Эта история произошла в одной балканской стране. Оля приехала туда из Липецка. Она давно мечтала побывать за границей. Наверно, в каждом человеке есть необоримая потребность рассеяться и повидать новые места. Родители выделили ей из своих накоплений необходимую сумму на путёвку. Своих денег ей бы не хватило: зарплата продавца, кем она работала в супермаркете, была небольшой. Купив путёвку, Оля рассказала своей подруге Гале о планах на отдых. Чтобы другие коллеги не услыхали и потом не посмеивались бы над ней, она в шутку мечтательно прошептала:

– Представляешь, Галка, влюбится в меня иностранец и попросит моей руки…

– Прямо-таки сразу влюбиться?! – засомневалась подруга, взглянув на неё то ли с иронией, то ли с тайной завистью.

– А что ... чем я хуже других? – уже почти серьёзно сказала Оля. – Ведь выходят же за иностранцев наши девчонки…

Отель, в котором она разместилась, находился в одном из наиболее посещаемых курортов южного взморья. На многокилометровом пляже, тянувшемся вдоль берега моря, царило оживление и кишел загорелый люд. Пляж окаймляла роща из хвойных деревьев, за которой были улицы небольшого города. Над ним виднелись довольно высокие горы, обильно поросшие разнообразной растительностью. В глазах Ольги, нигде ранее не бывавшей, в том числе и в своей стране, этот уголок благословенного края в середине лета казался земным раем. Её не смутили ни бесчисленные лежаки на песке, на которых загорающие в разных позах подставляли свои тела безжалостно палящему солнцу, ни горланящие на всевозможных языках и мешающие друг другу купальщики, ни проносящиеся в опасной близости от них водные скутеры, ни резвящаяся бесчисленная детвора, которая не обращала никакого внимание на постоянные крики озабоченных матерей. Ушлые торговцы не упустили своей выгоды, поместив между отелями и пляжной зоной мелкие лавчонки и многочисленные стенды со всевозможными товарами от меховых и ювелирных изделий до пляжных тапок и игрушек, преимущественно китайского производства.

«Будет мне что рассказать подругам о прелести этих мест и о приветливых симпатичных официантах», – думала Оля. Вначале она с немалым удивлением поглядывала на них, мысленно задаваясь вопросом: «Почему эти высокие стройные, как баскетболисты, черноглазые парни, с загорелыми лицами и обаятельными улыбками работают в ресторане на раздаче еды и уборке посуды?»

Однако через пару дней их улыбчивая внимательность, когда они разливали супы и раздавали различные блюда, любезные ответы на вопросы туристов, заставили Ольгу прийти к убеждению, что на их месте девушки и женщины не вызывали бы столько симпатий.

Кто знает, возможно, у хозяев приморских отелей это был своеобразный маркетинговый ход? Им по многолетней практике ведомо, что большинство туристов, прибывающих на отдых, – женщины. Поэтому из немалого числа безработных они предпочитают выбирать привлекательных и ловких парней.

С первого дня своего появления на пляже Оля заметила среди отдыхающих довольно много местных ребят. Они отличались густым загаром, бойким поведением и весёлым нравом. Выходя из воды или загорая на лежаке, она ловила на себе их липкие, похотливые взгляды. Её юные, полные женственности формы, васильковые глаза и беломраморная кожа выгодно контрастировали с мужеподобными англичанками и сухопарыми немками и скандинавками.

Когда солнце, притомившись от своей непрестанной работы, спряталось за ближайшие горы и на лазоревой воде появились розовые блики заката, а отдыхающие потянулись к ужину, один молодой человек отважился спросить у неё по-английски, из какой она страны? Оля зарделась и ответила. Ей показалось, что её ответ вначале смутил паренька, которому можно было дать лет восемнадцать. Но его смущение длилось не более секунды. Он овладел собой и представился. Имя «Кало» прозвучало для неё несколько неожиданно. Она подумала, что это, вероятно, краткая форма какого-то славянского имени, и назвала себя.

– А в каком номере отеля вы проживает и можно ли вас пригласить после ужина погулять? – спросил он, не особенно скрывая явной надежды поразвлечься с приятной иностранкой.

– Хорошо, я после ужина выйду из гостиницы, – скромно проговорила она и, взяв с лежака свою панаму и солнцезащитные очки, направилась к отелю.

Оживлённая разноязыкая речь на ужине, броские наряды дам и элегантные светлые летние костюмы мужчин создавали у Оли впечатление, что она присутствует при подготовке к весёлому карнавалу. Все её мысли были заняты предстоящей встречей. Она почти не ощущала вкуса разнообразных блюд, названий которых ей прежде никогда не приходилось слышать.

Подобно тому, как заезжие на гастроли артисты намеренно взвинчивают нервы провинциальной публике, ожидающей их выхода на сцену, чтобы поднять у неё градус нетерпения, так и Оля решила заставить Кало поволноваться: сдержит она своё слово или нет. Когда у неё самой начали сдавать нервы, она, в десятый раз оглядев себя в зеркало, направилась к выходу.

Оля заметила, что кавалер принарядился: он был уже не в видавших виды майке и шортах, а в белой футболке и джинсах. Кало поспешил к ней и, не доходя шагов пять, протянул розу. До сих пор ей никто никогда не дарил цветов. Может быть, поэтому она смутилась и неосторожно, с поспешностью взяла цветок. Уколовшись шипами, Оля вскрикнула от боли. Это было столь же неожиданным и для Кало. Он растерялся, не зная, что предпринять. Стал извиняться, что не предупредил её о шипах. Оля, чтобы замять неловкость, стала винить себя. Она достала из сумочки носовой платок, промокнула алые от крови пальцы и обернула им стебель розы, которая своим цветом напоминала кровь.

Кало предложил ей прогуляться по набережной. Слабое знание ими английского языка не позволяло вести непринуждённую беседу. Но, по всей видимости, у Кало уже был определённый опыт общения с иностранками. Он стал рассказывать о родном городе, спрашивая, как по-русски звучит то или иное слово, одновременно переводя его на свой язык. Такой способ общения показался Оле занятным. Она с удивлением отмечала близость славянских языков. Широкая набережная, закрытая сверху кронами мощных платанов, растущих вдоль неё, и уставленная торговыми лотками, была полна отдыхающих. Поэтому часто Оля со своим кавалером вынуждены были касаться телами друг друга. От этого молодая кровь у них закипала.

На юге быстро наступают сумерки, а за ними почти сразу же темнеет. Такая перемена послужила своеобразным стимулом для Кало. В его поведении появилось больше свободы: он уже позволял себе не просто случайно касаться своей спутницы, а время от времени прижимать Олю к себе, крепко взяв её за талию. Ей было приятно такое внимание молодого иностранца. Поэтому она не препятствовала ему. Покорно следуя за своим кавалером, Оля не заметила, как они оказались в закрытом от посторонних глаз месте. Кало хорошо знал потаённые уголки своего небольшого города. Среди магнолий, пальм, жасмина, тамарисков, самшитовых и розовых кустов нашлась одинокая скамейка, на которую указал Кало, предложив Оле отдохнуть. Воздух был наполнен терпким ароматом розы, жасмина, олеандра и самшита. Пылкость ухажёра вскружила ей голову. Она подчинилась своим чувствам. Это ещё более подстегнуло Кало. Лишь, когда он начал переходить дозволенную черту, Оля попросила не спешить, объяснив, что сегодня этого делать нельзя из-за того, что у неё критические дни. Все его уговоры и ухищрения она сумела отклонить.

В глубине души у неё зародилась надежда: вдруг он серьёзно увлечётся ею. Первая их встреча закончилась под утро. Он долго не отпускал её, продолжая целовать, когда они уже приблизились к отелю.

Оказавшись в постели, Оля продолжала ощущать на себе прикосновение его рук, его ласки. Она всё ещё слышала его порывистое дыхание, его страстный шёпот, которым он произносил неизвестные ей слова. Это был у неё не первый опыт близкого общения с парнем.

После выпускного вечера она с разрешения родителей вместе со школьной подругой и двумя одноклассниками встречала рассвет на даче одного из них. Все довольно быстро захмелели и разбрелись парами в разные комнаты. Её избранник Жора бесцеремонно повёл себя. Он без всяких прелюдий и ласк раздел её и овладел ею. Удивившись, что она оказалась девственницей, он даже упрекнул её, пробурчав то ли с насмешкой, то ли с презрением:

– Другие твои сверстницы уже давно живут с парнями…

После этого случая Жора вроде бы стал ухаживать за ней. Но в его поведении Оля не заметила не только признаков любви, но даже и увлечённости. Язык, на котором он с ней общался, впрочем, как и со своими дружками, условно можно было назвать русским. Матерные слова он перемежал междометиями и такими словечками, как «блин», «реально», «типа», «в натуре». Обычно он появлялся перед ней в лёгком подпитии. С каждой новой встречей она всё больше убеждалась, что у Жоры нет других интересов к ней, кроме физической близости. Он никогда не утруждал себя умными разговорами на серьёзные темы. Казалось, они его вообще не интересовали. Насколько она понимала, это не было в традициях его семьи. Он был таким, каким родился, каким были его родители и почти все его приятели. У Ольги сложилось впечатление, что единственная сокровенная мечта Жоры – иметь японский внедорожник. Поэтому у неё не было особых иллюзий относительно возможного с ним замужества.

Похоже складывались отношения с парнями и у других её знакомых сверстниц. В этом проявляется серость современной прозы жизни, где всё реже бывают удивления, которые приводили бы к беспокойному волнению, волнение – к изумлению, изумление – к восхищению, а восхищение – к потребности непрестанного взаимного духовного общения, которое возвышает дальнейшую близость. Платонические увлечения, соблазны прекрасного пола, порывы нежности, восторженное преклонение, счастье любовной всепоглощающей страсти, которая преображается в творческий взлёт, муки ревности, сладость дарить другому вдохновение и самому его обретать – все это, по-видимому, навсегда осталось в прошлом и в художественной литературе. Для современных молодых людей это, скорее всего, ненужные пережитки, которые только осложняют жизнь и мешают наслаждению, составляющему основную цель и смысл их устремлений. А правила хорошего тона и здоровая нравственность для них – устарелые предрассудки или, как они сами говорят: «отрыжка минувшего времени» и «полный отстой».

В беседах с Галей и другими коллегами по работе Оля чаще всего обменивалась впечатлениями от телевизионных программ, которые рассказывают о красивой жизни звёзд или олигархов: у кого из них какая яхта или загородный дом, какой у них дворец в Майями или на Лазурном побережье или о том, кто из них кому изменил, у кого из звёзд есть побочные дети, кто был замешан в очередных скандалах и т. п. По блеску глаз и вздохам её собеседниц можно было заметить, что и у них возникали желания такой же красивой и беззаботной жизни.

Несколько раз она по настоянию Жоры вместе с ним посещала ночной клуб, где была дискотека. И убедилась, что коктейли, которые они там пили, были безвкусные и разбавленные, несмотря на претенциозные заморские названия. Музыка звучала настолько оглушительно, что невозможно было задушевно поговорить друг с другом. Да и место для танцев очень тесное. Атмосфера душная. Многие из присутствующих, в том числе и Жора, напивались. То и дело от парней, да и от девушек слышалась нецензурная брань. Кое-кто из них употреблял наркотики. Она поделилась своими впечатлениями с родителями. Они категорически запретили ей бывать там. После этого Оля находила в себе силы, чтобы отказывать Жоре, который вновь приглашал её на дискотеку. Примерно через неделю одна из подруг сказала ей:

– А ты знаешь, Оля, Жорка-то гуляет с другой девчонкой. Я его видела вчера с ней на дискотеке…

Эта новость кольнула сердце Ольги. Больнее всего было не то, что её ухажёр так быстро изменил ей, а что подруга говорила об этом с интонацией, в которой чувствовалась насмешка или даже злорадство.

Экзотическая атмосфера приморского курорта и настойчивые ухаживания молодого, яркого брюнета с красивыми белыми зубами, вьющимися волосами и чёрными, как непроглядная ночь, глазами, полными огня и вожделения поразили воображение Оли. Следующие дни во время купания он не отходил от неё. Чтобы с ним не расставаться даже на несколько часов, она отказалась от поездок по стране, предусмотренных путёвкой. А все вечера они допоздна проводили в укромном уголке на уже знакомой скамейке.

