***
Легче дышится, легче пишется
В дни Рождественского поста.
Песня горняя лучше слышится
Над белёным холстом листа.
Над белёными снегом нивами,
Над осколками хрусталя,
Когда свежими и красивыми
Стали небо вновь и земля.
И висит луна спелым яблоком
Меж гирлянд изумрудных звёзд,
Греет душу мне время зябкое
В окружении белых грёз.
***
Луна плыла, цепляясь острым рогом
За облака в бездонной вышине,
Пустынной вифлеемскою дорогой
Шли молча двое в полной тишине.
Усталость заслонила вдруг собою
Дорогу и заоблачную высь,
И, отзываясь первой острой болью,
Просился плод в назначенную жизнь.
Под крышей покосившегося хлева
Родился Он, и в тот же самый час
Звезда любви взошла над Вифлеемом,
Что от самих себя порой спасает нас.
* * *
Свет спокойной луны
Освещает дорогу.
Гаснут, еле слышны,
В этом вечере строгом
Звуки улиц усталых
И уснувших домов.
Неожиданно талым
Потянуло, и вновь –
Лишь мороз и дорога,
И спокойная высь.
Нужно, право, немного,
Чтоб почувствовать Жизнь.
* * *
В сентябре 1941 года в Медведевском лесу были расстреляны 157 заключённых Орловской тюрьмы.
Накануне освобождения Орла в 1943 году в Медведевском лесу оккупантами было уничтожено более 350 мирных жителей и военнопленных.
За улицей Рощинской города нет –
Медведевский лес распластал свои крылья.
Под сенью берёз молодой бересклет
Слегка припорошен дорожною пылью.
Иду по тропинке, и сосны встают
По левую руку сплошным частоколом,
Берёзовой рощи прозрачный уют
Сменяется мраком густым и тяжёлым.
И чудится будто бы сам Берендей
Стоит за огромной и хмурой сосною
И чары наводит на пришлых людей,
Окутав их старою тайной лесною.
И войско его из погибших в лесу
За деревом каждым сокрыто до срока,
А сосны могучие вахту несут,
Дозором стоят молчаливо и строго.
Лишь дятел уныло стучит и стучит –
Ведёт поминальную службу о ком-то,
А воздух тягучий немного горчит –
Не раз проходила здесь линия фронта.
И эта земля становилась не раз
Последним пристанищем многих и многих,
Без пышных прощаний и вычурных фраз
Они уходили своею дорогой.
Обилие разных житейских дорог
Здесь стало невольно дорогой одною.
Где правда, где вымысел – пусть судит Бог.
За всех помолюсь перед старой сосною.
А завтра над лесом лиловый рассвет
Смешает в палитре легенды и были.
За улицей Рощинской города нет –
Медведевский лес распластал свои крылья.
МЕЖДУ ОРЛИКОМ И ОКОЙ
(Песнь о городе Орле)
Между Орликом и Окой
Время с собой встречается.
Охраняя души покой,
Словно в люльке оно качается.
И скользит островком в воде,
В небе бездонном – облаком.
Забываю здесь кто я, где,
В глубине потерявшись обликом.
Плыть готовится струг. Вот-вот
Брызнет весло водицею.
Провожаю дружка в поход
Краснощёкою молодицей я.
Где та Астрахань? Где Ростов?
Вдруг полыхнут свирепостью?
Как из семечка вверх росток,
Вырастал здесь Орёл из крепости.
Он в плечах раздавался вширь,
Удаль тая и молодость.
Постепенно России щит
Становился торговым городом.
И всё больше из года в год
Храмов курилось ладаном.
Умножался в Орле народ,
Оседая вокруг посадами.
Загадаю – и милый друг,
Может, вернётся к Троице,
На горе за рекою сруб
Основательный будет строиться.
А к Покрову итог труда
Дверь распахнёт не узкую,
Я хозяйкой войду туда
Под свирели и песню русскую.
На Орёл из окна взгляну:
Там, возвышаясь, плавает
В кучевых облаков плену
Колоколенка златоглавая.
Разноликих вестей гонцы
Звоном округу меряют,
И несётся во все концы:
Русь красна православной верою!
Но за годом стремится год…
Век – лишь момент в истории.
Закипевший гневом народ
Вдруг дорогой пошёл нетореной.
И на брата восставший брат
Жертвою стал невольною.
Кто здесь прав, а кто виноват
Только Богу судить дозволено.
Да вот с Богом – борьба. А суд –
Скорый и человеческий.
И сметает души сосуд,
Как пылинку, с одежды вечности.
И сметает с лица Орла
Храмы великолепные.
Разбиваясь, колокола
Голоса подают запретные.
Наступает мятежный век
Пяткой на горло прошлому.
Созидается человек
С верой в будущее хорошее.
За собою зовёт звезда
В завтра цитатой меткою,
И мелькают в Орле года –
Пятилетка за пятилеткою.
Отправляются для вождя
Срочно в столицу сведенья,
Что растут, как после дождя,
И «Текмаш» и завод Медведева.
Что Орловщина может стать
Житницей всесоюзною.
А Орлу надлежит взлетать
Ввысь творениями искусными.
Дел великих невпроворот,
Лучшее – не фантастика.
Но стучит сорок первый год
В дверь свинцовой фашистской свастикой.
Нет пока что глубоких ран,
Сонно трамваи щурятся…
Вдруг вонзает Гудериан
В город сходу паучьи щупальца.
И два года, как целый век,
Тянутся нескончаемо.
На разрыве иссохших вен
Город бьётся в тисках отчаянно.
А потом над Москвой салют
Небо взрывает радостью.
И сердца в унисон поют,
Замирая от счастья сладостно.
Но до счастья ещё – ой-ой!..
Взрывами жизнь оскалена.
Начинается новый бой,
Бой с разрухой, войной оставленной.
Засучив рукава, Орёл
Сам себя строит заново,
Чтобы мир, словно сад, расцвёл
Снова Марьями да Иванами.
Время быстрое, как вода,
В точке единой сходится.
Верю истово – никогда
Не бросает Русь Богородица.
И мерцает её покров
Жизни гранями светлыми.
Пища здесь моя, здесь мой кров,
И любовь моя – песнь рассветная.
Пусть Россия идёт вперёд
Часто тропами узкими,
Пятый век над Окой растёт
Русский город с корнями русскими.
|
ЗИМНИЙ ЛЕС
Бор шагнул пейзажем из музея
На простор белёный полотна.
Здесь вчера проснулись мукосеи,
Набросали белого пшена.
И теперь его клюют синицы,
Удивляясь звонко волшебству.
Посмотри, такое не приснится,
Если не увидишь наяву.
Твой компьютер, право же, не стоит
Ни одной хвоинки в серебре.
Видишь, как сосны гиперболоид
Отражает небо на бугре?
По стволу уходит небо в землю,
А земля стремится в небеса.
Понимаю всё и всё приемлю
Здесь без сожалений и досад.
Как синица, радуюсь удаче,
Распевая песни поутру.
Становлюсь мудрее и богаче
На сто сосен в девственном бору.
ДОМ
Скрипели сосны длинные и тонкие,
И ветер бился, сотрясая дом,
Ходила вьюга нищенкой под окнами
И что-то бормотала за углом.
А дом стоял, надежный и уверенный,
Хранил тепло и собственную суть,
Он огоньком в окне манил приветливо,
Звал путников усталых отдохнуть.
Пускай никто не знал его строителей,
Не сохранились даже имена,
Но дом стоял надёжною обителью,
Всех обнимая светом из окна.
УТРО В ОРЛЕ
Булку взять и пойти на Орлик,
И кормить там озябших уток,
И смотреть, как сметает дворник
С тротуара остатки суток.
Ощущая всем телом свежесть,
Перейти пешеходный мостик,
Там в раскрытой ладони держит
Город стелу большого роста.
Испытать ненароком гордость
Пред величием обелиска.
И почувствовать – этот город
Стал давно мне родным и близким.
ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ПО ВЕЛИКОБРИТАНИИ
(цикл стихов)
В СОБОРЕ СВЯТОГО ПАВЛА В ЛОНДОНЕ
Под куполом великого собора,
Где властный ветер яростен и туг,
Вдаль раздвигая рамки кругозора,
Простор земной захватывает дух,
А главный архитектор мира – Время
Сплавляет в тигле жизней колорит.
Для Рима гордого пустое бремя –
Был вытеснен отсюда древний бритт.
Лондиниума четкие границы
Легионеры размечали тут.
И той поры печать – стена хранится
И права римского статут.
Но у развития свои барьеры.
И рухнул Рим, наверно, неспроста.
Не эти ль самые легионеры
Стояли у распятия Христа?
***
Домов ухоженная сытость,
Газонов стриженый уют,
Благополучная закрытость
В туманы спрятанном краю.
Здесь даже голуби другие –
Откормленные каплуны.
Наотмашь бьют дожди тугие
Всех виноватых без вины.
И плачет в садике берёза.
О чём? Неужто о Руси?
Летят с ветвей дождинки-слёзы,
И шёпот: «Господи, спаси…»
Теряется в невнятном шуме
Сплошного колкого дождя.
Стихия водная бушует,
Невольно душу бередя.
И проступает смутной тенью
Тернистый путь моей страны,
И затаённое смятенье
Ползёт из вещей глубины.
В незримый ряд встают вопросы.
Ищи ответы – не найдёшь.
А за окном берёзки косы
Полощет беспощадный дождь.
Полощут столь же беспощадно
Россию в мире там и тут,
И обвинения нещадно
Клеймом калёным душу жгут.
Но где-то теплится лампада
Молитвой вечной о Руси,
И, как высокая награда,
Приходит – Господи, спаси
Страну мою от злых наветов.
Её ли в том сейчас вина,
Что вновь на грани тьмы и света
В который раз стоит она.
* * *
Над Ла-Маншем тучи стаей,
Дождь промозглый моросит,
И в тумане зыбком тает
След доверчивой Руси.
Распахнулась, побежала
С верой в правду и любовь,
На отравленное жало
В темноте наткнулась вновь.
Пошатнулась, устояла,
Ураганный ветер лют.
Оглянулась – бед немало
Православный вынес люд.
То ли стон, то ли молитва
Сорвались в глухом бреду.
Титаническая битва
Где, когда, в каком году
Навалилась, и конца ей
Не увидеть. Мир суров.
Только в небе чуть мерцает
Богородичный покров.
НА РОДИНЕ ШЕКСПИРА
(сонет)
О, Стратфорд славный – родина Шекспира!
Могла ли я мечтать когда-нибудь,
Что, пролетев почти что четверть мира,
Смогу твой воздух благостный вдохнуть.
И, прикоснувшись к гения истокам,
Здесь загадать под утренней звездой,
Чтобы ко мне всегда стремились строки
Такой же неуёмной чередой,
Какой они к великому поэту
Спешили в строй лирических сонетов,
Сплетая мыслей вечных волшебство.
Иль, освещая жизненные темы,
Укладывались в пьесы и поэмы,
Бессмертным имя делая его. |
.jpg)
