«ЛитЭра» и «Славянские традиции»
17 января 2010 года в ЦДЛ прошла презентация литературного альманаха «ЛитЭра» № 4, посвященного Первому международному литературному фестивалю «Славянские традиции-2009», прошедшему в августе прошлого года в Крыму на мысе Казантип.
Малый зал ЦДЛ. Презентация альманаха ЛитЭра №4 Выступление Валерия Казакова Выступление Станислава Айдиняна Презентация ЛитЭры № 4. Зал полон. Валерий Басыров и Ирина Силецкая Ирина Силецкая представлет альманах ЛитЭра Выступление Валерия Басырова На встречу пришли участники фестиваля из Симферополя, Киева, Калуги, Москвы, студенты Литературного института им. А.М.Горького, многочисленные гости. О том, что сейчас зима, напоминала только новогодняя елка, установленная в малом зале, так по-летнему тепло приветствовали друг друга участники фестиваля, вспоминая летние дни, проведенные на Казантипе. Зал был полон. Главный редактор альманаха и куратор фестиваля с российской стороны Силецкая Ирина рассказала об истории создания альманаха «ЛитЭра» и о прошедшем литературном фестивале, во время которого его участники провели множество творческих встреч и выступлений среди творческой интеллигенции городах: Севастополь, Феодосия, Щёлкино, в пос. Старый Крым. Член жюри фестиваля, прозаик, автор известных романов «Тень Гоблина» и «Холопы», Валерий Казаков рассказал о прозе участников литературного конкурса фестиваля и пообещал помочь в публикации прозы победителей в журнале «Сибирские огни». Издатель альманаха и член жюри фестиваля «Славянские традиции-2009» Валерий Басыров, издавший сборник за счет своего издательства «Доля» в Симферополе, поделился впечатлениями о работе над выпуском альманаха и секретами успешной работы своего издательства в тяжелое кризисное время. Станислав Айдинян, прозаик, исследователь русской литературы Серебряного века, рассказал о творчестве участников фестиваля из Одессы, упомянув Сергея Главацкого, Евгению Красноярову, Елену Шаргу, Алену Щербакову, чьи произведения вошли в итоговый сборник фестиваля. Звучали стихи победителей конкурса: киевлянки Ирины Карпинос, москвички Вероники Сенькиной, финалистов фестиваля и гостей, а также песни из репертуара Эдит Пиаф, исполненные певицей Ириной Комаровой. Финалистам фестиваля были подарены новенькие экземпляры альманаха. Три с лишним часа пролетели незаметно в праздничной и теплой атмосфере, созданной писателями различных писательских союзов России и Украины. С каждым выпуском литературный альманах «ЛитЭра» становится все презентабельнее и серьезнее и по составу авторов, и по качеству издания. Четвертый выпуск альманаха с цветной вклейкой фотографий с фестиваля «Славянские традиции-2009» объемом 444 страницы был издан блестяще! В конце вечера организаторы фестиваля объявили о том, что с 1 февраля 2010 г. начинается прием конкурсных произведений на очередной Второй международный литературный фестиваль «Славянские традиции-2010», который пройдет там же, на Казантипе в Крыму в конце августа и пригласили принять в нем участие всех, кому дорога дружба писателей и народов всех славянских стран. Подробную информацию о будущем фестивале можно прочитать на сайте http://slavtraditions.ucoz.ru . Ирина Силецкая
СТИХИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ
ЛЮДМИЛА ШАРГА (Украина, Одесса) ИСЦЕЛЕНИЕ ДУШИ Память затворницу-душу вгоняет в озноб. В реку Забвения падая снова и снова, мёрзнет душа и согреться пытается Словом, Не совладая с открывшейся раной сквозной. Сердце, рванувшись вослед за озябшей душой, не успевает: вот-вот разорваться готово... Систола или диастола - только бы Слово, Слово на рану сквозную ложилось как шов. Стихнет озноб. Отогреется горе-душа, - раны душевные Словом врачуют издревле. Память, уютным клубочком свернувшись, задремлет.... до пробуждения вдох... или выдох...иль шаг... НЕ ПРИВЫКАЙ….. Не привыкай ко мне. Привычка слывёт нежнейшей из убийц. Я стану калькой дней обычных, обыденности пригубив. Я стану тайной пыльных комнат, венчальным обернусь кольцом… оставь грядущим Незнакомкам мои глаза…. моё лицо… Не привыкай ко мне. Мы – Боги. Нам предначертаны века. Для нас расстелены дороги не на Земле – на облаках. Пускай, мои объятья скомкав, в чужих утешишься. Пускай… Оставь мне участь Незнакомки… Не погуби… не привыкай… КУДА УВОДЯТ ЛЕСТНИЦЫ… А лестницы уводят в небеса… Мы это слишком поздно понимаем. Идём себе, голов не поднимая, Ленясь друг другу посмотреть в глаза. Несёмся – в детстве, в юности – летим, А в зрелости ступаем осторожно, Оглядываясь. За детей тревожно… Кто, как не мы, придёт на помощь им. Вот так и поднимаемся: спеша, Отсчитывая годы, как ступени, Не ведая, что где-то в средостенье Томится в каждом пленница-душа. Так и идём. На завтра… на потом… Откладываем деньги, жизнь и встречи. Потом… «иных уж нет, а те – далече…» Идём. И всё сильней сутулим плечи, И ловим воздух пересохшим ртом. АЛЕКСЕЙ ТОРХОВ (Украина, Николаев) 22 ИЮНЯ. БЕРЕГ РЕКИ СТИКС Умывая ноги седой росой – померещится же такое! – босоногая, юная, с длинной косой, шла по полю «ещё не боя»… Одноклассница? Суженая? Жена? Каждый видел своё в прицелах. Так доступна в биноклях, обнажена. Шевелила губами – пела?.. Ахнет небо, пули начнут круговерть и затеют игру в пятнашки… В ожидании боя юная смерть на венок косила ромашки. МОНОЛОГ ПОЭТА, СТАВШЕГО НА ПУТЬ ИЗЛЕЧЕНИЯ Мне бы стать конём о семи педалях (на исКОННОМ значит – «быть семи пядей»)! Мне бы словом толковым осесть у Даля, а не на ночь (у какой-то!) глядя. Мне бы в мотыльки над твоей иконой, чтоб свеча пылала святым кострищем. Мне б козырной плацкартой в ночном вагоне, не смыкая глаз поднебесным днищим… Стать конём – не клячей! – вот это мне бы… Бить копытом на том и на этом свете! Не звездой, не дырой, не заплатой в небе – только воздухом, гривой вплетённым в ветер. За пределы. Влёт. Мне и неба мало. Чтоб до пены вразнос. Чтобы за кавычки… …В отделеньи нашем сплошь – коновалы. Может быть, коня им лечить привычней?! Мне бы стать конём в пальто «от Армани»! И до ГОРЯ ОТ подиУМА наржаться. И босым бесподковно бродить в тумане. Ковылять ковылями… Эх, любо, братцы! Любо… И трансцендентно! Лепо... Как серпом по ямбу – вон из формата! Из стихов, где молитвы бездушный слепок – в ухо Господа воплем без глянца (матом!)… Вот такая блажь. Вот такая дурка. Не даёт заснуть, плющит словно доза. Мне бы стать конём. Милым Сивкой-Буркой. И умчать тебя от зеркал и прозы. И умчать из нашего мимолетья… И домчать. До смысла. До воплощенья… …Ладно. Мне пора – там компот «на третье»… И любимое «из овса» печенье… ПЕРЕВОД С НЕМОТЫ Улитка вспарывает тишину собой. Неспешно. Неслышно. Срываясь беззвучно в санскрик – «аве, все-Вишну!» – к слову ползёт улитка-язык. Черпаю небо вдох за вдохом. Абсурдоперевод с немоты получается плохо – не получаешься «ты»… Облаками-веками немы были. Взгрянешь симфонической рыбой – какая мольба-канонада! Стань на дыбы ли затихни на дыбе, держа на жёсткой аккорде звучадо. У рыбы округлы настолько глаза, насколько лишь ими можно сказать. Молящей кровинкой у рта неба та немота. Воплем круги по хрусталой воде. В безмолвии – рождаются йетти… ……………… Смолчи, как мне лучше отбросить тень, если хоть что-то светит?..	ЛЮДМИЛА НЕКРАСОВСКАЯ (Украина, Днепропетровск) Я - зеркало. Я возвращаю свет Я - зеркало. Я возвращаю свет, А вместе с ним улыбки и кривлянья. Смешно смотреть на то, как с резвых лет Вы силитесь привлечь мое вниманье И чаще отражаться. Вы горды Своею красотой и юным веком, И верою в бессмертье человека, И в то, что можно с зеркалом на ты. Потом вы реже ищете во мне Себя. И начинает мне казаться, Что вы уже устали отражаться, Охотнее стоите в стороне. Вы стали шаркать мимо и бочком. Я покажу, кто вы на самом деле. Ну, что, мой ненаглядный, поглядели? Ну, где же вы? Мне душно под платком... Бог - старенький сторож в небесном саду Бог - старенький сторож в небесном саду, Гремел колотушкой, покрикивал грозно, Он август созревший задел на ходу. Как яблоки, сверху посыпались звезды. И на полотенце махровой травы На цыпочках утро неслышно ступило. Уставшее за ночь, бледнело светило, Еще не успев преклонить головы. А я, обжигаясь хрустальной водой, Небесный ранет собирала в корзину: Друзьям пригодится в суровую зиму. Вы пили когда-нибудь чай со звездой? Постаревший февраль в полушубке, подшитом метелью Постаревший февраль в полушубке, подшитом метелью, Подпоясанный ветром, сегодня особо суров Потому, что командует месяцев зимних артелью, Набивающей снегом большие мешки облаков. Работенка на редкость ответственна, тяжеловата. А февраль, как начальник, придирчив, серьезен и строг. То проверит, легка ли снежинок лежалая вата, То лучи золотые заправит в небесный челнок. Он смертельно боится того, что изменится мода, Устареет продукция, станет артель не нужна. И напомнят ему про одышку, про силы и годы, И отправят на отдых, поскольку наступит весна. Февралю невдомек то, что мода опять возвратится. Кто-то вспомнит былое и снова ему позвонит, Рассказав, что давно перебои со снегом в столице. Пусть тряхнет стариной, устраняя в стране дефицит. И забыв про обиды, но помня о важности дела, Полушубок достав, и проверив, цела ли метель, Он вприпрыжку помчит, молодея душою и телом, Насыпать облака, по пути собирая артель. АНАТОЛИЙ ЛЕМЫШ (Украина, Киев) КРЫМ Ялта. Гурзуф. Симеиз. Ореанда. Что ни созвучье - то выплеск таланта. Что ни названье - то тысяча брызг: Керчь ! Кацивели ! Форос ! Кореиз ! Ялта - легчайшая пена морская, Словно с бокала с шампанским стекая, Солнечным бликом легла у воды, Вольно раскинув земные плоды. Грозный Форос устремил свой фонарь В сумерки Греции, в древнюю марь. Звук Ореанда, увы, парфюмерен: Приторен он, франтоват и манерен. То ли названье коварное: Керчь! Корчатся в нем и кручина, и смерч. В слове Гурзуф - налетающий ветер, Фыркают флаги и плещутся сети, Гулкое эхо удвоило "у", Груди утесов держа на плаву. Как целовалась волна в Кацивели! Словно колхидские пели свирели! Слаще "Шанели" шашлычный дымок, Злато кефали струится у ног. Или пьянящее слово Массандра: Привкус магнолии и олеандра. Жгучий, текучий настой янтаря В винном, карминном ларце сентября. Гаспра, Массандра, Мисхор, Симеиз... В гору ль карабкаться, падать ли вниз, Перебирая шальные дары Странного рая по имени Крым. Домик у моря Очумев от поденных писаний и от _кина_, В августе мы себя обнаружили в домике на Берегу у моря, где не умолкал прибой, Где тянуло тебя на сон, а меня на бой. Как Садко, я полез в пучину, и ядовитый скат Так долбанул кретина, что я чудом доплыл назад. Ты руки заламывала и прикладывала к вискам. А потом мы гуляли по винам да шашлыкам. Я изучал тебя: как ты плаваешь, как ты ешь, Я целовал тебя поперек, и вдоль, и промеж, Тобою и морем я до конца моих дней пропах. А спорили мы, словно дети, - о пустяках. Мы засыпали под визг и топанье сотен крыс, Словно их стаи во имя Гаммельна шли на мыс, В топоте этом дрожали и домик, и вся скала. Я говорил: "Это ежики, детка!" - и ты спала. А вокруг, как в агонии, рушился белый свет. Чавкая, пожирал человечество интернет. Бомбы сыпались. Башни падали. Пел Кобзон. А я тихие звездопады вплетал в твой сон. А во мне все было предельно обострено, Словно длилось одно феерическое кино, Где я сам на экране, не смыслящий ни черта: Я, от смерти уплывший, вошедший в твои врата! 3 марта 2003 года... 03... 03... 03... – Третьего дня, третьего месяца, третьего года, Третьего тысячелетья от Рождества, Выгляну из окна – какая погода? Зябко, туманно, и еле душа жива. В телеэкране бряцают томагавки. Над Вифлеемом намедни сбита звезда. Сколько там ангелов на острие булавки? Столько же, сколько и бесов. Все - суета. А за стеною, маясь без опохмела, Пьяный сосед заводит с утра концерт. Господи, две тыщи лет пролетело! Где же твой, Боже, как говорят, концепт? После газеты хочется вымыть руки. После попсы – схватиться за автомат. Стоило ли за это идти на муки Тебе в Иудее две тысячи лет назад? «Ежели Бога нет, - кричал Карамазов брату, - То все дозволено! Всем и на все на-пле…» Скучно читать про библейские муки ада Тем, кто испытал его на земле. Что же Ты натворил, Всеведущий и Всевышний, Видишь, эта толпа гогочет, цепями звеня? Что нам Твое Рождество, Ты без надобности, Ты лишний – Третьего года, третьего месяца, третьего дня. Чем мы жили вчера? Как страдали? Уже не вспомнишь. Но все тревожней гул откуда-то изнутри. Словно планета звонит в скорую помощь. Бьются в эфире 03… 03… 03…

«ЛитЭра» и «Славянские традиции»
17 января 2010 года в ЦДЛ прошла презентация литературного альманаха «ЛитЭра» № 4, посвященного Первому международному литературному фестивалю «Славянские традиции-2009», прошедшему в августе прошлого года в Крыму на мысе Казантип.

Малый зал ЦДЛ. Презентация альманаха ЛитЭра №4

Выступление Валерия Казакова

Выступление Станислава Айдиняна

Презентация ЛитЭры № 4. Зал полон.

Валерий Басыров и Ирина Силецкая

Ирина Силецкая представлет альманах ЛитЭра

Выступление Валерия Басырова

На встречу пришли участники фестиваля из Симферополя, Киева, Калуги, Москвы, студенты Литературного института им. А.М.Горького, многочисленные гости. О том, что сейчас зима, напоминала только новогодняя елка, установленная в малом зале, так по-летнему тепло приветствовали друг друга участники фестиваля, вспоминая летние дни, проведенные на Казантипе. Зал был полон.

Главный редактор альманаха и куратор фестиваля с российской стороны Силецкая Ирина рассказала об истории создания альманаха «ЛитЭра» и о прошедшем литературном фестивале, во время которого его участники провели множество творческих встреч и выступлений среди творческой интеллигенции городах: Севастополь, Феодосия, Щёлкино, в пос. Старый Крым. Член жюри фестиваля, прозаик, автор известных романов «Тень Гоблина» и «Холопы», Валерий Казаков рассказал о прозе участников литературного конкурса фестиваля и пообещал помочь в публикации прозы победителей в журнале «Сибирские огни». Издатель альманаха и член жюри фестиваля «Славянские традиции-2009» Валерий Басыров, издавший сборник за счет своего издательства «Доля» в Симферополе, поделился впечатлениями о работе над выпуском альманаха и секретами успешной работы своего издательства в тяжелое кризисное время. Станислав Айдинян, прозаик, исследователь русской литературы Серебряного века, рассказал о творчестве участников фестиваля из Одессы, упомянув Сергея Главацкого, Евгению Красноярову, Елену Шаргу, Алену Щербакову, чьи произведения вошли в итоговый сборник фестиваля. Звучали стихи победителей конкурса: киевлянки Ирины Карпинос, москвички Вероники Сенькиной, финалистов фестиваля и гостей, а также песни из репертуара Эдит Пиаф, исполненные певицей Ириной Комаровой. Финалистам фестиваля были подарены новенькие экземпляры альманаха. Три с лишним часа пролетели незаметно в праздничной и теплой атмосфере, созданной писателями различных писательских союзов России и Украины. С каждым выпуском литературный альманах «ЛитЭра» становится все презентабельнее и серьезнее и по составу авторов, и по качеству издания. Четвертый выпуск альманаха с цветной вклейкой фотографий с фестиваля «Славянские традиции-2009» объемом 444 страницы был издан блестяще!

