| |
ЛЮБОВЬ ПОЗНАВ…
Любовь познав, дойду до края,
И перспективы неплохи:
Все, кто любил, достойны рая,
Им отпускаются грехи
И знак отличия, как орден,
Вручает райский херувим,
И в честь любивших каждый полдень
Стреляют пробки лучших вин.
Но что так мало с орденами
За беломраморным столом?
Но кто ютится между нами
С чужим нерадостным челом?
Она красива и печальна,
Тоска лежит на божестве:
Наверно, вовсе не случайно
Пустые стулья в большинстве.
Ты зря печалишься, богиня –
Мне ни к чему твой райский сад.
Когда намеренья благие,
То мощена дорога в ад.
Любовь познавшие бессмертны!
Влюблённый юноша, прочти:
В моей любви – ни капли скверны.
И я бессмертным стал. Почти.
ЛЕТНЯЯ НОЧЬ
Летняя ночь, опоздав на свиданье,
Смотрит смущённо и робко в окно.
Я не сержусь на её опозданье.
Ну, опоздала. Не всё ли равно?
Волосы ночи луной обожжёны,
Темя украшено россыпью звёзд.
С завистью смотрят, наверное, жёны,
Окна нацелив на вест или ост.
Я не влюблён в заоконную темень
И не гляжу в наступившую тьму.
Что мне далёкое звёздное темя,
Если валяться всю ночь одному?
Сердце сигналит на грани обрыва,
С древней печалью толкуя о том,
Что не умеет, настроясь игриво,
Взять и влюбиться в прекрасный фантом.
Эта печаль доведёт до больницы:
Будто бы видятся ночью уже
Волосы цвета поспевшей пшеницы
В тёмном окне на шестом этаже.
С глупого счастья туманится разум,
Сердце вприпрыжку несётся к окну…
Там никого. Остываю не сразу.
Долго лежу. Лишь под утро засну.
ГДЕ-ТО
Где-то в Москве открывает глаза
Утро у пыльных обочин.
Где-то в цеху завизжала фреза,
День начиная рабочий.
Где-то в селе разорался петух,
Зорьку увидев воочью.
Где-то на небе фонарик потух,
Мир освещающий ночью.
Где-то со снежных далёких вершин,
Тех, что веками забыты,
Солнце шагнуло на первый аршин
Длинной небесной орбиты.
Где-то в гаданиях Маш или Кать
Видится тот, кто им сужен…
Только тебе не придётся искать –
Лишь позови, если нужен.
ВРЕМЯ «Ч»
В тьме, пропитанной ненастьем,
Ветер рвёт остатки дня...
Ни Глафиры и ни Насти
У окна не ждут меня.
Ни Наташи и ни Кати
Не бегут на шум колёс
И на плечиках покатых
Не клубится шёлк волос.
Но, по правде, эти страсти
Не нужны нисколько мне.
Ни Глафиры и ни Насти
Пусть не кажутся в окне.
А на гаснущем закате,
Что вдоль неба гол и прям,
Ни Наташи и ни Кати
Пусть не бегают к дверям.
Я мечтаю, я мечтаю,
Чтобы глупая тоска,
Сердце болью не мотая,
Лишь скользнула у виска
В лабиринт житейских просек.
А настанет время «Ч» –
Чтобы самый милый носик
Утонул в моём плече.
«CITO»
Под тяжёлым взглядом пледа
Мой загар почти зачах.
Скоро похороны лета
С пыльным гробом на плечах.
А в процессии унылой
Много плакальщиков-дней.
Тётка Осень над могилой,
Платье чёрное на ней.
Миксы траурных солистов
Тащит траурный диджей:
Шорох падающих листьев,
Шум задумчивых дождей.
Он добьётся суицида
Жарких летних рандеву...
Пью любовь с пометкой «cito»,
Все дожди переживу.
ТАНЕЦ
Залягу спать часов на пять,
Сложив слова в заплечный ранец.
Не стану я стихи кропать,
Раз завтра ждёт любовный танец.
А танец этот – лучше всех,
Хотя там «па» не будет новых.
Я протанцую мимо вех:
Перронов, станций, остановок,
Я протанцую всю Москву,
В её асфальт стуча всё звонче.
Пританцевав на рандеву,
Эффектной позой тур закончу.
Но следом в прежней череде
Откроет тур любви основа.
И это будет «па-де-де»…
О нём – молчу.
О нём – ни слова.
ЖЕЛАНЬЕ
Лежу в сатине, как в шелку,
С желаньем страстным, лютым.
Оно стремится к потолку
Невидимым салютом.
Оно проявится в ночи
И вспыхнет солнце-крошка.
Его горячие лучи
Пронзят стекло окошка,
Помчат туда, за сотни вёрст,
Где струйкой зыбкой стылой
Мой призрак занял давний пост
Любви у дома милой.
Поймает струйка жар лучей,
Почувствует земное,
И станет призрак горячей,
И станет призрак мною.
А я дорожкою в саду
Пройду всё ближе, ближе…
И в тёплый дом к тебе войду,
И, как желал, увижу.
БУКЕТИК
В ладони, как праздничный веник,
Несу сверх прохожих голов
Букетик из строчек осенних,
Цветущих бутонами слов.
Вот белые буквы «надежда» –
Цветки водопадами струй,
Вот синие «грёзы», а между
Бордовый большой «поцелуй».
Приду на знакомое место,
Обычно и буднично тут.
Дадут мне плетёнку из теста,
Да сахар, да чаю дадут.
И сахар, пытаемый чаем,
Растает, не выдержав мук…
Тут я и букетик встречаем
Тепло твоих ласковых рук.
|
В БРИЧКЕ
«С любимыми не расставайтесь…»
Александр Кочетков
Я старею, но не плачу,
Лишь, нахмурив лоб чуть-чуть,
Подгоняю жизни клячу,
Впереди не зная путь.
Не пророк и не мыслитель,
Все извилины я стёр,
И теперь спокойный зритель
Бывший гонщик и актёр.
А Шекспир, умом фасоня,
В жизни был ни в зуб ногой:
Жизнь – дурацкая погоня
За карьерой и деньгой.
Даже там, в шекспирной дури,
Зубы есть – так будет толк.
Хитрый волк в овечьей шкуре –
Не актёр, а хитрый волк.
Чуть покачиваюсь в бричке
На неровностях дорог.
Пусть несутся электрички,
Жизнь даря кому-то впрок.
Я не стану расставаться
С той, которой рядом нет.
Мы вдвоём. И нам по двадцать
Самых лучших нежных лет.
ПОЭМА
День разбавил ночные чернила,
Намекая, что хватит мне спать.
Может, солнце себя починило
И на небо полезет опять.
Может, я, на сегодня прощённый,
Получу на денёк в ноябре
Синий купол, зарёй освещённый,
Звон листвы на осеннем дворе.
И тогда не завидую ручке,
А не ручке, так карандашу:
Став счастливым, как после получки,
Я поэму любви напишу.
Описал бы красоты Неглинной,
И Арбат, и собор у реки,
Но родится поэма не длинной,
Лишь четыре коротких строки:
Что осенним дождём не намочен!
Что к тебе, дорогая, спешу!
Что люблю тебя очень и очень!
Что сегодня – опять нагрешу!
ЗАПЛАТКА
Мне приснилось, что ты – со мной,
Было нам и легко, и сладко.
А проснулся – лишь тьма стеной,
Да постель, да моя заплатка.
Я пришит костяной иглой
К простыне из куска сатина,
И не добрый уже, не злой,
Как вон та, на стене, картина.
На картине Святая Мать
Обнимает Его, младенца.
Ну, а мне-то? Кровать сломать?
Иль теперь никуда не деться?
Ведь надёжно себя вчера
Одеяльной прикрыл защитой.
Это тьма меня, чур-чура,
Превратила в лоскут пришитый.
Я рванусь из последних сил.
Лопнут нитки, сатин калеча.
Ты приснилась. И сон гласил,
Что вот-вот состоится встреча.
ДНИ
Пролетарское солнце спустилось в забой
Добывать уголёк для сиянья.
День уходит, на санках таща за собой
Пару-тройку минуток свиданья.
Я бы глыбою встал у него на пути –
Уходи, но минуток не трогай!
Пусть останутся здесь! Отпусти! Отпусти!
И шагай своей тёмной дорогой.
Но сердит и насуплен измотанный день,
Обращаться к такому без толку.
Заругается матом, лишь только задень,
И пошлёт далеко и надолго.
Значит, время расстаться вечерней порой.
День упрям. Не проси и не висни.
Расплывётся разлука по сердцу дырой
В ожидании встречи как жизни.
Привиденьем пойду по планете пустой,
В тишину окунаясь по горло,
И часы под моей невесомой пятой
Будут гибнуть безмолвно, покорно.
Но придёт новый день, мускулистый, тугой,
И в смешении страсти и смога
Жизнь вернётся. Мы встретимся снова с тобой.
Лишь свиданье… Как мало!.. Как много!..
СВЕТИЛО
Зачем ты вылезло, светило?
Тебе не холодно зимой?
Зачем рассыпало ретиво
Свои лучи на город мой?
Забудь поэта возглас лестный,
Пришедший к нам из дальних лет:
«Мороз и солнце; день чудесный!»
Кому чудесный? Мне вот – нет.
Пойми! Любимая далёко.
Пуста лежанка. Ночь скучна.
И даже Пушкина и Блока
Не принимает в дар она.
Запряг бы я кобылку тоже,
Помчал галопом без удил,
И где-то там, на сонном ложе,
Подругу нежно разбудил.
Взгляни, любимая, в окошко,
Оставь покой и негу в снах.
Давай прокатимся немножко
Аллеей снежной на санях.
Но если кончится аллея,
Схвачу двухвостую камчу,
Хлестну кобылку, не жалея,
К себе домой тебя умчу.
ДЖИНН
Исполню три твоих желанья.
Потом ещё исполню три.
Цени, цени мои старанья,
Когда морозят январи.
Я буду вечно исполнять их,
А ты скорей прижми к груди,
Согрей меня в своих объятьях,
Горячей лаской награди.
Моё желанье – в скромной фразе,
Оно одно, совсем не три:
Пусти пожить в настольной вазе,
Ты лишь её почаще три.
Я появлюсь, и сладким дымом
Сгущусь, обвив одним прыжком.
И перестану быть я джинном.
И стану просто мужиком.
СКАЖИ, ВОЗМОЖНО ЛЬ РАЗЛЮБИТЬ...
Скажи, возможно ль разлюбить
И жить как будто равнодушно,
О сердце плачущем забыть,
Пускай там плачет, раз не нужно
Стирать его кровавых слёз
С груди, покрытой толстой ложью,
Притворством безразличных поз
Справляться с внутреннею дрожью,
Смеяться с каменным лицом,
И всем нутром своим натужась,
Являться людям молодцом,
Чтоб не заметили мой ужас? |
