|
К 70-летию Великой Победы
ВЕЧНЫЕ ОГНИ
(Писатели Белгородчины о Великой Отечественной войне)
Виктор БЕЛОВ
ВЕЧНЫЕ ОГНИ
Видней и тревожней их свет средь ночи,
Оправы всё вечней и строже.
Подходим мы к ним и минуту молчим –
Как прежде, но всё же, но всё же…
Да буду отвергнут тобою, отец,
В твоей неизвестной могиле,
Коль не проклинаю фашистский свинец,
Снаряды… что вас покосили.
Тебе и откроюсь, коль можешь, прости –
В дарованном вами затишье
Пред вечным огнём мы всё меньше грустим.
Увы – не становимся чище.
Что б мне ты ответил, гадать не берусь.
Сам вижу: мы что-то теряем.
И чует печальница матушка Русь:
С ушедшими душ не сверяем…
1978
СВИСТОК
Когда закончилась война,
В село вернулся инвалид.
Он сыну,
другу моему,
Привез свисток.
Трофейный,
черный,
костяной,
Блестящий и внутри.
И осчастливленный малыш
Не спал с ним до зари.
Сосед был пьян.
Он хохотал.
А сын свистел на все село.
Возненавидел друга я.
Невыносим был инвалид.
Он хохотал на все село,
А сын свистел на все село…
А мой отец – убит!
1960
Валерий ИГИН
ИДУТ ВЕТЕРАНЫ...
Идут ветераны последней,
Последней войны мировой,
Оставив потомкам в наследье
И мир, и победный покой.
Идут ветераны, бодрятся,
В их честь - и поющая медь.
Дай Бог им в строю оставаться
И вдаль беспечально смотреть.
Уходят солдаты столетья,
Сжимается сердце в комок.
Как будто из битвы последней
Вернуться я им не помог...
* * *
Танковое Поле - пядь, не боле,
Точечка на карте полевой,
Где победной радует судьбою
Всех живущих в стороне родной.
Я горжусь, что к той судьбе причастен.
Здесь живу, и, волею дыша,
Каждый миг мне наполняет счастьем
Всех полей спасенная душа!
ПОСЛЕВОЕННОЕ КИНО
Послевоенное кино,
В котором в каждом кадре праздник,
И стар и млад до слез все рады
Живое видеть полотно –
Послевоенное кино.
То никогда нельзя забыть,
Ведь волшебством своим герои,
Как будто всюду радость строят,
Пытаясь тем соединить,
Что никогда нельзя забыть.
И будни страхов, бед, разрух,
Уж не измерить прежней мерой.
Кино... и волшебство вокруг...
И будни страхов, бед, разрух
Лечили души светлой верой.
Николай ИГРУНОВ
* * *
Я на веку немало пережил,
Но не исчезло из житейской были,
Как выходили мы из разбомблённой ржи
И вместе с нами звери выходили.
Ах, сколько было жизни в этой ржи!
Мы выбирались из нее средь ночи.
И зайцы разбегались, и ежи,
И птицы низом – чтобы покороче.
Огонь и треск, горелый запах ржи.
Мы падаем, встаём, набравшись силы,
И, спохватившись, от огня бежим.
А там – жнивьё, там рожь уже скосили.
А свет луны и звезды – на пределе.
И наши лошади затравленно храпят.
Едва успели. А куда успели?
Тут вроде тихо, вроде не бомбят.
Спешим к пруду – для нас он как спасенье:
Там вербы и кусты, желанная вода.
Но в небе вновь тягучее гуденье –
Мать за своё: «Ни чести, ни стыда!»
Мне эту ночь забыть совсем не просто.
И эта рожь стоит перед глазами,
И тот степной елецкий перекрёсток
С его звериными ночными голосами.
Протоиерей Игорь КОБЕЛЕВ
9 МАЯ
Девятого мая в цветах и слезах, в звуках маршей,
Дыша горьким ветром Победы, хмелеет весна...
Плывет белый дым облаков над землей, старше ставшей,
И даль от янтарной зари беспредельно ясна...
Девятого мая веселье и траур - едины.
Сиянье наград и суровые ленты венков...