В конце вечера организаторы фестиваля объявили о том, что с 1 февраля 2010 г. начинается прием конкурсных произведений на очередной Второй международный литературный фестиваль «Славянские традиции-2010», который пройдет там же, на Казантипе в Крыму в конце августа и пригласили принять в нем участие всех, кому дорога дружба писателей и народов всех славянских стран. Подробную информацию о будущем фестивале можно прочитать на сайте http://slavtraditions.ucoz.ru .

Ирина Силецкая

СТИХИ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

ЛЮДМИЛА ШАРГА
(Украина, Одесса)

ИСЦЕЛЕНИЕ ДУШИ

Память затворницу-душу вгоняет в озноб.
В реку Забвения падая снова и снова,
мёрзнет душа и согреться пытается Словом,
Не совладая с открывшейся раной сквозной.

Сердце, рванувшись вослед за озябшей душой,
не успевает: вот-вот разорваться готово...
Систола или диастола - только бы Слово,
Слово на рану сквозную ложилось как шов.

Стихнет озноб. Отогреется горе-душа, -
раны душевные Словом врачуют издревле.
Память, уютным клубочком свернувшись, задремлет....
до пробуждения вдох... или выдох...иль шаг...

НЕ ПРИВЫКАЙ…..

Не привыкай ко мне. Привычка
слывёт нежнейшей из убийц.
Я стану калькой дней обычных,
обыденности пригубив.
Я стану тайной пыльных комнат,
венчальным обернусь кольцом…
оставь грядущим Незнакомкам
мои глаза…. моё лицо…

Не привыкай ко мне. Мы – Боги.
Нам предначертаны века.
Для нас расстелены дороги
не на Земле – на облаках.
Пускай, мои объятья скомкав,
в чужих утешишься. Пускай…
Оставь мне участь Незнакомки…
Не погуби… не привыкай…

КУДА УВОДЯТ ЛЕСТНИЦЫ…

А лестницы уводят в небеса…
Мы это слишком поздно понимаем.
Идём себе, голов не поднимая,
Ленясь друг другу посмотреть в глаза.

Несёмся – в детстве, в юности – летим,
А в зрелости ступаем осторожно,
Оглядываясь. За детей тревожно…
Кто, как не мы, придёт на помощь им.

Вот так и поднимаемся: спеша,
Отсчитывая годы, как ступени,
Не ведая, что где-то в средостенье
Томится в каждом пленница-душа.

Так и идём. На завтра… на потом…
Откладываем деньги, жизнь и встречи.
Потом… «иных уж нет, а те – далече…»
Идём. И всё сильней сутулим плечи,
И ловим воздух пересохшим ртом.

АЛЕКСЕЙ ТОРХОВ
(Украина, Николаев)

22 ИЮНЯ. БЕРЕГ РЕКИ СТИКС

Умывая ноги седой росой –
померещится же такое! –
босоногая,
юная,
с длинной косой,
шла по полю «ещё не боя»…

Одноклассница?
Суженая?
Жена?
Каждый видел своё в прицелах.
Так доступна в биноклях,
обнажена.
Шевелила губами –
пела?..

Ахнет небо,
пули начнут круговерть
и затеют игру в пятнашки…
В ожидании боя юная смерть
на венок косила ромашки.

МОНОЛОГ ПОЭТА, СТАВШЕГО НА ПУТЬ ИЗЛЕЧЕНИЯ

Мне бы стать конём о семи педалях
(на исКОННОМ значит – «быть семи пядей»)!
Мне бы словом толковым осесть у Даля,
а не на ночь (у какой-то!) глядя.
Мне бы в мотыльки над твоей иконой,
чтоб свеча пылала святым кострищем.
Мне б козырной плацкартой в ночном вагоне,
не смыкая глаз поднебесным днищим…

Стать конём – не клячей! – вот это мне бы…
Бить копытом на том и на этом свете!
Не звездой, не дырой, не заплатой в небе –
только воздухом, гривой вплетённым в ветер.
За пределы. Влёт. Мне и неба мало.
Чтоб до пены вразнос. Чтобы за кавычки…
…В отделеньи нашем сплошь – коновалы.
Может быть, коня им лечить привычней?!

