К 120- летию сибирского поэта Ивана Молчанова-Сибирского
Владимир СКИФ (Иркутск)
Среди известных литературных имен Сибири имя Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского несомненно занимает одно из выдающихся мест. Ещё в начале прошлого века он формировал и создавал писательскую гвардию Иркутска, а затем возглавлял её долгие годы. Как поэт, Иван Иванович Молчанов-Сибирский оставил большое, ещё не до конца опубликованное и изученное литературное наследие – стихи и поэмы, публицистику, детские стихи и рассказы, дневники и записные книжки. Он вёл большую общественную работу, искал и воспитывал юные и молодые таланты и оставался таким до конца своих дней. «Мы пред врагом не спустили
«Иван Молчанов-Сибирский! Мой друг и побратим по писательскому рукомеслу. Мы оба с ним служили одному делу – русскому поэтическому Слову, русской советской Поэзии... Мы с ним оба взрастали в былом Глазковском предместье Иркутска, и даже сражались в мальчишеских уличных драках, – когда улица шла на улицу. И уже в ту пору мы с ним оба стали «илховцами» – и вошли в пятерку-шестерку юных тогда поэтов… Напомню и перечислю имена: Иосиф Уткин, Джек Алтаузен, Иван Молчанов, Валерий Друзин, Василий Томский (Скрылев) и аз многогрешный – тогда выступавший под псевдонимом – Михаил Бельский…» И каждый день, и каждый год В 1932 году выходит первый сборник стихов И.И. Молчанова-Сибирского «Покорённый Согдиондон», где автор рисует широкий образ пробуждающейся Сибири и чувствует себя её верным сыном: //В тайге глухой голец Согдиондон// Вонзился в небо голою вершиной. //Его изрезали со всех сторон // Глубокие и резкие морщины. // Он сед, он стар. Давным-давно оглох. // Крутые скулы топором не бриты, // Как борода косматый белый мох, // И склоны пихтою обвиты.//Стихи поэта отражают эту сыновнюю любовь://Милый край… Тишина… Тишина. // Милый край, где привольно и дико, // Под ногами бадан ибрусника, // Милый край молодого вина.// Первая книга Ивана Молчанова стала добротной заявкой на творческое будущее: //Догорел осенний вечер, // Укатилось солнце прочь. // Даже собственные плечи // Не видать в такую ночь. // Иван Молчанов входил в сибирскую литературу вместе со своими друзьями-одногодками – Иосифом Уткиным, Михаилом Скуратовым, Львом Черноморцевым, Валерием Друзиным, Анатолием Ольхоном, Гавриилом Кунгуровым – и чуть ли не все они одного, 1903 года рождения. А ещё его литературные сверстники и друзья: Иннокентий Луговской, Павел Маляревский, Джек Алтаузен, Елена Жилкина, Константин Седых, Василий Непомнящих. С писателями старшего поколения у молодого Молчанова также дружеские отношения: с Аполлоном Тороевым, Исааком Гольдбергом, Александром Балиным и особенно с Петром Поликарповичем Петровым. В 1933 году Иван Молчанов ведёт литературный кружок в иркутской школе-интернате № 6. Он знакомит детей с русской и советской литературой, преподает им азы журналистики и публицистики, и, под впечатлением литературных познаний и рассказов наставника, они пишут первую в советской России коллективную книгу о времени и о себе «База курносых». Юные иркутяне и не знали, что продолжили давнюю традицию, начатую еще в 1835 году, когда иркутские гимназисты из собственных сочинений составили книгу «Прозаические сочинения учащихся иркутской гимназии» и их наставник, преподаватель изящной словесности Поликсентьев сумел издать её в Петербурге. В книге ребята описывали берега и воды чистейшей Ангары, затенённую и поэтичную речушку Каю, сверкающую и гремящую на камнях Ушаковку и, конечно, легендарный Иркут, приносящий к Ангаре отражение и прохладу Саян. «База курносых» прогремела на всю страну, и руководство Иркутска наградило ребят поездкой в Москву. Иван