В бурлящем потоке людском - ветеранов седины
И лица не нюхавших пороха призывников...
Победное утро! В Москве ли, в Берлине иль в Праге
Цвети, утверждая над вечностью мир и любовь!
Ты алой рекою в российском прославленном флаге
Струись, воплощая всех павших священную кровь!
День счастья и скорби! В церквах помянув поименно
Всех тех, кому смерть за Отечество свыше дана,
Девятого мая народы склоняют знамена.
Минуты молчанья вбирает в себя тишина...
Николай КРАСНОВ
(1924-2010)
* * *
Где их застала тишина победы,
Там и уснули: в танках, на броне,
В грузовиках, на пушечных лафетах,
В садах, в открытом поле и в кюветах.
Уснули сладко, позабыв все беды,
Как не спалось ни разу на войне.
И как пришла — никто из них не слышал -
К ним женщина, печальная, одна,
Ступая легче тени, ветра тише,
Как чья-то мать, невеста иль жена.
Пришла им благодарно поклониться,
За все, за все, чем их судьба свята.
И пристально разглядывала лица,
И целовала каждого в уста.
То, может быть, она, сама Россия,
В победный час пришла наведать их.
И после безутешно голосила,
Не всех сынов найдя среди живых.
Алексей КРИВЦОВ
(1925 - 2003)
ВЕТОЧКА ПОЛЫНИ
Всё ближе падают снаряды —
То недолёт, то перелёт!
И надо выстоять... И надо
Почуять, где он упадёт...
А за снарядами и мины
Шипят... И без конца огонь!
Живая веточка полыни
Кольнула ласково в ладонь.
И я лицом в полынь зарылся,
И горечь с жадностью вдохнул.
И на какой-то миг забылся,
Как будто в прошлое шагнул.
Казалось мне: лежу под небом
И надо мной грохочет гром.
Как в детстве, пахнет полем хлебным,
Тропинкой козьей... Молоком.
АТАКА
Огонь метался в дикой пляске
На желваках и круглых касках.
Я через бруствер опалённый
В неведомое сделал шаг,
Остановить не в силах враг
Мой шаг!..
Короткий и
Огромный.
* * *
«Мессершмитты» ушли восвояси.
и стряхнул комья глины я с плеч.
Автоматы забрызганы грязью,
Надо пуще себя их беречь.
Как положено, чищу оружье —
И теплеет в ладони приклад.
Отрываю окопчик поглубже —
Есть теперь, где укрыться, солдат!
* * *
...А рассвет, как нарочно
Приоткрыл небосвод,
И в траве суматошно
Все стучал пулемет...
Вот и утро сгорело,
Вот и солнце глядит,
И с лицом серо-белым
Пулеметчик лежит.
Солнце смотрит в печали
Угасает солдат,
И горит на медали —
«За Ленинград».
МЕЖДУ БОЯМИ
Зимой под Нарвой после боя
Я наклонился над воронкой.
Отбросил срезанную хвою.
Пробил ледок прикладом тонкий.
К воде студёной так припал,
Что мне боец один сказал:
«Постой! Простудишься, браток!»
И протянул свой котелок.
А я смотрю в недоуменье,
Все отдышаться не могу.
И уши режет тишина —
Не стало больше отделенья.
Лежат друзья мои в снегу.
Их не поднять... Эх, старина!
Какая тут простуда, друг,
Когда огонь и смерть вокруг?..
ЛЕТО СОРОК ПЕРВОГО
Памяти брата Андрея
Забыл ты ножичек, и я
Домой за ним вновь возвращался —
Застать надеялся тебя
И потому не попрощался.
И всю дорогу я бежал
Среди дневной жары и пыли.
А впереди гудел вокзал,
И медленно вагоны плыли.
Вот замелькал в глазах перрон...
Бегу вдоль рельсов — все
напрасно:
Ушел на запад эшелон.
И светофор зажегся красным...
ХУТОРОК
Горячий полдень. Лето.
Колодец с ручейком,
Бежит девчонка Света
К колодцу босиком.
Знать, в целом околотке
Вкуснее чуда нет,
И пил я из пилотки
Ту воду, словно свет.
В ней отражалось лето
И воздух голубой,
А за холмами где-то
Гремел жестокий бой.
