С Евгением Салдаевым я познакомился на площади перед аэропортом Иркутска, куда прилетел из Омска по заданию журнала «Земля Сибирская, Дальневосточная» организовать подписку на это тогда ещё очень популярное от Уральских гор до Тихого океана, но уже погибающее от недостатка финансирования издание.

Иркутская осень 1992 года выдалась очень светлой и тёплой, но и иркутяне, как и омичи, показалось мне, были пасмурны от навалившихся на них в ту пору социальных передряг, а таксисты и вовсе отпугивали прямо-таки горящей в их глазах жаждой поживиться за счёт приезжих. Мне надо было добраться до друга – поэта Анатолия Кобенкова, который обещал пристроить меня на жительство в родном ему городе, совершенно тогда мне незнакомом, но водители «моторов» заламывали неподъёмные для меня суммы. Может, потому, подумалось мне, что автомобили их были почти сплошь иномарочными, а шапка, вспомнилось вдруг, должна быть по Сеньке. И такая «шапка» неожиданно проявилась на отшибе аэропортовской площади в виде дряхлого «Запорожца», хозяин которого на мой вопрос, сколько он возьмёт до нужной мне иркутской улицы, ответил: «А сколько будет не жалко».

Так судьба свела меня с Евгением Салдаевым.

По дороге мы, почти ровесники, разговорились, а когда Евгений узнал, что я писатель и по какому делу и к кому прилетел в Иркутск, признался: «Я тоже пишу. А что в «бомбилы» подался – нужда заставляет». – «Да разве что «набомбишь» с такими запросами – сколько не жалко?», – подумал я, но Евгений, удивился, тотчас ответил на мой безмолвный вопрос: «Какой-никакой, а всё же приработок к моему пенсиону». И только тогда я увидел, что он как-то странно управляет автомобилем. «А на ручном управлении мой «Буланчик», – вновь «услышав» меня, пояснил Евгений.

Иначе, чем «Буланчик», Евгений свой «Запор» никогда не называл. Инвалидом же первой группы, узнал я позже, он стал на втором курсе военно-авиационного училища после прыжка с парашютом, и с тех пор передвигался с огромным трудом. Но в отчаянье не впал, напротив – жажда жизни и интерес к ней в нём только, казалось, с годами разгорались. В 1975 году Евгений окончил исторический факультет Иркутского государственного университета, затем пропагандистский факультет университета марксизма-ленинизма, и до 1994 года, пока ещё худо-бедно носили ноги, преподавал историю и обществоведение в школе №12 Иркутска. Оставив работу в школе, стал писать очерки и статьи политической тематики в местные газеты и журналы, и за одно из своих произведений удостоился звания лауреата газеты «Восточно-Сибирский путь» в 1994 году. До конца жизни активно сотрудничал он и с иркутским еженедельником «Земля».

Тогда же, когда мы познакомились, Евгений не только довёз меня почти за бесплатно до друга-поэта, но и как бы взял затем надо мной шефство, знакомя в свободные для него и меня часы с Иркутском, свозил впервые и в Листвянку на Байкале, где я поклонился Александру Вампилову. А потом была не очень многолетняя, но насыщенная переписка. Чаще писал мне, правда, Салдаев, присылая вместе с письмами о немудрёном житье-бытье свои исследования на исторические темы, размышления о новой России, которые я так и не смог опубликовать в «своём» сгинувшем в конце концов журнале, а однажды порадовал самиздатовской книгой стихов «Параллели чувств», спонсора для типографского воспроизведения которой я ищу по сей день. Ждёт своего часа и публицистика иркутского самородка, короткой, но яркой жизни которого можно только по-доброму позавидовать. Что очевидно даже по заметкам Евгения Салдаева «Другая сила», написанным им в январе 1993 года и завершаемым такими его словами:

«Что пожелать ветеранам Великой Отечественной войны, ныне очень далёким от оружия, с которым они шли фронтовыми дорогами, от молодости, когда они были красивы, сильны, любимы и любившие…Пусть они остаются молоды душой, пусть слушают почаще песни военных лет, которые помогли им выжить и дойти до Победы. Жизнь-то продолжается!..».

Николай БЕРЕЗОВСКИЙ, Омск .

Евгений САЛДАЕВ

ДРУГАЯ СИЛА

ПЕСНЯ – ОРУЖИЕ НЕУНИЧТОЖАЕМОЕ

О войне как-то принято вести разговор с бабаханьем пушек, скороговоркой пулемётов, с мощным «ура» и победами. Я, однако, подойду к теме войны совершенно иначе.

Май 1945 года! Как он далёк, но далёк лишь в историческом времени. В памяти же народной День Победы – первый, главный праздник! После 22 июня 1941 года он был порой до отчаяния далёким. Всем было понятно: к победе придётся идти через трудности, нужду, лишения, смерть родных, близких, если, конечно, судьба, удача подарят движение хоть и такое. Не всем довелось « в девчоночку хорошую влюбиться » и « до Родины дотронуться рукой », одолевшей, победившей врага, « хоть каждый всё-таки надеялся дожить ». Не всем, потому что любая война не дарует жизни, она их отнимает. Отнимает у юношей и девушек, у мужчин и женщин, старых и малых…

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой…

Низшим регистром в песне В.Лебедева-Кумача и А.Александрова была ненависть к захватчикам, понимание величайшей опасности для страны, для каждого человека. Высшим регистром был огромный патриотический подъём народов СССР за свободу, независимость, жизнь. Война длилась 1418 дней и ночей. Враг в этой войне имел колоссальные успехи! Победу же в этой войне имели мы! Мы победили! Значит, оказались сильнее! Я бы мог, как историк, рассказать о наших военных «мускулах», которыми мы одолели врага, – это о пулемётах, танках, пушках, самолётах, дивизиях, армиях… Однако я буду говорить о другой силе. Об этом виде «оружия» было не принято говорить – его вообще не брали во внимание. Почему? Да потому, что создателем этого «оружия» был не гегемон, а прослойка – так у нас конституционно было принято называть интеллигенцию. К тому же партия большевиков «привила» массам мнение о том, что интеллигенция гнилая. Я же так не считаю…

…Песни Великой Отечественной войны. Слушать равнодушно их невозможно, так как чувственный диапазон этих песен был от лютой ненависти к врагу до нежной любви к девушке, жене, матери, – ко всему тому, что составляет понятие Родины.

…Пусть он вспомнить девушку простую,
Пусть услышит, как она поёт,
Пусть он землю бережёт родную,
А любовь Катюша сбережёт…

Это слова из песни «Катюша» М. Исаковского на музыку М. Блантера. Я назову «Прощание» Ф. Кравченко и Т. Хренникова, «Грустные ивы» А. Жарова и М. Блантера. Не только в «Огоньке» М. Исаковского затронута тема прощания.

На позиции девушка провожала бойца.
Тёмной ночью простилися на ступенях крыльца…

Если эти заметки читают ветераны Великой Отечественной, то у многих сейчас защемит, заноет сердце, когда я назову такие песни, как: «До свиданья, города и хаты», «Прощайте, скалистые горы», «Вечер на рейде», «Моя любимая», «Синий платочек».

Синенький скромный платочек
Падала с опущенных плеч.
Ты говорила,
Что не забудешь
Ласковых радостных встреч…

Уходили на войну от тех, кого нужно было защищать, защищать ценой жизни.

Разве песня на войне не была оружием? Песня не пулемёт, не танк – песней не убьёшь. Песня невидимо выполняла куда больше функций, чем любое другое материальное оружие. Песня – это вечное духовное оружие, не ломающееся, не разрушающееся. Оружие не разрушаемое, не уничтожаемое никаким противником. Я позволю себе назвать ещё несколько песен. Песен-шедевров! Это – «Тёмная ночь» из кинофильма «Два бойца» на слова В. Агатова и музыку Н. Богословского, «В землянке» А. Суркова и К. Листова, «Жди меня» К. Симонова и М. Блантера. Разве можно быть к ним равнодушными?!

Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Жёлтые дожди;
Жди, когда снега метут;
Жди, когда жара;
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придёт.
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждёт… 

Молох войны делал с людьми своё злое, беспощадное: не все, кто читал эти строки, как молитву, вернулись домой, не всех ждали.

Мой отец, Николай Михайлович, с 23 июня 1941 года по 16 июля 1945 года был на фронте. А моя мама, Нина Архиповна, в 1942 году получила похоронку на моего отца. Вот что такое война, её сумасшедшая круговерть. Отец сказал мне однажды, уже взрослому, о том, что, может быть, эта песня в какой-то степени причастна и к его жизни, к жизни моей мамы, к моей жизни. Вот поэтому я позволил себе такое «отклонение» от темы.

Шла война, но жизнь-то ведь тоже шла, продолжалась, хотя она была лишена последовательности, ритма, а порой и логики… Жизнь продолжалась и в войну! Поэтому в землянках, в окопах можно было услышать патефонного исполнения довоенные песни. Допустим, мастера русского танго Оскара Давыдовича Строка «Чёрные глаза»:

…Ах, эти чёрные глаза,
кто вас полюбит,
тот потеряет покой и сон…

Где-то звучали его же «Голубые глаза»:

…голубые глаза,
в вас горит бирюза…
голубые глаза,
сколько страсти, огня…

Песни сближали людей и немного украшали аскетичный быт фронта. Песни лечили душу, тело, укрепляли духовно солдат, мужчин, женщин. Всё, что было под силу хорошей песне, пожалуй, и не укажешь. Я перечислил лишь малую толику песен, которые тогда пели. Сейчас я хочу сказать несколько слов об исполнителях песен тех времён. Это – Леонид Утёсов, Михаил Александрович, Георгий Виноградов, Изабелла Юрьева, Марк Бернес, Любовь Орлова, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, Ляля Чёрная, Вадим Козин и другие замечательные исполнители. Их голоса, воспроизводимые динамиками и патефонами, звучали в землянках, в окопах, в партизанских лагерях… Как ни парадоксально, но факт: порой их голоса доносились и из немецких окопов! Многим нашим бойцам довелось видеть, слышать на фронте некоторых исполнителей, что называется, живьём.

ШУТКИ И ПРИБАУТКИ ВЕЛИКОЙ ОТЧЕСТВЕННОЙ

Теперь о другом виде «оружия». О нём Александр Трифонович Твардовский в поэме «Василий Тёркин» сказал:

… Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой недурной.

Не прожить, как без махорки,
От бомбёжки до другой,
Без хорошей поговорки
Или присказки какой…

…Балагуру смотрят в рот,
Слово ловят жадно.
Хорошо, когда он врёт
Весело и складно…  

Анекдоты Великой Отечественной. Они тоже были частью войны, частью жизни на войне. Молодым читателям они вновинку, но, думаю, будут для них интересными. Ветераны же отреагируют по-своему….

Предусмотрительный

Один немецкий солдат говорит другому, закутавшемуся в ватное одеяло и натягивающему подушку на голову:

- Ганс, ты что, собираешься спать?

- Нет. Собираюсь не замёрзнуть.

«Друг» немцев

По улицам Варшавы шёл человек и бормотал про себя:

- На немцев бы я даром работал ежедневно по двенадцать часов.

Шедший сзади него немецкий полицейский спросил:

- Почему ты работал бы на немцев даром по двенадцать часов? Кто ты?

- Я – могильщик.

Малограмотный фюрер

Пленённого под Москвой немецкого солдата спрашивают:

- Почему вы без зимней одежды?

- Нам Гитлер сказал, что до Москвы недалеко. Её займём, и войне конец.

Ему отвечают:

- Советский Союз – это 11 тысяч километров с запада на восток.

Немец, расстроившись, говорит:

- Плохо, когда фюрер – малограмотный ефрейтор.

Пополам

- Ну, как жилось в Голландии, Фриц? Наверное, весь голландский сыр забрали?

- Не весь. Поделились с населением. Сыр-то у них со слезой. Так что себе сыр взяли, а населению оставили слезу.

Сделал открытие

Молодой немецкий солдат спрашивает старого, опытного:

- Фриц, а что это за часть стоит перед нами? Они или умирают, или побеждают. Да и когда в атаку идут, они не кричат «ура!», не кричат «полундра!», а кричат что-то вроде очень длинное и при этом маму вспоминают.

- Это особая сталинская гвардия. Зэки называется.

- И много её у Сталина?

- А сколько он захочет, столько и будет.

Не перенёс

- Опять неприятность: мой Карл погиб во время операции.

- А операция была под хлороформом?

- Нет, под Смоленском.

Русское кольцо

«Милый Эрнст, – пишет немецкому солдату его жена, – ты много прислал мне хороших подарков. Пришли мне ещё и золотое кольцо».

«Милая Хильда, – отвечает Эрнст, – упаси тебя Господь даже упоминать это слово. Я дважды был в «русском кольце» и едва живой остался».

Не броневой, но ударный батальон

В штабе нашего пехотного полка разрабатывается наступательная операция. Комбат, которому не выделили ни одного танка, говорит:

- Почему моему батальону для поддержки не дали ни одного танка?

- У тебя в батальоне больше половины солдат носят сапоги 46-го размера.

Наивность

Немецкого солдата, приехавшего в отпуск, сын спрашивает:

- Папа, а ты видел близко партизан?

- Что ты, Ганс! Кто видел близко партизан, тот уже больше ничего не может видеть…

К вопросу о перспективах

Гитлер говорит Герингу:

- А что будет с нашими союзниками: Хорти, Маннергеймом, Антонеску, Муссолини, если мы проиграем войну?

Геринг:

- Ничего особенного. Изменится одна только буква: они станут нашими соузниками.

Опасная загадка

Берлин. Маленький Фриц прибегает к маме:

- Мама, мама, хочешь, я тебе новую загадку задам? Вот скажи, что это такое: два кольца, два конца и по середине…

- Т-с-с! Молчи, паршивец! Сколько раз тебе говорила, чтобы ты не смел болтать о положении и на фронтах.

В немецкой школе

- Скажите, герр учитель, а улицы в Сталинграде очень длинные?

- А, собственно, к чему этот вопрос?

- Да вот брат мой Курт пишет, что уже два месяца их дивизия передвигается по одной улице, а конца улицы ещё не видно.

Переход инициативы

Гитлер:

- Ну как, генерал, инициатива на Кубани по-прежнему в наших руках?

Генерал:

- Нет, господин фюрер, она уже в наших ногах.

Откуда я знаю, что делаю, если не увижу, что уже сделал?

В бункере у Гитлера. Вышедшего от Гитлера генерала другие офицеры спрашивают:

- Что фюрер делает?

- Вот уже как два часа он разглядывает карту СССР.

- А он что, не мог до войны её разглядеть?..

Диалог с союзником

Иван, уплетая американскую тушёнку, что-то бормочет себе под нос.

- Иван, с кем это ты разговариваешь?

- Да вот, я открыл второй фронт, и толкую с ним.

Второй фронт пошёл

Наш солдат надел американские ботинки и пошёл:

- Ну, вот и второй фронт пошёл.

Военный совет

Война закончилась. Сидят три солдата: англичанин, американец и русский. Англичанин говорит:

- Мой генерал будет теперь командовать всеми войсками в Германии.

Американец говорит:

- А мой генерал будет командовать всеми войсками в Европе.

А русский солдат отвечает им:

- А мой старшина их не утвердит.

… Определённое время, какие-то жизненные обстоятельства рождали в народе не только прибаутки и анекдоты, но и пословицы, поговорки, присказки. Достаточно вспомнить ставшие крылатыми фразы: « Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет », « Незваный гость – хуже татарина », « Тяжело в ученье – легко в бою »… В моём архиве набралось немало пословиц и поговорок, родившихся в народной массе в годы Великой Отечественной войны. В них – мудрость и прозорливость народа, которые тоже помогали одолеть врага в трудную годину.

Не думал фриц до времени, пока не получил по темени.

У Гитлера-бандита будет морда разбита.

Закрутится Гитлер в беде, что таракан на плите.

С миру по нитке – Гитлеру верёвка.

Геббельс вертит языком, что собака хвостом.

У фашиста рот - шире ворот.

Фашист до тех пор нахал, пока в плен не попал.

Не придётся свинье в небо глядеть, а Гитлеру нашей землёй владеть.

Против фашистской лжи ухо востро держи.

Смекалка на войне помогает вдвойне.

Где смекнёт боец, там фашисту конец.

У пехоты обычай такой: портянки высушил – и в бой.

И короткими очередями можно вести длинный счёт.

Неумелому побеждать, что безногому бежать.

На то мы и внуки Суворова, чтобы сражаться здорово.

«Катюша» поёт – фашистам житья не даёт.

Где Кожедуб и Покрышкин – там фашистам крышка.

Повторяй смело подвиг Гастелло.

Советские «ИЛы» роют фашистам могилы.

Фашистские бандиты Ковпаком разбиты.

В мешок не доложи, а в подсумок переложи.

Чем глубже в лес, тем хуже для СС.

Где партизаны ловки, там и враги на верёвке.

Шли в направлении «ОСТ», а попали на погост.

Хотели фашисты в Москве отдыхать, а пришлось в полях подыхать.

Мечтала фашистская мразь в Ленинград попасть, а попадёт вповалку – на свалку.

Фашистских гадов разбили под Сталинградом.

Знает фашистская военщина, чем пахнет Смоленщина.

Курская дуга согнула врага.

На фашистов напала одурь, как бежали они за Одер.

Раздавим Гитлера в блин, как придём в Берлин.

Где ни жить – Родине служить.

Народ навалится – и враг свалится.

Наш народ не тревожь – всадим нож.

Кому нашей земли захочется, тот под ней скорчится.

Родину любить – верно Родине служить.

Те люди, которые « под огнём косым, трёхслойным, под навесным и прямым », вынесли все тяготы войны, те люди, которые « были рассеяны, а частично истреблены », но завоевавшие Победу, – они, безусловно, помнят и воспоминают « сороковые, фронтовые ». Я сужу об этом по своему отцу. Вспоминают они войну и без всяких статей в журналах и газетах по двум причинам. Во-первых, « не забывается такое никогда », а во-вторых, война – это их молодость. Мне же этими заметками хотелось вернуть их в « беспокойную юность » не громом пушек (век бы не слышать такой канонады!), а лирическими, задушевными песнями, весёлыми анекдотами, меткими поговорками…

Публикацию Евгения САЛДАЕВА подготовил Николай БЕРЕЗОВСКИЙ