Мне бы стать конём в пальто «от Армани»!
И до ГОРЯ ОТ подиУМА наржаться.
И босым бесподковно бродить в тумане.
Ковылять ковылями… Эх, любо, братцы!
Любо… И трансцендентно! Лепо...
Как серпом по ямбу – вон из формата!
Из стихов, где молитвы бездушный слепок –
в ухо Господа воплем без глянца (матом!)…

Вот такая блажь. Вот такая дурка.
Не даёт заснуть, плющит словно доза.
Мне бы стать конём. Милым Сивкой-Буркой.
И умчать тебя от зеркал и прозы.
И умчать из нашего мимолетья…
И домчать. До смысла. До воплощенья…

…Ладно. Мне пора – там компот «на третье»…
И любимое «из овса» печенье…

ПЕРЕВОД С НЕМОТЫ

Улитка вспарывает тишину
собой. Неспешно. Неслышно.
Срываясь беззвучно в санскрик –
«аве, все-Вишну!» –
к слову ползёт улитка-язык.

Черпаю небо вдох за вдохом.
Абсурдоперевод с немоты
получается плохо –
не получаешься «ты»…

Облаками-веками немы были.
Взгрянешь симфонической рыбой –
какая мольба-канонада!
Стань на дыбы ли
затихни на дыбе,
держа на жёсткой аккорде звучадо.

У рыбы округлы настолько глаза,
насколько лишь ими можно сказать.
Молящей кровинкой у рта
неба та немота.

Воплем круги по хрусталой воде.
В безмолвии – рождаются йетти…
………………
Смолчи, как мне лучше отбросить тень,
если хоть что-то светит?..

ЛЮДМИЛА НЕКРАСОВСКАЯ
(Украина, Днепропетровск)

Я - зеркало. Я возвращаю свет

Я - зеркало. Я возвращаю свет,
А вместе с ним улыбки и кривлянья.
Смешно смотреть на то, как с резвых лет
Вы силитесь привлечь мое вниманье
И чаще отражаться. Вы горды
Своею красотой и юным веком,
И верою в бессмертье человека,
И в то, что можно с зеркалом на ты.
Потом вы реже ищете во мне
Себя. И начинает мне казаться,
Что вы уже устали отражаться,
Охотнее стоите в стороне.
Вы стали шаркать мимо и бочком.
Я покажу, кто вы на самом деле.
Ну, что, мой ненаглядный, поглядели?
Ну, где же вы? Мне душно под платком...

Бог - старенький сторож в небесном саду

Бог - старенький сторож в небесном саду,
Гремел колотушкой, покрикивал грозно,
Он август созревший задел на ходу.
Как яблоки, сверху посыпались звезды.
И на полотенце махровой травы
На цыпочках утро неслышно ступило.
Уставшее за ночь, бледнело светило,
Еще не успев преклонить головы.
А я, обжигаясь хрустальной водой,
Небесный ранет собирала в корзину:
Друзьям пригодится в суровую зиму.
Вы пили когда-нибудь чай со звездой?

Постаревший февраль в полушубке, подшитом метелью

Постаревший февраль в полушубке, подшитом метелью,
Подпоясанный ветром, сегодня особо суров
Потому, что командует месяцев зимних артелью,
Набивающей снегом большие мешки облаков.
Работенка на редкость ответственна, тяжеловата.
А февраль, как начальник, придирчив, серьезен и строг.
То проверит, легка ли снежинок лежалая вата,
То лучи золотые заправит в небесный челнок.
Он смертельно боится того, что изменится мода,
Устареет продукция, станет артель не нужна.
И напомнят ему про одышку, про силы и годы,
И отправят на отдых, поскольку наступит весна.

Февралю невдомек то, что мода опять возвратится.
Кто-то вспомнит былое и снова ему позвонит,
Рассказав, что давно перебои со снегом в столице.
Пусть тряхнет стариной, устраняя в стране дефицит.
И забыв про обиды, но помня о важности дела,
Полушубок достав, и проверив, цела ли метель,
Он вприпрыжку помчит, молодея душою и телом,
Насыпать облака, по пути собирая артель.

АНАТОЛИЙ ЛЕМЫШ
(Украина, Киев)

КРЫМ

Ялта. Гурзуф. Симеиз. Ореанда.
Что ни созвучье - то выплеск таланта.
Что ни названье - то тысяча брызг:
Керчь ! Кацивели ! Форос ! Кореиз !

Ялта - легчайшая пена морская,
Словно с бокала с шампанским стекая,
Солнечным бликом легла у воды,
Вольно раскинув земные плоды.

Грозный Форос устремил свой фонарь
В сумерки Греции, в древнюю марь.
Звук Ореанда, увы, парфюмерен:
Приторен он, франтоват и манерен.
То ли названье коварное: Керчь!
Корчатся в нем и кручина, и смерч.

В слове Гурзуф - налетающий ветер,
Фыркают флаги и плещутся сети,
Гулкое эхо удвоило "у",
Груди утесов держа на плаву.

Как целовалась волна в Кацивели!
Словно колхидские пели свирели!
Слаще "Шанели" шашлычный дымок,
Злато кефали струится у ног.

Или пьянящее слово Массандра:
Привкус магнолии и олеандра.
Жгучий, текучий настой янтаря
В винном, карминном ларце сентября.

Гаспра, Массандра, Мисхор, Симеиз...
В гору ль карабкаться, падать ли вниз,
Перебирая шальные дары
Странного рая по имени Крым.

Домик у моря

Очумев от поденных писаний и от _кина_,
В августе мы себя обнаружили в домике на
Берегу у моря, где не умолкал прибой,
Где тянуло тебя на сон, а меня на бой.

Как Садко, я полез в пучину, и ядовитый скат
Так долбанул кретина, что я чудом доплыл назад.
Ты руки заламывала и прикладывала к вискам.
А потом мы гуляли по винам да шашлыкам.

Я изучал тебя: как ты плаваешь, как ты ешь,
Я целовал тебя поперек, и вдоль, и промеж,
Тобою и морем я до конца моих дней пропах.
А спорили мы, словно дети, - о пустяках.

Мы засыпали под визг и топанье сотен крыс,
Словно их стаи во имя Гаммельна шли на мыс,
В топоте этом дрожали и домик, и вся скала.
Я говорил: "Это ежики, детка!" - и ты спала.

А вокруг, как в агонии, рушился белый свет.
Чавкая, пожирал человечество интернет.
Бомбы сыпались. Башни падали. Пел Кобзон.
А я тихие звездопады вплетал в твой сон.

А во мне все было предельно обострено,
Словно длилось одно феерическое кино,
Где я сам на экране, не смыслящий ни черта:
Я, от смерти уплывший, вошедший в твои врата!

3 марта 2003 года... 03... 03... 03... –

Третьего дня, третьего месяца, третьего года,
Третьего тысячелетья от Рождества,
Выгляну из окна – какая погода?
Зябко, туманно, и еле душа жива.

В телеэкране бряцают томагавки.
Над Вифлеемом намедни сбита звезда.
Сколько там ангелов на острие булавки?
Столько же, сколько и бесов. Все - суета.

А за стеною, маясь без опохмела,
Пьяный сосед заводит с утра концерт.
Господи, две тыщи лет пролетело!
Где же твой, Боже, как говорят, концепт?

После газеты хочется вымыть руки.
После попсы – схватиться за автомат.
Стоило ли за это идти на муки
Тебе в Иудее две тысячи лет назад?

«Ежели Бога нет, - кричал Карамазов брату, -
То все дозволено! Всем и на все на-пле…»
Скучно читать про библейские муки ада
Тем, кто испытал его на земле.

Что же Ты натворил, Всеведущий и Всевышний,
Видишь, эта толпа гогочет, цепями звеня?
Что нам Твое Рождество, Ты без надобности, Ты лишний –
Третьего года, третьего месяца, третьего дня.

Чем мы жили вчера? Как страдали? Уже не вспомнишь.
Но все тревожней гул откуда-то изнутри.
Словно планета звонит в скорую помощь.
Бьются в эфире 03… 03… 03…