|
АРБА ВЕКА
Укатила арба на хромых и скрипучих колёсах,
Намотавши столетья на обод и жизнь растоптав.
Я иду по земле… Поседел мой истерзанный посох,
Где-то время мое затерялось средь высохших трав.
Всё ушло, что в арбе той лежало истрёпанным грузом –
И любовь, и порывы, и горькое счастье мое.
Где Отчизна моя, что звалась нерушимым Союзом?
Всё ушло безвозвратно, как будто иголка в жнивьё.
И никто об арбе той исчезнувшей не сожалеет.
Только светлые песни сегодня уже не звучат.
Я напрасно кричу… Никого, кто мне душу согреет.
И тяжелые думы похожи на злобных волчат.
Всё, что есть у меня – только эта печаль и могилы,
И дырявая туча, что сивер пока не унёс.
В опустевших аулах лишь ветер свистит сиротливый,
Да в бессонной ночи одинокие скрипы колес.
ЗОВ СЕРДЕЦ
Горит – не гаснет счастья огонёк,
Два уголька слились в единый пламень.
День нашей поздней встречи так далёк,
Но каждый был так долго одинок,
Как плеск волны, разбившейся о камень.
Надежда освещает этот путь.
О, только бы случайно не задуть
Того огня неспешное пыланье…
Всё одолеть… И снова вдаль шагнуть –
Сплетя ладони… Через испытанья.
Ты позовёшь – я тут же отзовусь,
Я позову – мгновенно станешь рядом.
Лишь одного я искренне страшусь:
Когда придёт наш смертный час, то пусть
Не я, а ты меня проводишь взглядом.
ОЖИДАНИЕ
– Куда бредешь один, согбенный дед?
Весна, тепло, орёл расправил крылья…
– Весна-весной… Не радостно мне, нет…
Еще зимой жену похоронил я.
– Какое горе!.. Ты же воевал…
Тебе, наверно, кланяются в пояс?
– Кто помоложе, тот войны не знал.
Живут, о старших не побеспокоясь…
Сейчас пошли иные времена –
Не голодны, но, будто с голодухи,
Хватают всё… У них своя война,
На наших просьбы все они бесслухи.
Насытиться им, видно, не дано,
Хотя добро не унесешь в могилу…
– Куда же ты? Ведь здесь уже давно
Ничья нога давненько не ходила.
– Вот и боюсь –засыплет камнепад,
Иль зарастёт травой дорога эта.
Слежу за ней… Опять грома гремят
И может ливень хлынуть до рассвета.
–Пусть рушится! Забота не твоя –
Другая есть, асфальтная, большая…
– Ушли на фронт по этой сыновья –
Как возвращаться им, тропы не зная?
БИТВА
Вода наступает, опять наступает вода.
Смывая могилы, смывая следы навсегда.
Огонь наступает, сжигая поля и леса.
Он слепит глаза… Что в грядущем – не видят глаза.
А бешеный ветер опять нагоняет волну,
Что память хранила, навечно уходит ко дну.
И ветер огонь раздувает средь белого дня,
Сгорают надежды в смертельной стихии огня.
Вода или пламень? Кто выстоит в смертном бою?
Вода или пламень?.. И я между ними стою…
В МЕЧЕТИ
То мечеть была, то ковровый цех,
Ну а нынче опять мечеть…
Всё равно Аллах был превыше всех,
И, конечно же, будет впредь.
Совершал отец мой намаз один,
Был хранителем веры он.
И бежал я к маме, любимый сын,
Через бремя лихих времён.
А теперь намаз совершаю сам,
Там, где мамин стоял станок.
И как будто рядом стоит Имам,
И мне мама твердит: «Сынок…»
Слышу голос мамин я из-под плит:
«Сыну время пришло стареть…»
Одинокий голубь кружит, кружит,
Всё пытаясь влететь в мечеть.
ГЛИНЯНЫЙ КУВШИН
Сберёг его до самых до седин –
Летят года, и вот они, седины! –
С отбитым горлом старенький кувшин,
Потёртый жизнью… Из аульской глины.
Что в том кувшине? Вовсе не вино,
В нём плач и песня – всё моё былое,
Всё то, что в жизни было так давно,
И до сих пор мне не даёт покоя.
И плач, и песню, даже шум дождя
Мне дал аул… Когда же смерть нагрянет,
В кувшине спрячу сердце, уходя –
Пусть сердце снова желтой глиной станет.
КАК ОСЕНЬ С ДЕРЕВЬЕВ
Пролетело лето… Снова осень.
Снова листья медленно кружат.
Дикой сливе одиноко очень,
На меня глядит: «Ну, где твой сад?..»
А в саду стоит галдёж осенний,
В нём смешались песни, крики, плач…
Посреди поникнувших растений
Кто я – с чередою неудач?..
Что там листья шепчут, опадая
Наземь, не горюя ни о чём?
Что ещё придёт весна другая,
Встанет сад зелёный за плечом…
А над садом небо стало белым –
Облако закрыло небеса.
И глядят оттуда чуть несмело
Чьи-то незнакомые глаза…
|
БЕСПАМЯТСТВО
Весенний день…Туманно … Солнца нет.
Дождь моросит в душе и заоконье.
И завтра, как вчера, погаснет свет,
Чтоб каплю жизни обронить в бездонье.
Пока же дождь смывает со стекла,
Всё светлое, что юностью согрето,
И даже память вспомнить не смогла
Тот день, где свет рождается из света.
Пусты скамейки… Пуст родной аул.
Лишь ласточкам рыдается по-вдовьи –
С пустых карнизов ветер века сдул
Несчастных птиц забытые гнездовья.
КАМУШКИ ИЗ ДЕТСТВА
Ветер времени сушит мне губы,
Знаю – нет у него очага.
Покрывается коробкой грубой
Жизнь моя, что и так не легка.
Гладь озёрная… В детстве когда-то
Я швырял в неё камни, шутя…
А теперь всё брожу виновато,
Гладких камушков не находя.
Ну а если нащупают всё же
Пальцы камень… Цветной… Сердолик…
Опускаю в кувшин его с дрожью,
И вода очищается вмиг.
ЛЕТИТ ПО НЕБУ ПТИЦА
То, что в сердце хранил я – любовь и печаль,
И огонь, и внезапную горечь разлуки,
И рассвет, и в закат уходящую даль,
К горизонту простёртые женские руки;
Всё внезапно, как будто с деревьев листва,
Под осенним дождём, покружась, облетело.
Знаю точно – седеет моя голова,
Вижу точно – слабеет усталое тело.
Но ведь что-то осталось… И что-то болит,
Изнутри в мою грудь осторожно стучится…
А по небу осенняя птица летит,
Моей горькой печали осенняя птица.
МОИ ДНИ
Ни отцовского дома… Ни в нём – уголка,
Где я на ноги встал, свой попробовал голос,
Где впервые ко мне постучалась строка,
Где душа на созвучие строк раскололась.
Старых чёток отцовских уже не сыскать,
Не усесться, меж пальцев их перебирая…
В небо взмыл мой отец… В небесах моя мать…
А небесах моих грёз журавлиная стая.
Только серые дни между пальцев скользят…
Ни отцовских советов, ни юности пылкой.
И сижу я, извечной печалью объят,
Ковыряюсь в еде чуть изогнутой вилкой…
Где тот дом? Где малюсенький мой уголок?
Нитка оборвалась и рассыпались чётки…
Но я помню о них, и не так одинок,
Если видится всё в очертаниях чётких…
ПЕРЕД ОДИНОЧЕСТВОМ
Вот еще одна осень кончается,
Жизнь уносит на крыльях листвы.
Чей-то голос вдали отзывается,
И не видно совсем синевы.
«Всё пройдет!..» – это дождь барабанящий,
Неторопко стучит по стеклу.
Я и осень – отныне товарищи…
Стылый ветер разносит золу…
И спасает сознанье мятежное
От ухода навек, в облака,
Только это касание нежное,
Только женская эта рука.
СНЕГ НА ГОЛОВЕ
Сыпь же, сыпь, мой февраль, мне за шиворот утренний снег,
Обжигая лицо поцелуем морозного ветра.
Санки сделал отец… И они начинают разбег
С той высокой горы, на судьбу намотав километры.
Я несусь в этих санках за детством далёким своим,
А искринки с полозьев на волосы тихо садятся.
Далеко моё детство… Теперь не угнаться за ним,
Но те снежные искры досель в волосах серебрятся.
Этот белый снежок не растает уже никогда,
Но чем больше его, тем отчётливей вижу былое.
Это ангел с небес прилетает ко мне в холода…
Это ангельский пух из молитвы о вечном покое…
ЧТО ОСТАЛОСЬ…
Я видел сон, я видел горький сон –
Аул исчез… Лишь степь со всех сторон.
Лишь снежная сплошная белизна
По всей округе только и видна.
Могилы да седые валуны
Из-под сугробов чуточку видны.
Спешу к могиле матери моей –
Рыдаю меж кладбищенских камней.
Сбегают слёзы из-под хмурых век…
Одна слезинка капнула на снег.
До основанья снежный пласт прожгла…
Мгновенно в рост травиночка пошла.
Да не простая травка… Маков цвет
Взошёл… Расцвёл… Усыпал белый свет.
Стал таять снег – сплошной идёт поток,
Ещё чуть-чуть – снесёт меня он с ног.
За что схватиться, кто поможет мне?
Вдруг мамин голос слышу в тишине:
«Хватайся за могильную плиту –
Из-под земли спасать тебя приду!
Я – память… Пусть метель себе метёт.
Лишь память и поддержит, и спасёт!..»
ЖДЁТ МЕНЯ НА ХОЛМЕ
Зелёный холм всегда живёт во мне –
Мы в детстве всё играли на холме.
А жизнь звала, звала к себе сама –
В неё ступили мы с того холма.
Холм стариков извечно привечал –
Старик в тулупе старость здесь встречал.
Твердил, что помнит, кончится зима –
Схоронят у подножия холма.
Когда-то я оттуда в даль глядел…
Пока что силы есть, но волос бел.
Конь под седлом, но некуда скакать…
И поздно жить, и рано умирать…
|
