Эмма Меньшикова. Мгновения вечного времени.  Поэзия. – Москва: Редакционно-издательский дом «Российский писатель», 2022, – 208 с.
В  новую книгу Эммы Меньшиковой помимо стихотворений, написанных в разные годы, вошли произведения последних лет, а также венок сонетов, ставший одним из самых заметных событий в современной поэзии, сохраняющей высокие традиции русской литературы.

Земля — это пристань для тела.
Она его примет в свой час.
А души в иные пределы
Несут своё знанье о нас…
Эмма Меньшикова

Действительно, а что такое человеческая душа в нашем «обезличенном пространстве», как его в своём вступительном слове к поэтическому сборнику Эммы Меньшиковой называет Николай Дорошенко? Сегодня гораздо больше пишущих, чем читающих. К тому же истинных ценителей литературного слова вообще единицы. Эпоха глобальной компьютеризации поставила нас перед фактом господства примитивных текстов, где человек и его душа — полное ничто, где успех ценится больше, чем искра Божия. Что же и кто в итоге победит: живое слово или голая цифра, человек или «великий инквизитор» по Достоевскому, а точнее, «великий глобализатор» новой эпохи? Будет ли нужна современная изящная словесность, в особенности — поэзия?

Традиция всегда подразумевала внутреннюю слитность, нечто целостное, а не разорванное, на что обращала внимание большой советский поэт и литературный критик ХХ столетия Татьяна Глушкова. Ведь национальные истоки всей русской культуры неумолимо возвращаются в прошлое. В конечном счёте мы убеждаемся: на свете очень мало вещей вне наследия. Ибо настоящая литература — драгоценность, когда как посредственное, лёгкое чтиво — дешёвая «бижутерия». И здесь Николай Дорошенко прав. В современном мире настоящее встречается крайне редко — одни подделки.

Между тем Эмма Меньшикова показывает нам глубокое владение словом — ясность мысли, исповедальную чистоту, являет нам своеобразный дневник русской поэзии — реальную жизнь России, какая явственно просвечивается сквозь её сюжеты, символы и метафоры. Она является автором шести стихотворных сборников: «Когда-нибудь…», «Открыт мой дом», «Дыханье бытия», «Мелодия на два голоса» (изданной совместно с Аллой Линёвой), лирических заметок «Русская тетрадь» и недавно вышедших «Мгновений...», а также книги прозы «Крестный путь, голгофская дорога», рассказывающей о судьбах писателей, связанных с Липецким краем. Эмма Меньшикова — лауреат многочисленных всероссийских и международных премий и конкурсов. Поэтесса прошла достаточно богатую, насыщенную событиями школу жизни: работала библиотекарем, учителем, воспитателем, служила в Советской Армии. С 1994 года — журналист, более двадцати лет — редактор отдела областной «Липецкой газеты».

Итак, о книге «Мгновения вечного времени». Собственно, на первый взгляд ничего необычного. Но, как говаривал один мудрый старец, где просто, там ангелов до ста, а где мудрено, так там ни одного. Поэтому самым основным достоинством этой книги я считаю именно красоту, ту самую, которую осеняют ангелы. Хотя писать о простом — сложно! Каким-то чудесным образом небесное и земное, простое и великое — соединяются в стихах Эммы Меньшиковой. Человек, природа, Родина, Бог — момент подлинного бытия проступает в её поэзии сквозь сложный почерк жизни. Автору близка многовековая гуманистическая традиция нашей литературы, та «тихая лирика», что не терпит фальши. Для неё важно — обрести независимый внутренний мир.

Среди стихов Эммы Меньшиковой есть одно, сокровенное, о том, как

Жизнь души начинается ночью,
Когда всё предстоит как воочью,
И луна не с полотен Куинджи,
А с небес зеленеет в тиши…
Когда спят мои люди родные,
Отпускают тревоги земные —
Подступает всё ближе и ближе
Заповедная зона души.

Игра фантастической иллюзии света и тени, тончайших нюансов тонов, оттенков — загадка живописи и поэзии. Два мастера рисуют эту восхитительную художественную миниатюру, и неповторимый язык искусства ярко и сильно начинает говорить о красоте мира… Сама структура души — женская суть — гармония внутри себя и гармония вокруг. «Душа выше и дороже всего — это наша вечная ценность», — был уверен русский философ Иван Ильин. Реальный мир современности донельзя упрощён и циничен, но это — наш мир! Умение соединить эти два духовных пространства и есть мастерство писателя. И чужой, враждебный дисгармоничный мир становится гармоничным, потому что всё в нём живёт, страдает, думает, стремится к свету, и «замирает» то в тихом ночном сне, то в «предрассветной неге» не только человеческая одинокая душа, но и сама природа: мерцают звёзды, падающие с неба, шуршат дождинки, тающие в космических брызгах наступающей зари…

Как жаль, но нет ничего вечного — всё проходит, всё меркнет, стирается. Лишь поэту и художнику дано запечатлеть быстротечное мгновение, уловить тонкую и хрупкую грань истины и тем самым духовно противостоять вселенскому хаосу разрушения.

