Андрей РАСТОРГУЕВ (Екатеринбург)

ПОЗДНИЕ ЯБЛОКИ

(Из новых стихов)

 
 
 

*   *    *
Сторона бескрайняя –
глушь да белизна...
Нынче Пасха ранняя –
поздняя весна.
Теплоты немножко
в небе да в груди
намаши ладошкою,
Господи...

ПОЛУЛУНИЕ
Пора подружку на подушку,
да хорохориться постой…
Кому, придерживая двушку,
звонить задумал мир ночной?

А поглядеть на обороте –
до поздней утренней зари
мы в телефоне-автомате,
иссиня-чёрном изнутри.

Но племя юное на это,
пожав плечами, промолчит…
Луна, как медная монета,
в небесной прорези торчит.

*    *    *
Белая, чёрная ли на виду –
эхо написано ей на роду.
Запросто скажешь – смородина,
а отзывается – родина.

Ненарочито – волной звуковой,
просто по музыке языковой:
сходятся издавна цветом
обе – особенно летом...

*   *   *
Я дважды отец, по деревьям спец,
почти что построил дом…
На днях в интернете один подлец
меня обозвал жидом.
Мол, вижу по роже, что ты – еврей.
Мол, Господи, упаси.
Проваливай, говорит, скорей
с моей, говорит, Руси.

Я всеми коленами в эти врыт
суглинистые пески.
И расхохотались в ответ навзрыд
родимые русаки,
и на седьмой воды киселе
от памятливой души
хохлы отозвались навеселе,
немчины да бульбаши…

Когда отморозившийся дебил
в краях и годах иных
давно породнённых людей делил
на пришлых и коренных,
я верил, что есть у меня земля,
где жили отец и мать,
и с этой земли никакая тля
меня не посмеет гнать.

Но вот же – топочется по пятам,
пихает, не отстаёт…
А что до евреев –
бывал я там.
Талантливейший народ!
Хоть как там они уживутся все
в насквозь простреливаемой полосе,
не ведает ни один аллах
в золотых куполах.

Когда не убожество божество,
на много чего горазд
и мой народ, коль собрать его
из разноимущих каст
и в дальние страны не провожать
умниц и силачей…
И на сыромятной вожже держать
собственных сволочей.

*    *    *
Хочешь не хочешь – ступай за порог:
псу моему выходной ли, рабочий...
Утро холодное. Тёплый парок
овеществляется в пасти собачьей.
Солнце восходит при рыхлой луне –
скоро она до заката растает...
Азия стынет – иначе бы не
ветер её холодел в Казахстане.
Что Kazakhstan? Из такой же земли –
исполу мы олатинились тоже...

Дочери к дальнему морю ушли –
где нарыбалятся, чем подытожат?
Нечего спрашивать, кто разлучил –
сам от земной перемены немея,
речи иной их не ты ли учил,
странной любви передать не умея?
Вот и не рви на себе волоса –
в них без того не застрянет гребёнка...
Вот и осталось – выгуливать пса
утром и вечером, точно ребёнка.

ПОЗДНИЕ ЯБЛОКИ
На деле на яблоневом теле
они бы ещё провисели неделю –
за холод июня теплом сентября
тягучая осень платила не зря.
Зачатые пчёлами или шмелями,
литыми боками они шевелили,
соседу стучали в зелёный висок,
нещедрый копили, а всё-таки сок…

Но этой недели, недолгой на деле,
до первого снега мы не дотерпели,
древесные тонкие шеи крутя
и тем ожидание укоротя.
А яблоня точно крыла подняла
и серое небо на них приняла,
и нам показалось на малость,
что лапами переминалась –
ждала, осыпаемая дождём,
когда мы домой наконец-то пойдём…

Быть может, не мёрзнущее вороньё
зимою баюкают ветки её,
а только что выкормленных скворчат
у дальнего озера Чад.

Для яблонь и женщин одни отпуска,
когда истекли родовые срока.
А если летаешь, как птица –
не можешь не возвратиться:
не то, что до гроба обязан,
а просто землёю повязан.

*    *    *
В лете, погодой пегом,
невдалеке воды
по молодым побегам
лиственницы седы.

Над купиной палимой –
знойный калёный дух...
Это всё тополиный,
лишь тополиный пух.

Пекло – ещё не спелость.
На глубине глотка
песня ещё не спелась
до пустяка.

*    *    *
Не дай Господь с ума сойти –
до помрачения влюбиться,
как полю, что перекати,
в неё – летящую, как птица.

Не дай отыскивать слова,
давно оставленные втуне,
для оперённого едва
птенца, клюющего с ладони.

И всё-таки благослови
плоды нечаянной любви –
двенадцать стихотворных строчек,
положенные на листочек...

*    *    *
По мольбе твоей или судьбе
на ожесточающем ветру
по тебе, живая, по тебе
руки мои сохнут поутру.

На пути недолгом, налегке
редко перехожем для двоих,
губы мои сохнут вдалеке
от короткой щедрости твоих.

Но опять становится вода
в первородной дымке голубой
влагою телесною, когда
мы соединяемся с тобой.

Лишь глотком, закинутым рывком,
в пересохшей напрочь глубине
горло перехватывает ком
от восторга быть наедине.

*   *   *
Оставленные прошлому не в теме –
хотя бы электронного письма.
Зато их тени пощадило время –
беззубое, но едкое весьма.

И, узелками лет не различая
переплетённых нацело времён,
наедине с тобой не замечаю
течения телесных перемен…

От ветхости людской не зарекайся,
но, таймеры торопятся пускай,
вновь дальних повстречать остерегайся
и ближних далеко не отпускай.

*    *    *
В расплав осенний окуная ноги,
наги, но беззастенчиво легки,
берёзы у далматовской дороги
рябы, как далматинские щенки.
А вдалеке за монотонным лесом,
где в небо утыкается земля,
вода висит завесою белесой,
опущенной из тучи на поля.
И зябкий сгусток ёжится и ноет
в груди от неизбежного дождя...

Но всё, что время выцветшее моет,
оно же укрывает погодя.
И хочется вынашивать и нянчить
в несвойственных глубинах естества
комочек беззащитности щенячьей,
зачатый в ожиданье Покрова.

*    *    *
При нехватке идей
и перепроизводстве того,
кто рифмуется здесь,
миру надо не очень-то много
разумных людей,
так что ум – не причина
рассчитывать на снисхожденье...
Телом и языком
с непременной оглядкой владей.

А земля без затей
проживёт вообще без людей.
Жалко, некому станет
водить под уздцы лошадей
и собак обнимать,
обретая отдушину сердцу...
Упираясь на ней,
до последнего не холодей.

*    *    *
До настоящего романа
собой, увы, не доходя,
жизнь, точно повесть графомана,
оскальзывается, хотя,
когда, как юноша бездомный,
оказываешься в былом,
открыв бездонный многотомный
картонный или электронный
фотографический альбом,
где, оживая – помяните,
во испытание уму
кровят оборванные нити,
собравшиеся в бахрому –
от созерцания светлеешь,
как будто заново прочёл,
и ни о чём не сожалеешь,
не забывая ни о чём.

СВИТКИ ГЕРКУЛАНУМА
Папирусы из античного Геркуланума,
залитого в 79 г. н.э. лавой Везувия,
дожидаются нового читателя
две тысячи лет

Ненасытная меленка времени схрупает всё, что ни попадя ей:
яровое, людское, кофейное пережуёт без оскомины...
Пепел сыпался медленно на черепичные крыши Помпей,
набирался, давил – и стропила ломал, как соломины.
Эта сказка стара, ей довольно и нескольких слов –
остальное давно написал утончённый Брюллов.
А в меня заселился, как неубиваемый вирус,
опалённый дыханием магмы копчёный папирус.

Был соседний посад победней или жить норовил по уму –
то ли помнил о чём, то ли сам докопался до главного...
А иначе, быльё и жильё побросав, почему
горожане ушли из оставленного Геркуланума?
Полстолетья спустя, как Христа опустили с креста,
запечённая в трубку египетская береста
что за истину запечатлела, чтоб люди живые
через камень и вечность пошли в кладовые былые?

Кто рубил этот камень, философом был не бог весть –
что ему египтяне с латинянами да греками?
Это люди учёные возятся, силясь насквозь просветить и прочесть
испарённое с древними библиотеками.
Коль не переведутся, тогда по иным временам
счастье быть перечтёнными светит, возможно, и нам,
если новый Везувий, сказав беспощадное Dixi,
не сожрёт наши жёсткие межпозвоночные диски.

*    *    *
Да всякий ли шляхтич из вышедших ныне на торный шлях?
Лукавое эхо в Анголу заманит его или в Англию?
Надолго ли наживо выстоят на земляных полях
комментарии наши глубокомысленные к Евангелию?
Не здесь и сейчас, но в иной равнозначный час,
когда отдалится земля обглоданными берегами,
найдётся ли тот, кто положит пускай не на музыку нас –
хотя бы на доску, хребет переломанный оберегая?

Положит, да с перекладиной – крест-накрест или глаголь:
на выбор, мол, рассчитайся на журавель-синица –
пой или насвистывай, гугли или глаголь...
У этой развилки спокойно можно остановиться.
Да всякий себя вопрошает, зачем живём –
от заморозка нутро ни водка не упасёт, ни наглость...
Как временные подпорки небу мы ходим или плывём
наощупь сквозь морокá на живой человечий голос.

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Комментариев:

Вернуться на главную