Иван ЩЁЛОКОВ (Воронеж)

Горсть брусники

(Из новых стихов)

* * *
Грянул первый мороз – и трава в серебре,
На подворьях всё громче утиные крики…
Прогуляюсь по лугу с утра в ноябре,
На болоте нарву горсть подмёрзшей брусники.

В девяностые кто-то из местных дельцов,
В предприимчивой хватке себя выражая,
Посадил здесь бруснику – аж тыщу кустов,
Но, к несчастью, собрать не успел урожая…

Разрослась куда зря – от ручья до бугра,
Одичала совсем у заросшего дота.
А когда созревать наступает пора –
Будто капельки крови роняет здесь кто-то…

Лает пёс за соседским забором с тоски,
Завывает, бедняга, в неволе от скуки…
Погружаюсь в брусничные эти деньки,
Как в озябшие – с улицы – женские руки.

И ныряю в ладони на пару секунд,
И глаза закрываю в растрёпанных чувствах.
Но кроваво-брусничные будни секут
И сердцам не дают от себя же очнуться.

А ещё этот ветер, сбивающий с ног…
А ещё эти сводки с фронтов на Донбассе…  
И со всех переулков, с болот и дорог
Листья гонит, как души от взрыва фугаса.

* * *
В сентябре всё дожди, дожди,
Хмарь небесная – с горизонт.
И грибов, поди, пруд пруди,
Что ни шляпка – роскошный зонт.

Жаль, натурой я не грибник,
Не охоч до лесной глуши.
Я с рожденья – степной мужик
С горизонтом в размах души.

Глянешь – всюду поля, поля,
В речке плавают облака.
И вмещается вся земля
В глубину моего зрачка.

Даже хмарь здесь совсем не та.
От того, видно, взор мой чист.
И с сорочьего длинь-хвоста
Грусть слетает, как жёлтый лист.

* * *
С крыш на солнышке – кап, кап, кап…
А в тенёчке снег – скрип, скрип, скрип…
В терпком счастье из хвойных лап
Мы на ощупь живём, на всхлип…

Нет другого – терпеть, терпеть,
Ведь терпение – жизнь и Бог…
А не станем терпеть – смерть, смерть:
Без зазыва – и на порог.

Чьи-то губы – к губам, к губам…
Чьи-то щёки – в огне, в огне…
Что обещано было нам,
Промоталось на стороне.

Лишь на солнышке – кап, кап, кап…
А в тенёчке до полдня – скрип…
Вынь из сердца занозу-кляп:
Не на всхлип надо жить – на вскрик!

* * *
Еле-еле солнце в теле,
Время к ночи и луне.
Кто мы есть на самом деле
В уходящем этом дне?

Всё надеялись: износа
Свету нет и небесам.
И чертила тень вопроса
След орбиты по сердцам.

Не себя, конечно, жалко,
Не лучей, ещё живых.
Света нет – душе не жарко,
Значит, нечем греть других.

Хоть бы отблеск, хоть бы лучик…
Ночь. Луна. И лай собак.
Ничему года не учат.
Или учат, но не так.

* * *
Пока я жил в один мазок,
Почти в набросок,
Мир с полотна сошёл в песок
Снегами с просек.

И был художник именит,
И своенравен,
Творил меня, как Бог велит,
Как совесть правит.

Небритость – в несколько недель,
Глазища – с обруч…
Штрихами в лёгкую метель 
Рождался образ.

Скрипел по сердцу карандаш –
Туда, обратно…
Входил с художником я в раж –
В свой, невозвратный.

Но и в набросках, и в мазках
Душа – на милость! –
В моих недрёманных зрачках
Вся отразилась.

Не по касательной, не вскользь,
А сходу, с бою
Прошла блаженная насквозь,
Чтоб быть со мною…

Я душу берегу как есть:
Она ведь – знамя.
Ютится где-то слева, здесь.
Я точно знаю!

* * *
Храм Покровский. На морозце
День в сугроб румянцем влит.
Снегири как богомольцы –
В липах с песнями молитв.

Я и сам, подобно птицам,
Слыша звон колоколов,
Целый день готов молиться
В искупление грехов.

От земных недугов средство –
Небо в росписях лучей…
Знаю, легче станет сердцу
От молитв и снегирей.

И над всем житейским прошлым,
Над грядущим вешним днём
Кружит лёгкая пороша
Красногрудым снегирём.

* * *
Узкий двор. Дом-музей Никитина.
Снег неспешный, и птичий след…
Если можете, объясните мне,
Нужен ли в век IT поэт?

Тишина, как в святой обители.
Нет тут времени. Сон. Игра.
Галки шлёпают в серых кителях
По былью в глубине двора.

Кружит снег… На граните надписи.
Жаль, не скажут они о том,
Как спасти себя от напастей нам
И себе же не стать врагом.
 
Ель склонилась к Ивану Саввичу,
Шепчет, будто бы жив поэт…
У Никитина я и сам хочу
Всё понять, получить ответ.

* * *
Бабушка Елена,
Дедушка Иван…
Время горше плена,
Память глубже ран.

Вы давно у Бога
В неге и тепле.
Не судите строго
Тех, кто на земле.

Не щуняйте внука,
Пусть он – редкий гость…
Чем длинней разлука,
Тем нужней погост.

Тем потребней жажда
В вере и любви…
Все придут однажды
В этот край земли.

Лишь бы, с грустью сладив,
Во всю даль и близь
Никогда, ни на день
Не кончалась жизнь.

* * *
Когда мы не спешим, степенно ходим парой,
Красивой и не очень, усталой и смешной,
Весёлый летний дождь внучком по тротуару
Промчится на скейтборде – беспечный, озорной…

Когда мы не живём, а думаем с оглядкой
О том, что надо жить бы – без если да кабы,
Подсолнух, раздобрев, помашет в поле шляпкой
С намёком, что у жизни повторной нет судьбы…

Когда б от ярких дней и мартовских проталин –
Ни голоса в ответ, ни взгляда, ни следа,
Не жили мы б с тобой, а только лишь пытались…
…Зачем всё это было б – тогда, тогда, тогда?!

* * *
Давно не целовал твоей руки,
Как будто в этом не было резона.
Прогнозы лет, как в юности снежки,
Летят в окно по правилам сезона.

Пусть даже буду несколько смешон
На фоне дня, бульвара, снегопада,
Лицо по брови спрячу в капюшон,
Чтоб избежать взыскующего взгляда.

Шаги скользнут по линиям судьбы,
Споткнутся на запястье о морщины…
Прогнозы не спасают от мольбы,
А правила стареют, как мужчины.

Прости меня, что много-много лет
К твоей руке я не слетал, как птица.
Причин серьёзных оправдаться нет,
Есть повод в чём-то просто повиниться.

Как прах вчерашний, капюшон смахну,
И хлынет мир весёлый и цветастый
В мои зрачки. К твоей руке прильну
И тихо прошепчу: «Владей и царствуй!»

* * *
Годы торопят, и жизнь нарасхват –
Оптом, в рассрочку и просто поштучно.
Разве из нас кто-нибудь виноват,
Что оказался в цивильной толкучке?

Хочется солнца, рыбалки, реки,
Книжки хорошей и женщины верной,
Но задыхаются в пульсе виски,
Словно матросы от дыма в таверне.

Жизнь – не базар, только разницы нет:
Кто продаёт, кто скупает с азартом
В чередовании смыслов и лет
Наше стремленье к небесному старту…

Воздух вдыхаю до хруста в хребте,
Вихрям противлюсь, как дедова кровля,
И на пути от мытарства к мечте
Не принимаю такую торговлю.

* * *
По клеточкам, по веточкам,
По синим лоскуткам
В сердца заходит вечное
И остаётся там.

Чирикает воробушком,
Порхает мотыльком,
Чтоб помнили хорошее,
Забыли о плохом.

Чтоб всё сиюминутное,
Всё сумрачное зло
Сменилось на уютное
Душевное тепло.

Горят на щёчках ямочки,
Влюблённый льётся бред…
У вечного мы лямочки –
Тянуть идущих вслед.

* * *
Смотрю я за окошко,
Считаю этажи.
Ещё совсем немножко,
И небо – где, скажи?!

Рос тополь – ветка к ветке,
Поодаль – бузина.
Цементной пылью едкой
Их сень поглощена.

На сук не сядет ворон,
На ветку – воробей…
Душа крадётся вором
Среди сквозных теней.

Пройдёт ещё лет тридцать,
И удивится внук:
«А что такое – птица?
И для чего ей сук?»

ЗВЁЗДНЫЕ ВОЙНЫ
                    Внуку Ярославу
Мы в «звездные войны» играем с внучком.
Глазёнки – огонь, волосёнки – торчком.
Азарт – на Вселенную в тельце худом.
Уже монитор – ходуном, ходуном.
Внук щёлкнет по мышке – была, ни была! –
И сразу планета свободна от зла:
От роботов, монстров и нечисти всей,
Кто лез покорить нас и править на ней…
Внук радостен, будто герой среди звёзд,
И верит, что всё происходит всерьёз.
Кричит: «Уничтожу и в пепел сотру
За маму, за папу, за деда, сестру…»

А я на диване поодаль сижу,
За «звездными войнами» внука слежу.
Мне чудится детство, из палки – ружьё.
Не с монстрами бьюсь, зажимая цевьё.
Под танковый скрежет, под бомбовый свист
Я вижу, как в деда стреляет фашист.
…Смоленск. Окружение. Польша. И плен.
И мёрзлая свёкла картошке взамен.
Прикладом под дых: «Русиш швайн, не зевай,
Работай, работай или издыхай!»
…Дед выжил в аду, возвратился домой –
Герой безымянный, простой рядовой…

В растроганных чувствах я внуку шепну:
«А ну её к лешему – эту войну!
Ты храбро сражался и выиграл бой,
Теперь отдохнём на привале с тобой:
Планета по-прежнему к людям добра…»
…Игра хороша, когда просто игра.

* * *
Вот и случилось: весна и война…
Щёлкают скворушки, бухают мины…
Так бы и вымарал из полотна
Всю неестественность этой картины!

Мне не хватает ни слуха, ни глаз.
Спешились чувства, готовые к битве…
Русские мальчики входят в Донбасс…
Скворушка, песня твоя – как молитва!

Жить бы мне, жить, не греша, не спеша,
Скуку лелеять в быту мимолётном,
Но заливается в крике душа,
Чтобы не слышался вой миномётный.

В трелях встревоженных кровная связь
Дух пробуждает – от деда до внука…
Русские мальчики входят в Донбасс
Ради живого скворчиного звука.

* * *
Я не вижу войну – я учусь её слушать
Через грохот моторов на аэродроме,
Где в зенит устремляются МиГи и Сушки,
Словно кровные братья июльского грома.

И – на запад, на запад… Такая работа!
Каждый вылет – маршрут восходящему солнцу,
Чтоб в атаку на тьму русская шла пехота
За спасенье дончан и в защиту херсонцев…

Та война не идёт из меня, продираясь
Криком мёртвых детей в городах и на трассах…
Слушаю аэродром – душой надрываюсь:
Возраст мой вышел, но в чувствах я – на Донбассе.

* * *
В моём мирном июльском Воронеже
В небе днём – три солнца, а ночью – три луны.
По одной из них – для Донецка, по другой – для Луганска,
А по третьей – для себя и всей России…
В полдень я в три раза чаще щурюсь от света.
В полночь я в три раза чутче слушаю мир.
Это теперь судьба – жить в три солнца и в три луны!
Я в три раза сильней радуюсь выжившим после боя,
Я в три раза горше оплакиваю павших в бою…
Когда-то они возвратятся – мёртвые и живые.
Скорее всего, они не припомнят меня и тебя,
Зато они знают: три солнца и три луны – не сказка,
Носить в душе три солнца и три луны – не чудо,
Это – долг сердца перед единой русской жизнью.

* * *
        Памяти командира батальона «Спарта»
        Владимира Жоги с позывным «Воха»
Погиб товарищ Воха…
Война – часть бытия.
Но Вохина эпоха
Жива, как и земля.

Гордится Волноваха
И знает весь Донбасс,
Что честь сильнее страха,
А подвиг – ради нас.

Тут родина – не доллар,
А счастье – не безвиз…
И смерти нет у долга,
Когда и смерть – за жизнь.

В боях мужает племя.
И каждый – Вохе брат…
Они штурмуют время,
И с ними – их комбат!

* * *
Ночь вымерит взглядом комбата
Посты, снаряжение, танки
И ляжет солдатским бушлатом
На стылое тело землянки.

И выпорхнет сердце за бруствер
Случайной испуганной птицей.
И звёзды вползут по-пластунски
В траншеи, чтоб в них закрепиться.

И месяц – космический коптер,
Мелькнув отражением в луже,
В мгновеньях правды окопной,
Как все, уповает на дружбу.

Он верит в победу и Бога,
И в крестик под тёплой тельняшкой,
И что отоспится немного
Наутро в соседнем овражке.

А дальше – как будет, так будет.
Вернётся заря из разведки…
Война – вереница из буден
С забытой в бушлате конфеткой.

* * *
Теперь уже, когда другое племя
Из пламени Донбасса родилось,
Мы провожаем собственное время,
Что перестройкой с пафосом звалось.

Оно нас расщепило до молекул –
От Беловежской Пущи до Курил.
Мы истреблялись вместе с нашим веком:
Он был нам отчим, он предатель был…
 
И в дни, когда с донбасскими дымами
Вдыхает юность свой победный миг,
С тревогою глядим за пацанами,
Чтоб, как отцов, не предавали их.

* * *
Время стрелять и не время прощать.
Время ломать, чтобы строить потом.
Зло повторяется в мире опять,
Мир упивается заново злом.

Хочется зубы до скрежета сжать,
Губы кусать до кровавой слюны…
Странное время – желанье стрелять
И не прощать с появленьем войны.

Войны приходят нежданно, как дождь
Или как ненависть после любви…
Чтоб понималось, где – правда, где – ложь,
Сердце в помощники чаще зови.

Всё перемелется – будет мука
В юных висках и горчинка в зрачках…
Если стреляли в былые века,
Чем же кто лучше в текущих веках?

Мир обрушается в чём-то большом,
Мир не меняется в мелких штрихах…
Время стрелять, чтоб прощалось потом
И не пылало стыдом на щеках.

Наш канал
на
Яндекс-
Дзен

Вверх

Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта
Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-"

Система Orphus Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев:

Вернуться на главную