Творчество Михаила Юрьевича Лермонтова не перестает удивлять, покорять, восхищать каждое новое поколение русских людей. Лермонтов - поэт Вечности. О пророческом даре его, «всеведении» написано немало работ. Именно эта грань творчества гения особенно удивительна. Порой трудно представить Лермонтова юношей, молодым человеком, чья жизнь прервалась так трагически рано. Сквозь строки его пророческих стихотворений невольно возникнет образ мудреца, у которого нет возраста: так бытийственно плотно сгущена земная судьба его, где возраст ничего не значит.

Из воспоминаний современников складывается сложный, противоречивый, хотя и неизменно влекущий портрет поэта. Но вот когда читаешь его стихотворения, прозу, внутреннему взору предстает иной Лермонтов: все внешнее, что увидели и сказали о нем современники, отпадает, становится малосущественным. Могучая, цельная личность, живущая по законам небесным, которой дано видеть мир и людскую суету с горних высот – вот что поражает. Его знание о мире не хаотичное, не разорванное, не поддающееся возрастным оценкам, а целостное.  Что-то божественное чудится в этом знании, изменить которому, по глубинной сути, поэт допустить не мог, не желал, не позволял.

Как земной человек он мог быть автором «Юнкерских тетрадей», фривольных стихов. Но то оболочка, игра, шалость: внутри он изначально нес другое чувство, иное знание мира, «завет предвечного храня».

Перечитайте его знаменитого «Пророка». Что это - только отражение евангельского сюжета или мировидение самого поэта, которому слышен гул космоса, которому внимают звезды? Трудно, невозможно представить Лермонтова-поэта, обуянного земными суетными страстями настолько, чтобы дар, данный свыше, изменял ему в творчестве: это был бы не он. Даже в лирических, любовных стихотворениях, где, казалось бы, есть место приземленности, он возвышенно-вдохновенен при всем реализме выражаемых чувств. Чувства-то земные, но как отражены!

Когда порой я на тебя смотрю,
В твои глаза вникая долгим взором:
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой я сердцем говорю.

«Таинственным разговором» Лермонтов был занят всю короткую жизнь: при созерцании ли светской черни, дерзко атакуя неприятеля в горах Чечни и Дагестана («Валерик» - доказательство тому), обозревая пейзажи любимой России.

Поразительно признание в стихотворении «Родина» (первоначальное название «Отчизна»):

Люблю Отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой...

Эта любовь особая, произраставшая органично, как росток, сокровенная, не подверженная влиянию разумных оценок, отраженных в истории, славе, преданиях, мечтаниях. Лермонтов выразил любовь к сотворенной Богом России - к ее народу, природе, самобытному образу жизни, сформированному Православием. Чета белеющих берез на холме, сладостный, мирный, почти что райский дымок спаленной нивы, деревенские избы, веселящийся народ - вот на чем сосредоточено сердечное чувство любви, в чем источник ее, хранимый в глубине души. Это не рассудочная любовь, а органичная, данная с рождения, благословенная Творцом.

Без такой любви, которую Лермонтов пронес через всю земную жизнь - а чувство это, безусловно, подвергалось самым серьезным испытаниям извне (судьба поэта известна),  - он вряд ли смог бы создать, вынести из сердечных глубин своих пророчески-страшное стихотворение «Предсказание»,  датируемое 1841 годом, годом гибели. Невозможно и теперь, зная, что пророчество его сбылось, читать без содрогания строки:

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь...

Обратим внимание на эпитет «черный» - для ненавистников России он неприемлем ни стилистически, ни логически. Это мог написать только глубоко любящий Родину человек - Лермонтов.

Но апокалиптическое видение гибели России у поэта не заканчивается картинами хаоса и разверзнувшейся бездны. Он видит и другое - судию и спасителя, дает образ бича Божия:

В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя! - твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон...

Не то ли поколениям двадцатого века довелось увидеть, пережить, перестрадать: крушение царской России, кровь, глад и хлад, братоубийство и... мощного человека, спасшего страну и народ, наказавшего мучителей Родины?

Возможно, такая трактовка пророчества кому-то покажется прямолинейной. Что ж, любые пророчества могут иметь неоднозначные толкования...

* * *
В конце девятнадцатого века в творческое наследие поэта неожиданно включается новая «находка» - якобы неизвестное стихотворение Михаила Юрьевича. Впервые оно публикуется историком литературы, биографом Лермонтова П.А. Висковатым в двенадцатом номере журнала «Русская старина» за 1887 год. Появление его на свет датируется, однако, несколько ранее.

О нем впервые упоминает издатель известного журнала «Русский архив», наш земляк П.И. Бартенев в письме к коллеге, издателю П.А. Ефремову от 1873 этого года с примечанием - «списано с подлинника». Где, кем, когда обнаружен подлинник - не указывается. Уже в советское время впервые публикуется другое письмо Бартенева историку Н.В. Путяте, которое датируется не позднее 1877 года, где вновь цитируется «находка» опять же с припиской - «с подлинника руки Лермонтова». Кто владелец подлинника - не уточняется.

