Николай ПЕРЕЯСЛОВ
СТЕРЖЕНЬ СВЕТА
Беглые впечатления от встречи с поэтическим миром Евгении Манфановской

Поэзия – это не совокупность литературных текстов, которые отличаются от других наличием перекликающихся между собой рифм-созвучий и записью «в столбик». Поэзия – это удивительный мир, каким-то невероятным чудом существующий параллельно тому видимому миру, в котором мы все обитаем, но который дано видеть только некоторым избранным чудакам, наделённым то ли особой душой, то ли каким-то особенным зрением, позволяющим им видеть эти сказочные пространства и даже гулять по ним, рассказывая нам потом на своём волшебном, несвойственном большинству людей языке, об увиденном. Таким образом, можно сказать, что поэты – это такие же чудаковатые проводники в мир удивительного и непознанного, как герой картины Андрея Тарковского «Сталкер», рискующий водить группы желающих в таинственную, пугающую и необычайно притягивающую к себе зону, образовавшуюся рядом с нашим привычным миром то ли в результате контакта с внеземной цивилизацией, то ли просто по Божьему произволению. Всё там оказывается и так, и не так, как в нашем каждодневном будничном мире. Необычнее, сказочнее, красочнее…

Пожалуй, именно красочность и есть та основная черта, которая первой бросается в глаза при вхождении под своды поэтического мира, созданного воображением московской поэтессы Евгении Манфановской в её сборниках «Солнечный ливень» (1989), «Женщина» (1991), «Голубая пчела» (1991), «Шестое чувство» (1994) и, особенно, в книге «Облака» , выпущенной на самом рубеже 2012 и 2013 годов издательством «Полиграф Сервис» в убийственно малом количестве – 15 экземпляров. Впрочем, чудеса – явление как раз штучное, это трибунные стихи выходили когда-то массовыми тиражами, заполняя мир шумом и грохотом, а подлинная лирическая поэзия доступна пониманию немногих, так как требует от читателя не просто внимания, но глубокого со-участия в творческом процессе, со-творчества с поэтом. Потому что поэтический взгляд настолько преображает окружающую реальность и уподобляет мир чистому листу, что процесс знакомства с ним становится равнозначным самому акту творения, в котором всё только ещё является на этот свет, проступая едва видимыми и слышимыми деталями то ли из утреннего тумана, то ли непосредственно из воображения самого поэта: «Сначала, – утро! Всё – впервые. Впервые голос пробует птенец. Впервые, ибо всё неповторимо, – окраска облаков и их расположенье. Неповторимы поцелуи, сиянье глаз, ветр а , улыбки. И – щебет, гомон, суета! Живое всё спешит и хочет творить и утвердиться в этом утре!..»

Хочется спросить – может ли рождающийся в подобной жажде творения мир быть тусклым, серым и безголосым?.. Да нет, конечно! Вот и создаваемая в стихах Евгении Манфановской поэтическая реальность сияет солнечным светом, сверкает разноцветными красками, пылает огненным жар-цветом, превращая окружающую нас жизнь в ярко расписанный лубок сродни неповторимым картинкам Палеха:

Цвет зари и сарафана

и сапожек из сафьяна –

жар-цвет,

жар-цвет.

В дугах, блюдах, полушалках, –

от саней и до ракет –

полыхает, будоражит

душу русскую жар-цвет.

Средь морозов – жар печей

и сердечный жар речей.

А румянец у девиц –

позабудешь и жар-птиц…

Стихи подобного рода хочется цитировать до бесконечности, потому что их лучше не пересказывать , а – показывать , как показывают живописные полотна или альбомы. «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать» – это как раз о таких вот стихах, в которых зрительный ряд является первичнее смыслового. Да и сам смысл, в конце концов, тоже оказывается выраженным в них посредством именно визуального образа:

…И нет

российского секрета.

Есть русских дух

как стержень света.

И этот «стержень света», похоже, и является той главной опорой, на которой уверенно держится вся конструкция как жизненного мировоззрения, так и художественной поэтики Евгении Манфановской. Она не просто описывает то, что видит вокруг себя, но, как первооткрыватель неведомого доселе сказочного королевства Москвоземелья, не может удержать в душе опьяняющее её чувство восторга от акварельно красочных пейзажей, где стоят «лесов золотые шатры», где «желтеющий, тягучий ниспослан зноя мёд», где «на серебро спящей реки бакены сели, как светляки», в небе залегло «дымно-алое перо улетевшей спать жар-птицы», а «бабье лето заблудилось в гуще ёлок молодых». Порою кажется, что она не просто пишет стихотворение, а искусно вяжет некое замысловатое словесное кружево, где слово цепляется за слово, как одна вязальная петля за другую:

Сыплет дождик.

