Михаил ПЕТРОВ, (Тверь)

ВОТЧИНА ИЛИ ОТЕЧЕСТВО?..

Нейдет у меня из головы поездка прошедшим летом к берегам Селигера, с заездом в Старицкий и Зубцовский районы. Ехал, перебирал в памяти неизбывное: отсюда уходил в далекую Ындею тверской купец Афанасий Никитин, здесь сделал первую попытку объединить русских в борьбе за национальную независимость Михаил Ярославович, погибший под Моздоком «за други своя», отсюда родом посол Фома, отказавшийся подписать неравноправный союз Руси с католическим Римом, с берегов Верхней Волги автор народной песни о Щелкане Дудентьевиче, здесь закладывались весомые камни в фундамент Русского национального государства и его культуру. А вот там, выше, у Ржева, были остановлены ведомые фашистами несметные полчища вооруженной до зубов европейской армии. Вспоминались и усопшие города: Родня, Погорелое Городище, Вертязин, Чернятин и Телятьев, ушедшая под воду Корчева… Все это — Верхняя Волга…

Тверские краеведы всерьез считают, что культурные пласты российской истории особенно богаты именами и знаковыми событиями в Тверской земле. По мнению доктора культурологи, историка В.М. Воробьева никакая другая не дала Отечеству такое обилие выдающихся личностей во всех сферах человеческой деятельности, не привлекала так своей природной красотой и культурой известных людей России, зарубежья. В прошлом году рожден новый проект «Тверская родословная», который, по мнению разработчиков как раз к тому и призван. Средства предполагаются самые разные. От сооружения памятников, установления мемориальных досок, присвоения историческим объектам и учреждениям имен знаменитых земляков, до формирования музейных экспозиций и музеев, портретных галерей, издательских программ в серии «Тверская родословная» и многое другое.

А перед глазами разруха 1990-х, погубившая десятки тверских сел… Заросшие поля, крестьяне, уезжающие под Москву полоть клумбы нуворишей… Добралась беда и до малых городов. Согласно переписи 2010 года, в области теперь проживает 1 миллион 353 тысячи 392 человека. По сравнению с 2002 годом численность населения сократилась на целых 8%, т.е. на три небольших города. В прошлом году родилось 14 800 малышей. Приблизительно столько же, сколько и в 2010-м году. Смертность хоть и снизилась на 7%, но на резкое улучшение демографии не повлияла: в прошлом году умерло более 25 тысяч. Впору не о родословии вести речь, не о туризме, а о том, как выжить?

Как-то по чистой случайности я попал на коммерческий сайт в интернете и поразился размахом продажи земли рядом с историческими местами в Старицком, Зубцовском, Ржевском районах. Участки под усадебное строительство от 600 тысяч рублей за 15 соток, стоимость других зашкаливала за миллионы. В деревне Юркино небольшой участок на высоком берегу Волги оценен аж в 77 тысяч евро! Если ехать от Старицы вверх по правому берегу Волги, встретишь десятки, а то и сотни новых имений. Такой бум отмечался в России только в 1910—17 гг. По берегу уже давно не проедешь и не пройдешь. Свернул под селом Родня на шоссе к Волге, уперся в шлагбаум. Появился товарищ в форме, объяснил: «Дорога частная, лес тоже, к Волге не проехать, т.к. территория тоже частная». Разворачиваюсь. В Родне интересуюсь: что за новые хозяева появились? Отвечают одним словом: москвичи. На Волге там вряд ли искупаетесь, частный забор упирается прямо в реку.

Сам собой возникает вопрос: а кто они, новые землевладельцы? Как хотят использовать купленную землю? Чем на ней заниматься? А для меня: что им наша история и культура? Хотелось бы узнать об этом не завтра, когда будет поздно, а сегодня, сейчас. Ведь историческая память, родословие стоят на фундаменте собственности. Они впрямую связаны с теми, кто владеет землей, имением, фабрикой. Станет ли колонист, «пользователь», как стыдливо называет его автор нового проекта, чтить старые камни или сменит вековой код исторической памяти? Отразит ли он память о тех, кто все это создавал, строил, защищал, или вычеркнет из истории края, забудет? Вопрос ключевой. В России XIX века историческую преемственность страны венчала пирамида, вершину которой венчала собственность императора, ниже — дворян, под ними находился мощный массив крестьянской собственности. Дворяне вели свои родословные от Рюриковичей, имели четкое представление о своих предках. Потомки хранили как зеницу ока родовые документы, архивы, в усадьбах висели портреты тех, кто владел этой землей. Хранилось это многовековое знание и в крестьянской среде. Произведения Толстого, Бунина, Чехова полны этой незримой энергии памяти. Правительство создавало архивные комиссии, заботилось об историческом знании. Ведь без преемственности исчезает то, что мы называем Россией.

Наложив на карту землепродавцев нашу краеведческую, я ужаснулся. Объявления о продаже земли особенно густо облепили места, отмеченные русской историей. Столбцы объявлений буквально испещрены предложениями о продажах. Пройдитесь по карте своей родины и вы, друзья, пощелкайте мышкой по сайтам новых Чичиковых, вы сами убедитесь, что грядет новый хозяин. Он прячется пока за цифрами, покрывшими землю, словно средневековую каббалистическую рукопись. Иногда завеса из объявлений и цифири раздирается и на нас повеет доисторическим ужасом. В центре России, в Москве, в старом здании школы № 201 корреспондент «Комсомольской правды» с грустью ходит по брошенному музею Зои Космодемьянской. На полу вещи Космодемьянских, платье, которое вполне по размерам могло подойти Зое, бомжи и гостарбайтеры используют для постели. Кругом грязь и окурки, на стенах похабные надписи про Героев оставлены теми, за кого они отдали свою жизнь! Между разбитыми бюстами Героев Советского Союза Зои Космодемьянской и ее брата, старшего лейтенанта Александра Космодемьянского, веером разложены презервативы. Бюст брата разбит ударом кувалды прямо в затылок. В классе, где училась Зоя, ночлежка мигрантов, ожидающих всероссийской гостарбайтерской стройки Нью-Москвы. «А что она сделала?» — вопрошали обученные историками новой волны безработные краеведы на классной доске.

У нас в области сборщики металла добрались до бронзовых бюстов Героев, воруют мемориальные доски. В селе Чукавино, куда заезживал Пушкин, в бывшем пионерлагере завода «Центросвар» новый высокопоставленный владелец устроил питомник по разведению собак для катания на нартах туристов. Достоевский со слезой ребенка может отдыхать.

Огорчает не то, что у нового собственника в цехах знаменитой фабрики «Пролетарка» сегодня торгово-развлекательный центр, на «Вагжановке» — просто торговый, а то, что исчезла гордость «Пролетарки», ее музей. Исчезли ценнейшие экспонаты музея. Ну, а вчерашних декхан, хлопкоробов Узбекистана, я вижу сегодня с метлой подметающими город текстильщиков. Или фасующими чужой текстиль в торговых залах, раскинувшихся на месте ткацких станков, продают чужой хлопок русским иностранцам, которых в свое время они же выгнали из своих стран и поехали к ним же зарабатывать деньги на хлеб насущный.

Один из новых тверских земледельцев, небезызвестный г-н Смоленский обличал местных колхозников прямо с телеэкрана: «Вы лес замусорили, я его купил и очистил, а теперь хотите в нем грибы собирать?» На возражение, что мусор г-н Смоленский выбросил на колхозную пашню, последовала презрительная улыбка. Таково правовое и историческое сознание современной элиты: презрение к аборигенам, нищему быдлу, изоляция от местных заборами, наглость. Господа и живут наездами, имения охраняют вооруженные люди. А ведь хорошо бы для начала проверять новых «пользователей» на умение вести хозяйство хотя бы договором об аренде лет на 10. Покажешь свое умение работать на земле по-хозяйски, покупай. Даже молодежь сегодня не спешит оформлять браки, при неудачах расторгают узы, несут за неудачи ответственность, платить алименты. Почему ж наши законы так просты, что земля, всеобщее достояние, продается любому проходимцу без всяких условий для спекуляций навечно, как при рабовладельческом строе: отдал бабки и владей?