«О Русь, моя земная пристань…»

Широкая, многоцветная, полная жизни и движения картина родной земли слагается в произведениях Эммы Меньшиковой, целостная картина, вбирающая в себя бесконечное множество тем, сюжетов, смыслов. Вы не найдёте здесь велеречивых строк о любви к Родине — они предельно лаконичны и неподдельны в своей святой простоте. Хотелось бы выделить четыре произведения автора, какие по праву можно считать не только автобиографическими, но и центральными в жизни и в творчестве Эммы Меньшиковой. Вся её духовная стезя, надёжная пристань, к которой стремилась душа, — Россия.

Ну вот зачем-то я нужна на этом месте,
Вот этой речке, этим небесам,
Так плотно павшим на унылое окрестье,
Что уцепиться не за что глазам...

Зовёт родовая память, воскрешает былое… Возвращает к истокам. Но ясность стиля не означает лёгкости и беззаботности мысли. Из самых обычных слов она ткёт эту незамысловатую вязь, вплетает в тугой узел воспоминаний, не дающих уснуть:

Ну вот зачем-то я нужна на этом свете,
Церквушке рядом, дому моему,
Где по ночам стучит в окно бездомный ветер,
А вот зачем — я так и не пойму...
(2021)

Судьба Эммы Меньшиковой отчётливо и убедительно отражается в зеркале народной жизни. И пока ещё рядом старая церквушка, пока ветви любимого дерева шепчутся с ветром и стучат в окно, пожалуй, стоит жить… Многие удары судьбы тогда не так трагичны, есть утешение — нет уехавших, кто не вернулся бы обратно. Все люди должны возвращаться. Беспощадны своей оголённой гражданской правдой стихи «Иностранка» (2018), свидетельствующие о сложном периоде развала страны, о тысячах сломанных судеб:

А мы тогда ходили в оккупантах —
За всех, кто жизнь за этот край отдал,
Кто лёг костьми в чужой земле когда-то
И сам с годами той землёю стал…

Не столько укором, сколько болью и тревогой пропитаны и последующие строки-признания:

И где вы были, нынешние судьи,
Когда мы возвращались не домой,
А с ярлыками беженцев, в распутье
Застрявших между небом и землей…

Поэтесса не ищет оправдания, лишь чувство неизбывной вины и человеческое горе разлуки переполняют душу и одновременно вселяют веру:

А я рвалась в Россию безоглядно,
Где мой язык, где даль и даль вокруг,
Где вечера тихи и благодатны,
И слышно, как звенит цветущий луг…

И от Руси святой не отрекалась
Я никогда, свою судьбу приняв.
И научалась жить, молясь и каясь,
В избе столетней дух её впитав.

Или другие стихи, в которых проявилась истинная народность её поэзии, стихи, честное слово, вызывающие уважение, прежде всего — безупречной, непоколебимой прямотой:

А я сама народ, всю жизнь — в труде,
Топила печи, гнулась в борозде,
И по воду — с ведром наперевес,
С бельём — к реке, и за дровами в лес.
Всю жизнь батрачу я со всей страной,
И доли не хотела бы иной.

Неиссякаемую силу русского народа, его вековое историческое бытие — любовь горькую и мучительную — впитала она с молоком матери-земли. Неслучайно к этим стихам Эмма Меньшикова взяла ахматовский эпиграф, подтверждающий её страстное желание жить судьбой своего многострадального народа. Генетическая память русской земли — деревенская изба. Тут прочитывается и угадывается опыт, основанный на прежней жизни целых поколений, бесценный опыт, подкреплённый внутренними талантами:

Жила как мой народ, как плоть его,
Начав свой путь с избушки вековой,
Во тьме плутала, шла через дожди.
Я и сама народ, как ни ряди.
И тянет посмотреть, как там изба.
А никуда не денешься: судьба.