Неделя пролетела для неё, как один день. Оля с удовольствием поглядывала на свой ровный кофейный загар, который будет для родителей и знакомых лучшим доказательством безмятежного отдыха. Но самое главное – она была, как говорят, на седьмом небе: Кало попросил её руки. Он сказал ей:

– Дорогая Оля, я без ума влюбился в тебя. Такой девушки я никогда в своей жизни не встречал. Я рассказал об этом своим родителям. Они не против, если ты по возвращении на родину купишь новую путёвку сюда, возьмёшь тысяч пять евро на свадьбу, и мы с тобой поженимся.

Она не долго думала, сразу дала согласие выйти за него замуж. Первая мысль, которая ей пришла на ум, была:

«Галка обзавидуется, когда я ей скажу, что выхожу замуж за иностранца! Тогда в разговоре с ней я просто пошутила. И вот шутка оказалась правдой…»

На следующий день она едва не опоздала на автобус, который увозил туристов в аэропорт. Не отрывая глаз от провожавшего её жениха, Оля, улыбаясь, помахивала ему рукой и посылала воздушные поцелуи через окно отходящего автобуса. Домой она летела не на самолёте, а на волшебных крыльях. Её радости не было предела.

Известие о скорой свадьбе единственной дочери с иностранцем поразило родителей Ольги подобно тому, как если бы вдруг к ним в квартиру залетела шаровая молния. Они расспрашивали её о том, кем работает Кало? Кто его родители? Познакомилась ли она с ними? Была ли она у них на квартире? Где молодожёны будут жить? И наконец, где и кем она будет работать в новой для неё стране, языка которой она не знает?

Ей казалось, что этими вопросами они пытаются отговорить её от свадьбы. Она даже подумала, что отцу и матери жаль пяти тысяч евро. Поэтому раздражённо отвечала:

– Кало работает в другом отеле официантом. Но сейчас он в отпуске. С его родителями я не успела познакомиться. Жить мы первое время будем у них. А на работу я устроюсь, как только немного выучу язык. В той стране говорят на славянском языке, поэтому выучить язык мне не составит труда. Да и Кало обещал мне помочь с языком.

Ей вскоре надоели эти однообразные вопросы. Она не сдержалась и, расплакавшись, сердито упрекнула:

– Неужели вам жаль для дочери пяти тысяч евро? Ну, не хватает у вас двух тысяч, так можно же занять их у родственников?! Я устроюсь там на работу, накоплю и верну вам эти деньги…

– Да, что ты говоришь, Оленька?! – взмолилась мать. – Разве нам денег для тебя жалко?!

– А чего же тогда?! Вы что? не хотите моего счастья? – уже рыдая, воскликнула Ольга.

– Как раз о твоём счастье, доченька, мы и беспокоимся, – растерялся отец, с детства дочери не видевшей, чтобы она плакала. – Ну, ты сама посуди: разве бывает так: молодые люди только познакомились – и сразу свадьба?

– А если у нас любовь с первого взгляда?!

– Всё равно – прежде чем устраивать свадьбу, надо как следует узнать друг друга, – возразила мать, утирая выступившие на её глазах слёзы. Ей было очень жаль Ольгу, но материнское сердце подсказывало, что дочь слишком торопится.

– Мы с отцом целый год дружили, прежде чем он сделал мне предложение, – решила она использовать последний аргумент. Он ей казался наиболее убедительным, поскольку свидетельствовал о родительском личном опыте.

Отец попытался поддержать жену:

– Конечно, так бывает, что с первой встречи парень и девушка могут понравиться друг другу. У них даже могут возникнуть сильные чувства. Но чтобы эти чувства стали любовью, они должны пройти проверку временем…

– Ну, как вы не понимаете?! – взорвалась Оля от того, что родители никак не хотят согласиться с ней. – Мы же с Кало живём в разных странах! Как он целый год будет ухаживать за мной?!

В течение недели в их доме сохранялась напряжённая атмосфера. Родители неожиданно для себя встретили отчаянное сопротивление дочери. Она считала себя жертвой их упрямства и окончательно упёрлась в своём решении. После очередного скандала, Ольга, рыдая, бросила:

– Вы своей вредностью доведёте меня до того, что я отравлюсь или повешусь!

Родители с тяжёлым сердцем пришли к пониманию, что никакие их аргументы не возымели силы: им не удаётся убедить дочь отказаться от скоропалительного решения о замужестве. А если они не согласятся с её требованиями, то дочь в отчаянии действительно может с собой что-нибудь натворить. Они начали занимать у родственников и знакомых деньги. Нужно было набрать не только пять тысяч евро на свадьбу, но и необходимую сумму на новую туристическую путёвку. По словам Кало, эти пять тысяч будут её приданным и, кроме того, пока она не устроится на работу, молодожёнам они понадобятся для начала семейной жизни.

Подруги Ольги и коллеги по работе, узнав, что родители дали согласие на её свадьбу с иностранцем, и она вскоре уезжает, не без тайной зависти поздравляли её с предстоящим отъездом за границу, где, по их представлениям, она заживёт счастливой и благополучной жизнью. Иногда, правда, некоторые между собой вспоминали известную пословицу: «Хорошо там, где нас нет». Но воображение многих рисовало страну на южном взморье как край, утопающий в цветах и зелени, а жителей – купающимися не только в тёплом и ласковом море, но и в роскоши. Примерно так же герой известного романа – Остап Бендер представлял себе жизнь в Рио-де-Жанейро.

Непреходящей можно назвать у нас, у русских, иллюзию о том, что где-то там, за границей, и прежде всего, на Западе или за океаном, настоящая, вожделенная и благополучная жизнь, полная свободы, истинного наслаждения и упоения. В этом выражается наш идеализм и наша извечная призрачная мечтательность, которая стремится прочь от скучных будней, и мы пытаемся избежать чуждого нам планомерного и систематичного труда. И хотя всегда у нас хватало людей здоровых, крепких, широких душой, работящих, изобретательных и деятельных, но и у них неиссякаемой оставалась и остаётся потребность в мечте о молочных реках и кисельных берегах, о безудержной воле и бесконечном безмятежном празднике.

Когда Оля с сияющими от радости глазами сообщила Гале о предстоящей свадьбе, та вначале приняла её слова за розыгрыш. Но Оля поклялась, что она отнюдь не шутит, а пришла на работу, чтобы уволиться, поскольку надо приготовиться к свадьбе и к отъезду за границу.