Уже в 1890 году в одиннадцатом номере журнала «Русский архив» П.И. Бартенев сам публикует «находку», с ни к чему не обязывающим примечанием - «записано со слов поэта современником». В стихотворении, в ходе публикаций, обнаруживаются разночтения, которые трудно объяснить лишь издательскими ошибками или забывчивостью публикаторов. Что уже подозрительно, ведь оно, по уверению Бартенева, списано с подлинника. Выходит, подлинников было несколько (кто владелец их?), либо «находка» кем-то дорабатывалась или редактировалась без  участия автора (допустим, им был Лермонтов).

Обратим внимание: стихотворение обнаруживается в 1873 году, то есть спустя 32 года после гибели поэта, а публикуется впервые, как уже сказано, в 1887 году, еще через пять лет. Причем приоритет публикации Бартенев отдает П.А. Висковатому, хотя ранее нигде не упоминал о том, что именно Висковатов обнаружил «находку». Заметим, что Висковатов до того разыскал и опубликовал ряд неизвестных, подлинных произведений Лермонтова. Что сдерживало издателя «Русского архива»? Сомнение в подлинности? Или какие-то другие причины? Но спустя три года он все же публикует его.

Итак, «находка», приписываемая Лермонтову, не только не атрибутируется, но и не имеет прямых доказательств подлинности. Наличие разночтений вызвало, в сущности, надуманную проблему у филологов: какой вариант «ближе к подлиннику» - это при отсутствии подлинника! Поразительно, что проблема волновала и советских исследователей, в том числе авторов знаменитой «Лермонтовской энциклопедии», изданной в СССР в 1981 году. А ведь в числе составителей ее были все «звезды» тогдашнего лермонтоведения.

Процитируем же «находку», приписываемую М.Ю. Лермонтову:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Укроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

Это, так сказать, «канонический» список с «подлинника». Но есть варианты, где вместо «им преданный» стоит «послушный им», «покорный им» народ, вместо «пашей» - «царей» и даже «вождей».

Полемику вызвала и датировка: когда написано стихотворение - в 1837 году (редакция собрания сочинений Лермонтова, 1957 г.), в 1840 году (собрание сочинений поэта 1939-1940 года под редакцией Б.М. Эйхенбаума) или же вернее дата, обозначенная еще П.А. Висковатовым, - конец апреля 1841 года. В ходе дискуссий исследователи пришли к выводу - верна датировка Висковатого.
Весомым аргументом тут послужила запись редактора журнала «Московитянин» Ю.Ф. Самарина, с которым Лермонтов, отправляясь в последнюю ссылку на Кавказ, встретился весной 1841 года в Москве и в беседе высказал такую мысль: «Хуже всего не то, что известное количество людей терпеливо страдает, а то, что огромное количество страдает, не сознавая это». Как удобно и «доказательно» она ложится на строку процитированного стихотворения - «И ты, им преданный народ!»

Но определиться с датой написания стихотворения публикаторов, как очевидно, подвигало весьма серьезное обстоятельство. Вот какое: если отнести его к 1840 году, когда в апреле, за участие в дуэли с сыном  французского посла Барантом, последовало решение Николая о переводе поручика Лермонтова в Тегинский пехотный полк, с припиской «Исполнить сегодня», то тогда же, в день отъезда из Петербурга на Кавказ, Лермонтовым было написано другое стихотворение – «Тучи», датированное апрелем же.

Помните это замечательное произведение, полное элегически-грустного настроения:

Тучки небесные, вечные странники!
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же изгнанники
С милого севера в сторону южную…
И в конце бесстрастно-философское:
Нет у вас Родины, нет вам изгнания.

Нет, совсем другие чувства волновали грудь поэта: расставание с Родиной, с милым севером! Поместить, как видим, рядом с этим шедевром «Прощай, немытая Россия»  опрометчиво, хотя, повторяю, до 1957 года это так и было: оба  произведения соседствовали - в 1840 году. Но логичнее датировать его весной 1841 года. Почему? С зимы этого года Лермонтов хлопочет об отставке, которая так и не состоялась. Поэта мучили дурные предчувствия, да и стремление полностью отдаться литературному труду овладело им, вызрело окончательно. Примерно 11 апреля дежурный генерал Главного штаба граф П.А. Клейнмихель вызвал его и сообщил предписание царя в 48 часов покинуть столицу и отправиться на Кавказ в свой полк.

И вот тут-то возникает версия   об «обиженном» Лермонтове. Советские литературоведы безапелляционны в выводах: «В 8 часов утра (14 апреля) Лермонтов выехал из Петербурга. Перед отъездом им написано стихотворение «Прощай, немытая Россия...»

Мы не станем проводить лингвистический анализ этого произведения – он сделан давно. Обратим лишь внимание на адресат «обиды» - на «немытую Россию», о которой он писал в цитированном выше стихотворении «Родина» (вышло в четвертой апрельской же книжке журнала «Отечественные записки»).

Разумнее, что свой гнев он должен бы обрушить на придворных, на светскую чернь, подготовившую  решение царя, не так ли? Но при чем здесь сокровенно любимая Россия? И кто «немытый» в ней - народ?

Гениальный поэт, как он мог сочинить такую банальность, как «страна рабов, страна господ»? Разве «за стеной» Кавказа не находилась деспотичные Персия и Турция? И разве есть на земле хоть одна страна, к которой нельзя было бы применить эту «оценку», поставить это «клеймо»?

А ведь в том же номере «Отечественных записок» о Лермонтове говорится: «Замышлено им много, и все замышленное превосходно. Русской литературе готовятся от него драгоценнейшие подарки». Это «немытой» России, «стране рабов»?
И почему он, якобы стремясь «сокрыться» за стеной Кавказа, где героически сражался за Россию, был в первых рядах во всех горячих сражениях с горцами? Каких глаз и ушей бежал?

***
Но вот ядовитое семя выброшено в общественное сознание, пороча почти полтора века Россию и ее гениального сына.
Советских литературоведов  понять можно: все, что подвергало критике имперскую Россию, поднималось на щит, преподносилось как «борьба за освобождение». Даже, повторюсь, в  «Лермонтовской энциклопедии» этого идеологического посыла не избежали: «Прощай, немытая Россия», - «гневная инвектива, одно из самых острых политических выступлений поэта, восьмистишье является вместе с тем глубоким выражением его социально-философских взглядов». Выражением взглядов – каково!

И далее глубокомысленная нелепость: «Оскорбительно-дерзкое и вместе с тем проникнутое душевной болью определение родной страны («немытая Россия») представляло собой исключительное по поэтической выразительности и чрезвычайно емкую историческую характеристику, вместившую в себя всю отсталость, неразвитость, иначе говоря, нецивилизованность современной поэту России»!

А затем почти реквием с издевкой: «Слова «немытая Россия» закрепились в сознании многих поколений русских людей как афористическое выражение бедственного состояния Родины». Не более и не менее!

Да, закрепились! «Вброс» фальшивки в школьную программу по литературе начался с 1961  года, но и до этого почти семь десятилетий оно внедрялось в мозги. Сегодня мы с уверенностью можем заявить: мнимый «лермонтовский шедевр», явившийся из глубин инфернального мира, – провокационный акт психологической войны против России и ее народа. Ядовитое зерно, брошенное на российскую почву, продолжает культивироваться и на сегодняшних фронтах информационно-психологической войны, не прекращающейся против Родины никогда. Разве плохо, хоть и подло, иметь в рядах ненавистников России гениального сына русского народа?

Но Лермонтов из своего далека, с горних высот, недоступных лжецам, вослед Пушкину отвечает клеветникам:

Да, хитрой зависти ехидна
Вас пожирает, вам обидна
Величья нашего заря;
Вам солнца Божьего не видно
За солнцем русского царя.
Давно привыкшие венцами
И уважением играть,
Вы мнили грязными руками
Венец блестящий  запятнать…
Но честь России невредима.
(«Опять народные витии»)

И сегодня фальшивка активно обсуждается в интернете – там можно обнаружить немало «интересного». Например, такое: «Первая строчка является очень емкой и точной, характеризуя не только общественный уклад, но и образ мыслей людей, «немытый», примитивный и лишенный изящества…»

Да уж, где «изящество» присутствует, то только там, за пределами ненавистной России!

***
Хотелось бы вкратце обозначить взгляды исследователей в поисках подлинного автора «немытой России». Обратим, прежде всего, внимание, когда обнаружилась фальшивка. Смутное время реформ Александра II, годы демократических послаблений. Недалек март 1881 года, когда террористы убьют царя-освободителя. Идет накопление сил разрушителей исторической России, ширится народничество, всё более активно занимает мозги антигосударственное толстовство. Александр III «подморозил» революционные порывы радикальной интеллигенции, но не надолго: он скончался при загадочных обстоятельствах. Впереди – 1905-й, 1917-й, февральский переворот, когда упадет корона русских царей, затем большевистский ужас, кровь и смута. Впереди – бич Божий, Иосиф Сталин.

Но не «Предсказание» было взято на вооружение врагами, это было охранительное, по сути, пророчество. Врагам России нужно было другое, то, что работало бы на разрушение империи. И такой «шедевр» был найден. Многие, в  том числе современные исследователи считают автором стихотворения «Прощай, немытая Россия» либерального поэта, пародиста, сотрудника газеты «Искра» Дмитрия Минаева (1835 – 1889), успевшего сочинить пародии на произведения едва ли не  всех «дворянских» поэтов. Очевидно, Лермонтов не был исключением.

Проницательный Василий Розанов так отзывался о Лермонтове, сравнивая его дар с пушкинским: «Более что-то «аристократическое», более что-то возвышенное, более божественное. В пеленках «архиерей», с пеленок «уже помазанный». Чудный дар. Чудное явление… Материя Лермонтова была высшая, не наша, не земная…».

Лермонтов, как и Гоголь, замечает Розанов, «были любимы небом».

Сопоставьте его стихотворения-молитвы, его пророчества о «немытой России» - и все уверения и доказательства авторства Лермонтова отпадут сами собой!

Но яд фальшивки, наверное, еще долго будет отравлять людские слабые умы…