Леонид КУЗУБОВ
* * *
Срезанный осколками снаряда,
Словно в поле скошенная рожь,
Человек упал, а с неба градом
Сыплется свинец, как дождь...
Показались пятна на рубашке,
Заалела лужица вокруг...
И у самых глаз его —
ромашка
Шевелила волосы, как друг.
АТАКА ПОД БЕЛГОРОДОМ
Когда в предутренней атаке,
Ещё не веря в страшный ад,
Рванулась рота наша в драку,
Пути уж не было назад!
Ещё не думая о смерти,
Бежали с криками «Ура!».
В горячей страшной круговерти
Кровавой виделась заря.
Когда атака увенчалась
Победою — за хуторок,
В живых из роты пять осталось,
Считая автора сих строк.
ВЕРЮ
Я верю, что Победу мы добудем!
И пусть не я, а кто-то доживёт
До той желанной, радостной минуты,
Когда от счастья сердце вдруг замрёт.
И где-нибудь в немецком городишке
Мой друг, солдат в пилотке со звездой,
Отдаст паёк свой сахара мальчишке
И скажет: «Всё, покончили с войной».
* * *
Страшно быть погребённым в окопе,
А окоп мой, как зыбка, дрожит,
А песок по обмоткам шуршит.
И разрывы грохочут в Европе.
Страшно быть погребённым в окопе.
НЕПОВТОРИМОЕ
В Берлине, в мае сорок пятом
Вдали от милой стороны,
В последний раз из автомата
Салютовал и я с солдатами
В честь окончания войны.
Запал мне в сердце миг короткий.
Он для меня неповторим.
Бросали в небо мы пилотки —
Ура! Кричали во всю глотку —
И я был самым молодым!
ПАМЯТНИК МОИМ СТИХАМ
УБИТЫМ НА ВОЙНЕ
Строка рождалась в грозном поле.
Вела меня сквозь смерти ад...
С души снимала горечь боли
И погибала, как солдат...
Мне не забыть тех строк корявых,
они рассеивали грусть.
Я на привале их в канаве
Читал.
Взвод знал их наизусть!
Константин МАМОНТОВ
(1918 – 2000)
* * *
Останусь жив, мне долго будут сниться
Глаза крестьянок, полные мольбы,
Когда мы шли от собственной границы,
Бросая их на произвол судьбы.
Как тяжело смотреть мне на стоящих
В печали женщин по краям дорог
И слышать вздох и шепот губ дрожащих:
«Да сбережет вас милосердный Бог».
1941
Западный фронт
* * *
Бой умолкал. В землянку к нам устало
Вошла из ночи наша медсестра.
- Я, парни, чуточку вздремну, - сказала
И, между нами втиснувшись, легла.
Дымила гильза, еле споря с тьмою.
Пылал в печурке ласково огонь.
Она спала с девичьей простотою,
Щекой припав на грубую ладонь.
Спал наш солдат, шагнувший в дым пожарищ,
Кто по траншеям в стужу вместе дрог.
Спал добрый друг, соратник и товарищ,
Уставший воин фронтовых дорог.
1941
Под Ржевом
Калининский фронт
* * *
Не рано ль, враг, ты празднуешь победу,
Бинокль направив в сторону Москвы?
Мы выстоим. И, как ни тяжки беды,
Перед тобой не склоним головы.
Еще есть порох — духом мы не слабы.
Еще посмотрим, кто кого сильней.
У нас еще не разучились бабы,
Как в старину, рожать богатырей.
1941
Под Ржевом
Калининский фронт
* * *
Им бы в туфельках по паркету
В свете люстровом в вальсе плыть,
А не здесь вот грязищу эту
Задубелой кирзой месить.
Им бы с милым бродить под вечер
Там, где в травы прилег июль,
А не здесь вот, взвалив на плечи,
Нас вытаскивать из-под пуль.
1943
Савинцы
3-й Украинский фронт
ЗДРАВСТВУЙ, БЕЛГОРОД
Я был здесь в сорок третьем.
Над тобою вставало утро солнечного дня.
А ты лежал, израненный войною,
В завесе пепла, дыма и огня.
Враг отступал, цепляясь за угоры.
