ИСТОРИИ ШАГИ САЖЕНЬИ...

Как мы уже сообщали, 28 марта на историческом факультете Тверского государственного университета состоялось выездное заседание правления Союза писателей России и конкурсной комиссии всероссийской литературной премии «Александр Невский». Публикуем впечатления об этом форуме и размышления о современной исторической прозе Владимира Юдина.

Владимир ЮдинТематическое заседание правления Союза писателей России и конкурсной комиссии всероссийской литературной премии «Александр Невский» прошло в преддверии всероссийского праздника «Дни славянской письменности и культуры», столицей которого в мае этого года станет Тверь.

– Мы давно планировали проведение правления Союза писателей России на древней прекрасной Тверской земле, – сказал Валерий Ганичев. – Тверь – столица Верхневолжья, один из славных городов нашей истории. Испокон веков здесь замышлялось многое, судьбоносное для всего Отечества и осуществилось в плане консолидации национального самосознания. Быть может, не всё удалось, но главное – здесь произошло соединение сил русских людей. Это город исторической и боевой славы, город грандиозных творческих планов, поисков, размышлений о судьбах Родины.

Вспомним святого благоверного князя Михаила Ярославича Тверского, жизнь свою положившего во имя единения и спасения святой Руси, знаменитого путешественника, политика и дипломата Афанасия Никитина, проторившего европейцам путь в Индию, святого отшельника Нила Столобенского, жертвенно служившего святой православной вере. Здесь накоплены богатейшие литературные традиции, прославившие наше Отечество. Здесь творили М.Салтыков-Щедрин, классик исторического жанра Иван Лажечников. Здесь всё живет чистой и свежей памятью великого Пушкина!..

В Тверской губернии на высоте краеведение, изучение фольклора, памятников старины и культуры как русского народа, так и других национальных диаспор, проживающих в регионе.

Мы надеемся, Тверь и дальше будет продолжать эстафету глубинного исторического познания и высокой патриотической духовности.

Сейчас историческая литература Верхнего Поволжья – один из самых художественно заметных и патриотических отрядов нашей литературы.

Я в этом убедился, три года присуждая премию «Александр Невский» за выдающиеся произведения исторической прозы. Каждый год мы рассматриваем до 100-150 произведений со всей страны. Поле исторической прозы в немалой степени освоено. Но есть еще целые районы, которые следует изучать и познавать, не выпускать из вида. Не брюзжать: «Литературы никакой нет – всё давно исчезло...»

Дело не только в самой литературе. Если взглянуть на состояние сегодняшних умов, то не может не беспокоить вопрос нашей духовной национальной безопасности: как мы представляем свою историю, как видим свое прошлое, как проецируем наше будущее – все это происходит оттуда, из глубины веков. И в этом смысле наш форум очень важен. Он рассчитан не на размах, а прежде всего на смысл, на содержание, на завершение и создание Ассоциации писателей, пишущих на исторические темы.

Нами учреждается Всероссийская Ассоциация исторических писателей имени Александра Невского – великого русского князя, полководца, нашего духовного водителя.

Цели и задачи Ассоциации «Александр Невский» способствуют повышению престижа отечественной исторической литературы, её социальной значимости в развитии гражданского общества, ознакомлению читательской аудитории с лучшими произведениями на историческую тематику. Пропаганда отечественного исторического и духовного наследия, патриотическое воспитание граждан средствами исторической литературы, укрепление в национальном самосознании гордости за родное Отечество, активное изучение исторической действительности, извлечение уроков из опыта прошлых поколений для построения на этой основе современной модели общества, бережное сохранение единого культурно-исторического пространства и очагов русской культуры в странах ближнего зарубежья, способствование сближению бывших братских народов на основе общей многовековой истории, участие в реализации государственных программ по патриотическому и духовному воспитанию населения Российской Федерации – важнейшая государственная задача на современном этапе.

12 сентября 2008 г. в четвертый раз будет вручаться ежегодная литературная премия «Александр Невский», являющаяся всероссийским открытым творческим конкурсом. Эта награда учреждена ОАО «Талион» (г. Санкт-Петербург) и Союзом писателей России.

Опыт вручения наград в предыдущие годы показал актуальность этого начинания, призванного возродить и поддержать интерес россиян к истории, своей Родины, лучшим литературным произведениям на эту тему. Этот конкурс, по замыслу учредителей, должен повысить престиж русской литературы, определить значимость и роль авторитета личностей в отечественной, истории. Премия необходима также для выявления наиболее талантливых литературных произведений об истории России, раскрывающих роль и место исторических личностей, их героических деяний во славу Отечества, ознакомления с этими книгами читательской аудитории и популяризации исторической литературы в стране.

За годы своего существования премия «Александр Невский» снискала заслуженное признание среди российских историков, писателей и деятелей культуры. Как сказал, открывая конкурс 2008 года, председатель Союза писателей России Валерий Ганичев, главное достоинство премии в том, что она способствует утверждению в обществе принципов духовности и служения Отечеству.

Валерий Ганичев также отметил, что за эти годы значительно расширились география участников и жанровое разнообразие произведений, представленных на конкурс, вручение премии стало традицией, а сама она раздвинула наши мировоззренческие и философские представления о российской истории.

Три года назад при учреждении всероссийской литературной премии «Александр Невский» генеральный директор ОАО «Талион» Александр Ебралидзе говорил: «Необходимо, чтобы наши писатели вытащили из небытия огромное количество героических личностей, несправедливо задвинутых на задний план истории. Мы хотим затронуть мысли и чувства, глубокие корни патриотизма, гордость за величие своего исторического прошлого, чтобы мысль заставила каждого действовать на своём месте, делать что-то конкретное, практическое для величия своей страны». Сегодня с уверенностью можно сказать что литературная премия «Александр Невский» с этой задачей успешно справляется.

Церемония вручения премии «АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ» проводится ежегодно 12 сентября вдень Святого Благоверного князя Александра Невского. Трём лауреатам вручается денежная премия (300 000 рублей за первую премию, 200 000 рублей за вторую, 100 000 рублей за третью) и скульптурное изображение Святого благоверного князя Александра Невского. Золотой статуэткой награждается лауреат первой премии, серебряной – лауреат второй премии, бронзовой – лауреат третьей премии. Денежное вознаграждение авторам – лауреатам специальных премий составляет 50 000 рублей каждому. Издательство, отмеченное специальной премией, награждается бронзовым скульптурным изображением Святого Благоверного князя Александра Невского и почетным дипломом. Журналист, отмеченный специальной премией «Собратья», награждается скульптурой, представляющей собой бронзовую древнерусскую чашу на постаменте в виде книги – символ единства и творческой полноты, духовного родства и верности традициям и исторической правде, а также почетным дипломом. Остальные авторы, чьи произведения включены в Отборный список Премии, получают денежное поощрение в размере 25 000 рублей каждому.

Дополнительную информацию о Всероссийской литературной премии «Александр Невский» можно получить на сайте www.alexander-nevsky.ru или по телефонам: (495) -775-44-31, 265-12-37.

В подтверждение слов В. Ганичева главный редактор издательства «Вече» Сергей Дмитриев рассказал:

– Почти семнадцать лет работает на книжном рынке наше издательство, стремясь к разнообразию жанров, постоянному поиску и одновременно к верности лучшим традициям российского книгоиздания, расширяя палитру выпускаемой литературы.

Наша специализация – книги по истории, не имеющие аналогов в России, – от альтернативных исследований до классики исторического жанра, и художественная литература с историческим уклоном. Достаточно сказать, что кроме уже известных серий нашего издательства – «100 великих» (издано 110 томов, в этом году мы празднуем десятилетие серии), «Военные тайны XX века» (издано более 90 книг), «Великие тайны», «Тайны Земли Русской» - в последнее время мы предложили вниманию читателей такие серии, как «Военные тайны России», «Империя», «Тайны советской эпохи».

Только что увидели свет новые серии: «Друзья и враги России», «Русь Ведославная», «200 мифов о Великой Отечественной», «Иллюстрированная коллекция 100 великих», «НЛО. Поиск истины», «Библиотека мировой истории» (включающая в себя уникальные энциклопедические справочники о древних цивилизациях Востока и Запада) и энциклопедический проект «Кто есть кто».

Огромным достижением издательства является то, что за последние годы мы заняли лидирующее положение на книжном рынке России по выпуску исторических романов. Одно перечисление серий говорит само за себя: «Всемирная история в романах», «Казачий роман», «Исторические приключения», «Сибириада», «Белогвардейский роман»...

13 июля 2008 года исполнится 80 лет со дня рождения замечательного русского писателя В.С.Пикуля. Знаменательно, что 11 лет назад, летом 1997 года, вышел в свет первый том Полного собрания сочинений Валентина Пикуля в издательстве «Вече». С тех пор это издательство подарило читателям несколько миллионов книг писателя: в шести различных оформлениях собраний сочинений. Миссия издательства «Вече» – повышение интереса к чтению как важнейшему фактору развития национальной культуры. Сохраняя лучшие традиции, преемственность поколений, Россия, надеемся, вновь станет самой читающей, самой просвещенной в мире державой, – подчеркнул С.Дмитриев. – Около ста серий, сотни авторов, миллионы книг. Нам есть чем гордиться. Нам есть, что предложить нашим читателям.