«Усе мы з хат» — эта крылатая фраза белорусского поэта Янки Сипакова в высшей степени выразила ключевую идею нашей славянской литературы. Мы вышли из природы, создав целую генерацию творческих людей. Дом — крестьянская изба — человеческое жилище — сакральное вместилище тайн любви и ненависти, радости и горя, рождений и смерти. Целая мифология мира. Но Господь однозначно говорит о том, что созданный Им мир будет существовать вечно: «Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекращаются» (Бытие, 8:22).

Что примечательно: у Эммы Меньшиковой нет претензий на собственное поэтическое величие, нет зла и обид на жизнь:

А мне Россия всё дала —
Деревню, дом, колокола,
Спасительную силу Таинств,
Ночной метели белый танец,
Рассветы лёгкие как сон,
И над рекой вечерний звон…

В своём стремлении к высшей правде она благодарна своей стране, будучи на редкость достоверна, исчерпывающе искренна и естественна:

Всё мило мне и всё вдомёк —
Земли оттаявшей дымок,
Избушек скорбные бекрени
Среди бушующей сирени…
Всё, что отдать она могла,
Всё мне Россия отдала —
Деревню, речку, лес и поле,
И счастлива я русской долей.
(2019—2020)

И в самом деле, у каждого поэта — свой образ России. Исторические события не проходят бесследно, но вновь и вновь возвращаются в таинственных видениях, а бессмертный свет звёзд указывает на нетленную вечность самой древней Руси.

О, сирая, посконная Россия…
Крестьянкой горемычною она
В таких трудах детей своих растила,
А нынче им как будто не родня.

Стоит она, понурясь, у порога
Изрядно покосившейся избы —
И смотрит на пустынную дорогу,
Тоску свою за годы не избыв.

Такая Русь, будто сошедшая с полотен великих русских живописцев, не забывается. Вот они, косенькие блоковские хаты, бегущие по обочине, — неизживаемое горестное сиротство, щемящая сердце боль. «Россия, нищая Россия…» — всплывают в памяти похожие на плач по родной земле слова гениального поэта. В стихах Эммы Меньшиковой сквозит и явная тютчевская грусть, тоска, уходящая вглубь времён.

Под снегом утлые хатёнки,
Уже отжившие свой век.
Оконцев мутные глазёнки
Ещё взирают из-под век —
Отяжелевших снулых балок,
Осевших ставенок и крыш.
В избушках наших родин малых
Ещё ты, Русь, себя хранишь.

Возносятся ввысь проникновенные интонации вселенской печали русских просторов, её равнин и полей. Но печаль и надежда всегда идут рядом. Разве мы не хотели бы видеть Россию, приближённую к счастливой русской мечте? Свет надежды на возрождение вдруг загорается в душе. В этих стихах отразилась, среди прочих, мысль о том, что возрождение начнется из глубинки, из провинции, из самых забытых окраин «Руси болезной». «Но последняя, бранная, гнанная, / Русь воспрянет — ещё не срок. / Строки эти — моё упование / И поэзии высший долг». Всё отступает перед спасительной верой, источник которой был и есть для Эммы Меньшиковой — Россия.

Поэтесса возвращается к своим отчим корням, в русскую деревню, что в Липецкой области. Наша лирическая героиня вышла из народа — она его плоть и кровь. Отсюда и народная мудрость — привычные приметы универсального определения человеческого жизнестояния, исторические, психологические — как неотъемлемая часть крестьянской самобытности, её вековой связи с землёй, завещанной нам предками, ибо неподвластны забвению основы русской праведности. «Деревня — Руси колыбель. / Здесь люди просты и доверчивы. / Скрипит вековой журавель, / Как люлька, которую женщина / Качает в далёкой ночи…», — корни воспоминаний неотвратимо ведут автора в родную деревню — в необъятный космос крестьянской вселенной. Как воскресить это историческое бытие народа, вместившее ярко-индивидуальные черты художественного мира? «Русские старухи», которым «нет числа», во все времена спасали Россию, на их руках она росла и крепла. «Святые женщины Руси» — так Эмма Меньшикова назовёт целый раздел, посвящённый неповторимым женским образам: верным, любящим, сильным духом, красивым внешне и душой. Бежит «дорога к дому», «бежит издалека», там когда-то стоял «дедов хутор», и брала свой разбег река детства. Как важно не потерять в житейском море родные берега, иметь волю и терпение, чтобы не утратить своё место в жизни. Но где теперь дом наших первых детских воспоминаний, его живое, тёплое пространство? Ждёт ли он нас? Главное — не забывать и возвращаться.

