Геннадий Кузьмич Скарлыгин
Геннадий Кузьмич Скарлыгин родился 17 января 1950 годa в Кемеровской области. Окончил Томский геологоразведочный техникум. Работал начальником сейсмостанции на полуострове Мангышлак, геологом под Читой, в Туве, в Магаданской области в Сеймчанской комплексной экспедиции.
В 1981 году окончил отделение журналистики Томского государственного университета. Затем - работа в областной газете «Красное знамя». Десять лет - корреспондентом, заведующим отделом.
Стихи публиковались в журналах «Наш современник», «Московский вестник», «Сибирские огни», «Российский колокол», «День и Ночь», «Огни Кузбасса», «Барнаул», «Начало века», в альманахе Академии поэзии и других изданиях. Стихи вошли в Антологию русской сибирской поэзия. 20 век »
Главный редактор литературного и краеведческого журнала «Начало века». Секретарь правления Союза писателей России. Председатель Томской областной писательской организации. Автор десяти книг стихов
ЗЕМЛЯ ВОЗРОЖДАЕТСЯ К СРОКУ

* * *
Плыл туман сквозь стога.
И ложилась усталая морось.
Видел я – по осенним логам
Уходила и пряталась молодость...

УТРО. ДЕТСТВО
Только с рассветом встаём,
Кажется, птицы, летают.
- Бабушка, что за окном?
- Всюду землица святая.

- Бабушка, что же метель
Так заметает землицу?
- Чтоб белоснежна пастель,
Светом могла возродиться.

- Бабушка, что так скрипят
Нынче опять половицы?
- Это для малых ребят
Музыка – ведь им не спится.

Это для малых ребят
Скрыпками петь половицам,
Чтоб им приснились опять
Светлые, светлые лица.

* * *
Эта птичка-невеличка –
На высоком на юру…
Промелькнёт душа-чумичка
Во сосновом во бору.

Промелькнёт одним побегом,
Как цветочек полевой.
И порою, где бы не был,
Свищет ветер болевой.

И тоска такая ляжет,
Что утеряна краса…
Что сосед мой дядя Яша
Долго смотрит в небеса.

Что ему там приглянулось?
Что он ждёт в краю родном?
Он не знает. Просто скрылось
Счастье в домике одном.

ВОРЮХИНО
Так называлось село Варюхино, бывшее,
по свидетельству краеведов,
воровской станицей..

У Ворюхино ворон носится,
Ветер вьюжится на юру.
А ко мне с того века просится
Вор, гуляка и говорун.

Вот и сели с ним на приступочке,
Что у крайней избы, на виду,
Хлестанули по три мы рюмочки
Первача. И он завернул.

Начал сказывать: «трали-вали»,
Воровская была гроза.
Мы купчишек много имали,
Помолившись на образа.

Где подвода, а где обозик-
Золотишко, меха и хлеб..
Ну, кого- то и стукнешь разик –
Так ведь промысел божий слеп.

Нынче сильно дивлюсь на вас:
Что ни прыщ, то в князья ведь метит!
Не страна – воровской приказ.
Что же деется в белом свете…»

ПОСЛЕДНИЙ ПАРОХОД
Когда набегают волны,
И бьется прибой в небосвод,
Лунным мерцаньем полный
На пристань приходит народ.

Белый мелькнет платочек,
Как улетевший привет.
Тоской и бедой прострочен
Стальной убегающий свет.

ДЕД
Сказали – без вести пропал.
Но я не верю, сводки стёрты.
Ко мне приходит Петрован,
Мой дед, в линялой гимнастёрке.

Садится с краю на кровать,
Высокий и сорокалетний.
«Устал я, паря, воевать.
Верни меня внучёк намедни.

Ты дай мне в руки мой топор,
Ведь я был столяром от бога.
Да и в деревне до сих пор
Моя нужна людям подмога.»

* * *
Не нашёл слова я золотые,
Не сберёг серебряный мотив.
Ковыли под ветрами седые,
Будут жечь и плакать, и манить.

А колечки в золоте, в оправе,
Лягут в снег, монетками звеня.
Облетят – в горечи, и в славе,
На исходе завтрашнего дня.

Обнесут с деревьев легкий иней,
В лопнувших стаканах октября.
И калинной горечью отныне,
Стынет воля, память серебря.

* * *
Охота к перемене мест
Весной всё явственней и жгуче.
Подобие звезды падучей, –
Лечу, не видя, что окрест.

Пора уже остановиться,
И крепко встать в родном краю.
Но тянет, тянет, словно птицу,
Куда-то душеньку мою.

* * *
              Людмиле
Разлетаются васильки.
Отчего же им разлетаться.
Просто кончились сосняки.
И дорога – по полю, братцы.

Придорожные эти цветы,
Ярок цвет их на русской равнине.
Голубее их нет, помнишь ты,
Как по травам - по морю ходили.

Пронеслась золотая искра,
И пыльца оседала под вечер.
И сидели мы до утра,
И казалось, что мир этот вечен.

И что будем мы вместе с тобой,
Никогда, никогда не прощаясь.
И стоит этот цвет голубой
В васильках. И во мне, поднимаясь.

* * *
«Вот, дурочка! - злословили в деревне,
Босая в зиму, смотрят вверх глаза.»
Но иногда с какой-то мукой древней
Бросала взгляд, как в доме – образа.

И словно Богородица, страдая,
Она смотрела ясно в этот мир.
И лишь потом – как листья, облетая,
Глаза уйдут в невидимый эфир.

И вот уже, оборвана как ветошь,
Опять идет деревнею моей.
А ты, пацан, куда-то дерзость денешь,
Застынешь, не подходишь больше к ней.

Как будто проверяла нас Святая.
Что здесь мы – не издергались душой.
И как живем, прорехи вновь латая,
И как скорбим о Родине большой.

А где ж ей быть, как не в глубинке, с нами.
Где тяжкий труд за крохи, за гроши.
Где поднесут святыми именами
Кусок последний, черствый – от души.

* * *
Люблю я русские дороги.
По большаку – полынный ряд.
И васильки летят под ноги,
И подорожники летят.

О разнотравье и раздолье.
Две пыльных вьются колеи.
И хор кузнечиков, и поле,
Как море плещется вдали.

Как заклинанье, как прощенье
Летят по небу облака.
И веют светлым утешеньем
Колосья хлеба. И слегка

Колышет марево тумана
Под утро лёгкий ветерок.
И вечно манит, вечно манит
Какой- то дальний хуторок.

* * *
В часы душевного покоя
Я представляю сосен шум.
И ливень серого покроя.
И холодок от тяжких дум.

И холодок в осеннем поле,
И зов простуженных дорог.
Где есть для нас родной до боли,
Родной до боли уголок.

ПЕСНЬ РЫБАКА
Бесконечна даль,
Ни дна, ни берега.
А туман, что шаль,
Цвета белого.

И плывёт баркас
Полный рыбою.
Не теряйте нас,
Мы не выбыли.

Нас несёт сейчас
Море синее.
И не видно глаз,
Они в инее.

Нет и счастья нам,
Бедным олухам.
И несёт волна,
Да всё волоком.

Но на том мысу,
Да на родненьком,
Я найду красу
В платье модненьком.

* * *
Лиловые брызги сирени…
Врубель любил этот цвет.
Любил, когда падают тени
На золото и на паркет.

Из синих кружев и пены,
Из музыки красок, мазков
Вставали царевны, Елены.
И светлые лики из снов.

И только струна натяжная
Грозила порваться потом,
Где- нибудь с красками мая
На синем и золотом.

ВЕСНА
Продёрнет снежок,
Как мысль одиноких окраин.
Забытый стожок
Замрёт от весенних окалин.

И хочется повернуть
Усталый свой взгляд на дорогу.
И основательна суть –
Земля возрождается к сроку.

* * *
Давай, поехали дружок
На берег милый.
Там вдалеке стоит стожок
Под небом стылым.