Затянута дымкою даль.

Печаль

мягким облаком душу лелеет.

Белеет

как чайка в волнах, монастырь.

Пустырь

расстилается бурою глиной.

Былиной

седою повеяло вдруг…

Поэтесса тоже видит эти необычные свойства самых обычных, казалось бы, русских слов и, пытаясь понять их загадку, задаётся вопросом: «Сказочно, певуче слово. В чём она, его основа? Докопаться бы, да где ж…» – и, в конце концов, приходит к выводу, что волшебство языка объясняется тем, что он находится в процессе непрерывного словотворенья . Не случайно многие строфы её стихотворений напоминают собой рассыпаемые под задорные переливы гармошки-трёхрядки частушки, которые обычно сочинялись (не это ли и есть истинное словотворенье ?) прямо по ходу вечеринки:

Пой-играй про калачи,

про гулянья-праздники.

Удальцы – бородачи –

мужики. Проказники!..

Стихи сегодняшних русских поэтов трудно представить без печально-трагических интонаций, и наша политико-экономическая действительность даёт для этого очень обильную почву, но не может же быть, чтобы единственной темой всей нашей национальной поэзии были – слёзы? Читатели часто обращаются к стихам как раз за поисками духовной подпитки и возможностью укрепления душевных сил, и творчество Манфановской является обильным источником для получения позитивной энергии. Сама поэтесса черпает этот позитив не в чём-нибудь, а в своей собственной любви к жизни, в том нескончаемом чувстве восторга, которое щедро дарят ей встречи с нашим, пускай и несовершенным, но таким единственным и неповторимым миром. «Просто жизнь я люблю» – без всяких лукавых мудрствований признаётся она в одном из своих стихотворений, и то, что это не поза, а чистая правда, хорошо видно по любому из её стихотворений. «Я купаюсь в облаках, я плыву в цветущем лете, невесомая, земная, обо всём забыв на свете», – говорит она и, кажется, что прямо-таки видишь, как она жмурится от счастья, купаясь в белоснежной небесной вате. «Прозрачны севера глаза. Чистейшей пробы бирюза», – с искренним уважением говорит она о своей встрече с просторами российского севера и Карелии. «Спасибо, Жизнь, тебе за утро, за самоцветы росных капель, за поднимающийся круто благословенный Солнца факел» – не устаёт воздавать она благодарности за подаренное Богом счастье жить и видеть этот мир…

 

«И что же, – спросит меня какой-нибудь придирчивый читатель, – так уж в расхваливаемой вами книге всё хорошо и безупречно с точки зрения стилистики и других норм русского языка? Нет прямо-таки ни одного мало-мальского изъяна?..» И мне останется только развести руками. Потому что не бывает таких книг, чтобы всё в них было идеально. Вот и в книге «Облака» тоже иногда встречаются поэтические огрехи и неточности наподобие перегруженной случайными словами строчки «в тепло кромешное ночей лениво-бешеных очей» или чересчур схематичного по своему смыслу прозаизма «согласно Ньютона закону – отдача двигает вперёд», откровенно диссонирующему с глубоко поэтическим стилем всей книги. Не ошибается, как известно, только тот, кто ничего не делает, а тот, кто много работает, может что-то и не досмотреть. Это, конечно, досадно. Но не это главное, потому что общее впечатление от сборника Евгении Манфановской остаётся исключительно светлым и радостным. Тем более, что завершается он разговорами с Творцом и Спасителем нашего мира, органично замыкая этим выплеск душевных чувств поэтессы и её размышлений о жизни. «Какая радость – жить в ладу с собой, не зная зависти и злобы», – говорит она в одном из последних стихотворений книги, словно даря читателям заключённую в этом признании формулу вечного счастья и неиссякаемой жизненной радости. Жаль только, что ознакомиться с этим откровением смогут всего лишь 15 человек – столько, сколько экземпляров книги отпечатало издательство «Полиграф Сервис». Если, конечно, не найдётся у нас в стране благотворителей, которые помогли бы этой книжке встретиться со всеми, кто ещё сохраняет в своей душе любовь к России и к русской поэзии…


Комментариев:

Вернуться на главную