| |
Нина СТРУЧКОВА
ВЕРНОСТЬ
Бабке Наталке не снятся счастливые сны,
Бабка Наталка доныне ждёт мужа с войны.
Смейтесь, кому эту женщину вовсе не жалко –
Светлую, добрую, верную бабку Наталку.
Вслух не стенает и слёз горемычных не льёт.
Годы проходят, полвека и долее – ждёт!
Время – работе, заботе, печалям и мукам,
Дому, соседям, но только не детям и внукам.
Вроде на людях, а ночью – одна и одна!
Просит поставить кровать у седого окна:
- Старая стала, не слышу, а может случиться –
Муж мой законный, хозяин, в окно постучится.
Вот он, усталый, измученный, к дому придёт,
Стукнет, а я не услышу, и скажет:
- Не ждёт!
Бабка Наталка, зачем ты так чутко ночуешь,
Если вернётся, так ты его сердцем почуешь!
Бабка Наталка, ты жди и надейся, и верь:
Ветер ворвётся в твою незакрытую дверь,
Явится муж твой – души одинокой опора,
Встретишь, обнимешь, прижмёшься –
теперь уже скоро…
* * *
Нет, мы не пострадали от войны,
Мы родились спустя десятилетье.
Но, без отцов воспитанные дети,
Не ищем в том родительской вины.
А вот солдат, упавший вниз лицом,
Он мог в живых, наверное, остаться,
И матери моей в мужья достаться,
И был бы замечательным отцом.
Душевным ранам долго не зажить,
Болеть неутихающею болью.
Неразделенной, горькою любовью
Вскормленные, мы долго будем жить.
Мы, может быть, и были рождены
Из ненависти к тем, кто убивает.
Война — такое зло, что не бывает
Совсем не пострадавших от войны.
ВЕСНА В РОССИИ
Солнечным, добрым весенним деньком
Трасса затянута синим дымком.
Листьев и трав прошлогодних намёк –
Сладостный, тёплый апрельский дымок.
Вдоль огородов, садов и домов
Сотни и тысячи светлых дымов.
Нет в них тревоги, опасности нет, –
Это одна из весенних примет.
Мирно шумят вдоль дорог тополя,
Мирно дымится родная земля.
В мире воюющем
после зимы
Пусть остаются лишь эти дымы!
МАМИНО ЗЕРКАЛО
Ах, эти таинственные зеркала,
Конечно, вы многое помните!
Нигде я красивой такой не была,
Как в зеркале в маминой комнате.
И вовсе не важно, что было потом,
Как жизнь берегла и коверкала.
Однажды сестра в деревенский мой дом
Повесила мамино зеркало.
На что-то надеясь, о чём-то скорбя,
Слезами его оросила я.
Но в нём не узнала иную себя –
Усталую и некрасивую.
Не только ведь молодость красила нас,
Наполненных вешними силами.
Лишь в зеркале маминых любящих глаз
Мы были такими красивыми!
* * *
Ведя неторопко простую беседу,
Семья за столом собиралась к обеду.
Суров, седовлас и опрятно одет,
Сидит под иконами старенький дед.
А рядышком с ним – хлопотливая бабка,
Она всё хворает, ей знобко и зябко.
По правую руку, заботы итожа,
Сидит работящий их сын и надёжа.
Легка и проворна, тиха и нежна,
По левую руку – сыновья жена.
Доносятся с улицы звонкие звуки –
Вбегают, смеясь, опоздавшие внуки.
Извечная прелесть картины такой –
И людно, и ладно, и мир, и покой.
Но вот, распростившись с невечной наградой,
Семья собралась за могильной оградой.
Суров, седовлас и нарядно одет,
Лежит, упокоившись, старенький дед.
А рядышком с ним – хлопотливая бабка.
Она всё хворала, жилось ей несладко.
По правую руку, судьбу подытожа,
Лежит постаревший их сын и надёжа.
По левую руку – сыновья жена,
Была она очень добра и нежна.
В тиши раздаются негромкие звуки –
Приходят на кладбище взрослые внуки.
Поплачут, помянут, поправят кресты,
И будут слова их печально просты.
Простятся почтительно, по одному,
И вновь за столом соберутся в дому,
Где ждут-дожидаются малые дети…
Хочу, чтобы так продолжалось на свете.
ПОГОРЕЛОВКА
Удивился гость московский:
— Есть у вас в России тезки —
Погореловок не счесть!
— Не родня они, ну что же, —
Все же обликом похожи,
И характер общий есть:
Что работать, что молиться,
Что страдать, что веселиться…
Только гордости в них нет.
Давят справа, давят слева,
Но давно уж ложка гнева
Утонула в бочке бед.
Хоть стара деревня с виду,
Поруганье и обиду
Терпит, но она живет!
В ней огня не загасили,
И поэтому в России
Сохраняется народ.
Ну прощай же, гость столичный,
Сам ты все увидел лично
И ответа не проси:
Почему в преддверье рая
Все горят, а не сгорают
Погореловки Руси!
|
РАДУГА
Не появляется, является –
Во весь размах на небесах,
И мир, как в сказке, обновляется,
И только выдохнется: «Ах!»
И ни во что уже не верящий
Угрюмый скептик-нелюдим
Заворожится этим зрелищем,
Да, он застынет перед ним!
И, чуждый истинам и опытам,
Не признающий красоты,
Вдруг загадает тихо, шёпотом,
Свои заветные мечты.
* * *
Холмы за деревней неброски –
Колючки, бессмертник седой,
Да краешком поля – березки,
Да возле – полынь с лебедой.
С древнейших времен и поныне
Считается – Боже ты мой! –
Что ветка сушеной полыни
Укажет дорогу домой.
Родительский дом и ограда,
И пение звезд по ночам…
Я знаю, родня будет рада
Моим сладкозвучным речам.
И мне никого нет дороже.
Но все же – зачем сквозь года,
И душу, и память тревожа,
Я рвусь одиноко туда,
Где осень, наследница лета,
Готовит природу к зиме,
И родины сирой примета –
Бессмертник растет на холме?!
* * *
Такая весна, что на старости впору влюбиться,
Такая любовь, что весна всё никак не кончается!
Добры и прекрасны друзей просветлённые лица,
А ты почему-то грустна и готова отчаяться.
А осенью что тебе снова и снова не спится?
На тоненькой ветке висит и не падает яблоко,
На этой же ветке качается грузная птица,
Тяжёлую влагу несёт в себе светлое облако.
Смотрю на природу – какая отвага и сила!
И я научусь этой твёрдости сопротивления
И плечи расправлю, скажу: поняла и простила.
Судьба – не покорность, но стойкость и долготерпение.
* * *
Седые, ветхие ограды
Пасли домов неровный ряд…
О, как мальчишки были рады
Забраться в яблоневый сад!
Хозяйский окрик, свист и бегство,
Царапин свежесть – не беда!
Те приключения из детства
Не позабыть им никогда.
Лишь озорство, они не воры…
Но вот теперь в деревне тишь.
Детишек нет, зато заборы
Перед домами – выше крыш!
ЖЕНА ПОЭТА
Счастливей доли этой нет –
В твою судьбу вошел поэт
(Как будто ветер дунул)…
Его покрепче обними
И все, что он сказал, пойми,
Пойми, что он подумал.
На первый зов его спеши,
Когда он пишет – не дыши,
Не говори ни слова.
Не потревожь и не задень…
А завтра будет новый день –
Все повторится снова.
Вот привели его стопы
На суд восторженной толпы.
Уйди! Не засти света!
От слов его земля дрожит!
И не тебе принадлежит
Теперь душа поэта.
Оставь его для всех сейчас,
Но жди, что твой наступит час.
Когда поэт печален,
Омыв его нетрезвый лик,
Скажи ему, как он велик,
Любим и гениален!
Но вот он умер. Ты – вдова.
Так повторяй его слова,
Стихи и ощущения.
И все равно ты не права,
Что умер он, а ты жива.
И нет тебе прощения!
***
Светла просторная изба –
Моё надёжное наследье,
И троеперстие у лба,
И колыбель, и кров последний.
Пусть этот кров не будет пуст,
Пусть поколенья собирает,
Как тот библейский древний куст,
Что и горит – и не сгорает.
Хоть не отмолена вина,
Что жизнь порой носила мимо,
Избы святая купина
В душе моей – неопалима! |
