Как в годы брежневского «застоя» и политического лицедейства, так и в годы нашего «застолья» и поклонения золотому тельцу – не в особой чести «русская тема» и истинные патриоты Державной России, одним из самых, может быть, видных представителей которых был Михаил Петрович Лобанов (1925-2016 гг.).

Писатель, критик, фронтовик, профессор Литературного института им. А.М. Горького, о ком без преувеличения можно сказать некрасовскими словами:

О, Русская земля! Когда б таких людей
ты не рождала миру, заглохла б нива жизни!

В его критических статьях за литературной фактурой всегда поднималась проблематика великой русской культуры, подлинности бытия русского народа. В своем отношении к народу Михаил Лобанов был подобен апостолу Павлу, говорившему: Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлучен от Христа за братьев моих, родных мне по плоти (Рим. 9, 2-3).

Очень точно сказал о Михаиле Лобанове писатель Владимир Личутин: «Он не критик, а философ. Мощная фигура в русской культурной жизни…»

Его статьи каждый раз вызывали бурную реакцию в среде интеллигенции: воодушевление и оптимизм у патриотической ее части и – неприязненный ропот, гримасу и раздражение у «подавляющей истину неправдой» либеральной… А нашумевшая статья «Освобождение» (1983 г.), где Михаил Лобанов впервые сказал о фактическом геноциде русских в 1920-30 гг. – по убеждению критика и литературоведа Вадима Кожинова, «стала одним из самых важных духовных событий за двадцатилетие “застоя”».

«Читая семь лет спустя Михаила Лобанова, – писал критик, – я испытывал, помимо всего прочего, чувство великой радости от того, что честь отечественной культуры спасена, что открыто звучит ее полный смысла и бескомпромиссный голос – хотя, казалось бы, в тогдашних условиях это было невозможно».

В этой статье Михаил Лобанов писал о народной трагедии, о которой до той поры царило полное молчание. Это вызвало недовольство самого генсека. По указу Андропова, началась травля русского критика, посмевшего сказать правду о деяниях его соплеменников-большевиков в те страшные для России годы. Решения по Лобанову принимались на заседаниях союзного и республиканского союзов писателей. Особый надзор по наказанию виновного велся специальным отделом по культуре ЦК КПСС…

Однако Лобанов стоял, держа удар за ударом. Помню, как в те ненастные для него дни мы возвращались с ним поздним вечером после одного из семинаров и, уже спустившись в метро на станции «Кропоткинская», он с легким волнением, словно давая отцовский наказ, сказал мне: «Сережа, и ценой жизни не откажусь ни от одного слова…»

И он выстоял. И даже остался преподавать в Литинституте, где ему подставил плечо сам ректор – Владимир Федорович Пименов, писатель-фронтовик, человек той же крепкой русской породы, не лишенной совести, чести и мужества. Выстоял и… продолжил, подобно Пересвету, свой поединок с духовным Кочубеем иноплеменной орды, заполонившей бескрайнее поле русской культуры. С открытым забралом, с русским добродушием и христианской любовью в душе.

А спустя уже более двадцати лет критик Владимир Бондаренко напишет: «Величие замысла статьи “Освобождение” и сейчас поражает… Быть Михаилом Лобановым – это звание повыше, чем быть героем России».

Жизнь Михаила Петровича – от Курской битвы в 1943 г. до периода его активной литературной борьбы в 1960-80-х гг. и до самых последних дней прошла в «сражении и любви» (так называлась одна из последних его книг). А призыв одного из его любимых героев – Ивана Аксакова: «Будем бодрствовать!.. Любовь к истине, любовь к своему народу и земле делают борьбу обязательной», – стал и его жизненным принципом – нравственным смыслом, которым он щедро делился и со своими читателями, и с учениками в Литинституте, где преподавал 50 лет, собирая по вечерам каждый вторник свой Лобановский семинар прозы…

За всю свою жизнь мне так и не пришлось встретить человека, который бы с таким чутким вниманием, граничащим с отцовской любовью, относился бы к творчеству своих подопечных. Для него все мы, невзирая на лица и возраст, национальность, убеждения и на меру таланта – были учениками, его студентами, по-родственному близкими, за которых – и это ощущал каждый – он нес какую-то высшую ответственность, своим собственным примером являя нам исполнение нравственного закона. В то безбожное, полное политического лицемерия время он был для нас евангельским самарянином, который врачевал наши души, возливая на раны вино своей мудрости и елей любви.

Один из его самых близких студентов – Юрий Пономарев, ставший впоследствии монахом Феодором – писал в своих воспоминаниях о том, что, когда они пришли в 1970-е годы на семинар Лобанова «учиться литературе… стало понятно, что Михаил Петрович учит даже  не литературе, а жизни». «В своей книге “Мужество человечности” (1969 г.) он сказал поразительную вещь, которую воплощал всей своей жизнью: чтобы быть человечным, надо быть мужественным!..»

Именно мужество вкупе с природной мудростью помогало Михаилу Лобанову отстаивать народные идеалы и утверждать высокие духовные традиции русской литературы, высокое предназначение писателя «в быте постигать бытие», «чистоту жизни возвышать над чистотой слога».

Сергей Тимченко - выпускник семинара М.П. Лобанова 1982-1988 гг., главный редактор  православного женского журнала «Славянка».
(Статья была впервые опубликована в №1(73) журнала за январь-февраль 2018 года и открывала  на страницах издания «Лобановские чтения»).  

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: