Никому не верю

Компания Edelman ежегодно проводит в 25 странах мира социологическое исследование уровня доверия к различным институтам как среди широкой общественности, так и среди так называемых информированных респондентов («лидеров мнения»), которые имеют высшее образование, находятся к верхней четверти пирамиды доходов по стране, как минимум несколько раз в неделю потребляют информацию деловых и политических СМИ и следят за новостями по общественно значимым проблемам в своей стране. Результаты Edelman Trust Barometer — 2012 (опрос проводился в октябре—ноябре 2011 г.) показывают, что рост недоверия в мире затронул все ключевые общественные институты — бизнес, власть, СМИ и общественные организации (график 1). Наиболее заметен рост скептицизма в Бразилии, Японии, Испании, Франции и Германии. Средний показатель доверия в России снизился за год с 40 до 32%.

Существенно понизился уровень доверия к власти. Это самое глубокое падение доверия к власти за все время проведения исследования — с 2000 года. Особенно это заметно в странах Европы, где доверие к власти сократилось на 14—23 процентных пунктов за год. Шесть из десяти европейских респондентов не доверяют своим правительствам, а 64% уверены, что их страна движется «в неправильном направлении».

При формировании мнения о той или иной компании среди европейских респондентов особенно существенно падение доверия к CEO (генеральным директорам) компаний и государственным чиновникам-регуляторам. В то же время заметен рост авторитета «таких же, как мы» и рядовых сотрудников компаний как источника достоверной информации. Это обстоятельство идет вполне в русле нынешнего бума виртуальной социальности — ведь основным источником мнений этих «таких же, как мы» являются социальные сети.

На фоне падения доверия к традиционным институтам и СМИ, к социальным сетям доверие, наоборот, возрастает. Так же как и доверие к неправительственным общественным организациям (НПО). С одной стороны, действительно, некоммерциализированное общение с «такими же» кажется последним источником достоверной информации среди теряющих авторитет традиционных институтов. С другой стороны, такая установка дает повод предположить, что именно социальные медиа будут все чаще становиться объектом манипуляций. Собственно, именно они уже сегодня являются основным полем как политических информационных войн, так и коммерческих маркетинговых кампаний. Перенос фокуса влияния на общественное мнение практически по всем вопросам в социальные медиа порождает эффект Википедии — коллективный разум вроде бы неангажирован, и всегда найдется кто-то, кто имеет информацию, нужную вам, и готов ею поделиться. Однако опыт Википедии показал, что это отнюдь не гарантирует объективности. Другой вопрос, что традиционные институты сами себя дискредитировали и вызвали к жизни скептическую установку общественного сознания «Официальные власти (бизнес, СМИ) всегда врут, а «такие же, как я» всегда говорят правду».

Бизнес и социальные цели

Как показало исследование Edelman, в условиях общего кризиса доверия бизнесу доверяют больше, чем другим институтам (респонденты оценивали уровень своего доверия к тому или иному институту исходя из соответствия деятельности этого института надлежащим ему функциям). Доверие к нему в мире тем не менее сократилось с 56 до 53% (по всей выборке информированных респондентов в возрасте 25—64 лет; для сравнения: среди группы в возрасте 35—64 лет падение было более значительным — с 53 до 47%). А в ряде ключевых европейских стран — Франции, Германии и Испании — падение достигло двузначных чисел (график 2). Менее всего люди доверяют банкам и финансовому сектору. Более всего — индустрии IT & Telecom. И это вновь коррелирует с установкой на то, что все «разумное и доброе» сегодня живет в социальных сетях, к которым подключен ваш новый мобильный гаджет. Тот, кто производит эти гаджеты и технически обеспечивает свободу распространения информации, автоматически оказывается «осенен» светом позитивного доверия.

Бизнес соответствует ожиданиям респондентов в большей степени, чем государство. Однако компаниям есть над чем работать, прежде всего в социальной сфере. Речь идет о достижении соответствия общественным ожиданиям в плане учета интересов потребителей, прозрачности, справедливого отношения к сотрудникам, а также охраны окружающей среды. Причем респонденты во многих странах уверены, что государство имеет право не просить это у бизнеса, а скорее требовать — так, в среднем половина всех участников опроса уверены, что государство недостаточно регулирует бизнес. То есть, несмотря на недоверие к власти, респонденты призывают к усилению госрегулирования коммерческого сектора, чтобы повысить его социальную ответственность (график 3).