В селе Родня ничто не напомнит паломнику о былом величии порубежной крепости Руси. К деревянной часовенке, построенной более века назад на высоком берегу Волги, откуда открывается захватывающий сердце вид окрест, едва добрались на «Жигуленке». Кто-то поставил на купол деревянный крест, вот, пожалуй, и все изменения за 20 лет. Прошлый раз, когда мы были тут с московским писателем Владимиром Куницыным, хозяйка соседней избы складывала в часовенку сено для коз; за три года крыша прохудилась, хозяйка состарилась. В Ивановском кладбище заросло совсем. Поискав в траве и кустах надгробную плиту с именем полковника Д.П.Шелехова, я с трудом выбрался на дорогу. Плита исчезла или заросла травой. А ведь одного километрового металлического забора, которым укрывают свой мифический покой новые насельники этого края, пожалуй, хватило бы на обустройство памятных знаков всего Волговерховья. Нет, живут как колонисты в исторических потемках, думают отсидеться в коттеджах за заборами…

Появились у нас шоу-монастыри, задуманные, вероятно, маяками нового российского православного капитализма специально для паломников среднего класса. Отделанные гостарбайтерами из Средней Азии по всем канонам туристического бизнеса, с первоклассными туалетами и купальнями для паломников, новоделом-кладбищем и даже биллиардной для неверующих благотворителей на случай, если те пожелают сгонять партейку-другую со своим водителем, пока монахи творят молитву в его здравие. На архимандрите ряса чуть ли не от Юдашкина, клобук обтянут черным щелком, модные туфли. Как-то не вяжется все это с уставами православных монастырей, с преданиями о том, что настоятели спали в келье в гробах, монахи носили на теле власяницы. А Серафим Саровский даже на иконе изображен в валенках и стареньком зипунишке, что не помешало ему стать святым русской православной церкви… Кстати сказать, ни у помещиков, ни у князей, ни тем паче у крестьян усадьбы заборами не обносились, сельские батюшки так те вообще жили в крестьянских избах, архитектурой усадеб никогда не выделялись…

А вот знаковая информация из разряда слухов, (газета «Караван»): «…Первоначально мусоросжигательные заводы для Московской области планировалось разместить в Кимрский и Калязинский районы Тверской области. После того как Андрей Епишин сделал эти районы своей вотчиной, проект свалки переместился под Старицу. А вообще, Андрей Епишин, долгие годы – депутат Мособлдумы, похоже, приехал в Тверскую область, чтобы реализовать план размещения на нашей территории московских свалок…»

Но ведь мы это уже проходили: и изоляцию, и презрение к народу (к аборигенам), и нищету, и красивую жизнь элиты на курортах Европы. Та жизнь напоминает о себе по обеим берегам вдоль Волги: д.Болотово, где родился крестьянский вождь Василий Болотников, д.Пыталово, где крестьяне отказались платить налоги, д.Первитино, где крестьяне разгромили именье помещицы Крыловой и открыли доступ в ее лес. Список можно продолжить до бесконечности. Есть, конечно, и другие насельники, те что разводят скот, сеют хлеб, заняты производством, создают рабочие места, организуют сельхозпредприятия, заботятся об исторической памяти народа. Но таких единицы. И это тревожит.

В ХХ веке, когда пирамида землевладения рухнула, тотчас же возникли нестроения и в родословии, и в краеведении. О том, как сказалась перемена «пользователей» на историческую память, приведу один пример. Жил в начале ХХ века в Бологовском районе коллекционер Рахлин-Румянцев. Женившись на дочери богатого лесопромышленника Громова, он приобрел в 1914 году землю в селе Рютино, построил загородный дом. Вскоре жена умерла, он построил ей мавзолей в стиле древнего новгородского православного храма. Вскоре началась революция. Землю у Рахлина отняли, мавзолей хотели разрушить, но хозяин на ту пору подружился с властями, решил переделать его в музей древнерусского искусства и подарить народу. Рахлин имел редчайшую коллекцию икон, нательных крестов, других артефактов. Но власть искала золото. Не нашла. На ту беду приехал туда Троцкий охотиться на зайцев, коллекция приглянулась. Как-то Рахлин отъехал во Францию, и когда вернулся, обнаружил, что коллекция исчезла. Вскоре хозяин попал на Лубянку и был расстрелян в 1925 году за пропажу принадлежащих народу ценностей. Я знаком с той частью дела Рахлина, что хранилась в Новгороде, но так и не понял, куда всё исчезло? Сегодня на месте храма котлован. Разобрали его еще в 1930-е годы. Вопрос: вспомнит ли о Рахлине новый хозяин древней земли? А Рютино — это и место погребения знаменитого русского этнографа и палеографа, собирателя фольклора И.П.Сахарова, который последние годы жил неподалеку в именьице Заречье. Вопрос не праздный, касается истории нашей пока земли. Подобное творится и в Твери. На детектив похоже исчезновение памятной доски с дома выдающегося земляка, поэт и Героя войны 1812 года Федора Глинки. А где Едимоново, колыбель русской кооперации, сыроделия и маслоделия, место первой в России школе маслоделов, основанной пионером мирового кооперативного движения Н.В.Верещагиным? Ушло вместе с бароном Коршем в нети. Историческое пространство России стремительно сужается как знаменитая шагреневая кожа, народ оказывается в положении манкуртов, не имеющих ни истории, ни родословной. Ситуация усугубляется еще и тем, что новый собственник и пользователь — зачастую обыкновенный спекулянт, он не хочет ни пахать, ни сеять. Историческая память народа закрыта в душных сейфах спекулянтов и пользователей, ждет, когда цена на землю поднимется, находясь, допускаю и это, далеко от Твери.

Почему на 1920-е годы пришелся расцвет краеведения? Потому что НЭП решил вопрос с собственностью, в том числе и земельной, реабилитировал кооперацию. История России могла бы повернуть в другое, не колхозное русло именно в связи с восстановлением в правах кооперативной собственности на землю. Россия ответила на то подъемом народного хозяйства, культуры. Начался издательский бум. Тверь в те годы издавала 20 журналов, а финансировала их кооперация. С началом коллективизации краеведение назовут местничеством, родословие лженаукой. Ведь историческая память связана с землей: «И хоть бесчувственному телу \\ равно повсюду истлевать, \\ Но ближе к милому пределу \\ Мне все б хотелось почивать…». И мы помним, как обеспамятовал народ, оставшись без земли: трудодни, мерзость запустения даже на кладбищах.

Но Россия пережила и времена «пользователей», когда помещик, благоденствовал в Европе, оставляя на хозяйстве управляющих. И пусть поздно, но пришла к выводу, что в свой народ, в земледельца, в свою землю владельцу нужно вкладывать ум, сердце, средства, а народ образовывать, хотя бы подсаживая идущих в школу босых пареньков. Только тогда народ явит миру Ломоносовых, Есениных, Жуковых. Ну, а что случилось с Раневскими, мы хорошо помним из истории. Вообще же, глядя на высокие металлические заборы, эти североамериканские химеры застолбленных суверенных территорий, ставших обязательным элементом среднерусского пейзажа, невольно вспоминаешь замечательное место из «Слова о полку Игореве»: «Борьба князей с погаными ослабела, потому что брат сказал брату: это моё, а то — моё же, и начали князья про малое такое большое слово молвить, а сами на себя крамолу ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую».

Вопрос, как собственники и пользователи знают свою историю, делающую нас русскими, москвичами, тверяками, гражданами страны, далеко не праздный. Забудут ли в России первого писателя по сельскому хозяйству Дмитрия Шелехова, создателя первой в России сельскохозяйственной школы для крестьян, старицкого издателя всероссийских газет и журналов в ХХ веке И.П.Крылова? Князей Нарышкиных, собравших в своем имении в Зубцовском уезде одно из лучших в России собраний живописи, положившем начало Тверской картинной галереи? — вопрос национальный. Забыть их, выпустить из исторического сознания и тогда история на нашей земле возьмет совершенно другой курс, пойдет другим путем. Вопрос: куда и с кем?

Читаю недавно изданную книгу покойного краеведа Бориса Ротермеля «Тверские немцы»: «Однако приезжавшие из Сибири с надеждой на возвращение в места прежнего жительства немцы 28 августа 1991 года получили от президента Б.Н.Ельцина отказ в возвращении отнятого у них имущества. После этого российские немцы, кстати говоря, внесшие огромный вклад в развития области, стали активно выезжать на свою историческую родину — в Германию…» Вот так: своих немцев мы из России вытеснили, а фашистам настроили мемориальных кладбищ под Ржевом. «Русским немцам» в Германии есть что помнить в своей стране, они быстро вживутся в свою культуру. А где же прежние русские владельцы? Почему не в России? А в той же Германии, Англии, Франции, Австралии — откуда я в «Русской провинции» получал письма и материалы? Они тоже ждали в лихие 1990-е годы закона о реституции, но не дождались ни возврата родовой собственности, ни реального родословия…. Значит слезы по судьбе русского дворянства после революции, которые льёт либерал, крокодиловы? Потому и родословие обратилось в ритуальные справки из архивов и интернета, оно не полнокровно. В живой жизни, некому следить за памятной доской Федора Глинки, прибраться на могиле Ивана Сахарова, принести в Твери цветы к дому, где родился переводчик «Фауста» на русский язык русский немец Николай Гербель

Ни «старому» русскому, ни немцу за исключением тех, кто не уехал, а остался как Ротермель и Роберт Иванович Шнейдер дома, в такой России «милого предела», к которому жмётся всякое человеческое сердце, не нашлось. Вот почему среди организаторов «Тверской родословной» хотелось бы видеть и новых собственников. Пусть хотя бы знают, на какую почву они притязают. Но хозяева все еще в тени, купчие на зарастающую землю лежат в закрытых сейфах, вероятно, думают обмануть историю. У слова родословие есть близкий по смыслу синоним — наследие. Наследия без родословия не бывает. А родословие увядает без земли, без дома. Это аксиома…

Что же делать? Еще раз напомню, как в конце 1980-х годов центральное телевидение организовало «хожение» тверских старожилов от Путевого дворца в родовой дом художников и священников Первухиных в Затверечье. Вспомнили вдруг почему-то, что предками художников Первухиных были священники, игравшие большую роль в развитии исторической памяти тверитян. В той колонне шли тверские писатели, газетчики, художники, искусствоведы, музыканты и тележурналисты. Сколько было надежд на возрождение исторической памяти, на реальное родословие, которое могло бы превратиться в ту нерасторжимую смертью связь, которая потрясла в холодный весенний вечер студента из одноименного рассказа Чехова. Не превратилось пока.

Этот вопрос не оставлял меня и на Неделе тверской книги, прошедшей в феврале в областной библиотеке. С одной стороны поражало количество изданных у нас краеведческих книг, с другой стороны бросался в глаза один существенный, на мой взгляд, недостаток: большинство книг издано за счет авторов или их издателей; тиражи мизерные, до читателя не доходят. Приятно видеть книги А. Шиткова, в ком счастливо сочетаются краевед, писатель, экскурсовод и книготорговец, в церковной лавке Старицкого Успенского монастыря. Много лет слежу за профессиональным ростом Дмитрия Подушкова, альбомы которого «Чехов и Левитан на Удомельской земле» и «Художник К.А.Коровин в Вышневолоцком уезде Тверской губернии» составили бы честь любому столичному издательству по глубине темы и оригинальности подачи. Выше всяких похвал проект Е.Ступкина и А.Семенова, на свои средства поднявших издание трехтомника «Тверская губерния в открытках»… Но ведь культура — дело государственное!.. И примеры сотрудничества государства с культурой есть. Театр и филармония получают ощутимую поддержку из бюджета. Почему издатели финансируется так слабо и бездарно? Многих поразил низкий уровень биографической серии «Люди Тверского края», начатой при финансовом участии Тверского Комитета по культуре. Блеклое оформление, унылая верстка, ошибки, случайный подбор имен. Случайные документы, фото из интернета. Читаешь и видишь иногда откровенную халтуру, газетчину. Ни характеров, ни судеб: что Фурцева, что Бюнтинг... В то же время Комитет прошел мимо юбилеев Чехова и Левитана, В.В.Андреева и Коровина. (О них вспомнил в Удомле «частник» Подушков!) Как и когда проводился тендер на эту серию? Почему о нем не знали ни в писательской организации, ни краеведы? Книги, изданные за бюджетные средства должны быть образцовыми. Комитет по культуре обязан смотреть далеко вперед, проводить культурную политику. Но альбом о Чехове и Левитане выпускает на собственные средства Дмитрий Подушков, издание открыток целиком ложится на плечи издателей. И почему деятельность Комитета по КУЛЬТУРЕ до сих пор ограничивается клубной и художественной самодеятельностью? Это вся культура?!!.

Глядя на разгулявшиеся по берегам Волги и Селигера дворцы и усадьбы, на заборы, шлагбаумы и запретительные знаки не подъезжать, не причаливать, «частная территория», историк и краевед невольно думают о превратностях истории, которая привела уже однажды к Великой Крестьянской революции 1917 года. Революции, начавшейся без своего вождя, и бескровно погибшей в 1991. Но историку понятно, что помимо кадастровой стоимости у земли есть еще и стоимость историческая. И она должна учитываться при покупке здания ли, земли ли. Напомню, что заседания Тверской ученой архивной комиссии (ТУАК), существовавшей в Твери в прошлом веке, проходили в доме тверского губернатора с архиепископом. И сам губернатор, и церковь были крупными собственниками земли, владельцами церковных и монастырских зданий, именно они и представляли среди краеведов, писателей, газетчиков своим весом и авторитетом родословие владельцев и пользователей. Так что человек, покупая землю и ныне, покупает и, как это кому-то не покажется кощунственным, еще и частицу государства Российского. И если государство ищет исторической целостности и преемственности, оно должно делать все возможное для сохранения на этой земле исторического наследия. Равнодушие государства к историческому наследию все более превращает наше краеведение в пустые байки Зоркого Орла или Ястребиного Когтя о былом величии индейцев в Америке своим внукам перед сном. И не потому ли история России сегодня не востребована обществом, что пришла элита, для которой историческая ценность оказывается ненужной и даже враждебной, как это случилось и после 1917 года?

Землевладелец должен получать от земли не только прибыль, но и сознавать ее историческую ценность. Как его подтолкнуть к этому, я сказать не готов. Может быть, он сам из благодарности поставит два-три верстовых столба на дороге, по которой ездили Пушкин или Шелехов, а теперь ездит и он сам; а может быть его обяжут следить за надгробьем Героя войны 1812 года полковника Шелехова, к которому он теперь оказался причастен по праву наследования. В одном уверен: всякий хозяин, независимо от формы собственности, обязан знать и охранять те пласты русской истории, что выходят наружу на его земле, коль мы уже хотим, чтобы и гостарбайтер знал русский язык! Это явления одного порядка. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Просвещению мог бы содействовать и интернет. Часто обращаясь в процессе своей работы к словарям, я вижу, как агрессивно ведет себя реклама даже на страницах словарей, предлагая читателю услуги, которые и так востребованы. Почему бы не наполнить сайты по продаже земли информацией об исторической ее ценности? Это тоже дело государственное. Ведь еще многие поля напичканы осколками войны, на многих лежат так и не захороненные косточки солдат, которые ее защитили…. Не знать об этом, не чувствовать это – действительно кощунство…

Станет ли наша Родина всего лишь вотчиной для колониста, латифундиста, помещика, коллективного собственника (все равно!) или же обратится в свободное наше Отечество, как поется в Гимне? Что высидят колонисты новых суверенных территорий за своими заборами? Вспомнят ли о том, сколько Человеку земли надо?


Комментариев:

Вернуться на главную