Там одиноко и легко
У речки смелой.
И машет флагом далеко
Кораблик белый.

На косогоре, где дома,
За ними стайки.
Там принимают задарма
И без утайки.

Там мы топориком тюк- тюк,
Дров понаколем.
И будем жить как Тюк-Матюк,
Припечно, вволю.

Ты будешь по воду ходить,
Я на охоту.
И будем баньку мы топить
Всяк по субботам.

* * *
Это на том берегу день-деньской
Вьётся дымок над трубой.
Это на том берегу люд-людской
Занят самим собой.

Там и сугробы, словно слоны,
Белой идут гурьбой.
В этих снегах только трубы видны,
Только простор голубой.

Здесь бы пожить мне. На стороне:
Там, где манящий покой.
Что-то не ладно в моей стране,
Что-то и сам я совсем плохой.

* * *
От этих заснеженных мест
Теплота пробивалась.
Помню твой лёгкий жест,
Да и улыбка – осталась.

Мы забрали с собой
То, что тогда не сказали.
Жизнь – возвращает домой,
Тянет с чужих вокзалов.

Как не врастали в дома
Дальних и близких пределов.
Жизнь всё расставит сама.
Скажет, что нужно делать.

* * *
В этой нашей горестной юдоли,
Что в морозном воздухе ночном,
Мчались кони, словно ветры в поле.
Кажется, их видел, за окном.
Но откуда взяться им, ретивым?..
Вот промчались, канули опять.
Только звёзды расплескались в гривах,
Трудно было что- либо понять.

Может, нам приносит утешенье
Царь ночной, предвестник добрых дел…
Надо бы собрать на угощенье
Всех моих неузнанных друзей.
Пусть они на лавочках присядут
За столом, у моего огня.
Лица их туманами объяты,
И они не узнают меня.

Да и как узнать, лишь только память
Мимолётных встреч хранит секрет.
Здесь я навсегда остался с вами,
Вы ж - со мной. А, может быть, – и нет.
Где- то там, в далёком захолустье,
На исходе тёплых, светлых дней,
Добрый друг глаза свои опустит,
Да и вспомнит, может, обо мне.

* * *
Такая грустная страна
Встречала нас туманным утром.
Такая серая стена –
Своею тяжестью занудной.

А сзади, милый человек
Качался в пьяной полудреме…

Счастливый век, безумный век
Дымил в любви полузнакомой.

Дымил исхоженный вокзал,
И проститутки хохотали.
И блеск неоновый в глазах.
И мокрый отблеск серой дали.

Вот так, приедешь в этот край,
И встанешь свежим истуканом.
Зачем я здесь, зачем мне рай
С большим неоновым экраном?

* * *
Не нужен мне такой покой. А нужен
Небесный звук над головой. Послушай,
Вот он сквозь темень и пургу слетает.
А я проснулся и гляжу. Светает.

Светает в комнате, в окне, на ветке.
Слезами красными в снегу - ранетки.
И всё как будто хорошо… Витая
Рябина чиркнет по стеклу. Светает.

* * *
Наше русское небо –
Белёсое, как вода.
Где бы я не был, где бы,
Небо со мной всегда.

* * *
Лист упадёт. А потом лежит
До первого снега.
Его не спросишь: как твоя жизнь…
Где ты так долго бегал.

Где ты летал на семи ветрах.
Кто тебя славил и нежил.
Как трепетал на ветке. А – страх –
Сорвёшься. А ведь ещё не жил.

И вот спланировал на тропе.
Великий молчальник и знахарь.
Стало тепло и легко тебе
Под синим морозным знаком.

Иней ночной присмирил поля,
Кистью махнул угрюмо.
В белый цвет всё вокруг изваял.
Нет – ни листвы, ни шума.

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
Ай, да увяли все цветочки
За селом.
Ай, да не машут нам платочком.
Поделом.

То мороз, то дождичек – велики.
Им поклон.
То сосульки брякают – динь-диньки.
У окон.