Иванович получил в это же время приглашение на первый съезд советских писателей – и в Москву поехали все вместе. Уже в дороге дети прочитали в «Известиях» отзыв Алексея Максимовича Горького об их книге и приглашении на I съезд советских писателей. После съезда ребята вместе с Иваном Ивановичем побывали в гостях у Горького в Горках, где он пожелал им творческих удач. Вернувшись, дети решили писать книгу о том, как ездили в столицу, как гостили у главного писателя страны. И, конечно, вместе с ними работал и помогал им их любимый дядя Ваня. И это не единственный пример творческого общения Ивана Ивановича со школьниками и молодежью тех лет. Вот строки письма одной из многочисленных поклонниц творчества Молчанова-Сибирского Лины Белковой: «Кажется, давно ли это было, когда в Красноярском техникуме путей сообщения, будучи пионеркой, я слушала его горячие выступления на комсомольском собрании. Как потом, в Иркутске, в бывшем Глазковском предместье, мы – комсомольцы – слушали его чудесные стихи. Память о нашем сибирском поэте всегда будет жить в сердце советского человека. Его жизнь достойна подражания, и я горжусь, что в молодые годы мне довелось слушать Ваню Молчанова. Его пламенные речи и стихи многим дали направление в жизни. Я была в числе этих многих. А вот строки известного журналиста, ученика и друга Ивана Ивановича, соратника по работе в газетах военного времени, собственного корреспондента ТАСС в Иркутске, Александра Иовича Гайдая, поэта, написавшего две книги стихов. Леонид и Александр Гайдаи, как и Молчанов, – глазковчане. Все они ходили по одним улицам, в одни годы, жили по соседству, и их творческий потенциал взрастал и питался соками одной и той же земли – в сосновых и берёзовых рощах над Иркутом, Ангарой и Каей. Здесь рождались не только поэтические образы у Ивана Молчанова и у Александра Гайдая, здесь обозначались и переходили в потенциал творческой реальности реплики, ситуации и эскизные черты будущих героев всемирно известных комедий Леонида Гайдая «Операция «Ы», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука». Из воспоминаний Александра Гайдая: «…Конечно, писательский труд – дело сугубо индивидуальное, и своими успехами, художественными открытиями авторы обязаны прежде всего самим себе, своему дарованию, но немаловажное значение имеет и та обстановка, то окружение, в котором работает литератор. Атмосфера доброжелательности, товарищеской поддержки и одновременно строгой взыскательности, какая сложилась в Иркутской писательской организации в пору работы на посту ответственного секретаря И. Молчанова-Сибирского, помогла выявить и вырастить новые таланты, способствовала росту творческой активности и молодых, и уже сложившихся опытных литераторов». Александр Гайдай подружился с Иваном Молчановым и никогда не терял связи с ним и его семьёй, даже тогда, когда Ивана Ивановича уже не было в живых. В тридцатые годы у Молчанова-Сибирского выходят сборники: «Стихи», «Синие Саяны», «Граница на Востоке», а также книжки для самых юных читателей: «Милая картошка», «Лисенок Тумай», «Лыженята» с иллюстрациями иркутских художников. Голос поэта крепнет, набирает силу и звучит чище, образнее, ярче. Имя его обретает не только региональную, но и всесоюзную известность, и это видно из писем со штемпелями Москвы, Ленинграда, Владивостока, Хабаровска, Якутска, Красноярска, Новосибирска. Поэту пишут, к нему обращаются писатели, известные всей стране, – Александр Серафимович, Эдуард Багрицкий, Владимир Зазубрин, Самуил Маршак, Илья Сельвинский, Ефим Пермитин, Борис Полевой. Кроме просто дружеских и приветственных слов – это ещё и рецензии, и отзывы на его творчество, и многочисленные просьбы.