– Да, Галка, я не шучу, – уже без улыбки говорила Оля. – Сейчас мне не до шуток. Нужно как можно быстрее собрать необходимую сумму на свадьбу и на новую путёвку.

– Представляешь, – сказала она тоном, как будто выиграла баснословную лотерею, – выйду замуж, получу новый паспорт, и тогда мне можно будет без всяких виз ездить в Париж, Рим, Брюссель или на горные курорты Австрии, Франции, чтобы зимой кататься там на лыжах?!

– Слушай, Олечка, – вдруг вся загорелась Галя, которую думала о другом, её совсем не озаботили денежные трудности подруги.

– Я тебя прошу, – почти взмолилась она:

– Найди и мне там тоже жениха!

– Да, как же я заочно могу тебе его найти? Ты чё говоришь-то?

– Ну, ты скажи своему Кало, что у тебя есть очень хорошая подруга, которая тоже готова выйти замуж за иностранца. Пусть он расскажет обо мне своим друзьям. И если кто-то из них будет готов познакомиться со мной, то я вышлю свою фотку, тоже накоплю денег на путёвку и прилечу туда…

– Ладно, я попробую, – пообещала Оля, чтобы как можно быстрее отвязаться от настойчивых приставаний.

Родителям Ольги всё-таки удалось собрать необходимую сумму. Ольга позвонила Кало и сообщила о дне вылета и номере своего рейса. Время до вылета казалось ей бесконечным.

Всегда в жизни бывает так: если хочется, чтобы время шло как можно медленнее, оно летит, точно задалось целью обогнать себя. Но когда ты начинаешь его подгонять, оно будто бы специально нацепило на себя тяжёлые оковы.

Ольга порой теряла терпение и говорила матери:

– Так невыносимо медленно тянется время… наверное, даже стрелки на Кремлёвских курантах перестали двигаться…

Часы на Спасской башне, которые она в детстве увидела по телевизору, поразили её воображение. С тех пор она интуитивно воспринимала движение стрелок этих громадных часов как ход самого времени.

Новый полёт по уже известному маршруту длился для неё утомительно долго. Выходя с чемоданом из зоны прилёта, она сразу заметила Кало. Он, как и во время первого рандеву, подарил ей алую розу, которая на сей раз была обёрнута бумажкой. Поцеловав Ольгу, он протянул руку за чемоданом. Придерживая висевшую на плече дамскую сумочку, Ольга замешкалась и нечаянно вновь укололась шипами. Появившуюся на пальце кровь она облизнула, как это делала не раз в детстве.

Кало после слов приветствия спросил у неё, привезла ли она деньги на свадьбу. Ольга открыла свою сумочку и, чтобы у него не было никаких сомнений, передала ему пакет с пятью тысячами евро, которые с большим трудом собрали родители.

– Оля, – сказал он, пряча деньги в карман, – дай мне и твой паспорт. Я его отдам родителям, чтобы они занялись регистрацией нашего брака.

Поступив с паспортом также, как и с деньгами, он пригласил Ольгу в старенькую машину своего приятеля, приободрив ей словами:

– Скоро и у нас будет свая такая…

По дороге Кало, не стесняясь приятеля, который залихватски вел автомашину, позволял себе довольно фривольные ласки невесты.

Наконец они подъехали к обшарпанному пятиэтажному дому в незнакомом ей посёлке, а не в том городе, где Ольга была на отдыхе.

– Кало, разве ты здесь живёшь? – обмолвилась она, недоумевающе моргая светлыми ресницами.

– Да, – подчёркнуто весело ответил он, – теперь и ты здесь будешь жить со мной…

Но это было только первое разочарование. Настоящее потрясение она испытала, переступив порог нового жилища, в котором ей теперь предстояло жить вместе с родителями жениха. Это было именно жилище, а не квартира в обычном понимании слова, состоящее из двух грязных комнат без всякой мебели, с облупившимися стенами. Лишь циновки валялись на полу да замызганные одеяла с тремя подушками, наволочки которых никогда не знали стирки. Незначительной компенсацией того психологического шока, который она переживала, было наигранное радушие и весёлые приветствия отца и матери жениха, которые сразу стали обнимать и целовать её, называя: «наша дорогая доченька».

После взрыва эмоций, проявленных будущими свёкром и свекровью при встрече своей невестки, до неё дошло, что своим обличьем они совсем не похожи на славян, а напоминают цыган, которых она видела у себя на родине, в Липецке. Родители сразу после приветствий начали собирать «на стол», а если быть точным, то правильней сказать, на брошенное на пол мятое покрывало. Из непрерывной словесной трескотни, которыми они сопровождали эти сборы, Ольга поняла, что уже завтра родители Кало намерены сыграть их свадьбу.

В продолжение всего вечера Ольга была в прострации. Её не трогали провозглашаемые то и дело хозяевами тосты: «за дорогую доченьку», «за дорогого Кало», «за родителей Ольги» т. п. Впопыхах собранная трапеза заставила её с самоиронией и тоской вспоминать вкусные и разнообразные закуски, которыми она ещё недавно наслаждалась на отдыхе.

Ольга не могла отрешиться от мучивших её мыслей: «Что же делать? Остаться здесь или завтра вылететь на родину?» «Как жаль, что билет я взяла только в один конец!» «Деньги они мне могут не вернуть…»

Всю ночь Ольга перебирала различные варианты своих дальнейших действий.

«Если мне удастся вернутся домой, то, как я родителям объясню случившееся? – думала она, мысленно сгорая от стыда. – А что я скажу своим подругам и знакомым, которые меня поздравляли со свадьбой и желали мне счастливой семейной жизни? Когда они узнают правду, то на всю жизнь я опозорю себя и превращусь в предмет их издевательств и насмешек. На меня будут показывать пальцем, как на малахольную или как на дурочку. И ни один парень уже не подойдёт ко мне, как к прокажённой. С таким позором мне стыдно будет показаться людям. Это несмываемое пятно останется со мной на всю дальнейшую жизнь».

Она оказалась в состоянии человека, которому хотелось бы вернуть время назад, чтобы не сделать того шага или поступка, который раковым образом меняет его жизнь. Каждый, наверно, переживал такие моменты, когда ему хотелось бы волшебным образом развернуть время вспять и пойти другим путём, сделать иной судьбоносный выбор, не сесть за руль автомобиля, не сказать кому-то какой-то фразы или, наоборот, сказать заветное слово. Такие мысли, наверно, приходят в голову тому, кто ожидает приговора суда.

Но, увы, выбор, который Ольге предоставляла судьба, уже навсегда ушёл в прошлое.

Утром она обнаружила, что исчез её мобильный телефон. Она спросила об этом Кало.

Он ответил, что взял его, чтобы «привязать к местной телефонной сети».

Ольга попросила его купить стол на кухню.

– Я не могу есть на полу, – решительно заявила она, впервые проявив свой характер. – У нас все едят за столом…

И попросила тряпок, чтобы заняться уборкой в квартире. В течение всего дня она мыла окна и полы, чистила захламлённые углы, приводила в порядок жилище.

Себе Ольга сказала: «Раз я вляпалась по собственной воле в эту историю, то попробую наладить здесь нормальную жизнь. Маме и папе я о случившемся рассказывать не буду. А когда устроюсь на работу, купим нормальную мебель, то можно будет и их пригласить сюда. Пусть и они побывают на море, посмотрят эту красивую страну».

Вечером её ожидало очередное разочарование. Опустив от смущения глаза, она спросила у Кало:

– Как же родители собирают гостей на нашу свадьбу, а мы с тобой ещё не зарегистрированы?

Ничуть не смутившись и даже, с вызывающей весёлостью, он ответил:

– Они узнали, что мне по нашим законам можно зарегистрировать брак только через полгода, когда я стану совершеннолетним. Но ты не расстраивайся – свадьбу мы сыграем сегодня вечером, а зарегистрируемся с тобой через полгода…

На свадьбу собрались человек десять цыган, которых Ольге представили как новых родственников. Все весело пели и плясали, кроме невесты. Даже снимали видеофильм. Но от всего этого действа настроение Ольги оставалось подавленным.

На другой день она узнала, что Кало нигде на работает (он сказал ей, что его недавно уволили), а родители перебиваются случайными заработками.

Прошла неделя. Для Ольги это время было наполнено душераздирающими переживаниями и невыносимой тоской из-за обманутых надежд. Перемена, которая произошла в убранной ею квартире, это – купленный телевизор, а также кухонный стол и четыре табурета с качающимися ножками, добытые хозяином квартиры у знакомых.

На десятый день жизни Ольги в качестве жены Кало (пока гражданской, как она себя успокаивала, будучи не в состоянии изменить сложившиеся обстоятельства) муж и его родители, как бы между прочим, поинтересовались, как она отнесётся к идее покупки автомашины, на которой Кало мог бы работать таксистом. Вначале идея ей понравилась. Она впервые за последнее время с радостью в голосе сказала:

– Замечательно! Здесь у вас туристический сезон длится долго. Он сможет на такси хорошо зарабатывать…

Но радость её была преждевременной. Кало, придавая голосу просительный оттенок, начал объяснять:

– Дело в том, Оля, что на новую машину не хватает денег. Поэтому ты должна позвонить родителям, и попросить прислать десять тысяч евро, – сказал он с таким нежным чувством, какого она от него не ожидала.

Эта новость ошеломила её. Она некоторое время не могла выговорить ни слова. Собравшись с духом, Ольга стала объяснять, что родители у неё – пенсионеры, пенсию получают маленькую и таких денег у них нет.

– Им надо ещё рассчитаться с теми долгами, которые они заняли у своих родственников: две тысячи на нашу свадьбу, – подавляя в себе желание расплакаться, тихо сказала Ольга.

Её слова были встречены оживлёнными комментариями Кало и родителей. Оле показалось, что они даже начали спорить о чём-то. Их слова звучали явно не на славянском языке. Она уже не раз замечала, что новые родственники переходили на цыганский язык всякий раз, когда им хотелось скрыть от неё содержание своих разговоров.

По прошествии ещё нескольких дней у Ольги закралось подозрение, что к пище ей что-то подмешивают. У неё появились странные ощущения, похожие на галлюцинации. Она вспомнила, что Жора на дискотеке показывал ей на некоторых парней и девчонок, говоря, что они наркоманы и «наширялись» или «наглотались таблеток».

Однажды во время ночных ласк Кало стал застенчиво, придавая голосу нежные оттенки, говорить ей, что несколько жён его приятелей получили деньги на автомашины, продав по одной почке.

– И если ты меня действительно любишь, Оля, – вкрадчиво прошептал он ей на ухо, – то ты тоже могла бы продать свою почку. И тогда не надо было бы просить у твоих родителей деньги, – целуя её, нашептывал он.

У неё даже мурашки прошли по коже. Его слова вызвали у неё оторопь. Она, овладев собой, начала несмело возражать:

– Да, как ты себе это представляешь? Я же стану уродиной?!

– Ты не беспокойся, – снова заговорил он. – У меня есть знакомый врач, который успешно делает такие операции…

– Даже и не думай! – резко заявила она и отвернулась, чтобы тем самым показать, что разговор окончен.

На следующий день она почувствовала, что состояние, которое она стала называть как «наркотическое», повторилось. Ей даже показалось, что оно усилилось. Тогда она решила прибегнуть к хитрости. Во время обеда в присутствии всех домочадцев Ольга твёрдо сказала:

– Я думаю, что родители всё-таки смогут собрать необходимые десять тысяч на машину для Кало. Я должна им позвонить, и они через неделю, ну, может быть, через две пришлют мне деньги.

От её внимания не укрылось, что Кало с улыбкой посмотрел на родителей. Они, довольные этой новостью, тоже заулыбались. После обеда Ольга попросила телефон. Она узнала у Кало адрес дома, в котором они проживали, и записала его на бумажке.

Стараясь говорить с отцом как можно спокойнее, Ольга, чтобы усыпить бдительность своих новых родственников, начала с наигранным восторгом расхваливать мужа, его отца и мать. Говорила о чудесной природе, замечательном климате. И как бы между прочим перешла к теме предстоящей покупки автомашины, на которой Кало будет работать таксистом. Не меняя восторженной тональности, она сказала, что для этого отцу необходимо срочно, желательно в течение недели, прислать ей десять тысяч евро, добавив:

– Если вы этих денег мне не вышлите, то мне придётся продать свою почку. А если срочно не заберёте меня отсюда, то мне будет каюк. Сделайте всё возможное, чтобы забрать меня, как можно скорее. Папочка, запиши адрес.

Она, глотая слёзы, прочитала адрес и повторила:

– Родненький, забери меня срочно отсюда!

Ольга уже не обращала внимание на слушавших её внимательно Кало и его родителей, которые пытались понять незнакомую им речь. Интуиция им подсказывала, что Ольга могла их обмануть. Кало начал с ней говорить ласково, затем резко и сердито высказал ей упрёк, что, насколько он понял, она ещё о чём-то другом говорила, кроме денег на машину. Ольга, не сумев справиться со слезами, раздражённо ответила:

– Я им сказала, чтобы они срочно прислали деньги, иначе продам свою почку!

Её уловка несколько успокоила Кало. Но Ольга догадывалась, что подозрения у него всё-таки остались.

Звонок дочери вызвал у её родителей настоящий переполох. Они из сумбурных слов, сказанных ею скороговоркой, поняли главное – над ней нависла смертельная опасность. Вначале мать Ольги почувствовала сильное сердцебиение. Муж, заметив, что она может через мгновение потерять сознание, бросился за валокордином. Выпив лекарство, она немного успокоилась и, едва уняв слёзы, твёрдо сказала:

– Отец, ты должен немедленно лететь туда…

– Но как я полечу без визы? – усомнился он. – И где мы возьмём столько денег? Мы с теми долгами ещё не рассчитались…

– А что же тогда делать? – разрыдалась она.

– Подожди, мать, не плачь! Не рви мне душу! Давай всё спокойно обдумаем…

Лишь на следующий день её родители из бесчисленных вариантов, которые они перебирали, чтобы спасти Ольгу, при этом то, впадая в полное уныние, то, укоряя себя, что не могли убедить дочь, чтобы она не торопилась со свадьбой и тем самым уберечь её от беды, в конце концов догадались обратиться в российское генеральное консульство, аккредитованное в той стране.

Отец Ольги едва дождался начала рабочего дня. Он набрал телефон генконсульства и попросил соединить его с руководителем этого учреждения. Скороговоркой стал излагать историю, приключившуюся с дочерью. Генеральный консул попросил его успокоиться и чётко изложить суть его обращения. Отец объяснил, что произошло с Ольгой, сообщил адрес, где она находится, и попросил срочной помощи, чтобы её вернуть на родину. Срывающимся на плач голосом он взмолился:

– Если вы нам не поможете, мы потеряем дочь…

Задача для российских дипломатов оказалась непростой. Надо было хорошо взвесить, что предпринять, чтобы инцидент не приобрёл скандального характера. Случись какое-то недопонимание участников конфликта, его с большой охотой подхватят и раздуют, как всегда «дружески» настроенные к России, наши «завзятые партнёры» – западные медийные средства.

Генеральный консул, назовём его условно Виктор, хорошо понимал, что личные отношения людей – это деликатная сфера. В ней много интимного, затрагивающего их чувства, настроения, симпатии и антипатии. Особую осторожность и чуткость следует проявлять, когда речь идёт о молодых людях. Поэтому он обратился за советом к своему приятелю, местному жителю, который был руководителем общества дружбы с нашей страной, и с которым у него давно сложились добрые отношения. Его звали распространённым на Балканах именем Любомир. Виктор поделился с ним возникшей проблемой, сказав, что по словам отца девушки, она попала «в брачную аферу» и её необходимо вернуть на родину. Виктор попросил совета у Любомира, как следует поступить, чтобы не навредить молодым людям.

– Щепетильность ситуации в том, – пояснил он, – что речь идёт о цыганской семье. Если возникший случай станет достоянием гласности, то журналисты с большим удовольствием превратят его в сенсацию, спекулируя на европейском законодательстве, посвящённом этому национальному меньшинству. А поскольку речь идёт о российской гражданке, то из заурядного бытового происшествия они создадут шпионский триллер с чудовищными вымыслами о попытках «отравления» пресловутым «новичком», о побеге свободолюбивой девушки из тоталитарной страны, об ущемлении свободы и о вмешательстве российского государства в личную жизнь людей и с массой других подобных нелепостей. Их совершенно не озаботит, что тем самым они скомпрометирует всех участников этого инцидента.

Любомир по складу своего характера не был склонен к принятию скоропалительных решений. Узнав адрес проживания незадачливой невесты, он сказал:

– Именно в том районе полицией руководит мой давний приятель Стефан. В своё время я с ним учился в средней школе. Сейчас поеду к нему и посоветуюсь с ним.

Через пару часов он позвонил Виктору:

– Вот что мне порекомендовал Стефан, – сказал он. – Не надо поднимать шума. Следует действовать спокойно и осторожно. Он готов тоже подключиться и порекомендовал кому-то из ваших дипломатов подъехать по этому адресу. Я со Стефаном его встречу. Сложность ситуации в том, что там в нескольких домах компактно проживают цыганские семьи. Если они заранее узнают о нашем появлении, то спрячут девушку так, что её днём с огнём не сыщешь. Мы вместе с вашим дипломатом зайдём в ту квартиру. Он скажет, что в консульство поступили десять тысяч евро для Ольги. Ей необходимо поехать с ним, чтобы их получить. Консульству нужно, чтобы именно она расписалась в вашей бухгалтерии за получение денег. Цыганы, сказал мне Стефан, увидев, что дипломата сопровождает начальник полиции, не посмеют устроить скандала с «неприятными международными последствиями».

Виктор тут же поручил третьему секретарю генконсульства Дмитрию выехать на эту «операцию» по спасению несчастной невесты, оказавшейся жертвой своей провинциальной наивности.

Неожиданное появление такой представительной делегации по указанному адресу произвело на обитателей квартиры ошеломляющий эффект. По телу Кало от испуга пробежал мороз. Даже его загар не мог скрыть бледности лица. Отец и мать на мгновение тоже онемели.

