| |
Владимир СКИФ
ПАМЯТИ М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
(Поэтический цикл)
НАД МАШУКОМ
Кто чашу горя накренил
Над Машуком
тем смертным летом?
Кто дождь тяжёлый обронил
Над умирающим поэтом?
А ветер бился и кричал,
И тело травами окутал,
Чинары древние качал
И гибель с колыбелью путал.
О, этот гром над головой!
О, сердце, принявшее выстрел!
Гремит Кавказ, а под Москвой
С деревьев - раненые листья.
Сплетались волосы с травой,
Со смертью жизнь переплеталась.
Природа смыть позор людской
Грозой полночною пыталась.
Но ей убийства не избыть,
Как не избыть молвы в народе,
Что кровь Мартынову не смыть
И супостату Нессельроде.
Их тени бродят у черты,
Где навзничь тело распростёрто,
Где чёрный демон высоты
Сам на убийц накликал чёрта.
ПОРУЧИК ЛЕРМОНТОВ
Который век
поручик Лермонтов
грызёт черешни
и стреляет вверх.
Который век
спешит Мартынов
к чёрному барьеру
и стреляет
Лермонтову в сердце.
Который год
не спит гора Машук:
на неё падает и падает
убитый Лермонтов.
В КРУГУ ПОЭТОВ
Мне пишется - и слава Богу!
Мне любится - и в добрый час!
Стучится в гости Такубоку,
И входит Пушкин, не стучась.
Всегда с цыганами, с друзьями,
С бутылкой крепкого вина,
В нём игры тигра с обезьяной
И слава доброго лгуна.
Азартней нету человека!
Стихами Пушкин упоён.
Здесь Лермонтов - легенда века
И всеми изгнанный Вийон.
Хохочет непоседа Пушкин
Среди поэтов всех времён.
Лорд Байрон здесь
с горячим пуншем
И Саша Чёрный, и Бальмонт.
Печальный Блок с тоской осенней
Твердит: - Есть истина в вине!
Читает сумрачный Есенин:
- Дай, Джим, на счастье лапу мне!
Он том истрёпанный листает
И усмехается себе...
Заря бессмертия светает,
Где каждый выбрал по судьбе.
Мой стол вином, слезами залит.
Увы! Закончилась гульба.
В тумане плотном исчезает
Веков живая городьба.
И снова в доме всё, как прежде,
И больше не с кем пировать,
И ночь, как косточка черешни,
За-
ка-
ты-
ва-
ет-
ся
Под кровать.
КРЕМНИСТЫЙ ПУТЬ
В стихах он был и вправду – равен Богу,
Он не творил – он с Богом говорил.
И, приближаясь к смертному порогу,
В бессмертие тропу свою торил...
Мертвел Мартынов, леденел от света
Его стихов и жажды – мир любить.
Он не затмил великого поэта,
И превосходства не сумел добыть
В стихах,
в остротах непомерно-шалых,
И на балах – среди друзей-кутил –
Казался тем
начищенным шандалом,
Который не горел и не светил.
Он, мстительный,
напыщенный,
в черкеске,
Стелил поэту смертную постель...
Под Машуком
в ближайшем перелеске
Уж скоро грянет чёрная дуэль.
Нам не успеть к поэту на подмогу...
Он упадёт в ночную тьму лицом.
Кремнистый путь дотянется до Бога,
Гора Машук подёрнется свинцом.
И будут сниться каждому отрогу,
Как дождь идёт,
как Лермонтов молчит...
И «Выхожу один я на дорогу»,
Как Божий гром,
над Машуком звучит.
ОДИНОЧЕСТВО
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу...
М. Ю. Лермонтов
«Выхожу один я на дорогу...»
Он сказал, наполнив чуткий слог
Безысходной болью и тревогой,
На земле и вправду – одинок.
Одинок всей сущностью поэта,
Острой, как скрещённые мечи...
Вновь о нём на подступах рассвета
Запевают Ангелы в ночи,
Или демон, неподвластный Богу,
Что летит над бездной бытия...
...«Выхожу один я на дорогу...» –
Опалило русские края.
Время – жизни яркие гасило,
Зло – свой новый затевало бег.
А его над Тереком носило,
И манил закатами Казбек.
Снилась Бэла в подвенечном платье,
И Тамань туманная, как сад.
Он стоял суровый, как распятье,
И себя отбрасывал назад
От тоски, от будущей дуэли,
От бесóвских женщин и красот,
Суть свою, постылую доселе,
Свергнув с демонических высот.