Чтобы получить мандат на лидерство, бизнес должен найти адекватный ответ на «триединый» вызов «прибыль + социальная цель + вовлеченность (диалог)». Роберт Филлипс, исполнительный директор Edelman по региону Европа, Ближний Восток и Африка, комментируя результаты Trust Barometer—2012, отметил: «В 2012 году бизнес может реально повысить уровень доверия к себе за счет предоставления товаров и услуг высокого качества, создания новых рабочих мест и учета интересов потребителей. Но в более широком плане компаниям предстоит взять на себя больше ответственности по решению задач социальной сферы».

«Таким компаниям будут больше доверять, — считает он. — Бизнесу необходимо стремиться не только к получению прибыли, но и последовательно брать на себя социальные обязательства, стремиться к прозрачности и партнерству для достижения общественного блага».

Россияне-скептики

Россияне оказались на последнем месте среди опрошенных жителей 25 стран по общему уровню доверия к институтам (однако необходимо учитывать, что приводятся данные по достаточно ограниченной выборке — профессионалы с доходом выше среднего, активные потребители медийной новостной информации). При этом в России наиболее заметно сокращение доверия к власти и неправительственным общественным организациям (график 4).

Немногим более четверти (26%) информированных респондентов в возрасте от 25 до 64 лет сейчас доверяют власти. Это на 17% ниже среднемирового уровня (уровень доверия россиян к власти почти такой же, как в Испании, Италии, Польше и Франции, но меньше, чем в США). Бизнесу в России теперь доверяют лишь 41% (что, впрочем, все же выше, чем в ряде ведущих европейских стран, в том числе Франции и Испании, но ниже, чем в остальных странах БРИК — Индии, КНР и Бразилии). В возрастном диапазоне 35—64 лет (то есть за вычетом наиболее молодых информированных респондентов) доверие к бизнесу еще ниже — всего 36%. Бизнес в России пока не соответствует ожиданиям общества (хотя его общественное реноме оказалось более устойчивым в сравнении с другими институтами) — прежде всего в плане качества предоставляемых товаров и услуг, готовности вести конструктивный диалог с потребителями, внедрения прозрачных бизнеспрактик, а также обеспечения благоприятного рабочего климата внутри компании. Доверие к главам компаний как к источнику информации о бизнесе в России снизилось, в то время как авторитетность рядовых сотрудников компаний и «людей, равных себе», напротив, растет (график 5).

Наиболее сильно у россиян падает доверие к компаниям пищевой, автомобильной, фармацевтической промышленности, производителям алкогольной и слабоалкогольной продукции и финансовому сектору.

Несмотря на низкий уровень доверия к власти, россияне выступают за дальнейшее вмешательство государства в экономику и призывают к дальнейшему усилению госрегулирования бизнеса (54%), особенно в части, касающейся защиты прав потребителей, обеспечения необходимой бизнесу инфраструктуры и стимулирования корпоративной социальной ответственности.

На первый взгляд само по себе нынешнее падение доверия всех ко всем — тренд общемировой. Однако тот факт, что в России общий показатель среди всех 25 стран — участников исследования наихудший, становится более понятным, если обратиться к другим социологическим данным, уже отечественным. У «российского недоверия» есть свои особые причины.

Разочарованы реформами

В прошедшем 2011 году было опубликовано большое совместное исследование Института социологии РАН и Фонда им. Ф. Эберта «Двадцать лет реформ глазами россиян». В целом большинство россиян скептически оценивают эти реформы: «Большинство россиян (около 70% опрошенных) не склонны соглашаться с точкой зрения инициаторов реформ о безальтернативности предпринятых в начале 90-х мер, обусловленных глубиной экономического и политического кризиса. Истинная цель реформ, по мнению большинства, состояла не в скорейшем преодолении экономического кризиса, а в интересах как самих реформаторов, так и стоявших за ними общественных групп, стремившихся к переделу в свою пользу бывшей социалистической собственности. Реформы 90-х, по мнению россиян, привели к ухудшению положения дел буквально во всех сферах жизни общества и страны как в экономике, так и в политике и социальной сфере». Недоверие к институтам порождается ощущением разочарования и несоответствия между декларируемыми возможностями для каждого и реальным состоянием дел. Так, респонденты отметили, что, с одной стороны, реформы открыли новые возможности для самореализации, профессионального и карьерного роста, занятия предпринимательской деятельностью, участия в общественно-политической жизни. Но, с другой стороны, по мнению большинства респондентов, освоить эти возможности смог сравнительно узкий круг людей, в то время как для многих россиян они остались либо труднодостижимыми, либо даже сократились.

Таких точек «несоответствия» в российском обществе очень много. Например, наблюдающийся в последние 10—15 лет рост уровня социальных притязаний происходит в условиях нарастания социального неравенства. Коэффициент Джини (чем он выше, тем более неравномерно в обществе распределены доходы) вырос в России с 0,375 в 1999 году до 0,423 в 2008 году. При этом на фоне этого увеличивающегося разрыва между богатыми и бедными все больше россиян хотят вырваться в верхний класс. Социологи ИС РАН уверены, что нарастание социальных притязаний россиян при заведомой невозможности реализации их желаний будет дополнительно подогревать их и без того высокое недовольство сложившимися в стране порядками.

Принуждение к успеху

Впрочем, это сегодня проблема далеко не только российская.

Культ успешности и «позитивное мышление» ставят современного жителя развитых стран в положение, когда он обязан добиться этого успеха и якобы только сам виноват, если не смог этого сделать. В то же время в реальности «всего на всех не хватит», и очевидно, что многие, кто надеется на псевдоравные возможности старта в неолиберальной системе, никогда не получат ничего, как бы ни старались.

По мнению профессора Сергея Ениколопова, руководителя отдела медицинской психологии Научного центра психического здоровья РАМН и заведующего кафедрой криминальной психологии факультета юридической психологии МГППУ, рост недоверия сегодня вызван в первую очередь потерей ориентиров — людям непонятны «правила игры», у них нет ясной картины мира, в котором они живут. Привычные схемы не срабатывают, а новые неочевидны. Усугубляется ситуация еще и несовпадением рекламируемой мечты и реальности — декларируется, что каждому открыты все пути, в то время как на самом деле наоборот, многие социальные лифты все больше закрываются, и для того чтобы иметь необходимые стартовые условия нужно изначально родиться в семье, которая сможет их тебе обеспечить. Установка быть бесконечно молодым, здоровым и успешным давит на социум, что проявляется, по словам специалиста, в изменении адресатов «преступлений ненависти» — нападений и убийств без какой-либо практической цели, а лишь в связи с ненавистью, которую объект вызывает сам по себе. «Традиционными» объектами таких преступлений становятся люди иной расы, национальности, вероисповедания, этнического происхождения, политических убеждений, пола или сексуальной ориентации. Однако в последнее время объектами ненависти, согласно криминальной статистике, все чаще становятся старики, своим видом символизирующие конечность человеческой жизни.

В обществе, где уровень доверия к институтам низок, единственным источником стабильности для людей становится собственное здоровье, семья и частная жизнь.

Стыдно за несправедливость

В таблице приводится список тех чувств, которые, по данным ИС РАН, наиболее часто испытывают россияне. Довольно значительная часть респондентов (15%) чувствуют себя отчужденными от собственной жизни, которая представляется им неуправляемой, точнее — управляемой какими-то внешними силами, и в которой они, не имея возможности рассчитывать на чью-то поддержку, являются лишь «игрушкой в руках судьбы».

Самое распространенное по частоте его переживания чувство у опрошенных россиян — несправедливости всего происходящего вокруг. Это чувство, свидетельствующее, как отмечают социологи, о нелегитимности в глазах россиян самого миропорядка, сложившегося в России, испытывало в апреле 2011 г. хотя бы иногда подавляющее большинство всех россиян (свыше 90%), при этом 46% испытывали его часто. «Учитывая роль справедливости/несправедливости в российской культуре, где она выступает своего рода каркасом национального самосознания, это очень серьезный звонок, сигнализирующий о неблагополучии в этой области», — пишут авторы. Начало 2000-х годов ознаменовалось резким сокращением доли тех, кто ощущал несправедливость происходящего вокруг часто (с 58% в 1995 г. до 38% в 2008 г.). Однако последние годы вновь дали прирост, и весьма ощутимый, распространенности этого чувства.

Большое число россиян испытывает стыд за нынешнее состояние своей страны и даже чувство, что дальше так жить нельзя. При этом стыд за страну респонденты испытывают в условиях ее достаточно прочного внешнеполитического положения и в целом успешного и стабильного прохождения наиболее острой фазы глобального экономического кризиса. Поэтому речь идет в первую очередь о неприятии сложившегося порядка вещей и правил игры. Тревогу вызывает у россиян рост тарифов в сфере ЖКХ, низкий уровень жизни значительной части населения, сокращение доступа к бесплатному образованию и медицинскому обеспечению, коррупция и засилье бюрократии, рост цен на товары и услуги и рост алкоголизма и наркомании.

Причем если раньше ощущения несправедливости были характерны в первую очередь для низкодоходных групп населения, испытывавших страх дальнейшего ухудшения своего положения, то сейчас подобные чувства распространяются даже среди вполне благополучных россиян. Это означает несовпадение реальности с общими социокультурными нормами россиян, среди которых справедливость стоит традиционно на первом месте. 

