|
Я был гостем на восьмидесятилетнем юбилее Давида Кугультинова. Праздник удался на славу. Апрельская степь, ещё не иссушенная жгучими суховеями, расстелила перед нами роскошный достархан из юного шелковистого ковыля и несметного множества алых тюльпанов. Калмыкия чествовала своего замечательного сына. Преподнёс и я скромный подарок, прочтя свой перевод одного из стихотворений юбиляра. Конечно, волновался. И не только в ожидании реакции поэта. Душу переполняло ощущение нереальности происходящего, будто прикоснулся нечаянно к чему-то заповедно-высокому, как это бездонное синее небо, как этот хмельной воздух, насыщенный грозовым электричеством, пронизанный высокими токами поэзии! Как откровение пришло вдруг: только напитав сердце этой живительной силой, только ощутив нерасторжимое единство с этим вселенским простором, можно ликующе воскликнуть:
«Да и под силу ль Богу повторить
Натянутую горизонта нить,
Чтоб лёг под ней до самых дальних стран
Степи моей любимой достархан!
Пускай за ним привольно и светло
Соседствуют и город, и село,
Чтоб никогда не забывал народ,
За что он родину единственной зовёт».
Свой перевод «Кометы Галлея» мне в этот день по просьбе хозяев пришлось читать ещё несколько раз. И не только потому, что переложение понравилось самому Давиду Никитовичу. Кстати, до меня его переводили такие опытные поэты, как москвич Семён Липкин и ростовчанин Даниил Долинский. Просто оказалось, что в последние годы никто не занимался переложением стихотворений Кугультинова на русский язык. Прежние переводчики ушли из жизни, а новых не нашлось. А ведь речь идёт о творчестве Героя Социалистического Труда, лауреате Ленинской и Государственных премий, равноправном члене великой четвёрки – Гамзатов, Кулиев, Карим, Кугультинов!
Давид Никитович любил повторять калмыцкую пословицу: «Когда дружны два человека – крепость из стали. Когда недружны двадцать человек – крепость из глины!» Развивая эту мысль, на одном из съездов писателей СССР он готовился сказать: «Дружба – высшая степень проявления общности интересов людей, она бескорыстна и потому – прекрасна … Дружба народов так же, как дружба отдельных людей между собой, предполагает равноправие и необходимость друг другу, взаимное уважение и любовь. Друзья делятся меж собой всем, что у них есть. Русский народ щедр в своих дарах. Дары русского народа своим братьям – другим народам России – проявляются во всех сферах жизни, и прежде всего в языке этих народов. А язык – душа народа».
Я не оговорился, написав: «Готовился сказать». Потому что, увы, крылатые эти слова не прозвучали в своё время в Большом Кремлёвском дворце, оставшись приложением к стенограмме пятого съезда писателей СССР, где я их и отыскал.
Они не потеряли своего высокого смысла и сегодня. Просто исполнилось, к сожалению, другое кугультиновское предвидение из той же речи: «Да, дружба делает людей сильными, мудрыми, красивыми. Но сила, проявленная в насилии по отношению к слабому, теряет своё благородство; мудрость, направленная на обман созревающего ума, теряет свою добродетель; красота – мертва, если она не радует людей …»
Наше время – тяжкое подтверждение этих бесспорных истин. Корыстное время диктует свои законы. И «за так», из дружеских чувств мало кто берётся за сложное дело литературного перевода. Знатоку языка сделать дословный, подстрочный перевод стихотворения несложно. Сложность в другом – в создании из этого подстрочника художественного произведения, равноценного оригиналу. Прямо скажем, нелёгкий труд! К тому же совершенно бескорыстный. Потому что государственных издательств, плативших в советские времена гонорары не только национальным поэтам, но и переводчикам, давным-давно не существует.
Вот и сгинули невесть куда «легионы мастеров командировочных стихов и туристических поэм», как метко называл Расул Гамзатов литературных шабашников, которым всё равно, кого переводить и как переводить, – лишь бы платили!
Самуил Маршак – выдающийся умелец поэтических переложений – говорил: «Плохой перевод – клевета на автора!» Так что, может быть, и хорошо, что хоть в этом ремесле клеветники перевелись! И дело чести тех немногих русских поэтов, которые продолжают заниматься переложениями с других языков, сохранить великие традиции своих предшественников. Ещё Виссарион Белинский писал, что «переводная литература является органической частью литературы национальной, что русская литература к чести и богатству своему усыновила и дала гражданство многим, очень многим иноязычным шедеврам, как ни одна страна в мире!»
Может показаться, что я далеко ушёл от главной темы этих заметок – творчества Давида Кугультинова. Но ведь замечательный калмыцкий поэт, как никто другой, прекрасно понимал значение литературных переводов, предлагая поменять местами составляющие советского лозунга: «Дружба народов – дружба литератур!» И не лучшим ли подтверждением его слов стало недавнее переименование одной из центральных улиц Элисты в улицу Юлии Нейман, переводчицы стихотворений Кугультинова.
Да, литературный перевод – дело нужное и важное. Но почему молчат сегодня об этом национальные поэты и писатели? Может, на их возмущённые голоса власть обратила бы большее внимание, чем на обращения русских литераторов? Неужели их устраивает нынешнее положение? Взять тот же институт перевода, созданный прежде всего для развития процесса перевода с языков народов России на русский, но занимающийся чем угодно, но только не этим! Год назад мои заметки по этому поводу появились на «Российском писателе». Но поддержали их в комментариях только мои русские товарищи. Ни одного публичного отклика от национальных литераторов, среди которых немало моих друзей, не последовало…
Разве так вёл себя незабвенный Давид Кугультинов, не боявшийся говорить правду всегда, невзирая на звания и чины? Об этом вспоминали участники празднования 90-летия со дня рождения поэта, которое мы встречали уже без него… Прошедший суровую школу войны, разделивший со своим народом тяготы сибирской ссылки, он до конца дней сохранил в сердце мудрость, доброту и отвагу. Я тогда написал в Элисте:
Десятилетней давности картина
Непреходяще в памяти жива:
Стоит на этой сцене Кугультинов,
И золотятся вещие слова:
«Я, потрясённый, ощущаю вечность...» –
Да, только он сказать такое мог!
О, наших дней земная быстротечность!
О, мудрости негаснущей урок!
«Лишь тот, чей путь духовной пуповиной
Соединён с родимою землёй,
Лишь тот поэт!» – так думал Кугультинов,
Так он и жил под солнцем и луной,
Храня в душе и жертвенно, и свято
Любви к народу светоносный лик,
Великий светоч племени ойратов,
По-пушкински, как «друг степей – калмык»!
Как сын вольнолюбивого народа,
Которому столетий ковыли
Дорогу в справедливость и свободу
Беспамятством глухим не замели!
Да здравствует война за человечность!
Пускай она над злобою царит!
Чтоб мы сегодня ощущали вечность,
А имя этой вечности – Давид!
К нему вовек забвенья паутиной
«Не зарастёт народная тропа!»
Весна и степь. Весна и Кугультинов.
Калмыкия. Поэзия. Судьба.
Что добавить к этим словам сегодня, в день 99-летия Давида Никитовича? Только строки самого Кугультинова:
«Друзья мои! Давайте сотворим
Дружбе народов вдохновенный гимн!»
Давид КУГУЛЬТИНОВ
* * *
Валентину Берестову
Под курганом степным колесница
И её безымянный возница
Сотни лет пролежали во мгле.
И дано было в нашей землице
Хорошо сквозь века сохраниться
Только бронзовой древней стреле.
Да, её смертоносное жало
Время будто нарочно послало,
Сохранило нетленным для нас.
После нас, видно, тоже немало
Археологи сыщут металла,
Если мир не погубим сейчас.
Сколь живу я – и снова, и снова
Опускаюсь в потёмки былого,
Словно тот археолог – в раскоп.
В этом нет любопытства пустого.
Что стрела! Коль забытое слово
Может вызвать вселенский потоп!
От жестокости противоядье
Я ищу, человечности ради,
Среди многого множества строк.
Чтоб когда-то в истлевшей тетради
Был потомками добрыми найден
Моей жизни поэта итог!
КОМЕТА ГАЛЛЕЯ
Там, где смешала слёзы ковыля
С тюльпанами калмыцкая земля,
К моим ногам весенний ветерок
Принёс цивилизации клочок.
Вокруг духмяный утренний простор
До окоёма крылья распростёр.
И потому поверилось не вдруг,
Что режет космос огненосный плуг –
Комета с гордым именем Галлей.
Спешит комета к Солнцу. А на ней
Как будто обнаружены следы
Совсем земных металлов и воды!
Вот так газета за минувший год
Произвела в душе переворот!
Неужто к нам сквозь мириады лет
Стремится добрый свет живых планет?
И в запредельной, может быть, дали
Всевышний создал двойника Земли!
Но разве повторим тот снежный ком,
Что размотался звонким ручейком?
Да и под силу ль Богу повторить
Натянутую горизонта нить,
Чтоб лёг под ней до самых дальних стран
Степи моей любимой достархан!
Пускай за ним привольно и светло
Пирует каждый город и село,
Чтоб никогда не забывал народ,
За что он родину единственной зовёт.
ПУШКИНСКИЙ ЛИМАН
Здесь шелковисты волны ковылей,
Как гривы необъезженных коней.
И потому сегодня достархан –
Во весь прекрасный Путинский лиман!
Названию тому всего лишь год,
Его придумал добрый наш народ,
Чтоб Президента сохранить визит.
Но раньше был великий здесь пиит.
Поэм табунщик, светлый хан стихов,
Великий Пушкин – праздник степняков!
Запомнил весь хотон, как дерзкий, он
В любезную калмычку был влюблён.
Хотел её обнять не просто так,
Но у красотки был в руках черпак.
Какой незабываемый момент!
Наверное, одобрит Президент,
Что в самый раз назвать пора сей стан
Не Путинский, а Пушкинский лиман!
Мы почитаем всех своих гостей,
Но власть стиха превыше всех властей!
Друзья мои! Давайте сотворим
Дружбе народов вдохновенный гимн!
Есть у него название одно –
Великий Пушкин! Так звучит оно!
ПОЮТ БЕЗДЕТНЫЕ ВДОВЫ ВОЙНЫ
Вдовы Полина и Груня.
Слышу я их голоса:
«Двадцать второго июня
Ровно в четыре часа
Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война…»
Песня расправила крылья,
Снова в селе тишина.
Только нечаянный ветер
Стукнет в окно невпопад.
Их нерождённые дети
Вместе с отцами лежат
В братских могилах от Буга
До златоглавой Москвы.
Снова запели подруги.
Горе одно. Две вдовы.
Выпьют заветную стопки
Всем мужикам на помин.
А за окном свою тропки
Топчет несбывшийся сын.
И от ребячьего смеха
Вдоль по дорогам страны
Бродит тоскливое эхо,
Долгое эхо войны.
Перевёл с калмыцкого Юрий ЩЕРБАКОВ |
|