По пустыне направлялся к Богу,
По христовым тропам и камням...
«Выхожу один я на дорогу...» –
Он сказал и тишину обнял.
ПУЛЯ
Чу — дальний выстрел! прожужжала
Шальная пуля... славный звук...
М. Ю. Лермонтов
Он музыку певучей пули
Ловил в ущельях и в степи.
Свинцовых пуль летучий улей
Звенел: «Судьбу не торопи!»
Он видел: вихрем стали кони,
И расступались ковыли,
Когда за горцами в погоне
Летели пули вдоль земли.
Казáки смерть в бою ласкали,
Стремясь кинжалы побороть.
Чеченцам –
скалы потакали,
А русским –
потакал Господь.
Ходили звёзды на ходулях,
Раздвинув космоса края...
И пролетали мимо пули,
Как пчёлы, из небытия.
И каждая – его любила...
«Шальная пуля... славный звук...»
Но та, которая убила
Его, появится не вдруг...
Она к Мартынову слетела,
Как вихорь чёрный на земле.
И в день дуэли леденела
В смертельно-мертвенном стволе.
А он играл цветком июля,
Черешни в небо запускал,
Его нашла немая пуля,
А он в ней музыку искал.
С ЛЕРМОНТОВЫМ
Расступится, как разорвётся, небо,
И мне блеснёт остаток вешних дней.
Остынет жизнь, но за краюхой хлеба
Приду в деревню и останусь в ней.
Мне слепота души
уже сподручней будет,
Душа сквозь дым столетий побредёт,
Найдёт костыль, свою печаль остудит,
И никого для дружбы не найдёт.
Завязнет ворон в сукровице неба,
Протрёт ромашка белые глаза,
И мне мигнёт моя краюха хлеба,
Но из души не выпадет слеза.
Вдруг кто-то звёздный – душу пожалеет,
Пинком мою калитку распахнёт…
И, желчным взглядом хохоча, наглея,
Поручик Лермонтов
в печаль мою войдёт.
Я попрошу его навек остаться,
Забыть Кавказ и горцев, и дворян.
Мы выпьем Терек,
выпьем ключ Кастальский,
Бахчисарайской памяти фонтан.
Гора Машук воскликнет: – Эй, поручик!
Нас ждёт дуэль. Не подведи, поэт.
Молва веков скользнёт змеёй из тучи
И бросит с неба – чёрный пистолет.
В ПОДНЕБЕСЬЕ
1. Демон летящий
Между небом и землей
Слышен крыльев
шум свистящий.
У заката под полой
Демон кружится летящий.
Поднимается земля
Вместе с запахами хлеба.
Демон падает в поля,
А потом опять — на небо.
Он старается добыть
Из себя — себя, похоже…
Не страдать и не любить
Он уже никак не может.
Не отречься, не уйти,
Принимать судьбы удары,
И вовеки не найти
Тело царское Тамары.
А Тамара небосклон
Затемнит вечерним светом,
Чтоб никто к ней на поклон
Не пришел зимой и летом.
Будут камни от подков
По ущельям вниз катиться.
Демон будет сто веков
Над глухим Дарьялом виться.
2. Демон поверженный
В поднебесье Крестный ход…
Демон, Бога не пугайся!
Ты – не враг, ты – антипод,
И поэтому не кайся!
Твой не кончился полёт,
Ты, живой, не станешь мёртвым.
Ты – ристалища оплот
Между воином и чёртом.
Победитель ты! Но вот
Космы мглы тебя настигли,
И распался небосвод,
И в тебя вонзились иглы.
Раздвоилась в небе плоть:
Ты и Демон и не Демон.
Глянет с облака Господь
И подумает: «А где он?»
Там и Лермонтов глядит,
Пулей выбитый из жизни…
Демон, как орёл, летит
К надвигающейся тризне.
Крикнет Лермонтов: – Держись!
В этой жизни мы не гости!
…Но его потянут вниз
В крылья всаженные гвозди.
На горе Машук цветы
Расцветают в изобилье…
…Демон рухнет с высоты
На поверженные крылья.
ГОРА МАШУК
Белеет парус одинокий…
М.Ю. Лермонтов
Над бездною тропа из кремния
И берег тёмный и крутой.
И парус кажется во времени
Неизъяснимою мечтой.
Клубится море многоликое,
Над Машуком – кровавый свет.
Стихотворение великое
Не умирает двести лет.
Но также землю жгут неверные,
И души ходят босиком,
И мне всё кажется, что Лермонтов
Стоит живой под Машуком. |
|