Поэзия — бесконечность мысли при конечности земного существования, вмещающая в себя боль, мучительную правду, память былого. И поэтическое слово приходит, как откровение. К тютчевским, блоковским литературным реминисценциям Эмма Меньшикова привносит и оригинальные интонации Пастернака. Всевластно ли время? Может ли оно что-то изменить в устоявшемся веками жизненном укладе людей?

Деревня спит, в окне бездонный мрак:
Ни в небесах огня, ни в избах света.
Не зря на ум приходит Пастернак:
Какое там у нас тысячелетье?..
………………………………………..
Пытайся вспомнить, что это за дом
И что за время — без примет и знаков...
А впрочем, разница какая в том,
Когда пришли мы и когда уйдём
Со знаньем байронов и пастернаков...

Что жизни — строки, что ей — имена?
За веком век бесстрастно пролетает.
Но как бы ни менялись времена,
А петухи кричат, собаки лают.
(2021)

Но ход времён не повернуть вспять, не остановить… Говоря о России, она параллельно достаточно часто обращается к природе. «Пейзажи России» — удивительный раздел поэтической живописи, открывающий книгу «Мгновения вечного времени». Поэтесса словно восстанавливает выломанную из естественного лада человеческую жизнь под строгую материальную защиту природы, родной земли. Именно природа вызывает желание и стремление к целостному созерцанию. Её универсальный мир, давший всему своё место и назначение, сотворён Богом. Стихи Эммы Меньшиковой сродни картинам и написаны в жанре пейзажной лирики. Написаны восторженно, как будто сам автор творит кистью на холсте пейзаж с натуры — подлинная поэзия слова и живописи, изображения и смысла. Традиция природы и русской поэзии всегда отражает тесную связь всех классиков. Эмма Меньшикова погружает нас в блаженство словесной красоты и свободы: звеняще-прозрачная лирика дарит нам сосредоточенное, самозабвенное углубление в мир подлинного бытия. Её пейзажи обретают художественную плоть, настоящий животворящий дух — то, что было характерно всем труженикам на ниве русского классического слова. Подобных стихов не счесть. К примеру, одуванчик: «Мальчик в шапке золотистых, / солнцем пахнущих волос…» И, конечно же, каштаны, которые «только что прозрели, / Упав на землю с высоты, / Где им во мраке колыбели / Пришлось до осени расти». А ландыши, что «спят во тьме — о, дайте только сроки! — / Цветы земли, чисты и нежнооки…» Потрясающие эпизоды, вызывающие лёгкое изумление, ведь все эти небольшие миниатюры с цветом, запахом и вкусом! Ежели бывает на свете чудо, вот оно, мальвы: «То ль садовые, то ль полевые… / Да в России повсюду они! / Как девчонки, что вышли впервые / Погулять за калитку одни…» Подчас происходящее неуловимо: только, только неброские краски, нежные мазки — словесные узоры, орнаменты. Перед нами — зримая и пластичная совершенная картина, внутри которой ты находишься и которая рождает «свет в душе»:

Ни краски за окном — уныло, хмуро.
Всё передашь простым карандашом —
Унылый фон, деревьев строй понурый,
Прохожих крючковатые фигуры
Под семенящим вкрадчивым дождём…

Некое всеединое божественное начало — художники и поэзия — сама жизнь и молитвенное слово:

Таким пейзажем трудно умилиться —
Дороги вдрызг и пасмурные лица,
А всё стою у тусклого окна —
И свет в душе…
И хочется молиться
За всё, за всё, чем жизнь озарена…
(2009)

Искусство должно нести счастье и радость, должно возвышать человека. Истинная красота кроется в повседневном. А среднерусская красота, не просто география, но и душевная точка опоры, — это то маленькое волшебство, которое доступно слову художника. Не секрет, талантливое слово — прежде всего реалистическая образность. Отчётливые до прозрачности тона, классическое спокойствие строк, чистые краски — целый расцвеченный мир в подарок! К тому же Эмма Меньшикова поражает мелко выписанными выразительными деталями, стилистически точной подрисовкой чувств. Стихи у неё зачастую очень предметны и осязаемы. Не случайно Господь даровал нам великую радость лицезреть, как совершается круг времён, как день сменяет ночь, лето осень, а зиму весна, свои загадки мира и жизни являет читателю и Эмма Меньшикова. Так в разделе «Мой месяцеслов» она показывает, что любит любое время года, а в природу входит, как в музыку, плавно погружая нас в атмосферу естественности. Автор умеет быть в неразрывном благородном единстве с человеком и природой, при этом поразительно точно улавливает приметы всех времён. Природа здесь по-пришвински сама идёт к человеку. И каждая весна, осень, зима — другие. Ты испытываешь уникальное состояние уединения и созерцательности — великий круговорот — глубокое дыхание природы, идеальный облик которой предстаёт на поэтическом полотне:

Неужто грачи прилетели?!
Ещё до весны две недели,
Ещё злопыхают метели,
Как будто глубокой зимой…
А птицы летят к своим гнёздам —
Их тучи на небе промозглом,
И поздно жалеть уже, поздно,
Что рано вернулись домой…
(«Февраль», 2012)

Необычайно остро ощущается эффект присутствия в зримом воображении картин Саврасова — действительно классический сюжет. В звучных красках запечатлела поэтесса и своё «Зимнее утро», на смену которому обязательно придёт радостный солнечный день. Вспоминаются зимы сказочные, былинные:

Давайте послушаем тихое зимнее утро…
Как падает с шорохом снег на уставшую землю,
Как птицы последние сладкие ягоды делят
На старой калине, что дремлет у дальней запруды…

Зима — время чудес и лучших ожиданий. У автора — это и соприкосновение с зимней строгой красотой, затерянной где-то в глуши, в далёкой «лесной обители»:

В квадратах окошек мерцают лампадки святые.
Ах, не говорите… Мне сон этот не прерывайте.
Слетает снежок, чуть звеня, на земные полати,
И музыка зимнего утра плывёт над Россией…

Вся природа созерцается в душе человека. Мудрое, художественно-философское постижение её законов, которые вносят гармонию в нашу жизнь, придают книге Эммы Меньшиковой таинственную нерукотворную прелесть. Мы наглядно созерцаем импрессионистический этюд, вычерченный явственно проступающими суровыми красками: «Апрель как на графической картинке — / Весь в сером, зябко стынет на ветру. / Земля ещё промозгла: ни травинки, / Ни цветика щемящего вокруг». Природа ещё под спудом таит в себе будущее половодье поэтического чувства, светлую ясность ожидания весны.

Автору посчастливилось вписать в эту книгу до конца всё очарование и всю исцеляющую силу русской природы. Даже, оказывается, обычная берёза может глянуться совсем иной. Вдруг отворяются глаза, и понимаешь, как же прекрасна жизнь на этой земле:

В сарафанце неброском, светла и скромна,
Больше всех на Россию похожа она.
Есть другие деревья, и краше, и выше,
Только статью и прелестью русской не вышли.

Одному Богу известно, как ей удаётся сохранять свою первозданную красоту, своё изящество русской красавицы с белеющей нежной корой, свои тонкие молодые веточки-руки, так легко летящие ввысь. Затем с наступлением лета будет «до самого скончания судьбы» сниться дедов хутор, с раннего детства дорогой русскому сердцу мир, озвученный петушиными криками. В стихах Эммы Меньшиковой слиты все времена года и все времена природы, всё её незаметное разнообразие. И раствориться в ней дано лишь в пору умудрённой осени, в пору созревания, испытывая собственное рождение и умирание: «Асфальт, подёрнутый ледком, / Морозцем схваченные лица. / И так легко с пейзажем слиться / На сером фоне городском». Примечательно, что поэтическая мысль развивается не броско, стремясь претвориться во всём образном строе этого ноябрьского стихотворения, его живой поэзии, нарисованной свежей акварелью. Воочию проявляются полотна Левитана — художника печальных пейзажей, чувствуется борьба за свет — Куинджи, слышится голос Леонардо да Винчи, который говорит о том, что живописец постоянно спорит и соревнуется с природой. Но она неистощима в своём многообразии, и её невозможно превзойти. Эмма Меньшикова пишет с натуры, не споря с природой, а благодарно принимая каждое мгновение:

Но всё дороже, всё родней
Мне эти блёклые картины —
Чем было тяжело доныне
Прельститься в рамках ноябрей…
Ведь дорожишь уже любым
Мгновеньем, выпавшим на долю,
Любуясь с радостью и болью
Этюдом осени скупым.

Исповедальная просветлённая грусть проникает в душу. Автор — тонкий мастер пейзажной лирики. Кроме того, эти проникновенные зарисовки служат своего рода иллюстрацией к всеобъемлющему, свободному миропониманию.

«А Бог за всё особый счёт ведёт…»

Тот факт, что человек к старости приходит к Богу, является, по сути, одним из доказательств бытия Божия. Перейдя море житейское, немало нагрешив, он обращается к Богу. Не из одного же страха перед конечностью земной жизни, перед вечностью. Мог бы обращаться к какой-то высшей силе вообще. Но человек хочет услышать голос Создателя. Для этого, как писал Набоков в рассказе «Занятой человек», надо «много заниматься своею душой». И Эмма Меньшикова относится к тому типу людей, которые в первую очередь сосредотачиваются на душе, что, безусловно, усложняет смысловую задачу. Её лирическая героиня существует в особом измерении: «Опять заплакала душа, / А значит, стала ближе к Богу… // И покосившийся журавль / У старого/ Колодца, / И неба трепетная даль, / И свет / Оттуда / Льётся… / В слезах возносится душа / Всё выше — и всё ближе к Богу. / Трава колышется шурша / И что-то шепчет на дорогу…» Душа поэтессы настроена на доверие к миру, на полное приятие этих милых сердцу примет деревенского бытования, сохраняющих душевную гармонию, несущих Божий свет.

Мир веры — как самая невероятная субстанция — непознаваем. Мне представляется, что всё мировоззрение автора имеет нравственно-христианский характер. Это очень хорошо прослеживается. Возьмём её августовское стихотворение «Время» (2020 г.):

Было время объятий,
Жарких встреч, а теперь,
Время скорбных полатей,
Время горьких потерь.
Было время бездумья,
Ставок на интерес.
Было времени — уйма,
Оказалось, в обрез…
Машет осень беспечно
Шалью звёздчатых астр.
Было времени — вечность,
А теперь — как Бог даст.

Какое тонкое и точное умозаключение! Пожалуй, самое большое сожаление на свете — ничем и никем невосполнимая утрата времени. Тайна сия есть великая. Наши приобретения таятся в потерях. И, «как ни крути, а жизнь залог страдательный», — сложно поспорить с автором. Эмма Меньшикова спешит что-то досказать своё, хотя, казалось бы, что уже всё сказано до неё. Искусство жизни — верить вопреки тревожному ощущению неумолимого бега времени. Ныне же, уподобясь Экклесиасту, предположим, что существует время ушедшее и время реальное. Можем ли мы что-то здесь изменить? «Премудрость поможет мудрому», — гласит житейская философия ветхозаветной книги библейского Проповедника (Еккл., 7: 19). Истинная мера вещей предвидит разумный выход. Но иногда разум — плохой советчик: не нами сказано, будьте как дети, доверьтесь воле и голосу Свыше. Любомудрие несёт и вселяет в человека единая совокупная молитва.

Молюсь и плачу, плачу и молюсь,
Когда вдруг нападает эта грусть
На сердце, у которой нет причины,
А просто пролетел косяк грачиный,
А просто март, и небо невпрогляд,
Деревья словно в трауре стоят —
Все в чёрном. И тоска такая гложет,
Что если б не молитва — свет мой Боже…

Стихи в одну строфу, восьмистишия, сокровенные смыслы поэтесса талантливо вмещает в 8 заветных строк, которые Пастернак считал идеалом для русской лирики. Грешный мир держит только молитва. Бескорыстие и молитва. Служение. Многие ситуации у Эммы Меньшиковой выстраданы, пережиты. Мысль осязаема, рельефна: за ней — весомость пройденного, испытанного, передуманного. Повседневный труд души и Слово Божие — уверенная и надёжная опора на жизненном пути. Образ лирической героини сливается с образом самой поэтессы в одно целое. Сострадание и милосердие, совесть и молитва выше всякой поэзии. Именно она излучает благодатный свет души, устремлённый к Божественному совершенству. «Вечер и утро особенно благодатны для молитвы, для созерцания», — писал отец Павел Флоренский своему другу Василию Розанову. Молитва даёт нам спокойствие внутренней незамутнённости, приносит утешение. Русский лирический стих испокон веку держится на жизнеутверждающей вере.

В поэзии живёт вера в счастье, пусть не раз и обманывавшее. Между тем самое лучшее в стихах Эммы Меньшиковой — светлое мироощущение — лирика любви, человечности, грусти, благородства, широты чувств. По зову души рождаются и выверенные строки:

Рифмы стали проще и точней.
Пульс ровнее, а душа — всё строже.
Ни греха не утаить пред ней,
Попусту её не растревожить.
И перебирая не спеша
Все мои нехитрые пожитки,
Лишь любовью полнится душа,
Остальное из земного багажа —
Ни до рубежа, ни до калитки.
(2021)

Что наиболее важно: лирика, дарящая возвышенное, а не страсть. Это, пожалуй, отличает поэтессу от страстного тютчевского пера. Торжествует любовь, торжествует и жизнь, а значит, поэтическое слово. Нужно заметить, поэтесса довольно скупо пишет о любви. Христианская любовь прежде всего учит терпению, молчаливому и созидающему чувству — преображению души. Так смотреть на мир способен только человек верующий, искренне радующийся самому дару жизни, живущий ради ближнего. У автора любовь — как связующая нить между прошлым и будущим. Для неё необходимо оставаться самой собой даже в любви, даже если это «странная любовь» и неожиданный лирический сюжет с визуальным акцентом: «Да, странная у нас любовь с тобой… / Мы связаны лишь Небом и Землёй, / Необъяснимым притяженьем душ, / Когда и сушь, и глушь, и злоба стуж — / Всё нипочём. У чувства есть лишь Бог…»

Не совсем укладывается в систему привычного представления о мире и поздняя любовь, не менее странная, горькая, осознанная, потому настоящая, обещающая спасение от одиночества. «Последняя любовь — какая это мука. / Ни прошлого у ней, ни будущего нет. / Рифмуется она единственно с разлукой, / Но как пленителен её нездешний свет...», — в боль, в проникновенную нежность, в пронзительную жалость обмакнула она своё трепетное перо. Это камерные стихи — то, что не предназначено для хора или большого оркестра.

Как видим, Эмма Меньшикова творит собственные лирические сюжеты, в которых и завершённость и открытость одновременно. Оживить забытую мелодию дано романсу. «Нет на свете ничего такого, о чём нельзя было бы спеть песню», — утверждал Блок. Удивительная музыкальная романсовость сквозит и в стихотворении поэтессы «Настроение романса»: «Ещё один вечер кончается… / Ямщик не гони лошадей! / Ещё для меня заливается / Какой-то шальной соловей. / И песня взволнованной сказкою / Над тихою речкой плывёт…» Лиризм её — не просто глоток родниковой воды, но и бокал настоявшегося доброго вина. Подлинная поэзия — тоже опьянение. Такова общая тональность. И повелевающий императив вечной дороги, и конкретно-чувственное эмоциональное, непосредственное ощущение жизни проникает в тебя и зовёт, настойчиво манит куда-то вдаль…

«И словом любви прорастаешь…»

Такие известные писатели, литературоведы, историки, публицисты, как Лобанов, Кожинов, Палиевский, Глушкова придавали поэтическому слову глобальное значение, смело открывая в нём глубину тем, широту образов и колоссальное торжество созвучий. У Эммы Меньшиковой сложился свой собственный художественный мир поэзии, ярко проявилась своя проекция одухотворения слова, отражающая крепкую русскую почву. Ведь слово является чем-то особенным: в её книге «Мгновения вечного времени» образ Божий в человеке дан наиболее явственно, а сам поэт уподобляется Творцу мiра сего. Да, именно — мiра как вселенной, земного шара, народа. Слово — ключ ко всему. Слово вначале было от Бога, и было оно поэтическим. В середине же нашего земного существования — от человека. Как ни прискорбно, но он научился убивать словом душу. Только поэт до сих пор пытается сберечь чистоту его изначальной первозданности.

Вместе с тем сущность поэзии и жизни одна — в правде. В стихах «Поэту» (2005) Эмма Меньшикова говорит о правдивой искренности художника слова:

Ты море, и поле, и степь,
И песнь бесприютного волка…
Посланник неведомых неб —
И странник Земли одинокой.
Ты ветром тоскуешь в ночи
И душу дождём изливаешь,
Немым ожиданьем молчишь —
И словом любви прорастаешь…

Поэзия — это искусство, и поэт талантливо поёт всё: степь, поле, море, небо… Ему подвластно то, что скрыто от обычных глаз. И всегда стоит прислушаться к его неравнодушному голосу. Весь мир — заповедник всевозможных слов, через которых он творит уникальное произведение искусства. Но глубочайшие корни языка — в словах простых, в них и могут воплотиться творческие замыслы, исконная образность языка. Слово магически связует времена и пространства: «Великое таинство слова! / Сближает оно и роднит. / Казалось бы: что в нём такого? / А манит оно как магнит». Оно хранит в себе и сокровенное молчание, какое куда красноречивее любых словесных излияний, даже на расстоянии. Душевный ожог или хрустальная нота нравственного одиночества, что витает над миром, способны найти в нём своё выражение: «И зов, и безмолвие даже / Лишь слову — хранить и спасать. / Оно и сквозь небыть расскажет / О том, что сейчас не сказать…»

Более того, автор увлекает неожиданными поворотами сюжета, как в небольшом произведении, навевающем размышления о печальной красоте многоточия. Возможно, это нечто прежде виденное, вновь явившееся жизненное измерение памяти: «Стихи тогда печальны и таинственны, / Как будто обещают продолжение, / Где жизнь не завершается поистине, / И длятся, длятся дни её блаженные…» В действительности мы никогда ничего не забываем. В многоточии весь смысл. Точка — конец. Многоточие — продолжение, а, может быть, — «следы» набоковских тихо «ушедших слов…»
Неким таинственным образом соединились философия земного бытия и Божественная философия в венке сонетов (2010—2020), который завершает книгу Эммы Меньшиковой, являя нам общекосмические ценности сакральных загадок мира, природы и человека. Автор вплетает собственные размышления в реальность и делает их вполне осязаемыми и понятными.

