|
Генерал Георгий Константинович Жуков вручал «Дяде Саше» награду за подвиги, а рейхсфюрер Гитлер обещал за его голову больше деньги.
I
… Подмосковная весна быстро переходила в бурное лето. Благоухала сирень, с лугов летел пух одуванчиков. Окрестности стали красивыми, ярко-зелёными, неповторимыми, озвученными руладами соловьёв. Глядя на великолепие природы, трудно было представить, что где-то идёт тяжёлая, кровавая схватка с жестоким врагом, гибнут люди, рушатся дома, в полях горят созревшие хлеба…
Столь же стремительно, как движение живого в природе, шла подготовка группы красноармейцев к рейду в тыл немцев на оккупированную Белоруссию. Надо было всё просчитать, всё взвесить, собраться духовно и физически, чтобы не допустить ни единой промашки.
Ранний, почти на зорьке, подъём. Поздний, считай, уже в темноте, отбой.
В отдельные минуты Александру представлялось, что он не выдержит напряжённого ритма. Рухнет, как подрубленная берёзка, прямо на полигоне, где обучали подрывному делу, искусству маскировки, умению ориентироваться в незнакомой обстановке, штыковой борьбе и прочей премудрости армейской.
Он боялся, что подведёт нога. Она ещё не до конца отошла от ранения, иногда побаливала. В бою на Смоленщине, у деревни Скулово, пуля и осколок мины угодили в правую ногу. Взрывная волна накрыла Александра, швырнула в сторону, он потерял сознание. А когда очнулся, не мог придти в память, будто её отшибло.
Уже позже боевые товарищи доложили подробности боя. Раненого, бредившего лейтенанта, он лежал в воронке от разрыва мины, вытащил наверх и донёс до санитарного поста старшина Кудрявцев. Александр был благодарен ему всю жизнь. Офицера направили в военный госпиталь в г. Коломну под Москвой. Два с половиной месяца лежал на койке, перенёс несколько операций. Вопреки мрачным прогнозам некоторых врачей, молодой организм победил фронтовой недуг. Лейтенант встал на ноги. Думал, догонит полк, опять войдёт в семью бойцов, с которыми сроднился. Но командование распорядилось иначе.
В мае 1942 года, Ставка Верховного Главнокомандующего создала Центральный штаб партизанского движения. Перед офицерами штаба стояла задача начать переброску в тыл групп, способных нанести серьёзный урон врагу. В одну из первых диверсионных команд включили выписанного из госпиталя Александра. Он терялся в догадках, как дальше сложится судьба. Борьба на передовой линии фронта и борьба в тылу фашистов – не одно и то же. В тылу немцев требовались другие подходы, другие приёмы. Как всё получится?
- Старший лейтенант Морщиннн, пойдите к стенду, - услышал он команду инструктора. – Покажите, как будете пользоваться в тылу миной-рапидой.
Александр уверенно подошёл к стенду, взял в руки боевую мину, И показал, что навыком подрывника овладел отлично. Здесь учили и умению складывать парашют и пользоваться им во время выброса из самолёта. Это называлось десантированием.
II
…Когда ехали с полигона в расположение части, офицер, подрёмывая, припомнил короткую, будто вспышка молнии, биографию. Он родился 23 апреля 1919 года в дерене Пакутино, недалеко от большого села Устье-Кубинское – районного центра. Семья крестьянская, дети рано приобщались к труду, помогли в избе, на огороде, на сенокосе. Окончив 7 классов в селе Заднее, Саша подрабатывал в кафе на станции Морженга. Отсюда ушёл помощником бухгалтера в Сокольскую контору «Заготзерно». Вступил в комсомол и по путёвке направили на Сухонский ЦБК. Вскоре (тогда это было почётно!) по призыву известного исследователя Арктики Дмитрия Ивановича Папанина, Героя Советского Союза, Морщинин уехал в Мурманскую область, в становище Гремиха, где работал на заводе.
Ещё с младенчества Саша грезил о военной службе – вдохновлял пример отца Александра Леонидовича. Четыре года старший Морщинин служил в Царской армии, удостоился звания Георгиевского кавалера, а в смуту Гражданской войны командовал подразделением в Красной армии. Сын хотел быть похожим на родителя. И в 1937 году поступил в армию добровольцем в одну из воинских частей в г.Торжке Тверской области (бывшей Калининской). Здесь, в прекрасном старинном русском городе, где по берегам реки Тверцы многочисленные храмы, постигал он армейскую науку, даже некоторое время в должности заместителя политрука. Зимой 1939 года участвовал в боях с белофиннами, а в октябре 1940 года получил направление на учебу в Тамбовское пехотное училище.
«В августе 1941 года нас подняли по тревоге, объявили о досрочном прекращении учёбы и о присвоении всем звания «лейтенант», - писал Морщинин в дневнике. – отправили в город Моршанск на севере Тамбовщины, зачислили в во вновь формируемый 1032-й стрелковый полк…».
Отсюда, меняя дислокацию, полк прибыл на Западный фронт. Бывшего курсанта назначили командиром стрелковой роты. А что за обстановка была на Западном фронте в первые месяцы войны – летом и в начале осени 1941 года? Отступления, окружения, потери, но и радости редких побед. Чего стоило фашистам только одно сражение за Смоленск? Молодой лейтенант Морщинин на себе испытал налёты авиации фашистов, артобстрелы, тяжелые схватки с врагом, в том числе - врукопашную. Больно и горько было за родную истерзанную землю. «По пути мы видели горящие хаты, заплаканных женщин, мёртвых детей, повешенных стариков, но также видели и радушный приём со стороны крестьян, несших последнюю сваренную холодную картошку, и, может, последний ломоть хлеба», - вспоминал он потом.
Александр отважно бился под Москвой с гитлеровцами. Его взвод окружили. Но он сумел вывести бойцов из «кольца», К ним присоединились другие, так что он командовал уже батальоном. Боевой и житейский опыт стали главными аргументами для офицеров Центрального партизанского штаба, когда решали вопрос о руководителе диверсионной группы, предназначенной для отправки в Белоруссию.
Наступило время «ч».
«…Меня доставили в Лефортово, в часть, которая готовила подрывников и разведчиков для переброски в тыл к немцам, - читаем в его дневнике. – Это та часть, откуда уходили на боевое задание Зоя Космодемьянская, Вера Волошина и другие…
4 июня 1942 года учёба была закончена.
Мою группу в составе пяти офицеров с шестью тюками грузов доставили на аэродром Кубинка.
Вечером самолёт «Дуглас» взял курс на Запад…»
III
За стеклом иллюминатора – темень, ничего не разглядишь. Может, уже пролетали Торжок, о котором Александр хранил тёплые чувства, где впервые надел военную форму.
… Пронзительно зазвучала сирена. Под потолком самолёта замигала зелёная лампочка – на выход, приготовиться к десантированию.
Кто прыгал с парашютом, навсегда запомнил первый раз - тревожные, волнительные и немного страшны мгновения, когда тебя, будто пушинку, сдувает с борта в неизвестный мрак. Надо не растеряться, вовремя рвануть кольцо, чтобы раскрылся купол. А самое важное – сохранить хладнокровие.
Старший лейтенант, как и его команда, прыгали впервые.
« Время 11 ч.30 мин., мы кружимся над поляной. Сигнал «Приготовиться». М ы, держась за борта, добрались до люков, затем по команде «Пошёл» с помощью толчка инструктора парашютного спорта прыгали один за другим» - впечатления Александра.
Вслед за разведчиками из люков на парашютах полетели «хозяйственные тюки», весьма тяжелые.
Высадка прошла нормально - на запланированную поляну, все шестеро приземлились. Лишь самый старший по возрасту – комиссар Д.Смагин, подвернул ногу и не мог идти. Видимо, неправильно сгруппировался, товарищи взяли его под руки.
То ли по ошибке бортинженера, то ли ещё по какой-то причине, их выбросили в двух километров от села Денисовичи – тогда это был Крупский район Минской области. Там в гарнизоне стояли две сотни полицаев и три роты фашистов. Враги всполошились кружением русского самолёта, бросились искать десант, но в другом направлении. Это и спасло наших офицеров от неминуемого боя. Хотя они к нему успели подготовиться – перетащили тюфяки в лес, выбрали выгодное место, заняли круговую оборону. К счастью, всё обошлось удачно.
К десантникам подоспели разведчики из партизанского отряда Григория Масленникова. Помогли перегрузить их «хозяйственные тюки» на подвозки с лошадьми, проводили в отрядный стан в глухом лесу. Туда пришли бойцы ещё одного отряда. С горящими от радости глазами, с большой охотой слушали белорусские друзья Александра Морщинина. Он рассказал о Москве, о положении на фронтах, о том, что начал действовать Центральный штаб партизанского движения, и они, собственно, прибыли по его приказу. Ну, а белорусские партизаны поведали о местной обстановке, оценили её как невыносимую. Фашисты насадили в сёлах и деревнях полицаев, сельские советы ликвидировали, установили волостные управления во главе с бургомистрами, грабили население, евреев уничтожали отбирали у них имущество и скот…
Здесь же, не откладывая, сформировали партизанскую бригаду, куда вошли два отряда - Григория Масленникова и Дмитрия Куликова. А общее командование было поручено Морщинину. В одном из первых его приказов было записано: «В случае ранения и окружения живым в плен не сдаваться, рассчитывая последний патрон на себя…».
Старший лейтенант определил ближайшую задачу – диверсионные налёты на транспортные пути. И сразу – за дело.
Уже 8 июня 1942 года, то есть на четвёртый день (!!!) после десантирования, приступили к боевой операции.
«Я пополз в направление к железнодорожному полотну, за мной мой товарищ по операции Ильин Ваня, - читаем в дневнике ветерана. – Возле бугра слышу стук человеческих ног и немецкую речь. Сначала охватило холодком моё тело, потом пришёл в себя. Держу наготове гранату и пистолет… Слышу, фашисты отошли. Ставлю под рельсы мину и заряд. Маскируюсь. Всё обошлось благополучно, отползли к своим товарищам…»
Через несколько минут по рельсам застучали колёса, послышалось пыхтение паровоза, состав вёз боеприпасы и следовал в Могилёв. Тут же раздался сильный взрыв, пламя и дым охватили вагоны, детонировали боеприпасы. Осколки снарядов, металлических конструкций неслись с шипением далеко мимо того места, где укрылись партизаны. 17 вагонов разлетелись буквально на куски.
Через неделю бойцы отряда предприняли ещё дерзкий налёт. От разведчиков узнали, что через перегон Славное-Бор должен проследовать «авиационный» поезд - ехало подкрепление для Люфтваффе. Как и 8 июня, партизаны заминировали рельсы в нескольких местах. Вражеский поезд полетел под откос скошенным снопом – погибло около 300 фашистских лётчиков и авиационных техников.
Так началась героическая биография партизанского соединения «Дядя Саша» Борисовского оперативного центра – одна из ярких страниц Великой Отечественной войны в Белоруссии. Она, эта биография, была связана для командира с именем великого полководца Георгия Жукова и «покорителя мира», рейхсфюрера и сатаниста А. Гитлера.
IV
По сёлам и деревням Минской, Витебской и Гомельской областей разлетались слухи о грозных партизанах, сокрушающих фашистов и их оккупационный режим. К «Дяде Саше», а ему и всего-то 23 года, моложе многих подчинённых, шли желающие, к концу второго месяца отряд насчитывал уже более двухсот активных штыков. От простых диверсионных атак (хотя и их продолжали совершать!) бойцы переходили к серьёзным операциям. В одну из ночей они напали на гарнизон в селе Денисовичи, неподалёку от которого десантировались, и разгромили его. Из 170 полицаев убежали только двое.
За июнь и июль бойцы бригады полностью уничтожили шесть (!!!) гарнизонов фашистов. Это – на уровне регулярной профессиональной армии. Наиболее крупным и значимым стал поход ночью 6 августа на узловую железнодорожную станцию Славное, где враги сосредоточили войска и ресурсы. Захваченных врасплох, фашистов перебили, а станцию вывели из строя, уничтожили здания, стрелочные переводы, оборудования для заправки паровозов, телефонную связь…
Гитлер пришёл в бешенство, получив донесение об операции народных мстителей в Славном. Фюрер приказал схватить и расстрелять 100 заложников, бросить две дивизии на уничтожение бригады «Дядя Саша». А за голову самого Морщинина назначил большую денежную награду.
Гитлеровцы действовали быстро и безжалостно. Насильно хватали в деревнях и сёлах женщин, подростков, стариков, маленьких детей, вешали им ярлыки пособников партизан и зверски расправлялись. Расчёт простой – карательными мерами возбудить злобу у людей против партизан, лишить их поддержки, особенно – продуктами.
Получилось с точностью «до наоборот».
- Белорусскому народу мы обязаны поклониться низко-никзко, - сказал Александр Александрович, когда я встречался с ним несколько лет назад. – Здесь столько спасли наших людей от голода, укрыли от врагов! Я с большой благодарностью помню об этом всегда! Только одних вологодских было спасено более четырёхсот человек…
***
Окончательно «разделаться» с партизанами приказали начальнику штаба, фашистскому полковнику Рейху, подразделения двух дивизий пошли в наступление, уничтожая всё на пути. Шесть раз (!!!) полковник посылал их прямо на бригаду «Дяди Саши». И шесть раз терпел поражение, понёс урон - 270 убитых, 340 раненых, 120 фашистов попали в плен.
Если им удавалось уходить от преследования, то другим народным мстителям – не всегда. Каратели крепко насели на отряды полковника Нечепуровича, завязались тяжёлые бои. Чтобы помочь товарищам, Александр послал диверсантов – вывели из строя полкилометра железнодорожного полотна, отрезали фашистов от подкрепления.
Ну, а после пришлось идти на выручку Нечепуровичу, как говорил Морщинин: «Чем дальше в лес, тем опасней для СС». Дрались партизаны не на жизнь, а насмерть, берегли каждый патрон, погибло немало товарищей. Но бригада не дала себя окружить, как позднее признал командир: «Закончилось первое суровое испытание!».
Начальник штаба недолго льстил себя «победой». Вскоре группа от «Дяди Саши» взорвала фашисткой поезд вместе с офицерами штаба и полковником Рейхом.
***
ИЗ НАГРАДНОГО ЛИСТА 14 августа 1942 года (подписал полковник Прохоров):
«Товарищ Морщинин был послан в тыл противника с заданием организовать партизанское движение в Белоруссии. За короткий период под его руководством было создано несколько партизанских отрядов, которые с 10 июня по 5 августа 1942 года под руководвтмо Морщинина прозвели следующие операции:
Взорвали два железнодорожных моста, спущено под откос 12 эшелонов противника. На расстоянии 10 км уничтожена телефонная связь.
На расстоянии 5 км. разобрано железнодорожное полотно, в результате чего с 29 июля по 1 августа и со 2 по 5 августа полностью приостановлено движение поездов Боржов-Орша.
Сожжена мельница, смолокуренный завод, 7 мостов на шоссейных дорогах. Обстреляны две колонны автомашин противника и один эшелон с войсками. Кроме того, уничтожены (убиты) 200 немецких солдат и офицеров, в том числе полицейских, несколько десятков немцев ранено.
Отряды имеют 3 убитых и 2 раненых.
В настоящее время Морщинин руководит 5 партизанскими отрядами».
***
… Глубокой осенью, как раз выпал первый снежок, командир отряда с небольшой группой возвращался на базу. Лес кругом знакомый, дорога известная, впереди шли дозорные.
И вдруг…
Из невидимой засады прозвучали выстрелы. Целились именно в Александра Морщинина. Пуля попала ему в ногу, как раз в ту самую ногу, в которую получил ранение в бою под смоленской деревней Скулово. Командир потерял сознание.
Чья пуля? Может, вражеская, а, может, и предательская.
На войне хватало всякого предательства.
Товарищи донесли Александра до партизанского лесного стойбища,
оказали медицинскую помощь. После, когда появилась возможность, самолётом отправили командира в Москву. Рана оказалась не смертельно опасной. Старшему лейтенанту сделали операцию, вскоре он поднялся с койки.
К тому времени о «Дяде Саше» уже хорошо знали в Красной армии, называли партизанской легендой. Да и в самом деле это так! За полгода пребывания в белорусском тылу он с товарищами провёл более 300 боевых операций, нанёс оккупантам существенный урон. Поэтому не было случайности в том, что по выходу из госпиталя награду офицеру – орден Ленина – вручил лично Георгий Константинович Жуков, тогда генерал армии. Награждение состоялось в штабе Западного фронта.
Гитлер же, понятное дело, остался «с носом» - не получил вожделённую «голову» партизанского вожака.
И ещё приятность ожидала Александра.
В Центральном штабе партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего ему преподнесли именные часы и именной портсигар от имени Совнаркома Белоруссии.
Подвиги и личность «Дяди Саши» заинтересовали заслуженного художника Белоруссии Фёдора Александровича Модорова. Тогда он был ректором Московского художественного института имени Василия Ивановича Сурикова. Живописец встретился со старшим лейтенантом, сделал эскизные наброски. А буквально через несколько дней принёс готовый портрет, который понравился герою. Александр Александрович своеобразно отблагодарил художника. Он, пока позировал, узнал, что дочери художника не в чем ходить в школу. Александр Александрович подарил Фёдору Александровичу новенькую офицерскую шинель, из неё перешили для девочки хорошее пальто…
Портрет «Дяди Саши» вошёл в коллекцию партизанской картинной галереи, где Фёдор Модоров представил 60 картин о боевых буднях народных мстителей. Открытие её совпало с началом операции Красной армии «Багратион» по освобождению Белоруссии от фашистов (в ночь на 19-20 июня 1944 года).
V
На тихой окраинной улочке Вологды пятиэтажка ничем не примечательна, по внешнему виду, разумеется. А если говорить о «содержании», то её надо бы занести в какую-то особую историческую книгу. В одной из квартир жил человек необычный во всех отношениях. Молодость его не была отдана праздным и грязным развлечениям, как модно ныне, а принесена на алтарь независимости Родины…
Мы сидим за обычным столом, ведём разговор о далёком прошлом.
- Надо бы по сто грамм фронтовых! - предложил Александр Александрович.
И выставил бутылку отменного «Кагора».
По сто, так по сто! За фронтовиков, за Победу, за Родину!
Я смотрел на героя с удивлением. Ему шёл восьмой десяток, а он был полон энергии, творческих замыслов. И по утрам, когда солнышко заглядывало в окошко, непременно садился за письменный стол, потому что не мог представить свою жизнь без какого-либо дела. А дело у него всё тоже, что и в молодости – война, вернее, сохранение памяти о ней. Ведь не только Белоруссия «не отпускала». После выхода из госпиталя он участвовал в рейдах по тылам противника на Калининском фронте, позже форсировал Буг и Вислу, где получил тяжёлое ранение, из-за которого и списали на инвалидность. Но он всё равно вернулся в строй – преподавал в военных училищах и только в 1946 года приехал в родную Вологду.
В отчих пенатах Александр Александрович совершил фактически второй подвиг, вполне равный партизанским походам в Белой Руси.
- Вот моё сокровище, - показал хозяин на стеллажи с многочисленной картотекой, – архив с именами и делами земляков, участвовавших в Великой Отечественной войне. Я по крупицам собирал их изо дня в день. Знаете ли Вы, к примеру, сколько вологжанок воевало?
- Не знаю, - ответил я.
- Я скажу точно - 1894 женщин и девушек, - продолжал он. – У меня есть сведения о 202 вологжанах – Героях Советского Союза, о 39 полных кавалерах ордена Славы, а также о 1700 моряках…
И о каждом из них Морщинин знал подробности и детали.
Воистину огромное исследование!
В своё время писатель Константин Симонов предлагал Александру Александровичу купить часть архивов. Но ветеран отказал, справедливо посчитал, что такой «товар» не продаётся. Надеюсь, придёт время, когда плоды его собирательства придут к широкому читателю. Нельзя же вечно пребывать иванами, не помнящими родства.
Особая драгоценность – письма и приветственные адреса от Президента Белоруссии Александра Григорьевича Лукашенко – не забыли вологодского воина, и это согревало сердце.
Чувства, что переживал «Дядя Саша», когда собирал уникальную «фронтовую коллекцию», хорошо выразил земляк, ветеран войны из Грязовца Александр Савинский, прошедший путь от Тотьмы до Берлина. Вот его стихотворение:
ЕЩЁ РАЗ О ВОЙНЕ
Сколько лет утекло с той жестокой войны,
А она – в нашей крови и жилах.
Как хотелось бы нам про войну позабыть,
Только сделать мы это не в силах.
И тревожные сны снятся нам по ночам:
То атаки, то залпов раскаты,
То кресты над могилами однополчан,
То горящие русские хаты.
Часто снятся друзья, что пришлось хоронить
И одиночных и братских могилах.
Как хотелось бы нам про войну позабыть,
Только сделать мы это не в силах.
(2007)
18 июня 2025 г. Вологда
«Дядя Саша» с боевой наградой – портрет Заслуженного художника Белоруссии Фёдора Модорова.
|