Все это не может не вызывать и роста агрессии. Об этом свидетельствует, в частности, динамика такого показателя, как распространенность желания «перестрелять всех взяточников и спекулянтов, из-за которых жизнь в стране стала такой, какова она сейчас», — произошел более чем двукратный рост распространенности этой установки за последние три года. Авторы исследования приходят к неутешительному выводу, что никогда еще за весь период наблюдений, даже в середине 1990-х гг., в российском обществе не было такого потенциала агрессии, как сейчас.

В ожидании госрегулирования

Исследование ИС РАН показало, что в основе оптимальной экономической модели страны, по мнению россиян, должна быть смешанная экономика с ведущим государственным сектором. Все стратегические отрасли экономики должны быть под контролем государства, а частное управление теми или иными организациями должно обязательно совмещаться с государственным контролем за ними. «Население не готово поддержать ни либеральные модели социальной политики, при которых вмешательство государства в социальную сферу минимально, ни свободную рыночную экономику, при которой все зависит от частных акторов. В социальной сфере как оптимальная в представлениях населения в последние годы преобладает модель, при которой государство обеспечивает всем определенный минимум, а остального каждый добивается сам», — пишут авторы. Интересно, что запрос на ведущую роль государства является преобладающим практически во всех группах населения — различаются скорее представления разных групп о возможных формах и степени реализации этой роли.

Если же говорить о традиционно противопоставляемых сильной руке государства демократических ценностях и институтах, то социологи РАН считают, что в основном россияне испытывают к ним «благожелательный скептицизм», «то есть благожелательное отношение к самой идее демократии как оптимальной форме организации общественной жизни и крайне скептическое, а иногда и негативное отношение к большинству институтов, которые эту идею призваны претворять в жизнь (выборы, парламентаризм, многопартийность, свобода слова и т. п.)».

Проблемы настоящие и мнимые

Российские данные только подтверждают выводы зарубежных исследователей о кризисе доверия в российском обществе и о том, что повысить доверие к себе российский бизнес мог бы ростом своей социальной ответственности.

События последних месяцев вроде бы позволяют сделать вывод о недовольстве части российского общества властью. Однако это слишком поверхностный вывод. Данные как отечественных, так и зарубежных социологов показывают, что Россия, как и весь мир, вошла в период нарастания социальной напряженности и в первую очередь эта напряженность связана с запросом на справедливость (недаром практически во всем мире так высоки показатели требования от государства большего регулирования бизнес-сферы).

При этом в России имеется очень мощный консолидирующий людей фактор. Социологи РАН отметили, что 95% опрошенных воспринимают себя как «граждане России», из них 72% ощущают свою общность с другими гражданами России «в значительной степени». Российская идентичность еще по опросам 2004 года, по масштабам интенсивности уступала и этнической идентичности, и общности людей по взглядам на жизнь, и профессиональной, и локальной идентичности. С тех пор ощущение связи со страной выросло у респондентов почти вдвое. Если сравнивать с государствами Западной Европы, то по силе связи со своей страной россияне близки теперь к жителям Великобритании и Германии. Такими же стабильными уже 15 лет остаются представления россиян о том, какая идея могла бы объединить российское общество. Лидирует бессменно идея единения народов России в целях ее возрождения как великой державы, далее идут идея укрепления России как правового государства и идея объединения народов для решения глобальных проблем, стоящих перед человечеством. В последнее время усиливает свои позиции и такая идея, как возвращение к социалистическим идеалам и ценностям, причем несмотря на естественное уменьшение числа россиян пожилого возраста. Можно считать такие воззрения россиян наивными или великодержавно-ностальгическими, но получается, что, несмотря на свой критический и даже порой пессимистичный взгляд на настоящее России, в качестве идеала они видят сильную страну, где главенствует закон и справедливость, которая заботится не только о своих гражданах, но и помогает создавать мирное и уверенное будущее для всего мира.

При этом, не очень доверяя государственным и общественным институтам, россияне тем не менее демонстрируют интерес и реальную готовность к коллективным действиям и самоорганизации, и далеко не только в формате митингов.

Понимая то, какие реальные дефициты сегодня существуют в обществе, и учитывая существующую, несмотря на скептицизм, уверенность большинства россиян в ведущей роли государства в экономике и желание видеть страну сильной, сегодняшнюю ситуацию при всей ее нестабильности можно было бы сделать точкой начала консолидации общества вокруг больших проектов. Тем более что запрос на «большие смыслы», несмотря на крайне прагматичные и материальные установки современной жизни, у россиян никуда не пропал. Но именно поэтому моральную поддержку людей могут получить только те начинания государства и других институтов, которые четко ориентированы на общее благо. В противном случае нарастающее недоверие разных социальных групп и страт друг к другу, к бизнесу и к власти будет вызывать только все больший рост напряженности в России.

http://clck.ru/19akr