 Когда думаю о Сэде Вермишевой, нередко вспоминаю одно из стихотворений Александра Трифоновича Твардовского, написанное за несколько лет до его ухода в вечность: А только б некий луч словесный И вздрогнуть, веря и не веря Да будет так! Являя сердцем миру разом И я пойду бродить по свету – Ну, а какой она могла быть ещё, когда и здесь, в, казалось бы, очень просто сказанном – эта бездна ощущений. Или, словами автора: «Все бездны / Горней высоты» её летящей и земной поэзии. Потом она позвонила. И после того, как мы поговорили об этом стихотворении, добавила, что у неё есть ещё несколько новых, но пока не хватает сил их напечатать, чтобы отправить. Сказала, как только чуть окрепнет, пришлёт всё с той же просьбой. Но… Бог не дал окрепнуть. Однако, те стихи не пропали. Её сын, Сурен, нашёл их на листках бумаги, перепечатал и отправил в журнал «Берега», где они опубликованы в первом выпуске за 2021-й год. Как раз к годовщине её ухода в вечность. К этой же годовщине в издательстве «Российский писатель» выходит полная благодарности Сэде Константиновне книга Нины Волченковой «Душа твоя высокого полёта», где Нина Петровна ведёт внутренний диалог со своей – очень близкой по духу героиней. *** А в вечность или мир иной наш выдающийся поэт, публицист, учёный и общественный деятель Сэда Константиновна Вермишева ушла утром 18-го февраля 2020 года на 88-м году жизни. Печальную весть о случившемся получил почти сразу. Сначала позвонил писатель и драматург Валерий Лебединский, потом Сурен. И хотя с конца 2019 года здоровье Сэды Константиновны серьёзно ухудшилось, да и возраст почтенный, к произошедшему утром того дня никак не был готов. К тому же 10-го февраля она написала мне, что ей стало легче, и как только чуть окрепнет, очень бы хотела продолжить нашу письменную беседу о возможных причинах распада Советского Союза, первая часть которой была опубликована в декабрьском номере газеты «Слово» и на сайте «День Литературы». Беседа имела широкий общественный резонанс, и Сэде Константиновне было очень приятно видеть и слышать серьёзные, благодарные комментарии уважаемых людей. Мой первый вопрос в продолжение этой беседы у неё уже был, поскольку дальнейший контур мы наметили ещё по окончании первой части. И именно на него она готовилась ответить после того, как написала мне 10-го февраля. Но… судьба распорядилась иначе, и теперь мой близкий друг уже ничего не напишет. *** Помню, что в какой-то момент того печального вечера, после разговора с Суреном пришли на память строчки В. А. Жуковского:
О милых спутниках, которые наш свет *** Мы познакомились сначала заочно, благодаря сайту «Российский писатель», где каждый из нас с какого-то момента стал обращать внимание на публикации и комментарии друг друга. Не обратить внимания на публикации Сэды было невозможно, потому что её аналитическая мысль в рассуждениях на темы экономики и геополитики восхищает своей глубиной, умением разобрать обсуждаемую проблему на элементы, после чего сложить эти элементы в единое целое. Причём, сложить так, что ты уже видишь не только внешнюю картину происходящего, но и его истоки, а также, движение во времени и даже возможную историческую перспективу. То есть перед тобой будто возникает цейтраферная съёмка обсуждаемого автором явления и его панорама. Ну, а то, что Сэда Вермишева – выдающийся поэт, поражающего воображение масштаба, думаю, ощутил каждый, кто хоть что-нибудь прочитал из её стихотворений. Причём, ей в высшей степени подвластны все поэтические жанры – и мощная гражданская, и глубинная философская, и тончайшая любовная лирика, которая в подавляющем большинстве случаев органично сливается с лирикой природы. И конечно, такая поэтическая палитра при отменной культуре слова, оказывает очень сильное эмоциональное действие на многочисленных поклонников её поэзии. Причём, поклонников самого разного возраста. *** Однажды, когда был на Комсомольском, 13, Николай Иванович Дорошенко дал мне только что вышедший в издательстве «Российский писатель» сборник её стихов – «СМЯТЕНИЕ». По мере того, как читал, чувствовал усиливающуюся потребность написать о содержании, потому что эти стихи не отпускали своей интонацией, абсолютно точно соответствующей названию книги. Да и форма, присущая поэзии Сэды Вермишевой, о чём речь пойдёт позже, позволяет её строкам входить в душу читателя уже навсегда. Вот об этом и написал небольшой очерк «ПЕСНЯ МЕТЕЛИ – НЕ ЯБЛОНИ ЦВЕТ», который опубликовал сайт «Российский писатель». Было очень приятно видеть многочисленные комментарии как собратьев по перу, так и людей, не имеющих отношения к профессиональному занятию литературой, но имеющих тонкий литературный вкус, выраженный в данном случае восхищением поэзией Сэды Константиновны.
Да и как ни быть словам восхищения и благодарности, когда перед нами поэт, личность которого наделена высочайшей духовной силой, позволяющей на примере собственных взлётов и падений убедить читателя, что безвыходных положений нет, если не опускать рук: А тогда, через несколько дней после публикации на сайте «Российский писатель», мне позвонил давно и хорошо её знающий Николай Иванович Дорошенко и сказал, что Сэда попросила его познакомить нас. Узнав об этом, я был удивлён, поскольку думал, что Сэда Константиновна живёт в Ереване. Оказалось, живёт она в Москве, работает посольстве Армении, где возглавляет аналитический отдел экономики и геополитики. В условленный день и час мы поехали к ней на работу. Встреча была очень радушной. Гостеприимная хозяйка тут же заказала для всех ужин из посольского ресторана, и мы замечательно посидели весь вечер втроём в её уютном кабинете. Когда кто-то из нас случайно обратил внимание, который час, были очень удивлены: настолько незаметно пролетело время за разговорами на самые разные темы – о литературе, личных воспоминаниях каждого, о политике... С той поры у нас с Сэдой началась постоянная переписка по электронной почте, телефонные разговоры и стали довольно частыми встречи, поскольку она любила пригласить к себе в кабинет после рабочего дня. Рассказывая друг другу о своей жизни, мы неожиданно выяснили, что у нас довольно много общих знакомых ещё со времён СССР: замечательный поэт, литературный критик и яркая личность Татьяна Глушкова – для обоих она была Таней; непризнанный гений поэзии, человек драматичной судьбы Лёня Губанов – основатель известного, хотя и недолго просуществовавшего с середины 60-х, неофициального литературного объединения СМОГ: «Самое Молодое Общество Гениев»; дальний родственник Сэды Булат Окуджава, от которого она после известных событий 1993 г. из-за его подписи под «письмом 42» с возмущением отреклась; замечательные поэты-фронтовики Юрий Левитанский, Евгений Винокуров, Дмитрий Ковалёв, прекрасные поэты разных поколений Леонид Мартынов, Владимир Цыбин, Роберт Рождественский… Перечислять можно долго. (С некоторыми ещё в 60-е познакомился благодаря моей тётушке – переводчице Татьяне Третьяковой, дочери известного в 20-е и 30-е годы поэта-футуриста Сергея Третьякова). Эти встречи с Сэдой, как и первая, тоже проходили в атмосфере гостеприимства щедрой хозяйки и тоже пролетали незаметно за обоюдными рассказами и обсуждениями любой общей для нас темы и событий из текущего или прошлого. Нас заметно сближало и то, что оба пришли в литературу из науки. Сэда Константиновна после окончания экономического факультета Ереванского государственного университета более четверти века трудилась в Институте экономики и планирования Госплана Армении. Её научные разработки были известны и имели высокую оценку в среде экономистов Советского Союза. А поскольку жизнь в науке приучает человека фундаментально подходить к анализу любого явления, нам было очень легко говорить, что называется «на одном языке». Поэтому ни одна из таких встреч не носила характер досужих разговоров, и всегда после них – по пути домой, дома и позже всплывали в моей памяти её ёмкие суждения о сути литературного процесса, о сложных взаимосвязях «подковёрных игр» политиков, о том, насколько сильно отличалась в лучшую сторону атмосфера периода наших с ней прежних лет в Советском Союзе от нынешней, и почему… Это «почему» всегда являлось главным итогом наших бесед. Хотя в какие-то моменты по теме разговора всплывали в её или моей памяти анекдоты, которыми мы друг друга, как она однажды заметила, «потчевали». Наделённая тонким юмором, Сэда любила хороший анекдот. Особенно обожала анекдоты от Юрия Владимировича