Хайлали пушки где-то за горой.
Но из укрытий шел уже в свой город
С нехитрым скарбом горожанин твой.
Шел к пепелищу — к тем местам родимым,
Где дед прожил, и он — до седины.
Шел к очагу, где сладко пахло дымом
До этой трижды проклятой войны.
И верил я не в смерть, а в возрожденье
Всех городов и сел земли родной...
Промчалось тридцать лет, и в восхищеньи
Во все глаза гляжу на облик твой.
Ты — город-сад! И снова над тобою
Восходит утро солнечного дня...
Лежат, накрывшись мраморной плитою,
Твои защитники у Вечного огня.
1973
Белгород
Александр МАШКАРА
(1947 – 2004)
* * *
Помню тёплый свет в окне,
Вишню у крыльца...
– Расскажи мне о войне, –
– Я просил отца.
– Расскажу, – кивает мне, –
– Нынче недосуг...
– Расскажи мне о войне, –
– Деда просит внук.
– ...Поседела голова
За десятки лет.
Для него найдёт слова
Постаревший дед.
Их беседа хороша,
Ласково крыльцо...
Дед и внук — одна душа
На одно лицо.
...Тот же тёплый свет в окне,
Вешних листьев шум...
– Расскажи мне о войне, –
Сына попрошу...
Иван ОВЧИННИКОВ
(1924-2004)
* * *
Окоп. На бруствере гранаты,
Полынь, патроны, «Дегтярёв».
Солдаты - двадцать лет на брата -
Из разных сёл и хуторов.
Да соловьи в ничейной роще,
Да танк, подбитый на меже.
Мир так суров и прост, что проще,
Пожалуй, некуда уже.
ПОСЛЕ БОЯ
Вечер. Ужин. Тишина.
Облаков кровавых клочья.
В наши кружки старшина
Разливает водку молча.
Нынче он не зол, не скуп,
Наливает выше метки:
Многих нет. А тем, кто тут,
Через час опять в разведку.
Пьём за тех, кто жив пока,
И за тех, кто уж не слышит.
А в землянке штаб полка
Наградные бланки пишет.
Я ЕЙ - НИКТО
Ю. Друниной
Я ей - никто. Как мне она.
Она - москвичка, я - курянин.
И не её совсем вина,
Что я под Невелем был ранен.
А с высоты из-под огня
Она меня с такой заботой
Тащила, будто без меня
Ей жить на свете неохота.
И всё твердила:
-Не робей...
Спросила трижды:
-Ты откуда?
Ах да - ты курский соловей!
(А в «соловье» четыре пуда).
А «соловей» повесил нос
И был, как мокрая ворона...
Но выжил и домой принёс
Себя заместо похоронной
Да память добрую в душе
О той девчонке-синеглазке,
Что, может, бабушка уже
И внукам сказывает сказки.
ТАНК. В МУЗЕЕ
Отвели в музее танку
Зал под вечную стоянку.
Гид, что не был на войне,
Тычет в раны на броне:
- Эта вмятина - под Оршей,
Эта - Вязьма, эта - Брест...
Знаю, будь броня потоньше -
Не стоять бы танку здесь.
Раны рваные указкой
Гид считает как телят.
Те безмолвны, что под краской,
А мои во мне скулят.
САПОГИ
Если ногу жмёт сапог
Или он велик не в меру,
То считай, что ты без ног:
В сапогах не ноги - нервы.
Кто на фронте был когда-то,
Бил заклятого врага, -
Офицеры и солдаты -
Знают цену сапогам.
В дождь и слякоть без дорог
В них, и новых, и неновых,
Воин взять такое смог,
Где и конь терял подковы.
Через грязь, песок и камень,
Через реки вплавь и вброд
Шёл до самого Потсдама,
А туда дорога - год.
В завершенье в Трептов-парке
Встал на свастику ногой
В сапоге советской марки,
А не чьей-нибудь другой.
ТРИ ПРОЦЕНТА
Всего три процента солдат
рождения 1924 года уцелело в
войне 1941-45 г.
Из печати
Малолюдно в нашей лодке:
Сотня вёсел - три гребца.
Не доплыли одногодки
До победного конца.