1.
О Боже, если б знать, зачем мне это
Сияние небесной синевы,
Земные долы, искры горицвета
И шорох опадающей листвы,
…………………………………………
Ах, если б знать, зачем душа болит
О той весне, где было всё впервые.
Ведь встрепенётся жизнь и опалит,
И снова небо разорвут грачи,
И освятит просторы вековые
Мерцанье звёзд в распахнутой ночи.

Словно из духовного небытия возносятся над бренным миром эти философичные проникновенные строки. Сюжетно-композиционный план сонетов составляет цепь словесных повторов, где первая и последняя фразы образуют стилистическое кольцо — смысловое единство текстов. Здесь уместно привести одно четверостишие признанного поэта нашей современности Анатолия Аврутина, ставшее эпиграфом к его сборнику «Временная вечность»:

Когда бредёшь в раздумчивой тиши
Наедине с ночным небесным светом,
Есть ночь и высь… А больше — ни души,
Но всё душа… Но всё душа при этом…

Оно очень хорошо передаёт духовное состояние лирической героини Эммы Меньшиковой, которая так же пытается увидеть в мерцании ночных светил особый знак судьбы, испытать ощущение соприкосновения с вечностью, с разумной и торжественной гармонией природы.

2.
Мерцанье звёзд в распахнутой ночи
Когда-то ничего не обещало.
Вселенная не ведала причин
И длилась без конца и без начала,
Ещё ни бури не роились, ни смерчи,
Ещё у жизни не было причала,
А в глубине космических пучин
Лишь холод мирозданье источало.

Кажется, что вся Вселенная перед нами, однако космический холод подобен смерти и нужен был Высший Разум, создавший всё мироздание, вечную природу: «Но Божий Дух уже взывал к Земле — / И восставала радугой во мгле / Туманность сокровенного рассвета». Эти литературные мотивы воспринимаются как поэтический космос царства времени — в какой-то степени восхождение к державинской оде, по-своему воплотившееся у автора в Магистрале венка сонетов. Вечная тайна и многомерный взгляд на мир, образы макро- и микрокосма — Вселенной, универсума в целом — в процессе творческого познания приобретают конкретные очертания, воплощаясь в лирические сонеты.
Николай Бердяев в книге «Смысл истории» писал о том, что «каждый человек по своей природе есть некий великий мир — микрокосм, в котором отражается и пребывает весь реальный мир и все исторические эпохи». Стремится прикоснуться к глубинно-сущностному микрокосму человеческой судьбы и Эмма Меньшикова. Последний 15-й сонет, который связывает все части этого «венка», повторяет первые и заключительные строки стиха каждого сонета. Нас всех объединяет конечность и начало собственного бытия.

15. МАГИСТРАЛ

О Боже, если б знать, зачем мне это —
Мерцанье звёзд в распахнутой ночи,
Туманность сокровенного рассвета,
Зари позолочённые лучи…
За что нам жизнь, струящаяся в Лету,
Весна в зелёном отблеске парчи,
Случайность встреч в потоках круговерти,
И грусть-тоска, и звук шагов ничьих…
Ах, если б знать… — но тишина в ответ.
Засыплет снегом незнакомый след.
Не скрипнет ни ступень, ни половица…
Но надо жить — страдая и томясь,
Писать стихи, и плакать, и молиться
За тех, кто остаётся после нас…

Значит, стоит продолжать жить и делать этот мир лучше, ведь он нуждается в каждом из нас и будет таким, каким мы его сотворим. Эмма Меньшикова — замечательный мастер русского стихотворного слова, ей близки и понятны как человеческое горе, так и светлая надежда на возрождение души. Вне всякого сомнения, её книга «Мгновения вечного времени» должна стать востребованной поэтической книгой!

г. Минск

Вверх

Внимание! Если вы заметили в тексте ошибку, выделите ее и нажмите "Ctrl"+"Enter"

Комментариев: