома солому:
«Тише! К Богу отходит поэт».
Но спешили к родному, живому,
Как на чистый, спасительный свет.
Уповали, молились, рыдали:
«Не щадил живота своего».
Но лицо побледневшего Даля
Видеть было страшнее всего.
Охранитель несметного слова
На мгновение стал безъязык,
Как с портрета работы Перова,
Поглядел изнурённый старик.
Он всмотрелся в глубокую рану
И прозрел необъятную тьму,
Где корону подносят смутьяну
И толпа присягает ему.
И плутает история где-то,
На тропу не вернётся никак,
Но могучее слово поэта
Рассекает удушливый мрак.
И звенят декабристские цепи,
Медью ухает поступь Петра,
И влекут в оренбургские степи
Пугачёвцев хмельные ветра.
«И какой из меня врачеватель,
Если жизнь он кладёт на алтарь?
И какой из меня собиратель,
Если он - неизбывный словарь?»
______________
* Социальная сеть, официально запрещённая в России
К публикации рекомендовал Иван ЕРПЫЛЁВ |