«Уважаемый тов. Молчанов! Ваши стихотворения «31-н» и др. производят впечатление: звучны, литературны. Вы будете расти. Стихи передал тов. Полетаеву в «Октябрь». Он читает стихи. С приветом Александр Серафимович. 16. V. 28.» «В 1934 г. командный состав запаса погранвойск в полевых условиях проходил переподготовку в 1-й пограничной школе (г. Новый Петергоф). На переподготовку был направлен и поэт Иван Иванович Молчанов-Сибирский. Я в это время командовал курсом переподготовки и не могу не вспомнить этого высокого, стройного и подтянутого, с большой белокурой шевелюрой и выразительными добродушными глазами, человека. Иван Молчанов был всегда примером на курсе, как при обучении, так и в повседневной лагерной жизни. Он был не только редактором стенной газеты, не только интеллектуальным кладезем подразделения, но и активным спортсменом, организатором серьёзных диспутов и участником многочисленных дружеских бесед. Вспомнив его, я раскрыл пожелтевшие от времени страницы с написанными им и подаренными мне на память стихами (по-видимому, нигде не опубликованными и мало кому известными) о тех днях, которые мы вместе проводили в напряжённой учебе в лагере «Приморский хутор». 1 июля 1934 года на 45-й день сборов, мы решили организовать прощальный вечер… Окончены речи, играется туш. И тут же является солнце из туч И песне навстречу – другая встает, Подхвачена вмиг голосами друзей, Стремительным шквалом ворвался оркестр, Быстрей и быстрей, как полёт колеса, Товарищ Шумаев, есть просьба к тебе, Мы с маршем победным пройдём до конца Прочитав это «донесение», я не удержался, чтобы тут же не огласить его всем присутствующим на вечере. Долгие, не смолкающие аплодисменты закончились возгласами «Качать Молчанова!» Это было достойной наградой за его тёплые, проникновенные слова о своих товарищах и за тот призыв, который прозвучал в концовке стихотворения. Время было, действительно, героическое, и многие из нас в будущей войне с фашистами стали настоящими героями своего времени. Его стихи светло и правдиво показывают ту обстановку, ту удивительную дружескую атмосферу, которая окружала нас, молодыхкомандиров. А «Песня командиров запаса» стала нашим гимном. С ней мы направлялись в походы, на охрану государственной границы, с ней мы возвращались в наш учебный лагерь. Память о поэте Иване Молчанове-Сибирском сохранится у пограничников на долгие годы, и хотелось бы, чтобы земляки-иркутяне знали его не только как поэта, но и как воина в зелёной пограничной фуражке. Генерал-лейтенант в отставке А. Никифоров». «Однажды небольшая группа литераторов Иркутска решила выехать в летние лагеря, где проходил тогда военные сборы командир запаса поэт Иван Молчанов-Сибирский. Из темноты, качаясь, плывет на нас желтоватый пучок света. Он то исчезает, то, внезапно приближаясь, ярко вспыхивает, выхватывая из сумрака станционные постройки, крышу низкого сарайчика, пестрый киоск. Обогнув вокзал, свет гаснет, скрипят колеса по гравию. И звонкий голос прорезает тишину ночи: – Товарищи писатели здесь? Потом пучок света несётся впереди нас, освещая мачтовые сосны, белую дорогу, и, наконец, упирается в деревянный забор, полосатую будку и часового с винтовкой. Выходим из машины, минуем часового и идем по мягкой дорожке. – Здравия желаю, товарищи писатели! – раздается громкий, с легким перекатом командирский голос, но в нем почему-то слышатся знакомые шутливые нотки. – Это же Ваня! – кричит Константин Седых, встряхивая густыми кудрями. Мы со всех сторон окружаем подтянутого, широкоплечего командира в лихо надвинутой на брови пилотке. Ольхон берет в руки планшет, проводит пальцами по новеньким скрипучим ремням, которые крест-накрест перехватывают грудь Молчанова, и протяжно тянет: – Вот это да-а! – и в комическом удивлении: – Товарищ старший политрук, неужто мы с вами цапались две недели назад на литературной пятнице?.. Непостижимо… – все хохочут». Трубила труба: по вагонам! На горных лиловых отрогах Мы вспоминали, как играют дочери, Ещё хлестала по бегущим очередь А вот и мир посредине войны – его всегда больше и он понятен каждому. Подходит к Керулену караван, Так караван доносит зной пустынь, Несет старик-погонщик от майхана Стихи Молчанова-Сибирского тех лет – это вообще редкое в нашей литературе широкое полотно предвоенной дальневосточной грозы: бои у озера Хасан, бои у Халхин-Гола, где фактически рождалась и закалялась в боях та армия, которая потом, в сорок первом, пережив первые разгромы, выстояв и набрав силы, неудержимо двинулась на запад, чуть ли не до Ла-Манша. И, конечно, строками множества стихов освещает поэт и этот период жизни. Из воспоминаний Игоря Дружинина, писателя и фронтового товарища Ивана Ивановича: «У него были удивительные глаза. Можно было и не спрашивать, удались стихи или нет… Сам искренний и правдивый во всем, он требовал от поэзии правды и откровенности… Мы так любили в детстве слушать Для нас бессмертною былиной Мы в бескозырках из бумаги Потомки моряков «Варяга» Вновь Порт-Артур… Военкор и поэт майор Молчанов-Сибирский печатал в редакциях военных газет «Героическая красноармейская», «На боевом посту», «Советский боец» рассказы и очерки не только о бойцах и офицерах, он, как наставник, хорошо поработавший в культуре, посвящал свои статьи и выступления не только войне, но и русской литературе. Это позволяли ему его познания в литературе, в истории, его эрудиция и бесконечная работоспособность. «Как воин на посту погиб знаменитый русский писатель и пламенный патриот Александр Сергеевич Грибоедов. В расцвете сил и талантов прервалась его кипучая жизнь, озарённая горячей любовью к своему народу и к великой Родине.
...По образному выражению Гончарова, читающая публика «развеяла всю соль и мудрость пьесы в разговорной речи, точно обратила миллион в гривенники»... Многие стихи превратились в пословицы и поговорки, обогащая русский язык». Но вот и для Молчанова и его друзей закончилась война. Теперь домой, домой, к мирному труду, к родному городу, где друзья, библиотеки, жена и дети и всё-всё, за что сражались и не дожили многие фронтовые товарищи. В походной, пробитой ветрами шинели Очерки о писателях, о русских поэтах-патриотах он создаёт и в мирное время. Иван Молчанов-Сибирский пишет статью о Михаиле Исаковском «Всегда с народом» (газета «Советский боец», 1949 г.). И, наконец, Пушкин. «Наш Пушкин» – газета «Советский боец», № 131 от 5 июня 1949г. Очерк посвящен 150-летию со дня рождения великого русского поэта, который, как и вся русская поэзия, сражался с врагами на всех фронтах – многие бойцы и командиры возили с собой в карманах шинелей и в рюкзаках томики Пушкина. Патриотизм, как одну из составляющих черт русского характера, присущую и ему самому, прежде всего замечал Молчанов-Сибирский у других и подчеркивал эту национальную особенность как у воинов, так и у литераторов, о которых писал. Его чувства и мысли, его рассуждения о русском патриотизме актуальны и сегодня. Хотя многие стихи и очерки военных лет написаны Иваном Ивановичем за пределами России, в них поэт остается верным сыном Отчизны. И мы видим и слышим, как острота разлуки с Родиной дала Молчанову новый импульс, творческий взлет. Это не требует доказательств, надо только прочитать произведения из его фронтовых тетрадей 1941–1946 годов, где предстают и война, и несладкие годы на чужбине, и природа, к которой поэт тяготел всем своим существом, пусть то были Маньчжурия или Россия, Хинган или Мунку-Сардык, озеро Байкал или река Керулен. И, конечно же, родное Глазковское предместье: // Оно не такое теперь, как бывало: // Уже забралось на вершину горы. // Трамваи по рельсам бегут от вокзала // И смотрят в зелёную синь Ангары. // Здесь памятно всё: каждый дом, каждый мостик // Икаждая тропка в сосновом бору, // Где часто буянит низовка от злости // И листья с бессмертьем вступают в игру. // В послевоенные мирные годы Иван Иванович много пишет о родной природе, о строительстве ГЭС на Ангаре, о новом освоении края, и все это проходит через его чуткое, доброе и отзывчивое сердце поэта. В его большом поэтическом наследии сохранилось много неизвестных, неопубликованных стихов, датированных сороковыми и даже двадцатыми годами. Этот, не освоенный издателями и литературоведами, осенённый светлым вдохновением, творческий пласт поэта Ивана Молчанова-Сибирского ещё на пути к читателю. Поэты – всегда пророки. Такой взгляд в будущее есть и в стихах Молчанова-Сибирского://Увлечённый прибоя рокотом, // Я безмолвно лежу на песке, // Бурь прошедших овеянный грохотом, // Ожидаю грядущих в тоске. / Как будто поэт чувствовал в минуты прозрения, что случится с нами в будущем. Иван Иванович Молчанов-Сибирский был не только публицистом, поэтом, прозаиком, он являлся и внимательным, влюбленным в литературу читателем, тактичным, неподкупным редактором, прирожденным педагогом, а ещё и бессменным, с 25-летним стажем, руководителем Иркутской писательской организации. И это в самые грозные и воистину трагические годы жизни страны. Молчанов редактировал, наставлял на творческий путь, благословлял и прочил высокую писательскую судьбу многим сибирским литераторам. Ему доверяли первое знакомство со своими рукописями Георгий Марков, Константин Седых, Василий Балябин, Франц Таурин, Михаил Скуратов, Борис Костюковский, Гавриил Кунгуров, Владимир Козловский, Александр Гайдай, Николай Печерский, Василий Непомнящих, Леонид Огневский, Иннокентий Луговской, Вячеслав Тычинин, Юрий Левитанский, Марк Сергеев, Анатолий Шастин, Юрий Самсонов, Петр Реутский, Леонид Кокоулин, Анатолий Преловский, Виктор Киселев, Алексей Самсония, Игнатий Дворецкий – имена, широко известные в стране. В его писательском архиве хранится огромное количество писем и телеграмм от российских литераторов со всех концов страны: Александра Твардовского, Бориса Полевого, Александра Яшина, Льва Стекольникова, Александра Смердова, Сергея Сартакова, Николая Яновского, Ефима Пермитина, от приморского писателя Георгия Халилецкого, новосибирской поэтессы Елизаветы Стюарт, молодого, безвременно ушедшего иркутского поэта Ивана Харабарова. Молчанов-Сибирский встречался, общался и вел переписку, и ему дарили свои книги Максим Горький и Александр Яшин, Марк Лисянский и Николай Рыленков, Лев Кассиль и Василий Ажаев, Сергей Сартаков и Павел Нилин, Афанасий Коптелов и Николай Задорнов. О нём вспоминали и писали на страницах своих произведений, в статьях и очерках, посвящённых его творчеству, Максим Горький, Георгий Марков, Иннокентий Луговской, Михаил Скуратов, Анатолий Ольхон, Гавриил Кунгуров, Анатолий Срывцев, Василий Трушкин, Марк Лисянский, Василий Лебедев-Кумач, Александр Гайдай, Леонид Огневский, Игорь Дружинин, Пётр Боровский, Леонид Кокоулин, Владимир Козловский, Марк Сергеев, Анатолий Преловский, Елена Жилкина, Пётр Реутский, Ростислав Смирнов, Леонид Огневский, Виктор Киселев, Анатолий Шастин, Виктор Конев, Иван Козлов и многие-многие другие. Иван Иванович Молчанов-Сибирский, человек потрясающей порядочности, необыкновенной сердечной чуткости по отношению не только к своим братьям-писателям, но и к совершенно незнакомым людям, бескорыстный и удивительно тактичный даже в мелочах, оставил глубокий след в памяти своих современников. Его книги выходили огромными тиражами в 30, 50, 100 и даже 110 тысяч экземпляров, это, по нынешним меркам, были фантастические тиражи. «Молчановские» книжки были в каждой школьной и сельской библиотеках, поскольку выходили в свет не только в Иркутске, но и в Москве: «Лисёнок Тумай» (1934), «Таёжница» (1954). В Чите: «Костёр» (1949), «Стихи для маленьких» (1954). В Красноярске: «Зорька» (1951), «Живой уголок» (1953). В Хабаровске: «Таёжная тропинка» (1953). В Чебоксарах: «Иринка» (1959). В Новосибирске: «Здравствуй, лагерь!» (1951), «В школе и дома» (1954), «Иринка» (1961). Елена Викторовна Жилкина всегда говорила о неподдельном чувстве в лирике Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского:«Иван Молчанов нашел родник той настоящей поэзии, который никогда не иссякнет и будет питать сердце человека, сколько бы он ни прожил на свете. Горячей силой жизни продиктованы стихи Молчанова, обращённые к нам, его современникам». Елена Викторовна с живою радостью любила повторять строфу из стихотворения Молчанова-Сибирского «Ветка кедра»: «/Я принес тебе веточку кедра, // Что растет на вершине скалы, // В ней дыханье байкальского ветра, // Запах моря и свежесть смолы.//» В воспоминаниях Леонида Огневского, посвящённых Молчанову-Сибирскому, чувствуется тот самый «сибирский характер», о котором много пишут, говорят и спорят. Огневский адресует нам не просто воспоминания, он передаёт колорит того самого времени, в котором пестовались известные в Сибири таланты. Он как бы проливает на нас тот свет, ту радость общения, которую испытывал и он, встречаясь с дорогим и близким ему человеком. В книге есть воспоминания и ЛеонидаКокоулина, который ещё совсем молодым, юным человеком пришел к Молчанову. Неоднократно писал о Молчанове-Сибирском и Марк Сергеев. Но особенно хорошо, по-сергеевски мягко и сердечно он написал свои воспоминания: «Мне всегда казалось знаменательным, что Иван Иванович Молчанов-Сибирский родился первого мая, когда оттаивает Сибирь от зимнего оцепенения, выплескивая первую зелень, когда гром оркестров и нарядные толпы, движущиеся подобно весенним рекам, зовут тебя из будничности твоей квартиры на простор, когда всё вокруг добром откликается в сердце твоём, радостью первоцвета, пронзительностью неба и взгляда, парадностью марша, торжественностью события. Иван Иванович и был по-майски добр и щедр. Уже выросли поколения, которые знают Ивана Ивановича Молчанова-Сибирского по книгам, по воспоминаниям друзей и товарищей по работе в литературе. Да, вырастают дети, поколение сменяет поколение – и это неизбежно. Но мы, знавшие Ивана Ивановича живым, не можем представить себе без него ни Иркутска, ни нашей писательской организации, ни собственной судьбы. Он ремонтировал паровозы, в годы послевоенной разрухи каждый из них был на счету, по-журналистки поддерживал все новое, доброе, он выступал вдохновенно и безотказно в рабочих общежитиях и воинских частях, в школах и в пионерских лагерях, он весь свой темперамент и щедрое сердце своё отдал без остатка городу, который любил с детства, хотя родился не в Иркутске, а во Владивостоке, в семье военного моряка, баталера канонерской лодки «Кореец». Уже в молодости Ивана Ивановича отличает особенное свойство души, исключительное душевное расположение к людям, благожелательность, внимание к заботам близких и малознакомых, соединенных с ярким оптимистическим настроением, которое сохранял он даже в периоды тяжелых болезней и жизненных неудач, не обходивших его. К этому следует приплюсовать заботливость, организаторский талант, неуспокоенность сердца. Именно эти качества сделали его одним из выдающихся организаторов литературного процесса в Сибири и особенно в Иркутске. Может быть, одной из главных особенностей тона в разговоре друг с другом, существовавшего в отделении Союза писателей, когда возглавлял его Молчанов-Сибирский, была открытость, желание помочь друг другу даже острым и беспощадным словом. Какие порой разгорались баталии! Как спорили! Как остро и интересно говорили, не опасаясь, что за резкое слово в адрес товарища придется при случае расплачиваться. И уверенность эта покоилась на том, что и сам Иван Иванович не боялся подставить под бой свои книги, свои рукописи, подавая живой пример другим. Поднимались на такие кручи, Пот струится. Подниматься тяжко. Кухня батальонная в тумане. То она поет и веселится, Это написано в сорок пятом… У кого из однополчан, из тех, кто принимал участие в последнем сражении войны, не вздрогнет сердце, не вспыхнет память, разбуженная этими давними, но вечно живыми строками».
Заметный, яркий след на земле и в сердцах современников оставил поэт и гражданин Иван Иванович Молчанов-Сибирский. Об этом свидетельствуют и его произведения, воспоминания его друзей и коллег по творческому цеху и те, кого он вводил в литературу, кто рядом с ним жил и работал. И удивительно, есть судьбы, как бы повторяющие другие судьбы, не в деталях и особенностях, а в главном, стержневом содержании, что, должно быть, говорит о прочности заложенных традиций, о духовной близости поколений, о зеркальности предопределения, о том, что всё прекрасное на земле имеет, и будет иметь продолжение. Мягкий по характеру, интеллигентный, внимательный, умеющий создать душевную обстановку общения – таким был Иван Иванович Молчанов-Сибирский. В 60-е годы в прессе и на устах многих звучало выражение «Иркутская стенка». Это молодая группа начинающих писателей – Александр Вампилов, Валентин Распутин, Геннадий Машкин, Глеб Пакулов, Дмитрий Сергеев, Альберт Гурулёв, Евгений Суворов, Владимир Жемчужников, ломая некоторые представления о литературных процессах, вносили в судьбы российской словесности новые освежающие тенденции, веяния, представления. Но скажем честно – подобное у нас уже было. В 20-е годы, ломая поднадоевшее декадентство и кокетливую вычурность в поэзии, молодые, начинающие литераторы Иркутска – А. Вечерний, А. Оборин, Д. Алтаузен, М. Скуратов, И. Уткин, И. Молчанов – вносили в литературу нового века чистоту и простоту языка, ставили новые задачи и цели перед литературой. Возможно, это была Иркутская стенка номер один. Во всем этом нет никакой фанатичной предопределенности, заданности по круговому движению. Нет, это вечно текущая, обновляющаяся жизнь, это школа, это прочно заложенные традиции, это творческое лицо Иркутска, его литературный бастион, это блистающее зеркало жизни, в которое еще много лет, всегда, будут всматриваться наши современники и потомки. Фотографии взяты из фондов «Музейной комнаты И. И. Молчанова-Сибирского» ГБУК ИОГУНБ |
|||||
Наш канал
|
|||||
|
|||||
| Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
|||||
|
|
|||||
|
|
|||||
Начало жизни Ивана Ивановича прочно связано с военно-морской славой Иркутска. Именно Иркутск стал форпостом зарождения и развития Тихоокеанского флота. Снаряжение петровских экспедиций – Беринга и других, Российско-Американская компания, открытие и присоединение к России Алеутских островов, Аляски, первое посольство в Японии, первая навигацкая школа, первое Адмиралтейство, проект реформ российского флота, разработанный иркутским губернатором Корниловым (отцом знаменитого адмирала Корнилова, героя Севастополя). Так что маленький Ваня Молчанов появился на свет в морской колыбели восточной российской окраины, которая за три века была создана в основном силами иркутян. Не случайно его отец–Молчанов Иван Николаевич – на морскую службу был призван из Иркутска. 
Не только литературой и работой с молодежью и школьниками был занят поэт. В довоенные годы И. И. Молчанов-Сибирский несколько раз призывался в армию, где также была высока потребность в правдивом и честном слове, в подбадривающем и поддерживающем оптимизме, в устойчивой вере в общее дело, в правоте идей и устремлений целого народа. А что может быть нужнее и справедливее защиты своей земли, своего отечества? И его отправляли то на командирские сборы, то на тревожные рубежи, где вела сложную провокационную игру японская военщина, не желающая смириться с результатами давно отгремевшей гражданской войны, с господством России на Курилах, на Сахалине и на Камчатке. Ну и само собой, годы, когда гремела Великая Отечественная и у восточных границ стояла огромная Квантунская армия. Здесь, в полевой и часто боевой обстановке, росло и крепчало уже не литературное, а военное мужество и братство сильных и испытанных в боях людей. 
А вот воспоминания Анатолия Срывцева, которые относятся к тем же далеким, довоенным годам. («Свидание».Кемеровское книжное издательство, Кемерово,1972 г.): 
Когда была объявлена война 1941 года, иркутские писатели во главе со своим секретарем Иваном Молчановым-Сибирским опубликовали в газете обращение и объявили себя полностью мобилизованными для фронта. Писатели высказали просьбу Политуправлению ЗАБВО направить их в действующую армию, на запад, но их направляют на Восток – здесь, у наших границ стоит, и будет стоять до своего полного разгрома в 1945 году, огромная Квантунская армия – миллион прекрасно вооруженных и обученных солдат и офицеров Японии. 