Вернувшись в консульство, Дмитрий рассказывал:

– Я был поражён тем, что увидел. Кроме кухонного стола и телевизора, никаких других предметов в этой так называемой квартире не было. Любомир представил нас и быстро объяснил хозяевам цель нашего появления. Хозяин, мужчина средних лет с длинными чёрными волосами и густыми усами, своим внешним видом напомнил мне матёрого восточного разбойника. Под стать ему была и жена. Её нескладную фигуру прикрывали куски разноцветной ткани, подвязанные поясом. Появление полицейского в форме, видимо, напугало всех домочадцев. Хозяин квартиры, быстро придя в себя, начал разыгрывать радушный приём. Пригласил нас, как он выразился, «дорогих гостей» пройти в большую комнату. Там хозяйка и Ольга стали расстилать нечто вроде покрывала, расставлять на нём чашки для чая и кофе. Было заметно, что они почувствовали что-то неладное. Хозяева подчёркнуто называли Ольгу не иначе, как «наша драгоценная доченька». Чтобы убедить нас в том, что «молодожёны живут счастливо», хозяин поспешил включить телевизор. Зазвучала разудалая цыганская музыка и появились кадры так называемой свадьбы, сыгранной специально напоказ. Полицейский попросил документы о регистрации брака. Просьба вызвала полное замешательство присутствующих. Хозяин и его жена, перебивая друг друга, начали объяснять, что пока брак не зарегистрирован. Скоро их сын станет совершеннолетним, и они тогда сразу же зарегистрируют брак. А пока состоялась только свадьба.

«Невеста сама пожелала выйти за нашего сына замуж, – убеждал нас хозяин. – А в качестве приданного она купила вот этот телевизор и кухонную мебель», – похвалился он.

В подтверждение своих слов он попросил Ольгу сказать нам, что она сама дала согласие на этот брак и что её никто к этому не принуждал. Ольга, потупив глаза, кивнула.

Однако шёпотом, чтобы её понял только я один, проговорила: «Заберите меня отсюда, иначе я погибну».

– Пришлось мне брать инициативу в свои руки, – продолжал рассказывать Дмитрий. – Я попросил Любомира перевести жениху и хозяевам, что Ольга сейчас поедет с нами в консульство, где она получит присланную ей сумму. Сказал также, что, по установленному порядку, только она может получить деньги у нас в бухгалтерии, где должна за них расписаться. У меня сложилось впечатление, что муж и его родители потому спокойно встретили такое развитие событий, что в присутствии полицейского они побоялись возражать, поскольку понимали всю противоправность своих действий с так называемой свадьбой.

Виктор, слушавший внимательно его рассказ, предположил:

– В случае предъявления к ним обвинений, они всю вину, конечно, свалили бы на Ольгу, оправдываясь тем, что их сын пока ещё несовершеннолетний.

– То, что Ольга до сожительства с Кало не выяснила, что он как несовершеннолетний не может вступить в брак, вина не его, а её, – заметил Дмитрий. – Возможно, цыганскую семью вообще это не особенно беспокоило. Насколько я знаю, у цыган несовершеннолетние часто женятся и выходят замуж. Не исключено также, что и желание поживиться деньгами было причиной такой спокойной реакции на моё предложение поехать Ольге с нами в консульство?

По пути в консульство Ольга расплакалась. Вытирая слёзы, она разоткровенничалась с Дмитрием, признавшись, что полностью доверилась Кало.

– Он был такой любезный и обходительный, – жалобно проговорила она. – Когда сделал мне предложение выйти за него замуж, то у меня ни на минуту не возникло сомнения, что он ещё не достиг совершеннолетия. Поэтому мне и в голову не пришло попросить его паспорт… Но когда он стал требовать, чтобы мои родители выслали десять тысяч евро, а если они не вышлют, то я должна продать свою почку…, – при этих словах она не сдержала себя и разрыдалась.

– Вы не расстраивайтесь, Ольга. Всё уже позади, – с улыбкой, ободряюще, проговорил Дмитрий.

Успокоившись, она закончила свою мысль:

– Тогда я поняла, что стала у них заложницей.

Минуты две она помолчала, затем с болью в голосе продолжила:

– По моим ощущениям, если бы вы меня не забрали, то через несколько дней Кало и его родители могли бы напичкать меня наркотиками, чтобы положить на операцию. Кало мне говорил, что у него есть знакомый хирург, который успешно делает операции по удалению одной почки.

Ольга вновь задумалась, затем обречённо проговорила:

– Кто знает, может быть, и других своих органов я лишилась бы, а то и самой жизни...

На следующий день «заблудшую душу» консульство отправило на родину. Кало и его родители обратились в консульство, чтобы выяснить, почему Ольга не вернулась. Им было сказано, что она улетела домой, чтобы дождаться совершеннолетия жениха.

Счастливая развязка этой почти детективной истории была обязана удачному стечению обстоятельств. Добрая воля Любомира и Стефана, согласившихся принять в ней участие, обеспечила половину успеха.

Однако никто не может гарантировать, что подобные случаи не повторятся с легковерными и наивными до простоты юными девами из России, жаждущими вырваться из надоевшей им рутинной домашней обстановки, которые, впервые попав на южное взморье, могут оказаться жертвами своей доверчивости, а также обаяния и настойчивых ухаживаний симпатичных и «горячих» молодых парней с весьма сомнительными целями.

Любомир в разговоре с Виктором допустил, что «святая простота» Ольги вполне могла обернуться для неё трагедией.

– Пока мы со Стефаном поджидали Диму, он мне рассказал, что в цыганских кварталах человек может исчезнуть бесследно. Там круговая порука. Много безработных, занимающихся торговлей наркотиков. У них есть тайные каналы, которыми они связаны со своими соплеменниками из соседних стран. Вполне можно допустить, что они также приторговывают живым товаром и человеческими органами.

– Я потому попросил твоей помощи, – признался Виктор Любомиру, – что, по словам отца Ольги, она оказалась заложницей цыганской семьи, а также своей глупой доверчивости. Если бы мы стали действовать формально, по дипломатическим каналам, то бюрократическая волокита закончилась бы тем, что в присланном нам ответе на письменное обращение консульства говорилось бы, что российская гражданка, прибывшая таким-то рейсом самолёта, здесь ни по одному адресу не зарегистрирована.

– Недавно я прочитал сатирическую книгу нашего автора, который высмеивает проделки современных цыган, – широко улыбаясь, начал рассказывать Любомир. – Автор пишет, что комиссия Евросоюза проверяла условия жизни цыганского населения в странах Союза. Комиссия прибыла на поезде в один из наших небольших городов. Местные цыганы песнями и плясками встречали её на вокзале. Некоторые члены комиссии, покидая вокзал, обнаружили, что они лишились часов, украшений и кошельков. Но самый большой сюрприз для них был, когда они не смогли досчитаться одного вагона с подарками, которые везли для цыган соседней страны. Провожали поезд тоже с песнями. Но проехав километров пять от станции, комиссия была вынуждена вернуться: оказывается цыганы успели разобрать железнодорожные рельсы, сдав их на металлолом.

Подождав, когда Виктор просмеётся, Любомир продолжил:

– В книге есть ещё один забавный эпизод. Одному нашему цыганскому парню, которого звали Инка, удалось попасть в США. Через некоторое время он присылает домой письмо, в котором хвалится, что живёт, как король. Вначале он не понял, почему его так почитают местные жители. Потом догадался: индейцы-инки приняли его за своего вождя. Разубеждать он их не стал.

Эти слова вновь вызвали смех Виктора, который затем серьёзно сказал:

– Мы шутим, а ведь проблема цыганского населения отнюдь не вызывает смеха. Это наши классики цыган изображали романтически.

– Сегодня, увы, не встретишь таких героев, как в классической литературе – Земфира и Алеко, – согласился Любомир, одновременно демонстрируя знание поэмы Пушкина.

– Раньше государство у нас, да, насколько мне известно, и у вас тоже, – продолжал Виктор, – имело специальные программы адаптации цыганского населения к современным условиям жизни. Целью этих программ было обеспечение их оседлости, приобщение к труду, обучение профессиям, обязательное образование детей. И результаты были на лицо. У нас среди цыган были учёные, писатели, популярные артисты. В Москве есть единственный в мире цыганский театр. Он и сегодня работает с успехом. Я хорошо помню, как по всему Советскому Союзу гремела слава народного артиста Николая Сличенко. Но сейчас всё далеко не так. Я не могу поверить, что больше не рождаются среди цыган такие таланты. Народ всегда богат талантливыми людьми. Дело, конечно, в другом…

Он мгновение подумал, затем сказал:

– Я убеждён – причина в том, что нет прежней государственной политики…

– Ты прав, Виктор, – согласился Любомир. – У нас, к примеру, есть специальные фонды социальной поддержки многодетных и малоимущих семей. Но для цыганского населения это обернулось своей негативной стороной.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Виктор.

– Их семьи, как правило, многодетные, – отвечал Любомир. – Поэтому они паразитируют: деньги из этих фондов получают, нигде не работают, а занимаются различными махинациями. И детей с малолетства учат этому. Наши цыганы быстро приспособились к правилам Европейского Союза. Они создали свои неправительственные организации, которым выделяются деньги из европейских фондов. Но эти деньги присваивают бароны. И они не доходят по назначению – на социальную адаптацию цыганского населения.

– Похоже, и Ольга стала жертвой махинации хитроватого Кало и его родителей, – предположил Виктор. – Мы спасли её почки, но кто спасёт её голову и её душу? – задумчиво посетовал он. – И кто знает, одна ли она была «невестой» красавчика Кало?

– И не обязательно девушка из России, – сыронизировал Любомир.

Он о чём-то подумал, затем с убеждённостью сказал:

– Никогда мужчина не может утверждать, что он постиг сердце женщины, даже если она только ею становится. А сегодня особенно. Повсюду девчонки и мальчишки рождаются, уже зная всё на свете. Их ничему не смей учить…

– Потому что они почти с пелёнок все разбираются в компьютерах и смартфонах, – улыбнувшись, пошутил Виктор.

– И даже в психоанализе, – с иронией подтвердил Любомир.

– Ты прав, Любо, – проговорил Виктор и глубокомысленно добавил:

– Мне кажется, что демон безнравственности стал главным недугом нашего времени. И не понятно, кто и когда может уврачевать этот недуг.

– По-моему, Витя, человеческое общество вполне возможно сравнить с нашим организмом. Когда организму не хватает каких-то веществ, микроэлементов, витаминов, то он чахнет, быстро стареет и в конце концов погибает. У меня создаётся впечатление, что и организм современного человеческого общества испытывает недостаток каких-то элементов и прежде всего здоровой нравственности для своей полнокровной жизнедеятельности…

– Твои слова, Любо, подсказали мне такую мысль: то, что в последнее время произошло в мире с нравственностью, виноваты мы, мужики.

– Я тоже много раз приходил к такому выводу...

– Да, именно мы виновны в том, что ныне женщины и девушки становятся безнравственными.

– Они с нас копируют всё плохое, – невозмутимо подтвердил Любомир. – И мужики уже не оказывают на женщин положительного влияния…

– Но я всё-таки верю, что именно наши русские женщины будут спасительницами общественной нравственности у нас, в России. А значит и самого народа, и его будущего. Сколько раз в нашей истории было так. Казалось бы, всё повержено в прах. Но после всех невыносимых, тяжелейших, нечеловеческих испытаний наши женщины спасали нацию и страну от полного краха. Очень надеюсь на то, что и с нынешними бедами нам помогут справиться наши женщины, наши русские мадонны…

В подтверждение своих слов Виктор рассказал приятелю о том впечатлении, которое на него произвела знаменитая картина Васнецова «Богоматерь с младенцем».

– Я её называю «Русская Мадонна», – сказал Виктор. – В этом образе Васнецов оставил последующим поколениям своеобразное пророчество. Я увидел в этом образе и глубокую скорбь, и одновременно – тихую и нежную ласку. У меня было ощущение, подобное тому, какое бывает в душе человека, который возвращается к своей матери после многолетней разлуки. Он уже утратил детскую чистоту своего сердца. Но, когда он увидел, как немилосердное время не пощадило красоты и здоровья его матери, его пронзает чувство стыда и боли из-за собственной небрежности и своего невнимания. Ему хочется упасть на колени перед матерью. Он не может поднять своей головы, чтобы посмотреть ей в глаза. Но в этот миг чувствует на своей голове, как она материнской тёплой рукой передаёт ему и безмерную любовь, и всепрощение. Словно по волшебству, стыд и печаль из сердце его уходят. В душе наступают мир и покой. Глядя на Богоматерь, – признавался Виктор, – мне казалось, что я и все люди на земле, весь мир – малые дети, грехи которых ей известны. Она, несмотря на их греховность и духовную распущенность, продолжает их любить, скорбя о духовной болезни своих детей, страдая от этого, но любя их любовью, полной материнской нежности к своим неразумным, бедным и нищим духом чадам.

Вверх

Комментариев: