| |
* * *
Ночь спускалась, дрожала и пела,
Как невидимая органза*,
Подводило предательски тело
На каких-нибудь полчаса.
Море высохло, лето сгорело,
Стыли мерзлые сосны в лесах,
И звезда, умирая, звенела
На каких-нибудь полчаса.
И кружилась метель, и ревела,
Закрывая собой небеса,
Я на целую жизнь постарела
За каких-нибудь полчаса.
И ветра, надрываясь устало,
В три погибели ветви согнут,
Я на целую жизнь опоздала
За каких-нибудь пять минут.
_____________
* Органза - лёгкая прозрачная ткань, которая изготавливается методом полотняного переплетения нитей, скрученных из волокон шёлка, вискозы или полиэстера.
* * *
Они сидели в зале
Под зыбким полусветом,
Пока хвосты срезали
Пылающим кометам.
Они смотрели сцену,
Где солнцем дом раскрашен,
И вспоминали Лену,
Танюшу и Наташу.
Они ходили полем
И вязли в липкой почве,
И плакали от боли
Космические ночи.
Апрель стучал по каскам
Дождем освобожденным,
И били пули с лязгом,
И были пули стоном.
А в зале стало тихо,
И прошлое воскресло,
И задремало лихо
Под театральным креслом.
Дышали души морем,
Смолою, горной высью,
Туманным Лукоморьем,
Тоской любовных писем.
Они лежали списком,
Щитом святого Глеба,
И взглядом материнским
На них смотрело небо.
* * *
Талый снег начинает
всхлипывать,
По-есенински плачет
март,
Знаешь, лучше уже
не выдумать,
Не отматывать жизнь
назад.
Это чудо или
фантастика,
После зим открывать
глаза,
Сосны вырезаны
из пластика
И приклеены
к небесам.
И стирается в пыль
алмазную
Время, выданное
для нас,
Тихо дочке твоей
рассказываю
О движении лунных
фаз.
И звезда, накренившись,
падала,
Словно бросил Господь
блесну,
И с холста выступала
Шамбала
Чтобы выпустить в мир
весну.
* * *
Глухо тикают стрелки настенные,
Колыбельную ждут в ночи,
В мамин голос вместилась вселенная
И созвездиями звучит.
Город жив, разукрашен сиренево,
Под соцветиями храним,
И на каждое майское дерево
Опускается Серафим.
Это музыка снов зарождается,
И читает любовь с листа,
Мы друг в друге уже продолжаемся,
Мы за пазухой у Христа.
Слезы счастья - вода драгоценная,
Невесомый пасхальный свет,
В нас с тобою вместилась вселенная,
Нет пределов и смерти нет.
* * *
Я видел путь, я знаю,
Как знал перед войной,
Что я не умираю,
А ухожу домой.
Дышать весенним лесом,
Прощать в последний раз,
Я защищал Одессу,
Я отстоял Кавказ.
Я вымыл Черным морем
Солдатскую броню,
Мы отправлялись строем
И до сих пор в строю.
Я раздаю заплаты
На раны и грехи,
Я буду в сорок пятом
Читать твои стихи.
Смогу с покоем в сердце,
Где трепетная высь,
Пересчитать младенцев,
Что после родились.
* * *
Вот и все, любимая, вот и все,
Это зерна падают в чернозем,
Лунный свет над крышами невесом,
Мир цикличен, значит, опять спасен.
Ты сидишь на стуле и трешь висок,
Где-то там в июле камыш высок,
И глотает воду речной песок,
Срок ничтожно мал и уже истек.
Я тебя не встретил, не знал цены,
Звездный ветер мчится сквозь наши сны,
От кровавых маков поля красны,
Ожидают смерти и тишины.
Ты привычно смотришь, как свет померк,
Как на Пресню сыпется белый снег,
И меня ломает безумный век,
Ты мой тайный смысл и оберег.
Вот и все, любимая, лег костьми,
Может, это буря, а, может, штиль,
И такую нежность не унести,
Бог меня прощает, и ты прости.
* * *
Море смерит пульс в запястье,
Не давая умереть,
И ловцы земного счастья
Вытянут пустую сеть.
Лорелей тягучий голос
Набирает глубину,
Чтобы лодка напоролась
На подводную скалу.
Что блестит во тьме тревожной,
Ледяная, не своя,
Человеческая кожа
Или рыбья чешуя?
Тот, кто больше не вернется,
Не жалеет ни о чем,
И звезда лежит в колодце
С переломанным лучом.
Доведенная до дрожи,
И укрытая плащом,
Лорелей сидит в прихожей,
Но звонок молчит безбожно,
Им не встретиться, похоже,
В этом мире невозможном
Или где-нибудь еще.
|
* * *
Удержишь в горсти синеву,
И лето покажется снова
Стихийным молитвенным словом,
Как будто спустилась Мадонна
С небес в луговую траву.
И скажешь ему одному,
Что лето не станет последним,
Что спит в колыбели наследник,
И ниточка с крестиком медным
Его бережет наяву.
Июль прогревает листву,
Взлетает младенческий голос
В открытый Гагаринский космос,
И вечность в ромашках по пояс
Недвижно стоит на ветру.
* * *
Над речкой замер дух березовый,
Над выгнутой спиной моста,
В осеннем дне, еще непознанном,
Мучительная красота.
Пока мы здесь, и жизнь наивная
Подбрасывает нам любви,
И тянется дорога длинная,
Теряется в лесной дали.
Пусть воин спит непотревоженный,
И крестит мать его во сне,
Все это наше, это сложено
И о тебе, и обо мне.
Полей желтеющих наследие
И листьев острые края,
В тебе звучит мое бессмертие
Последним словом сентября.
СТРАШНЫЕ СКАЗКИ
Шпили башен вспарывали небо,
Звезды заблудились в тополях,
На ветру раскачивались вербы,
Я была в гостях у короля.
Билась ночь в окно летучей мышью,
И стонали черные поля,
Спал огонь под сводчатою крышей,
Я держала руку короля.
По-другому никогда не будет,
Даже начиная жизнь с нуля,
Безусловно маленькие люди
Выполняют волю короля.
Слабый платит кровью, а сильнейший
Слышит, как рыдают и скулят,
И глаза прекрасных, нежных женщин
Гаснут по приказу короля.
Крик заполнил каменные стены,
Загорелись алым соболя,
И теперь с собой двуликий демон
Забирает душу короля.
Все еще бугрилась и дрожала
Замок поглотившая земля,
И плясал на острие кинжала
Отблеск от печати короля.
И цвели на гобеленах розы,
И лилось вино из хрусталя,
Пропадая, словно под гипнозом,
Я всегда любила короля.
* * *
А воздух мая был игристым,
И хмелем бил наверняка,
Ванильных яблонь цвет душистый
По саду плыл, как облака.
Над изголовьем сны летали,
То о морях, то о любви,
И мальчик бредил островами,
Куда не ходят корабли.
Но сорок лет, как сорок станций,
Уход во тьму по одному,
Когда приходится прощаться,
Не понимая, почему.
Глухой ноябрьскою ночью
Тяжелых звезд холодный строй,
И бой, какзалось бы, окончен,
Но все же не окончен бой.
И глядя чутко и тревожно
На мир в заплаканном окне,
Ты ищешь то, что невозможно -
Мечту о будущей весне.
СЕДАЯ ЛЕГЕНДА
Памяти
Владимира Короткевича
Он тебя прижимает надежно
К своей груди,
А потом отпускает, с тоской
Говорит - иди,
И рожай от другого, чтоб твой
Не прервался род,
Наше войско готово, с земель твоих
В ночь уйдет.
На скрипучей телеге опять
Из тюрьмы - в тюрьму
Ты любовь увезла мою, знаешь,
Но почему?
Потому что, ответила, выбор
Определен,
Не венчается нобиль с холопкой,
Таков закон,
Это ревность змеею обвила
Мое чело,
Я бы век не любила, но, видно,
Не повезло.
Ты прости меня, милый, приму я
Любой удел,
И забуду, что ты никогда меня
Не хотел.
Он сражался и панскую спесь
Рассекал мечом,
Закипала смола по полям
Золотой свечой,
Он искал свою радость, обоих
Нашел палач,
Слишком острый топор и нещадно
Огонь горяч.
Их везли в никуда, он - калека,
Она - слепа,
И роптала, и суд проклинала
В тот день толпа.
Ну а ты родила от другого,
Как он велел,
И ручной горностай на коленях
Твоих сидел.
Ничего не исправит молитва,
Не жди апрель,
Белый снег заметает твой дом
И твою постель.
* * *
Так волшебно и совсем не страшно,
Стрелки на часах замедлят бег,
Будет мальчик в беленькой рубашке
Из окна смотреть на первый снег.
Нежным пухом ровно и упрямо
Он укроет дворик неспеша,
И обнимет молодая мама
Худенькие плечи малыша.
Светлый день морозною картиной
Выступит спасением из тьмы,
Хоть в пустой и маленькой гостиной
Нет уже ни мамы, ни зимы.
С Новым годом, камуфляж и вата,
С новым счастьем, ледяной блиндаж,
Ну а мальчик с новым автоматом
Ныне, присно и навеки наш.
И под елку с изумрудной тенью,
Сколько бы войны он ни прошел,
Бог ему положит сновиденья,
Все о том, что будет хорошо.
* * *
В окне морская даль. И ветер замер,
Стальное небо прямо к стеклам льнет,
Глядит любовь оленьими глазами
На то, что происходит без нее.
Невыносимо близок уходящий,
Октябрь медный рвет тугую нить,
Мне снится лес и волки в снежной чаще,
И дом, в котором никогда не быть.
Дверной хлопок и вздрагивают плечи,
И пропасть ночи в свете фонарей,
Дорожный пульс отсчитывает вечность,
Где даже тени не найти твоей. |
