Где-то у меня лежит под прочим спудом старая роман-газета, за 81-й год – с романом Александра Проханова «Дерево в центре Кабула». Примечателен тираж: 3 000 000 экз. (Именно – три миллиона, сейчас таких не бывает). «Интернациональная тема» была для Александра Андреевича, что называется, фирменной – именно она и принесла ему когда-то писательский успех и достаток в дом. К концу 80-х он, должно быть, оказался перед теми же дилеммами, перед которыми оказались и другие – а именно: во что вложить, в какую отрасль. В отличие от Петросянов и Кобзонов он сделал верный выбор - вложился в Россию. Александр Проханов и для меня, как и для Захара Прилепина, остается верным образчиком таланта и писательского успеха – хотя у меня нет готовности воспевать его заслуги по любому поводу.

Они еще молоды, но давно уже на виду и материально вполне обеспечены. Еще недавно они взывали к Авену – смотрите, я известный писатель, а вынужден ютиться с семьей в скромной двушке … Сейчас этого уже не происходит. Сейчас они обращаются уже не к либералам, а к тем из лагеря традиционалистов, кто усомнился в их искренности и кого стоит посрамить как лузеров, людей неэффективных и «неуспешных»…

Рука об руку с Петром Авеном и Михаил Фридман, который полгода назад получил из государственной казны за проданную ТНК-ВР четырнадцать миллиардов долларов. (Которое уже столетие все удивляемся либеральному засилью в СМИ…) Известно, что его деньги и раньше контролировали некоторые заметные телеканалы. Можно быть уверенным в том, что часть этих свеженьких миллиардов тоже вольется в то, что формирует общественное мнение: в СМИ, в искусство и структуры, подобные его премии «Большая книга»…

Раз уж к слову пришлось: некоторые из их поколения в своих едва ли не герасимовских реконструкциях «певца этногенеза» Льва Гумилева так изящно и непринужденно танцуют польку на льдисто-тонком «семитском вопросе», что тут же этой премии и удостаиваются... А некоторые режут господам евреям правду-матку в своих «письмах к Сталину» - но тоже в общем-то не без расчета, поругивая в неблагодарности и слабости духа там, где можно говорить о чудовищности нравственных и религиозных оснований, вспомнить Шафаревича или Дугласа Рида, хотя бы и путавшего местами корни с окончаниями…

Да – у них и с гонорарами хорошо, и с дивидендами от участия в разного рода политических и медийных проектах, фондах и т.п. Они держат свой круг, воспевают друг друга и убеждены в том, что сами они «по сущности своей безусловно традиционалисты и консерваторы» (у Прилепина в ноябрьском номере «Завтра» приводится перечисление – сам он, Шаргунов и далее по мере убывания ресурса публичности…). И Евгению Прилепину (в псевдоименитстве - Захару) хочется оправдать свои прежние – разве что не настоящие искания и заискивания в либерализме, с одной стороны, приоритетом поиска трибуны, а с другой - творческой и коммуникативной неэффективностью нынешнего русского литературного лагеря. Дескать, и поделом им – пусть их и дальше давит официозный истеблишмент, раз неспособны сами постоять за себя, раз уж такие немейнстримные, такие убогие и неухватистые….

На Высшем суде (в его литературной секции-инстанции, где в облацех восседают старцы, изжившие в себе зависть и тщеславие еще в земной жизни) скажу, что и Прилепин, и Шаргунов, и другие из их числа мне вполне симпатичны. Обаятельные, динамичные, мыслящие ребята – вполне заслуживающие и славы, и денег, и прочих признаний. Да – в начале и середине 90-х я писал получше, будучи все из той же породы, что мнит себя редкой: модернистом в тексте и консерватором в духе. Но мне не выпала карта – к тому же мой эскейпизм с бесконечным убытием в Сибирь был контр-продуктивен – элементарно обрывая связи. Да – надо было быть идиотом, чтобы совершить нелепый дрейф из международной журналистики к оппозиционному сочинительству, к написанию статей и романов – да еще во времена, когда все делилось… Да – рассчитывать на то, что в СП России (которому не во всем огульно отповедует Прилепин) вдруг прозреют и побегут издавать мою социальную прозу, не приходится. Им самим бы выжить. Но в общем ничего страшного, если вдуматься – ведь совесть чиста, это главное, и modus непризнанного гения тоже может быть продуктивным, он может побуждать к творчеству не меньше писательской востребованности.

Так что все это ничуть не от зависти, напротив – это могло бы быть даже и гордостью за молодых собратьев по цеху, если бы не одно обстоятельство …

Свое выступление на Кожиновских чтениях 2013 года, процитированное газетой «Завтра», бодливо-ласковый теленок Захар Прилепин открывает волнительной преамбулой: « Перед уважаемым собранием, перед памятью Вадима Валерьяновича, перед этими прекрасными лицами на стенах я хотел бы отчитаться за путь моего поколения …»

И переходит с отчета на сетования через пару абзацев: « Что скрывать, в рядах патриотики стали распространяться настроения пораженческие. "Катакомбные люди" уверили себя, что они всё и навсегда проиграли и, собственно, в этом мире, в этой медиасфере прорваться совершенно невозможно. И если кто-то демонстрирует некоторую литературную удачливость, то немедленно появляется сомнение: "здесь есть какая-то заковырка, здесь что-то не так…". В этом смысле отношения между отрядом новых реалистов и патриотической общественностью достаточно натянутые. Это, не скажу, что боль для меня, но легкую иронию по этому поводу я испытываю неизменно. Мне казалось, что надо же, в коем-то разе появилась целая группа ребят, которые, по сути, наследуют консервативному крылу русской литературы, осознают и артикулируют те вещи, которым нас учил, в том числе, Вадим Валерьянович Кожинов. Но при этом неприятие их в патриотическом лагере налицо ».

В чем существо упреков, обращенных Прилепиным к патриотическому лагерю? Прежде всего – что простоваты, «не догоняют», что неспособны различать очевидные вещи - ассоциируют форму с содержанием. « И здесь, я ещё раз повторю, большую роль сыграла модернистская оболочка текстов того же Елизарова, может быть, отчасти моих текстов, текстов Шаргунова… Хотя странным образом никто не заметил уже из лагеря патриотического, что генерация писателей нашего поколения наследует советскому прорыву 20-х годов — в том числе и в использовании некоторых модернистских ходов… Но наше поколение решило использовать все возможности литературы, все её наработки. И в этом смысле наши тексты всегда были на грани разных жанровых составляющих. Вот, собственно, так и появился новый реализм . ».

Если по большому счету, с модернизмом у ребят большого перебора в общем нет. Своих заслуг на этом поприще преувеличивать не стоит. Возьмите роман Зои Прокопьевой «Своим чередом». Вот уж где сказочный модернизм с реализмом слиты в идеальной пропорции – а ведь она им бабушка, новым модернистам. Как говорится, плыть да плыть… Их тексты – и стилизм, и композиция, и прочее – тоже вполне понятны, и даже более чем, и даже коснеющих в недоверии патриотов особо не настораживают. Смущает не это – и дело-то в другом.

Вот еще цитата из выступления Прилепина: « Другой объединяющей чертой нового поколения является личностная стратегия, тоже никем не оговоренная: всеприсутствие в литературном поле. Когда появился Сергей Шаргунов, он немедленно позволил себе публиковаться одновременно и в газете "Завтра", и в "Новой газете". Когда я, спустя два года, пришёл в литературу, я не видел никаких проблем в том, что публикуюсь одновременно и в "Новом мире", и в "Нашем современнике". Более того, это было предметом моей гордости ».

Начнем с того, что никакой нелюбви патриотического лагеря к «новым реалистам», по большому счету, не было. Да – тему и пафос в чем-то перехватили (и даже на форсаже со стороны либерального спонсорства, а частично – в моральной поддержке – и со стороны Лимонова и Бондаренки), но, думается, сочинители-старики, близкие старолевой, монархической ли идее или ганичевскому СП приход младого племени на смену только приветствовали бы. Не такие уж и мракобесы. Но случилось, что вокруг Прилепина однажды образовалась мощная подпитка – и было мнение, что возбудители идей в сурковском стане поручили ему ГЛФР (не в последнюю очередь и для того, чтобы снести все старое и ненужное – за неактуальностью, за неготовностью к «модернизации»). Впрочем, даже это особо, кажется, не напрягло патриотический лагерь – паники по этому поводу не случилось. Таким как Николай Дорошенко, к примеру, паника несвойственна априори. (Это так – без всякой лести, просто констатация). И никому никто писать что-то про Прилепина в «Российском писателе» не поручал. И настраивать против Прилепина тоже…

Все было гораздо проще – и началось с того, что несколько годков назад я посетил любимый город Нижний Новгород, в котором жил когда-то и учился. И приобрел в киоске региональный вариант «Новой газеты». И очень удивился, узнав, что главным редактором «Новой газеты» в НН» является Захар Прилепин. Даже обратился в местную администрацию: так ли оно, не ошибка ли, не провокация, действительно ли Евгений Лавлинский и Захар Прилепин – одно и то же лицо? Самые компетентные дамы мне это подтвердили. Но тогда почему, снова изумился я, в ГЛФР он бьет себя в грудь и утверждает, что терпеть не может либералов ( людей с либеральными - глубоко чуждыми мне! - взглядами… ) – и одновременно остается еще и главным редактором "Агентства политических новостей - Нижний Новгород" (за которым стоит Институт национальной стратегии, воглавляемый С.Белковским, начинавшим карьеру политтехнолога в компании Константина Борового и Льва Вайнберга)?

Что заставляет его самого писать, что … В результате революции к власти придет лево-патриотический лидер… Рассматривается и кандидатура стремительно ( и благословенно ) полевевшего Ходорковского .

Почему у себя в «Новой газете» он полностью дает весь идейный блок этой газеты, абсолютно либеральной и далекой от всякого традиционализма, сдабривая все местной политической экзотикой??

Почему, например, этот Прилепин-Лавлинский активно способствует затаскиванию в страну огромного числа мигрантов, давая развернутое интервью с Анатолием Вишневским, директором Института демографии Высшей школы экономики??? (Цитата вынесена в название – «НАДО ДЕЛАТЬ СТАВКУ НА ДЕТЕЙ МИГРАНТОВ». Взирающий с фото на читателя глазами мудрого раввина, Вишневский кивает интервьюеру: Да, нужно пересоздать российский народ путем гражданского амнистирования мигрантов. «Это единственно возможный путь для России» . « Идея «создания народа , - говорит Вишневский, - не более утопическая, чем идея создания американского народа ». Вишневский: « Мигранты – это особый слой, люди с повышенной пассионарностью. Просто потому, что им приходится отстаивать себя. Маргиналы вообще всегда более активны, им нужно утверждаться, и в этом заключается, кстати, их польза. США очень сильно поднялись на этом, новоиспеченные мигранты там всегда были активной частью населения. Неслучайно, у нас много бизнесменов с Кавказа, они без всяких политических целей стремятся утвердиться здесь так же, как в Варшаве, в Париже или…» ).

И думалось тогда вдогонку: зачем это г-ну Вишневскому – положим, понятно… Ну, а Захару Прилепину это зачем? Зачем вся эта ерунда, часто не только не либеральная и не гуманная, но насильственно нарушающая и оскорбляющая права жизни и быта безгласных масс в пользу мнимо угнетенного, крикливого, голосящего меньшинства (если по Ивану Аксакову)?

Ты за кого протестовал-то, Прилепин? И что это за литбунтарство такое – и вашим и нашим? И что к Леониду Леонову с комментариями прилепился – приняв позу духовного продолжателя его глубоко национальных традиций? Ведь Леонов-то к этим словам Ивана Аксакова, взятым за эпиграф, куда ближе, чем к приведенным цитатам из Анатолия Вишневского или к проекту американизации России через Ходорковского.

Или это просто игры в протестность, америками же и оплачиваемые? Этакая «постиндустриальная писательская всенаправленность»? Да и кто теперь кого осудит? Ведь и протестность в нынешнем российском обществе – штука двоякая. Одна инспирируется либерализмом и пестуется всей иезуитской внешнеполитической мощью Америки и транснациональных сил влияния. И даже не столько иезуитской, сколько иудео-протестантской, ветхозаветной, с абсолютной квадратно-челюстной нетерпимостью к чужому мнению – хотя и рядящейся в толерантность и абстрактный гуманизм.

И если ты попал в мейинстрим этой протестности, то тут и премии, и гранты, и чаепития с президентом, и неприход во всякие литсобрания, и жонглирование традиционализмом, и т.п. И тут валяй переноси на нашу почву – словно по лицензии – и экзистенциалистов, и старика Хэма, и британских angry young men, и Сэлинджера, и Стоуна, и сотню современных американских и проамериканских зануд от литературы. Работы по переложению их западной протестной темы в нашу литературу – непочатый край…

А есть и другая (писал я тогда в своей статье «ТАК С КЕМ ЖЕ ВЫ, MAESTRI DI CULTURA ?») – протестность низов, народных масс, задавленных нуждой и унижениями – и до смерти заманипулированных красивыми картинками и грандиозными жестами. Обезволенных, наркотизированных и парализованных культурными эрзацами. Раскинутая по бескрайним городам и весям, одуревшая от вранья и кривлянья, лишенная единой воли и оттого нуждающаяся в подлинных героях, способных ее истолковать, сплотить и донести до «предержащих» в форме социального императива.

Но тут уже на блага и на шикарные джипы не рассчитывай – и олигарху Авену на мнимую стесненность в средствах «вопреки большой писательской известности» не жалуйся.

«Ты уж, определись, братан, - предлагал я. - Может, еще наступит время, когда и Владимир Бондаренко не ошибется, называя тебя «русским писателем-патриотом»?

И в общем подействовало. Парень, как будто, окончательно выбрался из либерального болота – даже и с учетом того, что финансовые источники, питающие либерализм, по мере схода к пологому полит-рельефу начинают обретать дополнительные ответвления, как река ветвится в дельте, и не поймешь, где какой источник…

И возвращаясь к предмету гордости Захара Прилепина. Еще цитата: « Потому что я ощущаю себя свободным человеком в медиасфере, иногда даже — хозяином… в целом я и мои товарищи нечто хозяйское, безусловно, демонстрируем. И в этом смысле это деление и противопоставление: вот здесь можно печататься, а вот здесь нельзя — нас, по большому счету, совершенно не волновало. Я прекрасно понимаю, что могу сказать читателям газеты "Завтра", и они примерно понимают, что они могут от меня услышать. Зато я могу прийти на "Эхо Москвы" или вести колонки в "Новой газете" и в "Огоньке" (хотя там последнее время не очень хотят, чтобы я у них публиковался). Но, тем не менее, прийти в совершенно враждебную тебе аудиторию и произнести то же самое — в этом есть даже какое-то гусарство. И в этом есть очевидная стратегия — работать со всем населением России, а не с одним каким-то своим катакомбным ресурсом» .

Что ж, позицию эту кто-то может и не принять, но можно в чем-то здесь и согласиться. Я вот, например, чуть не осерчал на Лидию Сычеву год или два назад, когда она понесла свои тексты в «МК». Ведь так оно или иначе – ты вынужден самоцензуриться под этот их формат… А с другой стороны, это в какой-то мере может быть и попыткой обретения взаимопонимания… Тот же Ганди, великий гуманист, когда-то говорил о «красоте компромисса» в стране, сотканной из противоречий. Почему бы и нет, только тут очень важно знать, где компромисс может перейти в конформизм или предательство…

Тут, брат, ничего страшного. Но есть и некая подмена понятий. Искать трибуну в чужом стане – одно, а руководить этой трибуной – совершенно другое. И расшифровывать «почему, собственно» не будем, любому мыслящему человеку и так понятно.

И последний абзац из выступления перед памятью Кожинова: «… Такое поведение, которое называют иногда "победительным поведением" (так с раздражением недавно сказала обо мне одна либеральная критикесса), кажется мне залогом правильного существования в литературе. Вот когда ты приходишь в грязной одежде с тоскливым лицом, с печалью во взоре и говоришь: все порушено, все разворовано, и мы, русские писатели, погибли, и места нам уже нет на этой земле, — тогда, собственно, и отношение к тебе соответствующее. Надо приходить браво, с барабаном, красным знаменем, вставать на стул и говорить то, что считаешь нужным сказать. Заставить себя слушать и с собой считаться. Вести себя по-есенински, вести себя по-русски ».

Если отсечь самосравнение с Есениным, то под активной жизненной позицией все подпишутся. Против активной жизненной позиции никто еще не выступал. Боевитость часто и впрямь в дефиците среди писателей-патриотов старого образца. В заметной части они могикане в этой эпохе. Не всем нам блистать бойцовским послужным. Но и есенинскую трагическую позу с новорусским ухарством путать не пристало…

Будем считать, что это родовая писательская травма. Она, безусловно, останется – и ничего страшного, слава богу - не урод, с «интерфейсом» все в порядке. Только люди все равно должны знать, что там было в генезисе. И на Сергея Шаргунова, думается, никто особо не обижен, что он за этих бесчинных девок из Pussy Riot вступился. И у него есть в этом деле резоны – разве что формат протеста выбран не вполне подходящий.

Ведь скоро вас уже «совестью нации» называть начнут – а пока еще рановато…