Никулина, который в этом разговорном жанре был очень изящен и неистощим. *** О том, как было встречено появление её имени в литературе, она из скромности и отменного воспитания мне не говорила. Это я узнаю позже от близкого друга Сэды, известного писателя и фотохудожника Левона Осепяна. Он расскажет, что со второй половины 60-х Сэда, наряду с научной работой, всё больше начинает уделять внимание литературной, и в 1971 г. выйдет первый сборник её стихотворений. Несмотря на малый объём и незначительный тираж, книжка получила широкий резонанс, как среди профессиональных писателей, так и в кругу читателей, умеющих ценить литературный талант. Довольно скоро последовали отклики людей, имеющих высокий авторитет в литературе: Н. Тихонова, Л. Мартынова, Вс. Рождественского, А.Ревича, Ст. Щипачёва, И. Снеговой, С. Капутикян… Причём, некоторые писали довольно основательные рецензии, в которых отмечали особенности поэтического дарования Сэды Вермишевой. Приведу лишь две из них, поскольку они являются квинтэссенцией общей тональности отзывов. Вот как написала Сильва Капутикян: «Говорят, человек должен писать на том языке, на каком молится. Случилось так, что хотя Сэда пишет стихи по-русски, молится на армянском. За русскими словами скрывается мир армянки, армянская душа – глубокая, пустившая сильные корни. В поэзии Сэды Вермишевой всегда присутствует чувство долга, особенно – перед родной землёй. И она отдаёт, возвращает этот долг вновь и вновь, и, может быть более весомо, чем кто-либо».
А это слова Александра Ревича: «В поэзии Вермишевой я обратил внимание на одну вещь, которая для меня была тоже открытием, – присутствие Блока. Ведь по сути дела в России Блок – самый крупный русский поэт 20-го века – замечателен именно тем, что он больше всех ощутил трагедию страны. И, когда Колени содраны… Пред ликом Всемогущим Но мной не правит случай… Все эти яркие характеристики состоявшихся в литературе личностей сводятся к одному: перед нами уникальный пример поэта, «дум высокое стремленье» которого, сохраняет свою высочайшую энергию благородного служения людям. Потому и такие сильные образы, кристаллизуются у Сэды в поэтические строки. *** Довольно скоро она стала приглашать меня на поэтические и политологические вечера: в ЦДРИ, ЦДЛ, Дом-музей Цветаевой, б-ку им. Некрасова, в конференц-зал посольства Армении, где сама организовывала и вела такие встречи, в московский Литературный институт им. Горького, в Переделкино … Иногда по её просьбе в таких вечерах были наши совместные выступления. И здесь я обнаружил в Сэде Константиновне очень неожиданное для меня качество: если в выступлениях и дискуссиях по экономике, геополитике… она вела себя абсолютно уверенно, логически убедительно отстаивая свою точку зрения (хотя умела услышать оппонента и, если он был убедителен, согласиться с его доводами), то в канун поэтических выступлений передо мной была уже другая Сэда. Сэда, в характере которой сочеталось, казалось бы, несочетаемое: когда нужно было сделать что-то благое для достойного человека или дела, а также, оценить события, поступки людей, литературные произведения, она делала это очень решительно и метко; а по отношению к собственным стихотворениям, проявляла неуверенность. Постоянно сомневалась в их качестве. Перед каждым творческим вечером спрашивала, что ей лучше почитать: старое, уже принятое писательской и читательской средой, или новое, в литературном качестве которого ещё сомневается. Или, написав что-то новое, тут же присылала с просьбой о самой тщательной критике, о чём уже сказал в начале этих воспоминаний. Но ведь именно в этой – первичной неуверенности и заключается высочайшее требование к своему слову, идущее от трепетного отношения к Литературе, которая в конечном счёте и определяет главное во взаимоотношениях между людьми – степень их милосердия, гуманности и любви к ближнему… *** Ксожалению, стечение обстоятельств не позволили ей последние три земных года жить в Москве. Пришлось вернуться в Ереван, где чувствовала себя одиноко, поскольку литературная и общественная жизнь в столице России больше подходили ей по динамике и духовной основе. Об этом были её многочисленные письма, и мы – друзья Сэды старались сделать всё от нас зависящее, чтобы она не чувствовала внутренней оторванности от России. В нескольких подряд номерах журнала «Берега» 2019 года и в первом 2020-го выходили её публикации – поэзия и публицистика в виде интервью с главным редактором журнала Лидией Довыденко, которую Сэда обожала за чуткость души, благородную направленность организаторского и литературного дарования. Как уже говорил, в газете «Слово» Виктор Алексеевич Линник – элитный журналист, которого она называла человеком отменного литературного вкуса, и кем издавна восхищалась, опубликовал нашу с ней беседу «Как уходил СССР». Николай Иванович Дорошенко, с которым она давно дружила и чью литературную одарённость с редким ассоциативным мышлением очень высоко ценила, постоянно публиковал на сайте «Российский писатель» её новые стихотворения и стихотворные циклы. Елена Игоревна Дорошенко, когда у Сэды не работал доступ к окошку для комментариев, что было довольно часто, а ей очень хотелось поделиться своим мнением о той или иной публикации на сайте, всегда помогала ей в этом. Николай Фёдорович Иванов, к кому она очень тепло относилась, зная его достойнейшую биографию и восхищаясь его прозой, в которой чувствуется душа поэта, постоянно и во всём Сэду поддерживал. В частности, сразу, одной из первых оформил ей билет Союза писателей России нового образца и выделил из первой же партии знак нашей организации. Мы передали это через её сына Сурена, который проездом был в Москве, и благодарная Сэда была тронута таким вниманием. Когда в 2017 г. тяжело заболела её внучка Мария Саакян – талантливый российский кинорежиссёр – и приехала на лечение в Москву, Николай Иванов сделал всё от него зависящее, чтобы лечение проходило в лучшей из клиник, у лучших специалистов. К сожалению, болезнь оказалась в уже неизлечимой фазе, и в январе 2018 г. Машенька ушла из жизни. *** Знаю, что Сэда Константиновна вела обширную переписку со многими писателями, у каждого из которых, уверен, найдутся о ней самые добрые слова. Её душевное тепло и высокую литературную оценку сполна ощутили на себе Нина Волченкова, Екатерина Пионт, Валентина Коростелёва, Екатерина и Анна Козыревы, Анна Вартаньян, Анна Ретеюм, Светлана Демченко, Людмила Владимирова, Геннадий Иванов, Николай Коновской, Эдуард Петренко (светлая ему память), Валерий Латынин, Сергей Зубарев, Никита Иванов, Владимир Скиф, Владимир Корнилов… продолжать могу долго. Единственным человеком, кому она хотела написать на январский цикл стихов, но не успела, является Наталья Радостева. Успела лишь в нашем телефонном разговоре сказать, что на сайте появился очень интересный, яркий поэт с собственным голосом, и что, когда чуть окрепнет, напишет сама. Но… Бог не дал. Согласимся, далеко не каждому из нас присуще такое щедрое внимание к собратьям по перу – не только читать свежие публикации, но и находить время, силы и нужные слова, чтобы публично откликнуться на то, что тронуло душу. Сэда была в постоянном контакте с профессором московского Литературного института им. Горького Михаилом Николаевичем Поповым, с поэтом, прозаиком и драматургом, главным редактором журнала «Муза» Валерием Ефимовичем Лебединским, с заведующим отделом театра и телевидения ЦДРИ, поэтом и режиссёром Анной Алексеевной Шишко. Когда Михаил Попов и Анна Шишко пригласили меня выступить в ЦДРИ на вечере памяти замечательного поэта-фронтовика Давида Самойлова, с которым мы были знакомы немало лет, то перед выступлением и после него говорили в основном о Сэде. О том, как не хватает её в Москве. Вспоминали наши совместные встречи, окрашенные яркостью таланта и душевной теплотой этого щедро одарённого природой нашего друга. Надеялись, что, может быть, она вернётся. После вечера подробно написал Сэде о происходившем и выслал видеосъёмку выступлений. Растроганная, она ответила, что будто побывала в те часы вместе с нами. *** Однажды, узнав, что готовлю рукопись для публикации нового сборника стихов, спросила, можно ли ей эту рукопись почитать. Конечно, я с удовольствием отправил уже скомпонованный материал в надежде получить её советы, поскольку реакция такого Мастера всегда полезна. Через несколько дней эта реакция последовала, но в очень неожиданном для меня виде: Сэда спросила, не возражаю ли я, если она напишет к сборнику предисловие. И в этом вопросе в очередной раз ощутил высшую степень её деликатности. Ведь таким предложением она оказывала мне честь, поскольку предисловие выдающегося поэта, да ещё по собственному желанию этого поэта – яркий штрих в собственной литературной биографии, чем очень дорожу и горжусь. Её предисловие украсило мой сборник поэзии «Живёшь, свою книгу листая». Когда рассказал ей, что готовлю рукопись книги о Великой Отечественной под названием «О чём поведал фронтовик», куда войдут повести и рассказ о моих старших товарищах-фронтовиках, их воспоминания, а также, письма с фронта и записи из фронтового дневника одного из них, она очень воодушевилась, сказав, что у неё тоже появилось желание систематизировать и опубликовать письма и дневники отца, ушедшего на фронт в рядах Народного ополчения. И добавила: «Вот только немножко окрепну».
Но… судьба распорядилась иначе. И теперь она, уйдя в другое измерение, всё отчётливей входит в память, где и остаётся жить. Потому что: ПЕСНЯ МЕТЕЛИ – НЕ ЯБЛОНИ ЦВЕТ… Размышления о поэзии Сэды Вермишевой назвал строчкой из стихотворения «Адептам чистого искусства», вошедшего в один из её сборников – «СМЯТЕНИЕ»: Песня метели – не яблони цвет, – В белой метели Да, никто из них не слышал «песни метели». Если хочется слушать только себя-любимого, как её услышишь. Дай Бог, увидеть «яблони цвет». Таков удел «чистого искусства», не рождённого высокими эмоциями, а следовательно, и не несущего их. И потому знаменитые «фиолетовые руки на эмалевой стене», которые уже больше века «полусонно чертят звуки в звонко-звучной тишине», давно «чертят» их лишь для литературоведов, занимающихся в основном поэзией Серебряного века. Хотя это – очень красивое «полусонное» стихотворение знаменитого адепта чистого искусства В. Я. Брюсова многозначительно названо «Творчество». Время определило нежизнеспособность того, что является искусством ради искусства. И потому «в белой метели их голос исчез…». А те, кто следовали знаменитому «Глаголом жги сердца людей», остались на века. И написанное почти два века назад: «Струн вещих пламенные звуки до слуха нашего дошли…», жить будет вечно. Строчки о мыслях и судьбах людских – их высокой драме или не менее высоких восторгах, оказываются нетленными. Об этом, в конечном счёте, и стихотворение Сэды Вермишевой. Стихотворение грустное. Да и каким ему быть в сборнике, который назван «СМЯТЕНИЕ». Именно смятение сейчас живёт в сердцах тех соотечественников, в ком сохранилась совесть – «охранная грамота» понятия «ЧЕЛОВЕК». Эта «охранная грамота» позволяла во все времена хранить то, что, казалось бы, легко утратить, когда вокруг «всё расхищено, предано, продано».
Приведённое в начале стихотворение датировано 2003-м годом, однако, в строчках уже далёкого 1970-го, хоть и другое настроение, но «дыхание Музы», на мой взгляд, то же: И хотя, на первый взгляд, настроение в двух приведённых стихотворениях разное, для меня их роднит мысль, выраженная в знаменитой «Белой гвардии»: «Всё пройдёт. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звёзды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?». Скорее всего, потому, что суетность, сиюминутность, тщеславие, выход наружу мефистофельского начала нередко заглушают в человеке эту мысль. И мы не замечаем, как наше духовное начало нередко уступает этой сиюминутности, которую принято именовать успокаивающим: «целесообразность». Хотя сколько зла от такой «целесообразности» знаем не только из мировой литературы, но и повседневной жизни знакомых, близких и самих себя. И наверное, давно бы рухнули от такой «целесообразности», если бы противовесом не звучали в окружающем нас пространстве слова тех, в ком духовное начало никогда и ничему не уступает. Эти люди называются Поэтами, Гражданами – вне зависимости от того, в какой форме выражают они свои мысли. Их мало. Но им дано Слово. А поскольку: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Всё через Него начало быть», то, наверное, и Поэтов не может быть много. Потому что они – Избранные, и несут именно то Слово, какое, в конечном счёте, хранит нас, как человеческую особь, от мощных проявлений того самого мефистофельского начала на земле. *** Такие мысли приходят мне во время чтения стихов Сэды Вермишевой, представленных в этом сборнике. Он состоит из разных разделов, каждый из которых объединяет стихотворения, близкие по конкретной теме: «Время пришло говорить», «Разбит наш дом», «Омут свободы», «Помоги нам, Боже!», «Горящие моты»… Но все они об одном – о Смятении. И потому можно произвольно открыть любую страницу и читать. Например:
Мы попадаем под И, поведя надменно бровью, И нас уж нет – Мы тонем А ближний берег Нет истории. Осталась только глина. Нет страны. Но есть чужая власть. Я, наверное, куда-нибудь Оглянусь – Океаны перешли на сушу, Я стою Как мне уйти от неё, Вместе мы жили. Нет нам И звучит её музыка, Так люби меня, С высот невидимых Как сжатая сила Крепить И Лики Святые Глаза распахнёт Мятежная вспыхнет Стихия ветра, стихия снега, Какая воля, какая нега… И невозможно Нам всё под силу, И потому вот – такая доля – За всё, что было, Что вектор обрели Что не напрасно Что слишком трудною Что никогда И оступиться нет Переправы лёд так тонок… Под снегами Русь моя… На свет выходят. Книги пишут, – Только так привелось мне, Я здесь Слову училась Ну а мы оскудели Мы смертельно больны. Наше воинство Духа И эта боль, а также, вера в преодоление пронизывают книгу Сэды Вермишевой. Вот какими строчками своих стихотворений Поэт предваряет её главы: Прощай В моей душе Я молю – Идут на снос Со всей страною говорить Латать и лечить Слепиться в храм. Ты есть Закон. Ты – сын побед. Ещё идут твои сражения… Гори, Ручьи Здесь вызревают зёрна тихо, Не шелохнётся тополь тонкий. А тишь стоит, Мне в тишь такую – Застыло всё… Как тут не вспомнить знаменитое: «Легко проснуться и прозреть, / Словесный сор из сердца вытрясть / И жить, не засоряясь впредь, / Всё это – небольшая хитрость». Ей удалось эту «хитрость» постичь, поэтому и жила на земле «не засоряясь». За что мы и любим нашу Сэду. |
||||
Наш канал на Яндекс-Дзен
|
||||
| Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
||||
|
|
||||
|
|
||||