На сто вёсел - три Ивана,
Остальные - дань войне,
Что была не на экране,
А живой прошлась по мне,
По товарищам-погодкам.
По плечам других ребят.
Малолюдно в нашей лодке,
Но уключины скрипят.
Александр ОСЫКОВ
ГАРМОНИСТ
Тот День Победы омрачён был дракой,
И резал слух развязный пьяный свист…
В наш двор зашел с поводырём-собакой
Слепой, в солдатской форме, гармонист.
Достал кисет и закурил неловко,
Звеня медалями, на лавочку присел,
Надел гармошку, проявив сноровку,
И чистым, сильным голосом запел.
От этой песни, искренней и светлой,
В округе воцарилась тишина.
И драчунов как будто сдуло ветром,
А люди слушали солдата дотемна.
Как он играл, останется загадкой –
Была без пальцев левая рука,
И слезы каждый утирал украдкой,
Глазея на него издалека…
Когда весною в майском небе чистом
Вновь расцветает праздничный салют
И звёздные солистки и солисты
«Смуглянку» и «Катюшу» запоют,
Слепого вспоминаю гармониста
С единственной здоровою рукой,
Который распевал про трёх танкистов
И про туман, плывущий над рекой.
Сергей ПОСТОЛОВ
РЕКВИЕМ
Не на марше мы, не на марше;
Мы лежим во земле сырой,
И уходят на запад наши,
Те, кто живы, сомкнули строй.
Светят звездочки из фанеры
Им вдогонку, издалека;
Осеняя и путь, и веру,-
Что Победа уже близка.
Облаками мы и дождями,
И ветрами спешим во след.
Мы воюем бок о бок с вами.
Это кажется, что нас нет.
Это кажется, что из списков
Исключили нас, помянув…
Если тело под обелиском,-
Дух нетленный ведет войну!
Неслучайно, когда пехота
В час атаки пошла вперед,
«За погибших!»- воскликнул кто-то,-
И закрыл своим телом дзот.
Евгений ПРАСОЛОВ
В МАЙСКИЙ ДЕНЬ
Я не помню, не помню войны той начала,
Как отец уходил и как мать провожала,
Как потом «похоронка» пришла моей маме,
Я не помню, не помню – не вышел годами.
Только помню стук бешеный в раму и - следом-
Крик соседки в окошко: «Победа!», «Победа!».
Майский день разгорался. И было нас трое.
Горько плакала мама, обняв нас с сестрою
Михаил РУДАКОВ
(1953-2008)
ПАМЯТЬ
Давно года суровые прошли,
Огни салютов все светлей и выше.
Но помню детство
и доныне слышу.
Стучат, стучат отцовы костыли.
Иван РЫЖИХ
* * *
Широкие звёзды
Осенней холодной закваски
Над старым двором
Терпеливо веками висят.
Ржавеют в саду
Две разбитые русские каски,
Спасти не сумевшие
От смерти зелёных ребят.
Пойдёт туда мать
Собирать предпоследние сливы.
Пойдёт на минуту
И там прорыдает полдня.
Закурит отец,
Собирая последние силы,
И молча глядит он,
И молча глядит на меня…
Павел САВИН
9 МАЯ
В доме нечего было поесть,
От печалей сердца отупели,
Но с утра над деревнею весть,
Словно птица спасенья, летела.
Выползали на свет старики
Из поросших травою землянок,
И седой инвалид у реки
Пел «Катюшу» нескладно и пьяно
А над клубом, весельем сквозя,
Бился флаг, приколоченный дедом.
И в счастливых и горьких слезах
По России шагала Победа!
БЕЗОТЦОВЩИНА
Мы не знали отцов,
Мы их даже в глаза не видали,
Да и слово "отец"
Лишь в пассивном жило словаре.
Безотцовщиной нас,
Голодранцами все называли,
Получая за это
По морде у нас во дворе.
Мы не знали отцов...
Где-то в дальних холодных окопах
Полегли за Россию,
За детское счастье они.
Полегли не за то,
Чтоб надменно жирела Европа,
Не за то, чтоб их дети
Влачили голодные дни.
Мы не знали отцов...
Да и матери наши в ту пору,
Захлебнувшись работой,
Не видели света в окне...
Находили мы смерть,
Добывая взрывчатку и порох
Из красивых "игрушек"
На проклятой богом войне.
Если б наши отцы
Возвратились домой в 45-ом
Если б словом и делом
Подали потомкам пример,
Мы б не знали беды,
Не скорбили б по тяжким утратам.
И стоял бы вовеки
Могучий наш СССР!
Благоденствует мир,
Обнаглело до крайности НАТО,
Одурманен народ,
Беспробудно приученный пить…
Вы простите его,
Не пришедшие с фронта солдаты,
Если можно, конечно,
Такое бесчестье простить...
ВОСПОМИНАНИЕ
С утра у нас в квартире гости-
Гуляют, плачут и поют:
За инвалида дядю Костю
Сегодня маму отдают.
И над таким соединеньем
Осиротевших двух сердец
Смеется с карточки военной
Погибший в Волхове отец.
И с дядей Костей восседает
Среди сватов и кумовьев
Такая мама молодая,
Какой не знали мы ее.
А нас ее поступок бесит,
И бесит выпивший народ,
И столько бед еще отвесит
46-й бесхлебный год!
Звенят стаканы и медали.
И песня болью полилась…
А мы с сестренками не знали,
Что это мать спасала нас…
Геннадий УРАКОВ
(1925 – 2000)
* * *
Я маршем шел,
Окопы я копал,
За верность
Раны получал, не деньги.
Я в 43-м
Родине солгал,
Наколками прибавив
День рожденья.
Ах,
Военком,
Он тоже понимал,
От ран, полученных
В войну,
Страдая,
Что сам я мал,
И все ж уже не мал,
И что наколки –
Это ложь святая.
- Иди! -
Сказал.
И я пошел туда,
Где Скатка,
Гимнастёрка
И обмотки.
И загорелась
В небесах звезда
И падали
На красный снег погодки.
БЕССМЕРТЬЕ
Когда шагнет за бруствер человек,
Чтобы уйти в бессмертье
Ради многих,
Земля свой останавливает бег,
И плачут ангелы,
И плачут боги!
Валерий ЧЕРКЕСОВ
* * *
На плешивых полянах, повытоптанных выпивохами,
среди буйства черемух, роняющих пенистый цвет,
мы росли словно дички, довольствуясь сызмальства крохами,
в многоликой стране, отходящей от боли и бед
недалекой войны, о которой из первых уст знали,
и - Закурим, товарищ!- взатяжку дымили, юнцы,
и по праздникам, помню, отцы надевали медали,
у кого они были, конечно, отцы.
БОЦМАН. 50-е
Поднимавшийся в атаку
с отрядом пехоты на Балтике,
конвоировавший английские суда в Арктике,
повоевавший с японцами на Тихом океане
и списанный на берег из-за контузии
при тралении американских мин у Корейского полуострова,
боцман Иван Павлович Чернавцев,
надравшись в заплёванном павильоне Первомайского парка,
не обходил лужи.
Он брёл, пошатываясь, посредине дороги,
распевая: «Раскинулось море широко»,
и машины
осторожно его объезжали,
а завалившись в глубокую вымоину,
рвал на груди полосатый тельник, ревя:
«Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг».
Когда мы, пацаны, волокли моряка домой
тяжеленного, как набитый камнями матрас,
он незлобливо матерился и обещал назавтра
накормить нас до отвала соевыми конфетами.
Юрий ШУМОВ
(1954 - 2005)
* * *
На полях невспаханных,
Где цветы не сорваны,
Там в одних объятиях
Соловьи да вороны.
Кто лежит под звёздочкой,
Кто лежит под крестиком.
Мне бессонной ноченькой
Больно за ровесников…
ФРОНТОВИК
В День Победы он «горькую» пил.
За братьёв отомстить поклялся.
Кулаком в грудь неистово бил
И — качался...
А потом за сады пошагал,
Падал в травы — не жалко обновы!
Рукавами слезу вытирал —
Не дай Бог, чтоб увидели вдовы,..
А когда майский день погасал,
Он угрюмо сидел на поляне,
И курил, и так тяжко вздыхал. ...
И медали звенели в кармане.
|
