В начале XXI века в разных странах сложился целый комплекс духовных кризисов, конфликтов и противостояний: между традиционными религиями в разных сочетаниях; между гуманизмом, как религией человекобожия¹ , и всеми иными традиционными религиями; между гуманизмом и отдельными традиционными религиями; между возродившимися в разных странах языческими культами и традиционными религиями; между гуманизмом и языческими культами; между различными направлениями внутри гуманизма и т.д. Разобраться в этом поистине запутанном клубке противоречий и противостояний крайне сложно, тем более что наряду с фундаментальными противоречиями и союзами, постоянно возникают ситуативные противоречия и рождаются ситуативные союзы разных религиозных учений, направлений, групп и т.д. Но эта сложность свидетельствует о крайне важном факте: в современном мире резко возросла роль религиозного фактора исторического развития, вообще, и религиозности как фактора мировой политики, в частности.

События, происходящие в современном мире в разных странах и на разных континентах, говорят о том, что все мы являемся свидетелями и, главное, участниками двух продолжающихся глобальных духовно-политических процессов. Первый — это процесс целенаправленного уничтожения традиционных ценностей, религий и культур. Истоки этого процесса уходят в более чем пятисотлетнюю давность, когда во времена так называемой Эпохи Возрождения с помощью созданного тогда же религиозно-философского учения гуманизма началась борьба с традиционными религиозными учениями. Первым и главным объектом этой борьбы сразу стало христианство, а главной задачей — десхристианизация человека и общества, ведь именно христианское вероучение лежит в основе локомотива мировой истории, европейской цивилизации.

В следующие столетия наступление на христианское вероучение и Христианскую Церковь только ширилось, а со временем борьба повелась с любыми традиционными укладами жизни и любыми традиционными ценностями, религиями и культурами. Причин тому много. Как кажется, одна из главных — жесточайшие религиозные войны в Европе в XVI–XVII вв. Двести лет непрекращающихся религиозных конфликтов породили иллюзию того, что можно и нужно выработать новое миропонимание — принципиально нерелигиозное или, точнее, надрелигиозное, благодаря которому удастся для начала минимизировать, потом преодолеть, а впоследствии вообще избавиться от религиозных конфликтов, ибо все люди будут жить в мире единых нерелигиозных ценностей и смыслов. Так постепенно стало утверждаться так называемое рационалистическое мышление, базирующееся на философии гуманизма.

Наиболее жестокими насильственными методами борьба со всякой традицией велась в XX веке в рамках осуществлявшегося радикальными гуманистами-большевиками «коммунистического проекта». Впрочем, гуманисты либерального склада тоже тогда не оставались в стороне, но отличались от своих собратьев-радикалов более «мягкими» способами борьбы.

Однако попытки преодолеть традиционную религиозность человеческого сознания и уничтожить традиционные религии не принесли ожидаемых результатов. Более того, чем дальше, тем больше в XX столетии религиозные противоречия порождали все новые жесточайшие конфликты. Так, главный конфликт XX столетия: между коммунистической и либеральной идеологиями носил все признаки специфического духовного кризиса — внутриконфессиональное столкновение адептов религии человекобожия (гуманистического учения) по-разному понимающих суть и методы воплощения принципов этого религиозного учения в жизнь. В то же время кризис религии человекобожия (гуманизма и рационализма) вновь вернул к жизни значимость традиционных религий и различных нетрадиционных культов, которые стали приобретать все большее влияние в сознании людей разных стран и континентов.

В начале XXI века, после краха «коммунистического проекта», либеральные гуманисты подхватили большевистское знамя и повели наступление на христианство и всякую иную традицию с тем же «большевистским» задором. Европейцам, и всему миру предлагается окончательно отказаться от своих христианских корней, а любые упоминания о христианских основах европейской цивилизации или какой-либо европейской страны вызывают немедленную бурную и негативную реакцию. Так, накануне Пасхи 2014 года (20 апреля 2014 г.) британский премьер-министр Дэвид Кэмерон заявил, что Великобритания — «христианская страна», и сразу же подвергся резкой критике. В газете «The Telegraph» было моментально опубликовано коллективное письмо за подписью 55 британских ученых и литераторов, которые громогласно заявили: «Имеющиеся факты показывают, что нет оснований называть Великобританию христианской страной». Чуть позднее один из «подписантов», правозащитник Питер Тэтчелл в интервью BBC утверждал, что только 29% жителей современной Великобритании считают себя «религиозными», при этом более половины из них не являются приверженцами какой-либо определенной религии. «Таким образом, — сказал правозащитник, — христианская Англия ушла в прошлое, это следует признать и действовать соответствующим образом»² И английский правозащитник не так уж и не прав. Статистика свидетельствует, что за последние десять лет посещаемость англиканских соборов в Англии и Уэльсе во время воскресных служб уменьшилась вдвое (в 2013 г. — 800 000 человек)³ . Примерно такая же картина и в других европейских странах. Так, только за ноябрь 2014 года 20 000 финнов покинули лютеранскую церковь, которая имеет государственный статус, по той причине, что наряду с церковным налогом с 2015 года нужно будет ещё платить налог за пользование телевидением, а всего около 4% жителей Финляндии указали, что они не могут себе позволить платить и церковный, и телевизионный налоги одновременно ⁴. Как следствие, намеренный и сознательный отказ от традиционной религии и традиционных ценностей влечет за собой и другие «отказы» — от традиционной семьи, от родителей и даже от собственной половой принадлежности. Но изгнание христианства и христиан из Европы означает, что на их место приходят представители иных религиозных направлений. В частности, самым популярным мужским именем в Великобритании в 2014 году стало имя Мухаммед (этот факт фиксируется в Англии на протяжении ряда лет, начиная с 2008 года)⁵ . Та же история в столице Норвегии — Осло.

При этом волна антихристианских настроений в Европе только возрастает. В своем недавно выпущенном в докладе Института Гейтстоун говорится, в 2019 году Западная Европа пережила неслыханную волну антихристианского вандализма: в Британии, Франции, Германии, Ирландии, Италии и Испании в 2019 году примерно 3000 христианских объектов — церквей, школ, кладбищ и монументов, — подверглись вандализму, разграблению или осквернению. Это «рекордный уровень проявлений антихристианского кощунства»⁶ . В целом же сегодня, по подсчётам французского электронного ресурса «Slate.fr», именно христианство — самая угнетаемая религия в мире, а за последние годы жертвами запугиваний, дискриминации и агрессии оказались почти 200 миллионов христиан ⁷.

В результате такого наступления, а также в силу демографических процессов, по мнению исследовательского центра «Pew», к 2050 году доля христиан в мире заметно снизится, потому что из него уйдут 106 миллионов верующих, а присоединятся к нему только 40 миллионов. Как полагают эксперты центра «Pew», большинство из тех, кто откажется от своей христианской веры, не будут исповедовать никакой конкретной религии. Примерно 3 миллиона человек, по прогнозам, станут мусульманами. Кстати, испытают потери и другие вероисповедания, к примеру, буддизм и иудаизм покинут 3 миллиона и 300 тысяч верующих соответственно. При этом к середине XXI века наибольшее число христиан уменьшится в США — с 78% до 66%, в тоже время число мусульман (2,1% населения) превысит число приверженцев иудаизма (1,4%), а число атеистов, агностиков и людей, не принадлежащих ни к какой религии, к 2050 году вырастет с 16% до 26%⁸ .

Смысл целенаправленной дехристианизации человека и общества, как и смысл целенаправленного отказа от иных традиционных религий и ценностей в полной мере раскрылся в концепции трансгуманизма. В этом отношении показателен прогноз развития технологий до 2099 г., сделанный техническим директором Google и известным технологическим футурологом Р. Курцвейлом в книге «Сингулярность близка»⁹ . В последующие годы в своих многочисленных интервью Курцвейл расписал свои прогнозы буквально по годам. Некоторые его прогнозы (или «пророчества»? или целенаправленное формирование общественного мнения?) стоит напомнить:

2029 г. — компьютер сможет пройти тест Тьюринга, доказывая наличие у него разума в человеческом понимании этого слова.

2031 г. — 3D-принтеры для печати человеческих органов будут использоваться в больницах любого уровня.

2037 г. — гигантский прорыв в понимании тайны человеческого мозга. Будут определены сотни различных субрегионов со специализированными функциями. Некоторые из алгоритмов, которые кодируют развитие этих регионов, будут расшифрованы и включены в нейронные сети компьютеров.

2038 г. — появление роботизированных людей, продуктов трансгуманистичных технологий. Они будут оборудованы дополнительным интеллектом (например, ориентированным на конкретную узкую сферу знаний, полностью охватить которую человеческий мозг не способен) и разнообразными опциями-имплантантами — от глаз-камер до дополнительных рук-протезов.

