|
НА ДОСКЕ
Век сменился, судьбами играя.
На земной доске — лишь пешка ты.
За спиною — кладбище без края:
вперемежку звёзды и кресты.
Смерть людские празднует кончины:
у безносой бешеная прыть.
Лучшие сгорают, как лучины,
чтобы даром небо не коптить.
Вышло, исчерпалось время тленья —
суетных затей, никчёмных дел.
Тленье — разновидность преступленья
против тех, кто светом стать посмел.
Скажешь, рамки выставлены пешке?
Сам поставил — сам и перейди.
Только не толкай собратий в спешке:
общая победа впереди.
Меж неисчислимых вех и вешек
есть и путеводная твоя.
Пешкой незазорно быть. Без пешек
и король не стоит ни копья.
НОЧНЫЕ СТРОФЫ
Бессонница. Неужто полнолунье?
И точно — блики в луже у крыльца;
в окне луна, подобная глазунье
из одного вечернего яйца.
Бессонница. Наверное, погода
стремительно меняется опять.
И правда: от заката до восхода
стучит морзянкой дождь, мешая спать.
Бессонница... Вы думаете, возраст?
Немолодость пришла исподтишка,
и каждый шорох бесит — будто хворост
хрустит под сапогами ведьмака...
СТРАХ
Коль родился, жаловаться поздно,
хоть не счесть того, что режет глаз.
Горестно — вчера, сегодня — грозно,
завтра — затуманено для нас.
В завтра заглянуть — не хватит взгляда.
Дети смогут заглянуть вперёд!..
Дети говорят: какого ляда?
Дети не хотят продолжить род.
Дети заглушают громы пушек
играми в придуманных мирах.
Вырасти ко сроку из игрушек,
сердцем повзрослеть мешает страх.
Страх — умножить в жизни боль и ярость,
собственных детей явив на свет...
С чем они останутся под старость?
С кем им коротать остаток лет?
ЧУВСТВА
Дружба и вражда — родные сёстры.
Терпим — ненавидя, бьём — любя.
Наши чувства обоюдоостры:
раня ближних, раним и себя.
Старый домосед, видавший виды,
девочка, чей мир обманно тих, —
все мы помним прошлые обиды
и кому попало мстим за них.
Так ручей, стреноженный плотиной,
продолжает течь на дне пруда,
и пловца-ныряльщика под тиной
жалит родниковая вода...
В ДОРОГЕ
Жёлтое вышло из моды,
в белое город одет.
Вечер небесные своды
красит в сиреневый цвет.
Голы древесные кроны.
Стали намного видней
сквозь придорожные клёны
стены домов и церквей.
Время цветенья сирени
было полгода назад.
Мир, далеко не весенний,
мало походит на сад.
В городе, любящем сказки,
нет уголка для чудес.
Где же волшебные краски
вечер берёт для небес?
Память о юности вешней
застят седые года.
Кажется жизнью нездешней
то, что случалось тогда.
Разве не чудо, что в этом
стылом, но милом краю
небо сиреневым цветом
душу врачует мою?
НОСТАЛЬГИЯ
Твердокаменный, бетонный,
город спит в ночной тиши.
Светофор — один бессонный,
больше рядом ни души.
Скверы есть, но лишь на плане,
а на местности — пусты.
Как на выжженной поляне,
голы редкие кусты.
Город замер вьюжной ночью.
Снег летит, сметая тьму —
сообразно полномочью,
небом данному ему.
Вьюга водит хороводы,
стелет свежее бельё...
Город — пасынок природы
или блудный сын её?
Правит вольная стихия
планы, спущенные нам.
Настигает ностальгия
по древесным временам.
|
К НОЧИ
Свет городских фонарей
жёлт, как лимонная цедра.
К ночи тревога острей
в каменных кущах райцентра.
Солью присыпанный снег
месят машинные скаты.
Болью пропитанный век
полнят людские утраты.
Сколько друзей и родни
приняло смертную чашу!
Помнят ли землю они?
Видят ли невидаль нашу?
В мире сгущается тьма.
Душами правит мамона.
Новости сводят с ума —
жёлтые, цвета лимона...
СПРОС
Осеннее тепло сменил мороз,
и красной именуемая линия
сдвигается, удваивая спрос
на снадобья от страха и уныния.
Но пусть недоговаривает власть,
куда переместить флажки намерена,
не весь народ растерян — только часть.
Глубинная Россия не растеряна.
В оснастке не скупясь на «полный фарш»,
готовят новобранцев Братск и Бронницы.
И в Брянске трубачи играют марш,
а им колоколами вторят звонницы.
Зашкаливают конкурсы в десант
от Пскова и Твери до Евпатории.
И самый лучший антидепрессант —
учебник по отеческой истории.
КРЕСТ
Мы появились на свет
в послевоенные годы.
Тянут на тысячу лет
их полновесные всходы.
Жизнь обретали при нас
лазер, компьютер и спутник —
всё, что привычно сейчас,
как в старину — подхомутник.
Помню, мечтала семья
о проводном телефоне.
Нынче реальность моя —
мир на раскрытой ладони.
Только не радует он,
в быль обращающий сказки.
Шлёт равнодушный смартфон
вести недоброй окраски.
Мир укрощённых чудес,
всепожирающий рынок,
всевозрастающий вес
вовсе не мирных новинок!
Снова безбожный норд-вест
рвётся к отеческим землям...
Древле ниспосланный крест
благословенно приемлем.
СРЕДНИЙ ЖИТЕЛЬ
Можно делать деньги, не считаясь
с тем, что в этом мире нищета есть.
Можно оставаться бедняком,
не способным печься ни о ком.
Но среди окрестного народа,
кроме богача и нищеброда,
в омуте житейских передряг
водится и крепкий середняк.
У него в подручных все науки
и растут откуда надо руки,
ну а что изладить не судьба,
то ему пришлёт «Алибаба».
Всё, что должно, делает без понта:
покупает броники для фронта,
с беженцами делит стол и дом
и геройства сам не видит в том.
ПРОСВЕТ
Солнце низко даже в полдень:
золотит минут на пять
храм престольный — дом Господень —
и скрывается опять.
Но скупой пятиминутки
просветления небес
достаёт ещё на сутки
ожидания чудес.
Вот и я мечту лелею,
что хотя б на краткий срок
станет людям чуть светлее
от моих осенних строк.
Октябрь-ноябрь 2022
|
