| |
* * *
И ночь стоит в волшебном одеянье.
И снег летит, как будто светлячки.
Со старым годом светлое прощанье
Сквозь розовые видится очки:
Пусть всё плохое остаётся в старом.
Звенит капель,
Как будто впрямь весна.
Край неба — как оплавленный пожаром.
И мишура на ёлке как блесна.
И я опять заворожилась светом —
И чуда жду (хотя бы раз в году!)…
Но все огни растают вновь с рассветом,
Как светлячки в запущенном саду.
И талый воздух
Опьянит — и бросит
На перепутье ледяных дорог.
Но мамин голос, что ветра относят,
Потянет ввысь, ворвавшись между строк.
* * *
И я, как в детстве, чуда жду,
Хоть понимаю:
Не случится.
Весь город в праздничном чаду
В люминесцентной колеснице
Куда-то мчится снова вскачь:
Летят олени, зайцы, пони;
Светящийся летает мяч
Средь звёзд-гирлянд на небосклоне.
Трамвай весь в звёздочках идёт,
И Дед Мороз — теперь водитель.
И искры сыпятся на лёд.
И серебристый дождь льёт нити…
…А мне покажется опять,
Что души близких прилетают,
Их не поймать и не обнять,
Как светлячков-снежинок стаи.
* * *
Рождественская ночь.
Над церковью сиянье.
В глазницах окон — будто светлячки.
А у меня печаль, как будто бы прощанье.
И розовые треснули очки,
Волшебные, где всё в чудесном свете
Петард,
Что расцветают среди тьмы,
Из зонтичных, метёлочных соцветий,
Из снежной на деревьях бахромы,
Как в сказке.
Но у Бога счёты скоры…
Всё утечёт сквозь пальцы, как песок.
Ночь распороло завыванье скорой.
От вечности мы все на волосок.
Слеплю снежок —
Рассыплется, как пудра… —
Так воробей сбивает с веток снег.
И я смотреть на вещи стала мудро…
Слеза скатилась только из-под век,
Как бусина, подсвеченная алым,
Как ягода рябины на погост.
И жизнь была таким волшебным даром,
Но не удержишь, как кометы хвост.
* * *
Я так ждала,
Что горькая рябина
Нальётся мёдом,
Стоя на ветру…
Ждала,
Что ты мне станешь половиной —
И буду видеть лучик поутру.
Я так ждала морозов,
Что прихватят
Те ягоды, что вызрели для птиц,
Хотя деревья чёрные, без платьев,
Качало от назойливых синиц,
Не улетевших в страны, где теплее:
Им слаще мёда ягоды зимой.
Но в белый пух закуталась аллея,
А снег всё шёл,
Тяжёлый, затяжной…
А снег валил,
Гнул ветки ближе к долу. —
И птицы тоже забывали высь
И лётную, что ближе к небу, школу,
И ту почти заоблачную жизнь.
…И надломилось дерево от снега.
И расстреляли ягоды сугроб.
И сладость вся, как утренняя нега,
Прошла как бред, горячечный озноб…
* * *
Я всё тянусь к той ниточке из света,
Что прорезает всю ночную мглу.
Как будто хвост от рухнувшей кометы,
Что превратится через миг в золу.
Я всё тянусь…
Лицо ночами вижу,
Как будто бы склонённое ко мне…
И никого-то не было мне ближе.
Качались тени веток на стене,
Заламывали руки,
Будто в танце…
Звенел трамвай волшебный за окном.
И жизнь блестела, словно в глянце.
Светилась так, как ветки подо льдом.
Закованная в панцирь льда рябина,
Что стала недоступной для синиц…
А журавли все улетели клином,
И в памяти остался след зарниц,
Когда на запад медленно тянулись,
Курлыкая печально о зиме.
И ветки подо льдом ещё не гнулись,
Вдруг оказавшись в ледяной тюрьме…
Как этот лёд оттаять между нами,
Что клонит к долу,
Горестно звеня?
Лишь церковь ночь подсветит куполами.
Качаю свет, как в речке полынья.
* * *
За окном пропитался чернилами воздух.
И летит мокрый снег,
Как клочки от разорванных строф.
И приснилось опять,
Что махнула на отдых
На один из далёких чужих островов,
Где слезинки и брызги от моря смешались,
Где луч солнца ласкает лицо, как ладонь,
Где следы на песке до утра не остались,
Где закатное солнце раздуло огонь,
Что опять побежал по скукоженным жилам
И разгладил лицо в паутинке морщин.
А казалось: любовь во всю жизнь —
Мне по силам,
Что растопит снега и торосы из льдин.
Я держусь за верёвку,
Как двое на розовом шаре,
Что парили над морем,
За катером юрким скользя.
Но парю почему-то опять я не в паре,
Только спрыгнуть на грешную землю нельзя.
Я держусь за верёвку,
За лучик волшебного света,
Что сочится из гнойного глаза луны.
Прожигает звезда
Полог бархатной тьмы сигаретой. —
И за ней я тянусь
От холодной, щербатой стены.
* * *
Снова из небесного колодца
Сыплет снегом, хоть не видно звёзд.
И о воздух можно уколоться.
И сильней становится мороз.
Звёздные пылинки сыплют с неба,
Но росою станут на щеках.
Я иду сквозь вьюгу, жмурясь слепо,
И держу себя почти в руках,
Будто змея за тугую нитку,
Что всё — глупый — рвётся в облака,
Хоть живу частенько, как улитка,
В панцирь прячась на краю цветка.
Снег летит…
Земля покрылась ватой.
Занесло дороги в отчий дом.
Всё острее чувствую утрату,
Как пловец, плывущий за бортом.
Как кисель, дни тянутся бесслёзно…
Змей парит,
Тараня облака.
Ну и что, что воздух стал морозный
И немеет по ночам рука.
Змей парит.
Бегу за ним сквозь вьюгу
В кружевные белые сады,
Без кольца спасательного круга
Рук, что отводили от беды.
* * *
Я Новый год встречала без тебя.
Но ты стоял, как тень перед глазами.
И лампочки мигали,
Мир дробя.
На ёлке тёрлись клоуны носами.
Болело сердце.
В доме тишина.
А за окошком фейерверка взрывы
Гремели так,
Как будто бы война.
Но было всё в подсветке так красиво.
Ещё живу,
Коль помню звездопад
Тот августовский,
Где всё начиналось,
Где губы были терпкий виноград,
Прикосновенья —
Будто в детстве шалость…
Где это всё,
Где жизнь казалась сном
Из разноцветных пёстрых лоскуточков,
Что в одеяло тёплое сшил гном,
Чтоб согревало беспросветной ночью?
Я зажигаю в комнате огни
И возвратить пытаюсь веру в сказку…
Летят с откоса суетные дни,
И я сижу, неловкая, в салазках…
И слышу ветра посвист ледяной.
Но не могу никак остановиться
Под вечною рассудочной луной,
Что мёртвым светом озаряет лица.
* * *
Окончилась рождественская сказка.
От ожиданья чуда — ни следа.
Я по асфальту волоку салазки,
Не прокатившись в них по корке льда.
Ушла любовь с бенгальскими огнями
И пахнет серой палочка в руке.
И почему-то больше уж не тянет
К огням цветным, что манят вдалеке.
Я так боюсь игры неверной света
И миражей, оранжевых во мгле.
Когда лицо, зардевшись от ракеты,
Напомнит:
Всё сгорает на земле.
* * *
Ты то мелькнёшь,
То канешь в несвободу…
А я всё жду бенгальского огня,
Что озарило путь средь непогоды. —
Вот так звезду качает полынья,
Как будто небо расцветает в льдине
И серебрится чешуёй луна.
Волшебный свет в безрадостной картине,
Где всё стою на берегу одна
И жду тебя,
Рождественское чудо,
Мешок подарков,
Что почти стал пуст…
Я всё то, колдовское, не забуду,
Тащу сквозь ночь, как раненого груз…
* * *
А сны, как лампочки цветные,
Мигают в темной чаще сна.
В них близкие мои живые
И солнцем брызнула весна.
Хоть дни, как хвоя, облетают
У ёлки, что срубили в дом.
Как на лице снежинки, тают
Успехи, что дались с трудом.
И непонятная тревога
Растёт, как ком снеговика,
Что остаётся так немного…
Всё оборвётся, как строка.
Как самолёт в пике — сниженье,
Крутая мёртвая петля…
Метели бешеной круженье,
Когда не знаешь,
Где земля.
Я просыпаюсь —
Но миганье
Цветное
Распороло ночь.
И с близкими во сне свиданье
Мне не смогло ничем помочь.
Смешно надеяться на чудо…
Но жизнь летит
Средь странных грёз…
И к целям призрачным остуда,
И лишь во сне тянусь до звёзд.
* * *
И затянуло лужицы ледком…
Хрустит, как время, звонко под ногами.
И трещина бежит под каблуком.
И ты скользишь, как в юности, в тумане.
Как шапки одуванчиков, огни.
Плывут в дожде,
Ворвавшемся зимою…
И кажутся нелепы эти дни,
Когда с тобой разделены стеною…
А на стене —
Гирлянды из огней,
Что дождик увеличивает линзой.
Но только жизнь всё без тебя темней.
Фонарь качает шапкой с укоризной.
Съезжает шапка снега набекрень
И приглушает колдовство от света.
Ведь даже пятипалая сирень
В гербарии желтеет в бабье лето.
|
* * *
Новый год, как будто бы весна.
Под ногами голубые лужи.
В серебристых шишечках сосна,
Как маяк, мигающий на суше.
И плыву я мимо вдоль аллей,
Где в подсветке ёлки серебрятся.
И огни на сердце мне елей.
Чувствую себя,
Как будто в двадцать…
Будто жизнь, как сказка, впереди,
И любовь — за синими огнями.
И воздушных замков —
Пруд пруди.
Только знаю, этот свет обманет.
Только знаю,
Догорит звезда
И на землю рухнет чёрный камень.
Но огни умножила вода…
И весенний ветер так дурманит,
Что почти уж верю в чудеса,
Что стоишь и ждёшь за поворотом,
Что ушёл всего на полчаса,
Счастье разыграем как по нотам…
* * *
Рождество…
Ни весточки, ни встречи…
Ты как канул в воду бытия.
Зажигаю ночью в доме свечи:
Вдруг в воде оттает полынья.
Свечки тело медленно, но тает.
Наша жизнь — вся в пальцах Бога воск.
Он его задумчиво сминает,
Даже если выпрямимся в рост,
Даже если звёзды прямо в руки
Падали в рождественскую ночь.
Даже если снились флейты звуки,
Передать не сможешь их точь-в-точь…
Только звук волшебный
Травит душу,
Зазывает в заповедный лес.
Я иду, хоть в одиночку трушу,
Продираюсь: времени в обрез.
* * *
На окошке синие огни.
Не хочу теперь я разноцветья.
Как простынки скомканные, дни.
Время будто подгоняет плетью.
И несёт, как с горки ледяной, —
Только дух, как в детстве, не захватит.
И лететь мне вниз теперь одной…
И не ждать любимого объятья.
Всё сама.
Сама себя держу.
Свет в окошке синий зажигаю.
И тянусь душой всей к миражу,
Что как кожа светится нагая…
* * *
Мне жизнь моя оттягивает руки…
Не тяжестью,
А странной пустотой,
Что тащишь, не ропща,
Как бы со скуки,
Как короб неудобный и большой,
Забитый стружкой строк витиеватых,
Пузырчатою плёнкой грустных слов
Про жизни быстротечность, и закаты,
И шрамы от наложенных вкривь швов.
А что переложила этой стружкой,
Что обернула в плёнку,
Чуть дыша?
Осколки от разбившейся игрушки,
В которую гляделась всё душа…
Тот колокольчик на пахучей ёлке,
Что с ветки сполз вниз
После Рождества
И свёз с неё последние иголки,
Слетевшие, как осенью листва.
И звон хрустальный
Был как птичьи трели,
Что раздавались в мае под окном,
Как мартовские звонкие капели,
Будившие заснувший чутко дом.
Зачем зеркал осколки сохраняю?
Зачем в смятенье снова чуда жду,
Чтоб зайчик превратился в птичью стаю,
Как свет луны — в осколки на пруду? —
Свет на кривых стекляшках разлетится
По комнате,
Как будто светлячки. —
Всё жду: вернутся дорогие лица
Сквозь розовые детские очки.
* * *
Жизнь вошла в колею.
И зима
Накатала лыжню среди ёлок.
И нисколько не надо ума,
Чтоб искать в сене блеск от иголок.
Что упало — пропало,
Не плачь! —
Не отыщешь в листве прошлогодней.
Жизнь — цепочка потерь и удач.
Ну и что, что потеря сегодня.
Ну и что, что следы замело,
Что ключи потерялись от дома.
Оглянись: посмотри, как бело —
Это в юности было знакомо.
Всё сначала.
С горы — под откос,
Чтоб потерянный дух захватило!
Лишь скуёт вдруг дыханье мороз,
Да слеза на глаза накатила.
* * *
Январские спустились холода
На город,
Как туман сползает к ночи…
И в трубах превратилась в лёд вода.
И сердце ничего уже не хочет…
Листком упало с ветки ледяной
На жёсткий наст, прихваченный морозом.
Залп фейерверка кажется войной.
И огненные вспышки, будто грозы.
И белый снег опилками летит,
Что плотник наверху
Всё пилит, пилит.
Душа моя, похожая на скит
Ждёт путника,
Что к ней пути осилит…
Растопит снег
И высушит капель
Горячими, ознобными губами.
И, заиграв в волшебную свирель,
Как змея, поведёт под облаками.
* * *
Метут снега,
Как будто в феврале,
Где сердце оборвалось с тонкой ветки
Листком —
И умирало на земле,
Пока несла на блюдечке таблетки
Для мамы,
Что закашляла опять
И жить хотела,
Хоть неслась под горку…
И кораблём казалась ей кровать…
И плакала уже я втихомолку.
Плыла сквозь Ледовитый Океан.
И скрежет льдин зловещий был и тёмный.
И жизнь была как голубой экран,
Что всё горел, —
И рябь была, и волны…
…Под Новый год
Метёт, как в феврале…
Фонарь-маяк бинтами забинтован.
И снег спешит, торопится к земле,
Чтоб пухом стать всем тем, кто в ней закован.
* * *
Надо жить.
На ощупь, в темноте?
В январе темнеет очень рано
И приходят в суете не те,
И глядят из волглого тумана.
В нём размыты светлых лиц черты,
Силуэты проступают тенью.
Фонари, как будто бы цветы,
Хризантемы позднего цветенья.
Снег летит,
Как будто лепестки,
Словно светлячки, что запоздали.
Серебрятся инеем виски,
Белым снегом высветлены дали…
Вот и нет промозглой темноты.
Всё кружится с первою метелью.
Вспомню маму.
Мачтами кресты
Высились над взбитою постелью.
Ветер надувает паруса:
В море, что привиделось в окошке.
Траурная лесополоса.
И шаги по узенькой дорожке,
Что прорыли наспех средь снегов.
Снег летит сквозь пальцы,
Ставши влагой…
И не видно больше берегов…
Чистый снег, что светится бумагой…
* * *
Тишина.
Машины за окном
Бороздят разъезженную кашу.
Новый год.
Хотя украшен дом,
Путь вперёд уже немного страшен.
Тёмный лес…
Хоть звёзды в вышине
Освещают скользкую дорогу,
Но одна уходишь в тишине,
И пройти уже не так уж много.
А напротив в окнах огоньки
Мельтешат цветными светлячками,
Словно свет луны на дне реки,
Пьяными, азартными скачками.
Тишина стекает с рукавов
И с ботинок с наметённым снегом.
Слышится лишь скрежет жерновов.
Всё мука…
И станет ль после хлебом?
Всё пройдет…
Сотрётся в пыль и прах…
Тишина закладывает уши,
Как при спуске в самолёте — страх.
Звёздный свет,
Качающийся в луже.
* * *
Ушло ожидание чуда,
Что ждали от жизни всерьёз.
Какая-то к миру остуда.
Петарды — как всполохи гроз…
Деревья стоят золотые.
Олени кибитку везут.
И мы всё душой молодые,
Лишь мамочка с папой не тут…
И милый ушёл, не прощаясь,
И аленький высох цветок.
Живу,—
И уже не печалюсь,
Что жизни забрезжил итог.
Что строки?
Осыпятся буквы,
Как с ёлки иголки в снега,
Блестящие зайчики, куклы,
Ванильный дурман пирога,
И дождь серебристый,
И звёзды,
Что, кажется,
В руки летят.
Рябины алеющей грозди,
Что птицы так жадно хотят…
Я помню то чувство: как птица! —
Неслась по большому катку…
Как мячики, прыгали лица,
Что плавно текли по витку.
Лишь я птицей в бортик летела,
Где папа объятья раскрыл.
И птица внутри меня пела,
И мягким и тёплым был тыл.
* * *
Печаль летучей мышью
Проскользнёт в тиши,
Крылом заденет плечи,
Сгорбит их устало.
Почудится:
Живёшь в такой глуши,
Что тишина скользит, как опахало.
Мороз лютует жгучий за окном.
Эффект-галó,
Как обруч крутит солнце.
Но праздничен в дожде блестящем дом,
В котором разрисовано оконце.
Мне хорошо среди открытых книг,
Мерцанья голубого монитора.
А жизнь прошла,
Как тот на ряби блик,
И ждёшь другой в конце у коридора.
Но нет, не надо…
Пусть тусклей здесь свет.
И, как осколки, серебрятся льдинки.
Подсвеченных деревьев силуэт
Качается на сказочной картинке, —
Хотя все спят,
И долго, до весны…
Любовь прошла.
В метельных нитях чёлка.
И властен запах срубленной сосны,
Хоть сыплются с неё уже иголки.
* * *
Птицей праздники все пролетели,
Снегирём, что присел на карниз.
Стукнул клювом по белой панели
И скатился, как солнышко, вниз,
Чтобы после взлететь не у дома,
Где сижу я одна и грущу,
Ожидая волшебника-гнома,
Что чайком с пирогом угощу.
Лишь бы только в ту сказку поверить,
Где семь гномов творили добро!
Ветер дерево рьяно метелит
И пинает подъезд, как ведро.
Я на звон приникаю к окошку —
Вот над церковью встала звезда:
К неба бархату будто бы брошку
Прицепили, замкнув провода.
Купола — в серебристом свеченье,
И светёлка горит голубым.
И такое волшебное пенье,
Что вплетается в розовый дым!
Ну и пусть чудеса не случились
И не лился на рану елей…
Лишь бы строчки, толкаясь, толпились,
Провожая в закат снегирей…
|