2039 г. — наномашины будут имплантироваться прямо в мозг и осуществлять произвольный ввод и вывод сигналов из клеток мозга. Это приведет к виртуальной реальности «полного погружения», которая не потребует никакого дополнительного оборудования.

2042 г. — первая потенциальная реализация бессмертия: благодаря армии нанороботов, которая будет дополнять иммунную систему и «вычищать» болезни.

2043 г. — человеческое тело сможет принимать любую форму, благодаря большому количеству нанороботов. Внутренние органы будут заменять кибернетическими устройствами гораздо лучшего качества.

2044 г. — небиологический интеллект станет в миллиарды раз более разумным, чем биологический.

2045 г. — наступление технологической сингулярности. Земля превратится в один гигантский компьютер¹⁰ .

Прогнозы Р. Курцвейла сегодня кажутся настолько «завиральными», что вызвали критическую реакцию даже у многих американских журналистов и исследователей¹¹ . Правда, дискуссия развернулась, в основном, вокруг сроков исполнения прогнозов. Но ведь дело вовсе не в том, когда именно «небиологический интеллект станет в миллиарды раз более разумным, чем биологический», а внутренние органы человека «будут заменять кибернетическими устройствами гораздо лучшего качества». Дело в другом — прогнозы Р. Курцвейла ясно описывают главные цели адептов религии человекобожия: создание искусственного, унифицированного, полностью управляемого мира, населенного биообъектами без индивидуальности и вообще каких-либо личностных признаков. А достижение, как казалось великой цели, поставленной еще на заре рождения гуманизма — физического бессмертия, оказалось возможно лишь в результате убийства «человека естественного».

Трансгуманизм готов уже сегодня превратиться в новое религиозное учение, и заменить собой даже религию человекобожия. Об этом свидетельствует интересный факт. В 2015 г. один из ключевых специалистов в сфере беспилотных автомобилей, бывший технический руководитель подразделений Google и Uber Энтони Левандовски основал специфическую религиозную организацию «Путь будущего» («Way of the Future»). Цель организации — «разрабатывать и продвигать реализацию божества, основанного на искусственном интеллекте». Через понимание и поклонение ему, «Путь будущего» планирует «вносить вклад в улучшение общества». Конечно, можно посмеяться на очередным чудаком-ученым. Однако сам Левандовски уверяет, что это не шутка и не пиар-ход ¹² . Так что, лиха беда начало… Иначе говоря, гуманизм, как религия человекобожия, имеет совершенно антигуманную, античеловеческую сущность и ведет человечество к физическому и духовному уничтожению «человека естественного».

Опасность физического уничтожения естественных форм человеческой жизни становится постепенно понятной все большему числу людей. Поэтому если поначалу «мягкие» либеральные меры по замещению традиционных ценностей гуманистическими воспринимались как ступени восхождения из «дикости» к «цивилизации», и так или иначе принимались мировым сообществом, то взятый нынче либерал-гуманистами откровенный курс на уничтожение традиционных ценностей, религий и культур большинством народов нашей планеты оказался воспринят как неприкрытое духовное и нравственное насилие.

Вполне естественно, в разных странах и культурах возник сначала индивидуальный, потом общественный протест, принимающий в наши дни формы мощного народного протестного движения. Вспомним лишь недавние события: многосоттысячные демонстрации против законодательного разрешения однополых браков и заметный рост авторитета правого движения во Франции; приход правых националистических партий к власти в Венгрии; стремление к возрождению национальных и религиозных традиций в Австрии, где у власти находятся тоже представители правых сил; стремление нового папы римского Франциска к нравственному очищению Европы; усиление недовольства европейскими «нравственными новшествами» в традиционно католических Польше и Хорватии. В той же Великобритании при сокращении вдвое посещений церковных служб по воскресениям, одновременно вдвое выросло посещение англиканских церквей по рабочим дням — 15 000 человек в 2013 году¹³ . Или сведения из Финляндии: 28 ноября 2014 года финский парламент принял закон, разрешающий в стране однополые браки, в поддержку этого закона тогда же высказался глава лютеранской церкви архиепископ Турку и Финляндии Кари Мякинен, и… сразу же после одобрения закона около 8000 человек через онлайн-сервис в знак протеста подали уведомления о выходе из церкви¹⁴ .

Вот такие противоречия в тихой и спокойной Финляндии: одни финны выходят из церкви, просто не желая на неё тратиться, другие потому, что лютеранская церковь Финляндии нарушает христианские традиции. Что уж говорить о других, более жарких странах. Нельзя забывать и о сильнейшем фундаменталистском повороте в исламском мире, также во многом ставшим реакцией на вторжение в мусульманское общество либерально-гуманистических идей и практик.

И все эти явления свидетельствуют о том, что в наше время продолжает развиваться второй глобальный духовно-политический процесс — возрождение традиционных ценностей, религий и культур с целью сохранения «цветущей сложности», т. е. цивилизационного разнообразия мирового сообщества.

Оба эти процесса характерны и для России: в нашей стране немало тех, кто совершенно не приемлет традиционные религии и культуры. Более того, можно сказать, пора духовного оскудения, наступившая в России примерно сто пятьдесят лет назад, еще не закончилась, а значит сохраняются все возможные негативные последствия духовного самограбления народа. В то же время, в России есть и множество людей, для которых как раз традиционные ценности составляют основу жизни. Таким образом, наша страна в очередной раз оказалась перед историческим выбором: по какой дороге двигаться дальше, на какие ценности опираться — религия человекобожия или традиционная религиозность?

История последних тридцати лет, когда вместо господствовавших раньше радикальных «коммунистических» ценностей в одночасье стали насаждаться ценности либерально-гуманистического толка, показала, что значительная часть наших соотечественников довольно быстро поняла смертельную опасность подобного пути развития. Недаром, как показывает статистика, число сторонников традиционных ценностей, религий и культур, особенно, последователей православия и Православной Церкви, в России за последние тридцать лет стабильно растет. Этот процесс был зафиксирован еще в 2006 г.: в конце 1980-х — начале 1990-х гг. страна официально считалась атеистической, но даже тогда атеистами называли себя около 35% населения, а в начале XXI века атеистами назвали себя менее 15%, т. е. их число сократилось в два с лишним раза. При этом около 15% опрошенных можно было назвать людьми воцерковленными, поскольку они каждый месяц и чаще посещают храм и участвуют в таинствах, а ведь в конце 1980-х годов таких было всего 4% населения, во второй половине 1990-х — около 6%. Наконец, Православная Церковь оказалась на втором месте по уровню доверия в российском обществе после института президента: Церкви доверяли 60% опрошенных¹⁵ .

Спустя шесть лет, январе 2012 г., холдинг «Ромир» опубликовал данные об уровне религиозности российского населения, полученные в ходе совместного исследования с Ассоциацией Gallup International в рамках ежегодного глобального международного опроса WIN «Глобальный Барометр Надежды и Отчаяния» («Global Barometer on Hope and Despair»). Согласно этому исследованию, религиозными людьми назвали себя 55% жителей России, нерелигиозными — 26%, и всего лишь 6% россиян считали себя убежденными атеистами. При этом, по сравнению с предыдущим аналогичным опросом, проведенном в 2005 г., индекс религиозности россиян понизился на 2%, а индекс атеизма вырос на те же 2%¹⁶ .

Примечательно, что вскоре после публикации этих сведений, Русская Православная Церковь испытала мощное идеологическое наступление антицерковных и антирелигиозных сил (что стоил только один скандал с хулиганской выходкой неких девиц в Храме Христа Спасителя, а ведь таких скандалов было организовано сразу несколько). Казалось бы, авторитет Русской Православной Церкви должен был пасть ниже самых низких величин. Но вот, в соответствие с рейтингом доверия россиян, составленном исследовательским холдингом «Ромир» в июле 2013 г. Русской Православной Церкви «полностью доверяют» или «скорее доверяют» 66% респондентов ¹⁷.

Иначе говоря, в тот период после всех скандалов авторитет Русской Православной Церкви только укрепился. Эту динамику подтверждают и данные, полученные в ходе опросов, осуществляемых ВЦИОМ: если в 2010 г. 64% опрошенных считали, что церковная политика, проводимая Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом, отвечает интересам нашего общества, то к 2013 г. это мнение укрепилось и уже 71% опрошенных был уверен в соответствии церковной политики интересам российского общества¹⁸ . Интересно, что проведенное Gallup International в 2015 г. исследование религиозности населения разных стран, в отношении России дало совершенно иные показатели нежели в 2012 г. и оказалось близко к данным ВЦИОМ: в России верующими себя назвали 70% опрошенных¹⁹ .

Рост религиозности населения России и числа российских жителей, доверяющих Русской Православной Церкви в первые два десятилетия XXI в., проходил на фоне роста консервативных настроений в российском обществе в этот период. Так, исследования ВЦИОМ, проведенные в феврале 2014 г., показывали, что в российском обществе за последние 10 лет заметно возросла популярность консервативных идей: если в 2003 г. 44% опрошенных были уверены в том, что консерватизм не только способствует сохранению традиций и общественного строя, но также помогает поступательно идти вперед, не совершая резких рывков, то в 2014 г. в этом были уверены более половины россиян — 56% ²⁰.

Интересны выводы, представленные в исследовании Института социологии РАН, в котором говорится, что, в частности, понятие «церковь» в общественном сознании россиян «скорее связано с положительными эмоциями, разделяемыми всеми религиозно-мировоззренческими группами России, либо с определенным эмоциональным безразличием, что маркирует данное понятие как неконфликтогенное (49% опрошенных относятся к нему скорее положительно, 44% — нейтрально, 6% — скорее отрицательно)». Еще более позитивно воспринимается понятие «вера» (69% опрошенных указали скорее на положительную реакцию на данное понятие, 28% — на нейтральную, 25% — скорее на отрицательную), что подтверждается и его высоким статусом в ценностной иерархии, и возрастающим признанием роли веры в жизни. Как показывают данные пяти «волн» мониторинга ИС РАН в 2014–2016 гг., «большинство во всех религиозно-мировоззренческих группах… воспринимают Россию как особую цивилизацию». По мнению исследователей, «это свидетельствует о том, что исходными пунктами социальной консолидации в такой многонациональной и многоконфессиональной стране, как Россия, являются осознание единства культурного поля и наличие общих ценностных регуляторов, что снижает риски религиозно окрашенных конфликтов и использование разности религиозных традиций в целях политической и социальной дестабилизации»²¹ .

Впрочем, от перечисления этих цифр не стоит впадать в эйфорию и самообман. Есть и иные показатели. В 2018 году уже упомянутый здесь исследовательский центр Pew провел опрос жителей 34 европейских стран об их приверженности религии. В данном случае речь шла о религии вообще, а результаты опроса оценивались на основе четырех индивидуальных показателей религиозного соблюдения-самооценки: значимость религии в жизни респондентов, посещаемость религиозных мероприятий, частота совершения молитв и вера в Бога. Опрос показал, что в Центральной и Восточной Европе, в основном в странах бывшего СССР и бывшего соцлагеря, европейцы целом чаще, чем жители Западной Европы признают религию очень важной в их жизни, посещают религиозные службы по крайней мере ежемесячно, молятся каждый день и верят в Бога с абсолютной уверенностью. В первую «десятку» в этом отношении входят Румыния, Армения, Грузия, Греция, Молдова, Босния, Хорватия, Польша, Португалия и Сербия. Во второй «десятке» расположены Украина, Беларусь и Литва. Из западноевропейских стран во второй «десятке» названы Италия, Ирландия, Испания, Нидерланды и Норвегия. Россия замыкает вторую «десятку», разделив 20 место с Норвегией и Венгрией. В России, согласно этому опросу, 17% очень религиозных людей (для 15% религия важна, 17% ходят на службы, 17% молятся, 25% верят в Бога)²² .

Противоречивую динамику показал ряд исследований, проведенных Фондом общественного мнения по определению уровня доверия российского населения Русской Православной Церкви. Так, согласно этим исследованиям, в 2014 г. Русской Православной Церкви доверяли 65% опрошенных, в 2015 г. — 70%, в 2017 г. — 62%, в 2019 г. — 66%, а в 2020 г. — 53%. При этом 73% опрошенных назвали себя верующими людьми (63% — православными, 2% — последователями иных христианских конфессий, 6% — мусульманами, 2% — последователями иных религий)²³ . Снижение уровня доверия Русской Православной Церкви, по сравнению с предыдущими показателями, показал и опрос, проведенный ВЦИОМ в ноябре 2020 г.: деятельность Русской Православной Церкви одобряют 58,4% опрошенных. Правда, согласно этому же опросу, РПЦ занимает второе место после Российской армии по уровню доверия граждан к деятельности общественных институтов ²⁴. 

Примерно та же динамика отношения россиян к Русской Православной Церкви, но с совершенно иными показателями, фиксируется в опросах «Левада-Центра»: в 1999 г. Русской Православной Церкви доверяли 36% жителей России, в 2008 по 2018 гг. — 48%, в 2019 г. — 40%, в 2020 г. — 42%. В соответствии с данными «Левада-Центра» РПЦ занимала четвертое место по уровню доверия граждан России после Российской армии, президента РФ, ФСБ и других спецслужб* .

Конечно, даже эти цифры свидетельствуют, об очень заметном росте традиционных религиозных настроений в российском обществе за последний 25–30 лет. Однако, в целом, статистические данные, несмотря на, иногда, заметную разницу в количественных показателях, свидетельствуют о важном факте: духовная ситуация в российском обществе намного сложнее, чем кому-то кажется. При этом большинство приведенных выше статистических данных свидетельствуют о том, что у нашего народа есть понимание (может быть, и интуитивное понимание), того, что общество в целом пребывает в духовно-нравственном кризисе; что у нашего народа сегодня есть высокая и глубокая потребность в исправлении этой кризисной ситуации, в духовном осмыслении своего бытия. Иначе говоря, все эти многочисленные цифры свидетельствуют — российское общество испытывает духовные недуги, но «больной» хочет выздороветь.

Обнадеживает и тот факт, что в целом, российские процессы вписываются в общую мировую картину. Так, согласно прогнозам, опубликованным исследовательским центром Pew, мир становится более религиозным. По расчетам социологов этого центра, с ростом численности населения планеты число верующих основных мировых религий, за исключением буддизма, тоже увеличится. Самый большой рывок совершит ислам, и, согласно прогнозу, темпы роста числа его приверженцев превысят темпы роста мирового населения. Если эти прогнозы сбудутся, то к 2050 году впервые в истории численность мусульман (2,8 миллиарда) и христиан (2,9 миллиарда) почти сравняется. Социологи центра Pew прогнозируют стабильный рост числа верующих ряда других конфессий: численность индуистов увеличится на 34%, с 1 миллиарда в 2010 году до 1,4 миллиарда в 2050 году, а численность приверженцев иудаизма увеличится с 14 миллионов в 2010 году до 16,1 миллиона в 2050 году. Кроме того, к 2050 году, согласно прогнозу социологов, около 450 миллионов человек по всему миру будут исповедовать различные народные религии, такие как традиционные африканские религии, китайские народные религии, а также религии североамериканских индейцев и австралийских аборигенов. Таким образом, по сравнению с показателями 2010 года число приверженцев этих религий вырастет на 11%. Число приверженцев нетрадиционной «светской» религиозности (тех, кто считает себя атеистами, агностиками и тех, кто не исповедует никакой конкретной религии), к 2050 году уменьшится в процентном соотношении к численности мирового населения. Хотя число носителей нетрадиционных религиозных взглядов вырастет с 1,1 миллиарда до 1,2 миллиарда, их доля в мировом населении уменьшится с 16% до 13%. Единственным исключением в этом плане, как уже говорилось, выступит США, где число верующих основных конфессий, как ожидается, несколько уменьшится, а количество нетрадиционно верующих увеличится²⁵ .

Понятно, что любые прогнозы — это дело далеко не самое благодарное, более того, зачастую они озвучиваются для того, чтобы убедить людей в истинности предложенного им пути развития, т. е. могут служить средством манипуляции общественным сознанием. Стоит помнить и другой факт, о котором уже говорилось: христианский мир, хоть и станет несколько пространнее, тем не менее, понесет наибольшие потери. Значит, и традиционная православная Россия что-то, а, может, и многое потеряет, тем более что в нашей стране продолжает сохраняться крайне неблагоприятная демографическая ситуация. Иначе говоря, прогнозы о росте традиционной религиозности в мире и в России крайне противоречивы.

***

Что век грядущий нам готовит? Если судить по основным тенденциям и прогнозам, то, при всей их противоречивости, вполне ясно — религиозный фактор исторического развития и религия как фактор мировой политики и далее будут оказывать столь же значительное, а, может быть, и намного большее влияние на жизнь человеческого общества, сколь и в предыдущие времена. На основе этих тенденций и прогнозов можно сделать некоторые выводы.

Первое: в будущем сохранятся и станут определять мировую политику те народы и цивилизации, чей духовный корень окажется наиболее крепким, а традиционные духовные смыслы и ценности продолжат оставаться значимыми для большинства членов того или иного сообщества.

Второе: в проигрыше, вплоть до полного исчезновения, окажутся те народы и цивилизации, кто будет и дальше пребывать в состоянии духовного оскудения и, в итоге, окончательно утеряют собственную духовную суверенность.

Третье: отказ от традиционных религий, смыслов и ценностей в пользу религии человекобожия может привести человечество к физическому исчезновению и замене «человека естественного» «искусственным интеллектом».

К России все эти выводы имеют самое прямое отношение.

____________________________

ПРИМЕЧАНИЯ

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: