| |
* * *
Стихает боль, когда в лучах рассвета
Ты начинаешь тихо оживать,
И у крыльца твоё топочет лето
И в жизнь, как в бой, неодолимо звать.
Родись скорей! Ну, что тебе мешает
Творить и звать мелодии души.
Тебя Господь на небе вопрошает:
Забыл свой путь?! Восстань и поспеши!
Ещё есть время жить и удивляться,
И принимать, как данность, красоту,
И от безумной жизни не стреляться,
А поклоняться Господу Христу!
* * *
Любой из нас в исканьях грешен
Но будет, всё-таки, утешен
Заботой Бога и Отца
В начале своего конца.
Творец во всём за нас в ответе,
И потому прощеньем светит
Улыбка Вышнего Творца
В начале твоего конца.
И жизнь с судьбою неделима,
И тянет непреодолимо
На суд героя и глупца
В начале своего конца.
И нам останется не строго
Прощенья вымолить у Бога
От грешной тяжести свинца
В начале своего конца.
* * *
Найти бы свет любви, дыханье
И звёздной ночи полыханье,
Которое сразило нас
Не в прошлом веке, не сейчас,
А в человеческом начале,
Где мы любили и встречали
Себя на будущей земле,
В большом добре, а не во зле.
В тех далях были мы спокойны,
И в свете не гремели войны,
Под небом расцветали дни
И в мире были мы одни!
* * *
Цивилизация устала
Быть безрассудной неспроста.
Ей места и свободы мало
У Православного креста.
Она умом своим блеснула
И совершив небесный взлёт,
В себя из космоса взглянуда
Отвергнув притяженья гнёт.
Не ощущая краха, страха
Вдруг осознала, что она
Среди вселенского размаха
В бескрайнем космосе – одна!
И ей привидится, приснится,
Что наступил её черёд:
Глубокий космос загорится,
Цивилизацию сотрёт.
И старый Ангел скажет хрипло
У догоревшего окна:
– Цивилизация погибла,
Она светилу не нужна!
* * *
Вчера уснуть ты не могла,
Хотя сдалась дождю на милость.
И ожила ночная мгла,
И время в ней остановилось.
Шуршали ветки под дождём,
И небо в тихий двор скатилось.
Мы часто ночью чуда ждём,
Чтобы оно, как сон, случилось.
И кажется, что чудо есть,
Во мгле качаются растенья,
И между ними – там и здесь –
Молчат потери, обретенья…
Остановилась тишина,
И жизнь, как будто, прекратилась.
И в небе не было окна,
Лишь Божья горница светилась.
ПАМЯТЬ
А память – усыпальница. И близко
Стоит со мною или надо мной,
И бьёт крылами пО сердцу, и низко
Спешит куда-то, будто в мир иной.
Ах, память, память! С истиной глубокой,
Могла ты быть, соседствовать, любить,
Не оставалась в мире одинокой,
Но умудрялась сердце мне разбить
Паденьем навзничь, горьким расставаньем,
Протянутым из трепетных времён…
…И лёгким, как у Бунина, дыханьем
Любовь взлетала и брала в полон.
Я с памятью не обращался грубо,
Но почему она стоит во мне,
Как будто с ядом недопитый кубок,
На опустевшей, тайной глубине?!
* * *
Карабкаюсь по жизни. Слава Богу!
Ещё могу кому-то описать
Свою, в веках пробитую дорогу,
А если кто захочет – показать.
Ну, вот она! Там много пней и кочек,
Суровых дней и забубённых лет.
Есть крепкий сын, но всё же, больше дочек,
И есть с негромкой славою поэт.
Живая жизнь, где сны и расстоянья,
Друзья, враги – их больше, чем друзей,
Влюблённости, потери, расставанья
И детство, где ловили карасей.
Посёлок Харик: ладная светёлка,
Где обитала дружная семья:
Моих два брата и сестёр пятёрка
Отец и мама, и десятый я!
Летела жизнь, как призрачная птица,
Струилась по утрам и вечерам,
Была горькА, но до сих пор таится
Она во мне, как будто Божий храм…
ЗЛЫДНИ
Есть точное русское слово
О тех, кто над правдой царит,
Живёт и легко, и фартово,
И злостное дело творит.
Их рядом, как будто, не видно,
Но слышен их подленький смех,
Мелькают и прячутся злыдни,
Среди развесёлых утех.
Смотри, как порушены крепи
Всего, что держало страну,
Не дав превратиться ей в пепел
И переселиться в войну.
…Подняться и стать бы запрудой
Для тех, кто по сути – враги…
Да, злыдни идут отовсюду,
Россию от них береги!
ПОСЁЛОК ЛЕРМОНТОВСКИЙ
Посёлок Лермонтовский, вправду,
Ты был и скромен, и хорош.
Высоких ты не знал парадов,
Но не продал себя за грош.
Район Куйтунский – Украиной
В то время был в моём краю.
Не знал про сёмгу с осетриной,
Но хлеб был вкусным, как в раю!
Хлеб стряпал местный дядя Петя,
А дядя Петя – мой отец.
В деревне взрослые, и дети
Все говорили – молодец!
Он хлеб такой горячий стряпал,
Что он почти не остывал.
Семья моя гордилась папой.
Он усомниться не давал,
Что это было, как искусство
Состряпать лучший в мире хлеб.
Он был не просто – мягкий, вкусный,
Он в молодой печи окреп,
Потом выпрыгивал из печки
И, вправду, будто бы живой…
Входи в пекарню, друг сердечный,
Ты – настоящий, русский, свой!
АВГУСТ НА БАЙКАЛЕ
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано…
Борис Пастернак
Байкал несёт волну, постанывая,
Всё в небесах, как бы в начале…
«Как обещало, не обманывая»,
Явилось солнце Байкале.
И в долгий ящик не откладывая,
Оно спустилось, как по нитке,
И зажигало всех, и радовало,
Роняя золотые слитки.
Байкал не бил волною каменной,
Или тяжёлой, как железо.
Он разразился речью пламенной,
Как будто праведною мессой.
Он говорил: «Живите в Господе,
Не тратьте сил на дело зряшно.
Хамар-Дабана скалы острые
Да и волна не станет страшной.
И катер солнечный прогулочный,
В пучину тёмную не ухнет,
Как будто по иркутской улочке,
Вас пронесёт по тихой бухте.
Моими нерпами обученный,
Научит в море волны свёртывать.
И между водами и тучами
Казаться калачами тёртыми.
Я вам со дна достану омуля,
Сига байкальского – могучего,
Чтоб не забыли непреклонного,
Байкала вещего, живучего!»
СИБИРЬ
Развалившись, как звери в берлоге,
Облака в беспорядке лежат…
Борис Пастернак
И опять высоко над землёю летят перелётные гуси,
В небесах, как в берлоге, живут или спят облака.
Где-то в Ангельских весях звенят самолётные гусли,
А за ними стремится кручёная Лена-река.
Не постичь эту землю, настольно она многолика,
Не объять эти дали, настолько они велики…
А в распадках созрела и так голосит голубика,
Даже слышно её за пределами ленской тайги.
Разудалая Лена в горах проторила дорогу,
Над рекою, как стойбища предков, восходят столбы.
И великая эта стихия, подвластная Богу,
Стала кладом Сибири и частью народной судьбы.
НЕУТОМИМАЯ
Прямые, лысые мужья
Сидят, как выстрел из ружья…
Николай Заболоцкий
Она мне скажет: – Шла тут просто мимо я
И на тебя случайно набрела…
А я её назвал – неутомимая,
Не женщина, челночная игла.
Доступны ей летанья и метания,
И сладкий верх и ласковое дно.
С природой неподкупные свидания,
Где самым близким сделалось одно,
Привычное и, всё-таки, любимое,
Где ей охота взвиться на дыбы!
В грибном лесу она неутомимая,
Когда проснутся белые грибы.
В любых делах она непостижимая,
Своею жизнью подтверждаю я:
Она – моя любовь неутолимая,
И острая, как выстрел из ружья!
|
ДЕНЬ СВЯТОГО ВЛАДИМИРА
Луна на исходе за тёмную ель зацепилась
И тихо висит, как парящий на небе сапсан.
Мне ночью сегодня Святая Мария приснилаь,
Икону её мой талантливый сын написал.
А вот и разумное солнце, как Бога квадрига,
Помчалось по небу навстречу молитвам и снам.
Мир истины ждёт и великого, чудного мига,
Чтоб жизнь не казалась пустой и бессмысленной нам.
Оплот нашей веры – живая стезя Православья,
По небу бессмертному Ангел над нами летит.
И в церкви сегодня народы Владимира славят,
Здесь призраков нет. И Господь возле сердца стоит.
МУЗЕЙ РАСПУТИНА НА БАЙКАЛЕ
Катерине и Туяне
Вот Катерина и Туяна – дельные,
Из разных мест, но сблизились давно,
Две девушки, две жизни неподдельные,
Хотят всё знать про книги и кино.
Пришли на дачу – посмотреть Распутина,
Узнать, как жил и повести писал,
Как в школу в Усть-Уду ходил в распутицу
За много вёрст – я всё им рассказал.
С музеем нынче всё не зря затеяно:
Здесь прямо в дом спускается заря,
И это дело новое музейное
Для памяти Распутина не зря!
Туяна с Катериной это поняли,
На лиственницы глядя и на дом,
Они навек Распутина запомнили,
И отсвет неба в домике простом…
* * *
Над Русью великой протяжные песни поют,
И голос свой вещий на свет наставляют миряне.
И птахи небесные гнёзда высокие вьют,
Забылись враги и притихли всесветные брани.
Пришёл богатырь, всполошив поднебесную Русь,
И стал вдохновляться и строить Святые Соборы.
И жизнь расцвела, на подворьях растаяла грусть,
Исчезли бесчинства, в домах прекратились поборы.
И встал богатырь выше неба, отвесил поклон
Приветной Руси и её богоносцу-народу.
Пора бы поставить неверному слову заслон
И жить православному Богу в угоду.
И Волга взметнулсь до звёздных крутых берегов,
И души от бед богоносцы Руси опростали.
Умчал богатырь и сказал среди новых веков:
«Неужто, народы, вы прежними быть перестали?..»
ВАРВАРЫ
Я – скиф, я – варвар! Вам известно,
Что обо мне великий Блок
Писал. И я скажу вам честно
Он мне в поэзии помог!
Да, скифы мы, да азиаты! –
Блок не случайно произнёс.
Мы не ходили брат на брата,
Но били недруга всерьёз!
Из скифов выросли славяне,
И это помнить мы должны…
Мы изначально христиане,
Хоть позже были крещены.
Мы сутью нашей не жестоки,
Хотя умели воевать.
О нас идут по миру склоки,
Нас научились предавать!
Судьба бросает нас на рифы
Разноплемённых берегов…
Да, азиаты мы! Да, скифы!
Славян спасаем от врагов!
Пусть помнят разные народы:
В любом краю, в любой войне
Хватает нам своей свободы
Да и оружия – вполне!
НАТЕЛЬНЫЙ КРЕСТ
Во тьме ищу нательный крест.
Он рядом был. Во тьму скатился.
Я к Светоносцу обратился,
И крест пред Богом засветился –
И стало видно всё окрест:
Деревни, фабрики, дома,
Летящих в поднебесье уток,
Смещенье лет, смещенье суток,
И упырей, чей облик жуток,
Несчастных, кто сошёл с ума.
И тех, кто выдумал войну,
В сердцах отлавливал несчастья,
Готовил челюсти и пасти,
Чтоб разорвать страну на части,
Разбить её величину.
Всё предсказал нательный крест,
Всё передал и обнаружил:
Здесь смыслов не было досужих,
Народ мой, вправду, занедужил,
В родной столице и окрест!
Хочу, чтоб святость ожила
И отрезвили нас молитвы…
Призывы острые, как бритвы,
Вели для веры и для битвы,
Чтоб не сгорели мы дотла.
КРАСНАЯ РЕКА
Земная грянула тоска,
Под небом загремела алость,
От крови красная река
В моей стране образовалаь.
Кровь Первой мировой войны
Слилась с рекой войны Гражданской.
И в красном омуте видны
Потоки крови арестантской.
В год сорок первый спать невмочь,
Чернеет над столицей горе,
И кровь нахлынула, и ночь
И залила страну, как море.
Кровь невозвратная течёт
По русским далям и столетьям
И речки новые влечёт
Из мест, где погибают дети.
Кровь Новороссии жутка,
С ней столько связано трагедий,
Их не минуют облака,
Священник мимо не проедет.
Летят года, летят века
Как кровь по сталинским лампасам,
Там кровь последнего ЗэКа
Слилась с израненным Донбассом.
Взорвётся Гитлера строка
В забытых книгах на немецком.
…Утопит красная река
Нацистов новых под Донецком!
ПАМЯТИ
ВАЛЕРИЯ ПРЕЛОВСКОГО
Ирине Преловской
Не ходит, не ходит беда налегке
И в том не даёт усомниться…
Валерий Преловский, пропавший в тайге,
Родным и приятелям снится.
Ах, как он любил обретаться в лесах,
В краях черемши и ореха!
А дома чудные рассказы писал,
В которых и жизнь, и потеха.
Не просто писал! Он рассказы слагал,
Как вымыслы или, как песни,
В журналы и книги их не предлагал,
И тем они были чудесней.
Рассказ о медведе меня поразил,
Где странный Валера не строго,
Совсем незлобиво у зверя спросил:
«А есть ли к лабазу дорога?»
Медведя спугнула знакомая рысь,
Которая знала Валеру…
С хозяином леса они разошлись,
От встречи – спокойные в меру.
Во мне ещё долго висел тот рассказ,
Валерина тема сквозная.
Он, видимо, встретил медведя не раз,
Об этом никто не узнает…
Родным и писателям что мне сказать –
Про дождь или снежную зáмять?
И вот догадался стихи написать,
Почтить его вечную память.
Мой стих оказался и прост, и тяжёл,
С ним грустно по жизни влачиться.
…Валера в тайге своё место нашёл,
С которой не мог разлучиться…
* * *
Мир в ощущении расколот…
Алексей Прасолов
Где вспыхнет начало – там гаснет финал,
А если в них впишется гений?
Расколотый мир, его Прасолов знал,
Он жил чередой ощущений.
Там знак непрощённости, проруби зрак,
Змеёю скользящее время,
А в нём отвержЕния чёрный овраг,
Униженность, бьющая в темя.
Невиданной рифмы широкий размах,
Души ветровые прораны,
Приснившейся смерти спасительный страх,
И жизни смертельные раны.
…Неужто он пишет стихи на века –
Поэт сумасшедшего вида,
И в душу, как в бездну, упала тоска
И тёмная блажь суицида.
Среди ощущений мерцала петля,
Она оказалась всех ближе...
И вот раскололась на части земля,
Он просто в системе не выжил.
«КРЕМЕНЬ»
«Большая игра» -
политическая
передача на I канале TV
Идёт игра или война…
На Украине танки
Взрывает грозная волна,
Аж до Луны останки…
Мобилизованный солдат
Молчит вдали от танка,
Увы! Такой кровавый ад
Не видел даже Данте.
Здесь пожирает свет и тень
Огонь неукротимый,
Но защищает ночь и день
Наш танк непобедимый.
Солдату нужен новый день,
Он служит твёрдой цели,
И позывной его «Кремень»
У жизни на прицеле.
* * *
А солнце глянуло с небес…
Таинственный, любимый,
Заговорил осенний лес
Бояркой и рябиной.
Среди светящихся кустов,
Летящих будто в небо,
Напоминает лес о том,
Что я давно в нём не был.
Ещё не сыплется листва,
Но вдруг слова находит,
Что здесь немые существа
В лесу – ночами бродят.
И ночь, таинственность храня,
Багрянца не потушит,
Чтоб у Господнего огня
Лесные грелись души… |