Ай, да красны девицы разбрелись.
Кто куда.
Не по нраву стала им эта жизнь,
Вот так – да.

Снегом припорошена вся земля.
Тишь да гладь.
Жили мы хорошие, ой- ля- ля,
Всем под стать.

* * *
Москва – не русская столица –
Мой друг недавно написал.
Чужие лица, лица, лица.
Чужой вокзал, чужой вокзал.

Зачем же Бог сиё сподобил?
Зачем, заехав в этот град,
Бежать мне хочется к свободе –
В Сибирь, к себе, домой – назад.

Кругом снегами припорошена
Простая наша сторона.
Но лица злобой не исхожены,
И не изношены глаза.

Здесь ещё можно хлеб участья
Буханкой получить с добром.
И разделить с соседом счастье,
Запив его простым вином.

* * *
У заветной ветлы, у заветного дольнего
Камня
Он согреет меня, мой старинный очаг.
Это там за рекой, вон за тем поворотом…
А там ли?
И не вспомнить. Неужто и я так душою
Зачах?
Мы в глубоких озёрах здесь рыбу удили.
Собирали дрова, зажигали костёр.
А вверху нам весёлые звёзды светили.
И орёл свои крылья для нас распростёр.
Эта осень свои открывает объятья.
Льётся синь и скрывается вместе с рекой.
И стоят тополя – изумлённые братья,
Осыпая листами прибрежный покой.

ВСТРЕЧА
Сказали – ровный человек,
Усталый взгляд, седые руки.
Сказали – здравствуй, человек.
Вот твой обед и тёплый угол.

Затем, нашёлся разговор,
Он тёк неспешною волною.
Когда осматривали двор,
Года стояли за спиною.

Как будто прожита вся жизнь,
Как будто знали век друг друга.
И лёгкий ветер вился ввысь,
И отлетала злая скука.

Вот так – на жизненном пути
Нас озарит вдруг встречный образ.
Своею грустью осветит,
И долго слышишь этот голос.

* * *
Синие, синие ночи.
Белые, белые дни.
Что моя милая хочет?
Вот и остались одни.

Что моя милая знает?
Ласки твои не сберёг.
У деревенских окраин
Стынет забытый стог.

Всё ему одиноко
Там, где примята трава.
Речка была так глубока.
Так - высока синева.

* * *
Что мне машут просторы лесные,
И озёрный мой край с ковылём.
Это ветры несут стременные
Облака над притихшей землёй.

Это там за стожком и овином
Разметалась подруга- река.
Это там с поцелуем невинным
Мне махнули платочком – пока.

Ты порадуй меня, человече.
Расскажи про земные дела.
Про дома, огороды и печи.
И про то, как метель тут мела.

И про то, как платочком махала
Та берёзка и ветром жила.
И взлетало в цветах покрывало,
И вдруг стала невеста – жена.

* * *
Это в нашем северном просторе
Лебеди летели так высоко.
Это в нашем северном просторе
Реченька таилась так глубоко.

Выходил к той речке паренёчек,
И глядел он в даль на лебедей.
И был светел праздничный денёчек,
И был праздник красный у людей.

Что же так гармоника играла?
Что же гармонисту весело?
Что же ему место нынче мало,
Что так закудрявилось село?

Потому, под клёкот лебединый
Уносилось сердце на простор.
Вышивала девица старинный,
На платочке голубой узор.

* * *
         «Тихая моя родина…»
                            Н. Рубцов

Светлая моя родина,
C первым снегом своим,
Сколько с тобою пройдено,
Сколько прожито зим.
Всё, что отсюда вынес,
В сердце своём храню.
На этой земле я вырос,
В звонком лесном краю.
Здесь, на реке и в поле,
В рощах березняка,
Я напитался вволю
Светом родным. Легка
Стала мне ноша жизни.
Вот и иду с тех пор.
С милою укоризной
Меня провожает бор.
Что- то шепнёт малинник,
Прощально махнёт дымок.
Пусть будет дорога длинной,
Пусть будет мой путь далёк.


Комментариев:

Вернуться на главную