– Наряду с очевидными большими успехами мы не можем не видеть острых проблем, стоящих перед исторической литературой сегодня, - подчеркнул В.Ганичев. – Особенно нас беспокоят попытки перекроить нашу историю. Не секрет, история стала инструментом различных антироссийских спекуляций и даже провокаций на международном уровне. Отечественная история – это наше национальное достояние, за нее погибали, проливали кровь наши предтечи, мы должны охранять её от клеветы, фальсификаций, извращений.

Надо заметить, в своих широко известных романах «России непобедимый», «Тульская энциклопедия», «Флотовождь», «Адмирал Ушаков» и других Валерий Ганичев ярко и убедительно отстаивает концепцию державного и православного устроения Россия, проецирует героическое былое Отечества на нашу эпоху.

Будто в наше драматическое время явилась из века осьмнадцатого императрица Екатерина П в романе В.Ганичева «Святой праведный Феодор Ушаков». С великой тревогой и озабоченностью рассуждает она о делах зело животрепещущих: как уберечь государство Российское от смуты, междоусобиц, от «благ», что даровала миру просвещенная Европа, – либерализма, демократии и прочих, доселе неведомых России социальных новаций...

– Самозванство идет от представления, что каждый может монархом стать, что правителя можно сменить, заменить каким-то Национальным собранием или Советом, может, даже почтенных людей. Вот Василий Новиков много полезных дел сделал, книжную торговлю наладил, но за его спиной целое гнездо мартинисты свили, да и сам он сему вредоносному зелью духовному дань отдал, – возмущена русская царица. – Но почему они в государе видят главную беду, а не в пороках человеческих, не в блажи, безделии, пьянстве, непослушании? Или надо, как Петр Великий, бороды, головы сечь, тогда только покорство восстановится?» (Ганичев В.Н.Святой праведный Феодор Ушаков. – М., 2006. – С. 191).

Русская императрица-патриотка немецкого происхождения Екатерина Великая словно пророчит нам из прошлого, какие страшные беды и потрясения подстерегают Россию в случае утраты крепкой державной власти и православной веры.

«Люблю ХVIII век российской истории, – признаётся В.Ганичев. –Всё в нём было: и размашистые победы, и обидные неудачи. И всё же ХVIII век видится великолепной позолоченной вершиной, с которой не сходит сияние славы его деятелей. Рядом с этой вершиной в такой же высоте и романтической красоте ничто более не вставало. Именно тогда Россия превратилась в империю и окончательно распахнулась на все четыре стороны! Тогда же русский человек очнулся от своей вековечной дремоты и распрямился в ощущении своих могучих сил для творчества всякого рода. Россия помолодела и встала в ряд самых могучих мировых держав...

«Росс непобедимый» – так символически обозначил тот величественный период нашей истории В.Ганичев и, соответственно, свой исторический роман.

В.Ганичев не уходит в мир истории с целью спрятаться от гнетущих бед и страданий современности. Напротив. «Есть люди и в наше время!» – слова Валентина Распутина стали его творческим девизом. Пусть их пока «мало, мало, надо неизмеримо больше, однако же хвала и тем, кто есть».

В полной мере талант и мужественный характер Валерия Ганичева проявились в 1990-е годы. Тогда стало модным глумиться над отечественной культурой, слово «патриот» сделалось едва ли не ругательством.

Именно в этих условиях Валерий Ганичев сделал для себя важнейшей целью служение Отечеству. Не случайно он принял на свои плечи должности Председателя правления Союза писателей России и заместителя Председателя Всемирного Русского Народного Собора.

Кто ныне определит всю степень трагичности всесокрушающего последствия раздробления славянского братства?.. Вряд ли мы осознали в полной мере, каким апокалипсисом для потомков это раздробление может обернуться... Писатели-историки сквозь призму опыта поколений наших предков напоминают нам о той ответственности, что лежит на нас перед грядущими потомками.

Кто в полной мере оценит результат рассечения Древней Руси?.. Значительная часть её оказалась захваченной соседними государствами. Закарпатская Русь вошла в состав Венгрии, территории современных Украины и Белоруссии – в состав Великого княжества Литовского и Польши.

Русская историческая проза ретроспективна, проецирует прошлое на настоящее, соединяя времена и пространства, показывает, что трагический сюжет Средневековья повторяется сегодня, неся неисчислимые беды и страдания всему славянскому миру...

Д. Балашов, В. Пикуль, В. Чивилихин, В. Ганичев, как и волна их молодых творческих единомышленников, – писатели-концептуалисты и традиционалисты, проповедники крепкой, могучей русской государственности. Их произведения утверждают главную мысль – великой державе России нужен великий владыка, владыка-государственник, владыка с Христом в душе.

Неувядающая традиция национальной консолидации заложена, как известно, в русском летописании, пафос которого – свято блюсти мощь и единство православной Руси, эта традиция воплощается и в современной исторической прозе, наследовавшей художественный опыт русского летописания.

Русская историческая проза национально-патриотической направленности решительно противостоит бытующей еще сегодня норманистской теории происхождения русской государственности, которая искажает историю, унижает наш народ, отрицает его способность к самостоятельному историческому развитию, зачеркивает значение домонгольской русской цивилизации. Я не оговорился – именно цивилизации!

Еще Владимир Чивилихин четверть века тому назад в романе-эссе «Память» уделил колоссальное внимание доказательствам богатейшей духовной и материальной культуры русского средневековья и «ранневековья», их выдающегося места в мировой культуре. Документально, всей силой выдающегося полемиста опровергая якобы свойственную русскому народу первобытность, писатель напоминает о раскопках богатого культурой лесного города северян Вщижа (уничтоженного Ордой в 30-х годах ХIII в.), где процветали высокие ремёсла и грамотность, о «Слове о полку Игореве» – гениальном художественно-публицистическом творении, аналогов которому по идейной глубине и яркости не было и нет в мировой истории.

Как отмечал выдающийся литературовед, современник В. Чивилихина Петр Выходцев: «В романе «Память» есть, конечно, и издержки авторских увлечений, и спорные положения, и иногда излишние подробности в описаниях, но он насыщен страстным поиском истины, новыми фактами, яркими картинами, несет в себе большой заряд патриотического самосознания» (История русской советской литературы. М., 1986, с. 438).

К слову, именно русские прозаики заговорили о необходимости именовать 14-15 века отечественной истории не «Древней Русью», как повелось в академической науке, а Русским средневековьем и даже Русским национальным Ренессансом, ибо необычайно велик был взрыв пассионарности, коей вдохновилась Русь на пороге своего перехода от раздробленного междоусобного состояния в крупнейшее и могучее государство мира...

Вместе с тем общественность глубоко беспокоят попытки перекроить нашу историю, очернить ее святые и светлые страницы. История стала инструментом различных антироссийских спекуляций. «Наша родная история – это наше национальное достояние. И мы никому не отдадим её на поругание!» – под таким девизом шло обсуждение важных вопросов развития исторической прозы в Твери.

Участники форума выражали тревогу в связи с участившимися нападками на прославленных героев Великой Отечественной войны как со стороны иноземных историков, так и доморощенных любителей фальсификаций.

– Как ни грустно, сегодня приходится доказывать, что мы победили во Второй мировой войне и тем спасли мир от фашистского рабства, что мы побили Наполеона... – посетовал писатель Михаил Попов. – Есть у меня приятель, живущий в Японии. Он преподает, общается с японскими студентами и случайно открыл такую вещь: молодые нынешние японцы убеждены, что Хиросиму бомбардировали не Соединенные Штаты, а русские. Разумеется, рассказ этот вызвал у меня гневное возмущение. Но недавно я общался со студентами Московского института бизнеса и политики, и в ходе беседы с ними выяснилось, что некоторые из молодых нынешних русских всерьез считают, что Куликовская битва произошла на Таганке (!). Какой отсюда напрашивается вывод? Пока мы не разберемся с Куликовской битвой, нас будут обвинять во всех хиросимах...»

...Историческая несправедливость, увы, всегда была, есть и будет, сколько ты её не проклинай. А когда речь идет о таком грандиозном и неохватном событии как Великая Отечественная воина, здесь нужно быть готовым, что исторической несправедливости будет море разливанное.. И героев, получивших заслуженные награды в этой войне, полагаю, намного меньше, чем тех, кто эти заслуженные награды незаслуженно не получил...

Один из таких – герой книги Сергея Горбачева «Берлинский Маринеско» Алексеи Берест. Название, конечно, эффектное, но не совсем точное. Да, как и Маринеско, Берест совершил подвиг и был обойден наградой.

И, подобно Маринеско, после войны Берест был несправедливо обвинен в хищениях, хотя тоже вёл полунищенское существование, и посажен в тюрьму. Но на этом сходство Береста с Маринеско кончается. Всё-таки совершить самое масштабное в мировой истории потопление вражеских судов и сопровождать двух разведчиков, водрузивших Знамя Победы над Рейхстагом, – подвиги несопоставимые.

«Перед самой полночью 30 апреля 1945 года над куполом рейхстага Знамя Победы водрузили будущие Герои Советского Союза разведчики Михаил Егоров и Мелитон Кантария.

Третий участник этого великого исторического события замполит лейтенант Алексей Берест до сих пор остается в забвении. Его помнят лишь в Ростове-на-Дону, где он жил после войны», – написано в предисловии. Это и есть главный сюжет книги Сергея Горбачева. Сюжет однако дорогого стоит...

Современный исторический роман, с одной стороны, развивается в традиционном для русского реализма русле, но с другой переживает тяжкий мутационный период. Он и похож на аналогичный жанр других стран и культур и не похож. В нем есть и публицистичность, и развлекательность, и необычайная остросюжетность, как в популярной романистике М. Дрюона, А.Дюма, но всё это не в центре, отодвинуто немного в сторону. На первом плане у него особая народно-государственная мысль, особое национальное звучание. Русские писатели-историки ведут свой широкий эпический разговор как бы в присутствии высшего разума, имя которому – Бог, с целью отыскания чистой и священной Правды.

Помните, в «Войне и мире» Л.Толстого сюжет, идеи, концепцию повествования движет мысль народная, Божья судьбинность, святой рок... Как говорил немецкий философ Карл Ясперс: «Дорога должна вести к храму, а история должна вести народ к Богу».

Ключевые истоки современной исторической прозы берут своё начало в «Борисе Годунове» Пушкина, несмотря на то, что это драма, и, конечно же, в эпопее Л.Толстого «Война и мир». Надо помнить, что Лермонтов вынашивал мысль писать целую серию именно исторических романов из времен Ивана Грозного, Петра I и Екатерины Великой, видя реальную возможность воплотить всю глубину своего творческого замысла только в широкоохватной психологической исторической прозе.

Со временем уровень историзма падал, мысль народная уступила место тенденциозным социологизированным установкам, но глубинные основы жанра исторического романа оттого не видоизменялись принципиально, даже в советские времена, когда ему приходилось мимикрировать в угоду тенденциозной идеологической заданности. Вот почему не утратили своего высокого эстетического значения появившиеся тогда романы Алексея Югова «Ратоборцы», «Александр Невский» и «Даниил Галицкий», Валентина Иванова «Русь изначальная» и «Русь великая», Сергея Бородина «Дмитрий Донской», позже – цикл романов-хроник Дмитрия Балашова «Государи Московские», яркая историческая проза В. Пикуля, В. Ганичева, В. Чивилихина, В. Каргалова, Д. Жукова, Э. Скобелева, В. Шукшина, С. Семанова, Ю. Лощица, М. Попова, В. Петелина, О. Михайлова... Перечислять можно долго.

Вслед за жесткими цензурными испытаниями советского времени (чего только стоит одна замшело-агрессивная статья неистового ревнителя ортодоксального «классового сознания», ставшего позже «архитектором перестройки» А. Яковлева «Против антиисторизма»!..) явились рыночные испытания, в результате которых литературный процесс подвергся нещадному разрушению, по сути оказался изъятым из общественного сознания. Как пишет мне в письме известный публицист и журналист Петр Ткаченко: «Союзы писателей превращены в общественные организации, что снизвело их до уровня литературных объединений. Региональные литературные организации почти все приказали долго жить или на грани того, развращены меркантильным интересом. Информационное пространство разодрано. От всего этого стало жить тяжко...»

Однако заканчивает свое письмо писатель вдохновенно, на оптимистической ноте: «Но мне, офицеру, трудно далась литература, чтобы теперь потому, что «время такое», от неё отказываться. На сей час мы и приходим, говоря евангельской мудростью. Не велика мудрость быть писателем, когда тебя поддерживает вся мощь государственной машины. Гораздо труднее остаться литератором в такое время, как наше, когда «всё теперь против нас»...

Несмотря на все испытания русский исторический роман в классическом его виде выжил, продолжился, развивается. Ничего не говоря о разном уровне художественности, а лишь подразумевая восприятие традиционной структуры жанра, хочется назвать «Флотовождь» Валерия Ганичева, «Раскол» Владимира Личутина, «Державный» Александра Сегеня, «Императорские игры» Юрия Фанкина, «Град Ярославль» Валерия Замыслова, «Белая дорога» Леонида Южанинова.

«Леонид Федорович, вот уже два дня я с упоением читаю ваш исторический роман «Терновый венец», – писал я недавно прозаику Л. Южанинову. – Книга восхитительная! Вы мастер языка – а язык – основа основ в историческом жанре. А какие ёмкие, выразительные портреты! Но главное - историческая концепция, свободная от вульгарно-социологических «загибонов», которую» всецело разделяю – как в «Цепях Романова», так и в «Белой дороге».

Ваша повесть о Колчаке меня потрясла глубокой психологичностью, изумительной лепкой характера белого Адмирала – я словно видел его своими глазами, ощущал на себе его пронзительный взгляд, однажды мне показалось, что его нельзя было расстрелять– такой могучей силы был этот Человек-богатырь!.. Восхищает твердое знание Вами всех исторических коллизий революционной трагедии. До сих пор я располагал только выдающимся романом о Колчаке покойного писателя-эмигранта Владимира Максимова («Заглянуть в бездну»). Вы написали столь же блестяще. Очень рад, что открыл для себя замечательного прозаика-историка Леонида Южанинова!»

Необычайно творчески плодовит и самобытен Валерий Замыслов из Ростова Великого.

За последние 15 лет им созданы более десяти крупных эпических полотен исторической тематики, посвященных эпохе становления и мужания Русского государства: роман – дилогия «Ярослав Мудрый», трехтомная эпопея «Святая Русь» (о сыне Александра Невского Дмитрии), романы «Грешные праведники», «Алёна Арзамасская», «Град Ярославль» (о Смутном Времени), «Иван Сусанин», «Чернец поневоле» (о царевне Ксении Годуновой), «Семён Буденный». За крупное и яркое эпическое полотно «Святая Русь» писатель удостоен литературной премии И.З.Сурикова.

2007-й год в г. Ростове Великом был объявлен годом писателя В. А. Замыслова. Проведены «Замысловские чтения», читательские конференции. Такое внимание земляков, тем не менее, не может скрасить чувства горечи от нынешнего бедственного положения нашей литературы, в особенности провинциальной. Писатель скорбит: «Издательская судьба моих последних романов складывается крайне неудовлетворительно. Из-за отсутствия средств и скудости спонсорских подачек приходится, минуя издательства, отдавать рукописи в набор в местные типографии, поэтому книги вышли без художественного оформления, тиражом в 100 экземпляров. Хотя, как мне кажется, современный читатель остро нуждается в патриотических книгах. Дело доходит до курьезов: так не найдя спонсоров, я вынужден был издавать исторический роман «Град Ярославль», повествующий о «стоянии» в Ярославле ополчения Минина и Пожарского и о том, какую огромную роль сыграло ополчение в спасении Отечества от иноземных захватчиков, на свою мизерную пенсию. Тиражом в 25 (!) экземпляров. И горько и стыдно за жалкое существование провинциальных писателей»...

Книги В. Замыслова – что особенно важно – адресованы юношеству. В них не составляет особого труда заметить романтические традиции Н. Лескова, ценившего, как известно, героев самоотверженных, ярких. Вот, скажем, фигура легендарного Болотникова. Что мы знаем о нем? В школе проходили про восстание. А прочитаешь роман Замыслова – и откроешь для себя совершенно новый, многообразный, не зафиксированный ни в каких учебниках мир, поймёшь, сколько неведомого, таинственно прекрасного и поучительного осталось «за кадром» в школе...

Немало лет жил и творил в тверской глубинке человек трудной судьбы, истинно народный писатель Юрий Козлов, чье самобытное творчество несправедливо обошла стороной обычно вездесущая критика. Помимо многочисленных повестей и рассказов, он всю жизнь писал свое самое главное историческое произведение «И призовет нас Господь, и что ответим Ему...» (другие названия «Смута», «Плач о людях ушедших»), преисполненное философских раздумий о жизни простого человека в контексте большой истории. Очень много думал и тосковал Ю. Козлов о мятежной и прекрасной русской душе, которую великий Достоевский сравнивал с чистой и непорочной душой ребенка...

Особо важное место в текущей исторической прозе занимает православно-христианская тематика. Ей отдают дань и тверские прозаики.

Закончил рукопись крупного эпического полотна «Письмена» Юрий Красавин; адресует детям и юношеству свои рассказы Валерий Годовицын. Яркие и самобытные новеллы «Цветок Руси» оставил нам Василий Камянский. Возрождает к жизни русское молитвенное летописание Владимир Исаков. Пишет рассказы о русской старине с фольклорно-эпическим оттенком Геннадий Немчинов. В жанре историко-психологической прозы выступила Людмила Павленко.

Критика высоко оценила ее оригинальную повесть «Царица грозного Царя» – об одной из самых ярких и независимых женщин русского средневековья, супруге Ивана Грозного Василисе Мелентьевой, умевшей ощутимо влиять на государственные дела властного деспотического супруга.

Почему православная тематика, церковно-христианские мотивы всё глубже пронизывают историческую прозу? «Православная Церковь - средоточие истории России, центр духовной и общественной жизни нации, подчеркнул политик и философ Сергей Бабурин. Именно Православие обеспечивает преемственность различных периодов Российской государственности – от Святого Владимира до наших дней. Россия - это подлинное царство святых: Андрей Боголюбский, Даниил Московский, Александр Невский, Димитрий Донской, Федор Ушаков. Царственные страстотерпцы и многие другие праведные воины, благоверные князья, благочестивые цари созидали и сохраняли наше государство. Все религии равны перед законом, но не все равны перед историей и культурой...» (Молодая гвардия, 2008. - № 3. - С.87-88).

Не случайно в обновленной редакции романа об Ушакове В. Ганичев сосредоточил внимание на завершающем периоде жизни знаменитого русского флотоводца, когда тот перешел в житие, а затем и в святость. Выйдя в отставку, как известно, Ушаков поселился в глухой деревне неподалеку от Санаксарского монастыря на Тамбовщине. Великий воин за Россию превратился в великого молитвенника за Отечество.

Еще в 1995 году Валерий Ганичев обратился к Патриарху Алексию П с просьбой рассмотреть вопрос о канонизации и причислению к лику святых Русской Православной Церкви Ф.Ф. Ушакова. Основанием послужила пожизненная судьба адмирала, отданная Отечеству и молитвенному служению, а также чудеса вокруг места его упокоения в Санаксарском монастыре, которое превратилось в место паломничества. И произошло второе чудо! В первый год нового тысячелетия состоялось прославление и причисление к лицу святых адмирала Флота Российского, праведного сына Отечества Федора Федоровича Ушакова. «Наше воинство обрело еще одного своего небесного заступника, во флоте особенно сейчас нужного. Вот как надо хлопотать о продвижении своего героя – учитесь, братья-писатели!» воскликнул Валентин Распутин.

Историческая литература Тверского региона нынче представлена не только прозой. Свой 112-й сезон Вышневолоцкий драматический театр встретил постановкой новой пьесы Владимира Георгиева «Ключ к морю Каспийскому».

Автор назвал пьесу хроникой славных дел. И в самом деле на вышневолоцкой земле, точнее, воде по воле Петра I вершились славные трудовые дела. Указ царя-реформатора от 12.01.1703 г. твердо гласил: «Соединить перекопью реки Тверцу и Цну и начать перекопные работы близ Вышневолоцкого Яма». Упорным, настойчивым и вдохновенным созидателем, далеко вперед смотрящим хозяином – заботником России предстал царь-самодержец в драме. Жесткому и непреклонному, ему однако не чужды тонкие душевные переживания, сомнения, напряженный поиск истины – всё то, что делает его образ живым, полнокровным и впечатляющим.

В лучших традициях психологическом школы реализма высвечены характеры его сподвижников - «птенцов гнезда Петрова», среди которых заметное место занимал Михаил Иванович Сердюков, разработавший новые, оригинальные проекты продвижения грузов в Петербург по сооруженному Тверецкому каналу.

Так большая, необъятная история государства Российского проецируется на маленький пятачок древней вышневолоцкой земли, взывая нашу благодарную память к благородным деяниям предтечей.

...Русофобия – давняя, неизжитая и сегодня проблема из проблем. Презрительно-негативное отношение к русской национальной истории, навеянное еще с оных времен антиславянской норманской теорией, вдруг как по мановению волшебной палочки возродилось, мутным водопадом обрушилось на современников.

В свое время великий Пушкин жестко заклеймил русоненавистничество, призвав: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно. Не уважать оную есть постыдное малодушие».

«...И ненавидите вы нас... //За что ж? ответствуйте: за то ли, //Что на развалинах пылающей Москвы //Мы не признали наглой воли //Того, под кем дрожали вы? //...Так высылайте к нам, витии, //Своих озлобленных сынов: //Есть место им в полях России,// Среди нечуждых им гробов» – клеймил Поэт клеветников и ненавистников России («Клеветникам России»).

Увы, клеветники не перевелись. Напротив, они взбодрились, прикрываясь фиговым листком «свободы слова», «либерализма», «плюрализма». Нынче русофобия стала некой целенаправленной идеологией для ряда клеветнических писаний на якобы историческую тему. Дегероизируются и денационализируются события прошлого, культивируется отталкивающий образ русского человека – дикого, пещерного монстра, опасного для европейской цивилизации. Дискредитируется Православие как духовно-нравственная база русского национального самосознания.

В псевдоисторических писаниях такого рода Россия выглядит тяжелой, неуклюжей, враждебной, в отличие от благонравного, цивилизованного Запада... Нынче в общественное сознание вновь, как на заре XX века, в пору всесокрушающей кардинальней ломки в жизни и эстетике и пренебрежительного отношения к «изжившему себя» реализму, активно внедряется идеология космополитического нигилизма, выдаваемая за якобы новое слово в науке и искусстве. За точку отсчета нередко берется «методология» ниспровержения наших национальных святынь, выступающая под флагом некоего «обновленного сознания», «новаторского прочтения», «переосмысления замшелых консервативных традиций» и прочих псевдоноваций.

Между тем никаким «обновлением» тут и не пахнет: так уже было в 1920-х годах, когда горячие невежественные головы, взбудораженные ажиотажем революционной перестройки, дискредитировали духовное наследие прошлого, низвергали с пьедестала гениальные имена и творения, предавали анафеме тысячелетние крестьянские, дворянские и православно-христианские устои, выкинули вон бесценное наследие «классово чуждой» дореволюционной культуры, оголтело ратуя за создание пресловутой «чистой пролетарской культуры». «Неистовые ревнители» (выражение выдающаяся исследователя русской литературы С. И. Шешукова) – «пламенные революционеры» ничтоже сумняшеся «сбросили с парохода современности» классиков, Л. Толстого и Достоевского обвинили в «антиреволюционности», религиозном мракобесии и мистике.. Так уже было, было, было!.. И недурно бы нам, прислушавшись к голосу истории, поднабравшись поучительного опыта, извлечь полезные уроки, поставив жесткий заслон всеразрушающему нигилизму и антинациональным выпадам. Неостановимая ура-революционность «неистовых ревнителей» начала прошлого века, главным симптомом коей была озлобленная русофобия, сменилась не менее рьяной, воинственной антиреволюционностью приверженцев либеральной «демократии», захваченных столь же болезненным русоненавистническим синдромом, денно и нощно навязывающих нам так называемые общечеловеческие ценности в ущерб осознанию нами собственной этнической, исторической и культурной неповторимости.

«XX век по праву можно назвать веком наступления космополитизма, – пишет А.Т.Уваров. – В качестве орудия разрушения избран либерализм, который понятийно можно определить как идеологию индивидуализма, проповедующего свободу человеческих инстинктов, открывающего простор для наступления агрессивного меньшинства на консервативное большинство» (А.Т.Уваров. Геостратегия для России. М., 1998, с. 36).

Без преувеличения, именно русская историческая литература, в основном проза, стала мощным заслоном на пути всеразрушающего космополитизма и пропаганды антинациональных прожектов как в XX веке, так и в наше время.

Не без едкой иронии припоминаю преисполненные изящного лицемерия, якобы риторические вопросы некогда широко известного критика Анатолия Бочарова: «Есть ли, существует ли у нас русофобия? Какая же тут русофобия? Это ведь многозначность русского характера»... (Бочаров А., Лобанов М. Самокритика или самооплёвывание? - Литгазета,- 1989. - 6 сент., с. 2).

Часто мы скорбим, гневаемся, возмущаемся, обескураженные невежественным, агрессивно-русофобским перелопачиванием славянской истории на Украине.

К примеру, дружное осуждение в российской либеральной прессе получил недавний указ президента Украины Виктора Ющенко под длинным названием: «О праздновании 350-летия победы войска под предводительством гетмана Украины Ивана Выговского в Конотопской битве».

В этой рядовой, полузабытой битве русские проиграли – вот, оказывается, в чем секрет!.. Однако вспомним, что было далее.

В октябре того же, 1659 года сын Богдана Хмельницкого Юрий, избранный новым гетманом Украины, подписал с Россией Переяславский договор, по которому Украина окончательно вошла в состав Российской империи, а незадачливый прозападник гетман Выговской, попытавшийся развернуть вектор пресловутой «незалежности» в сторону Польши, кончил печально: был позорно низвергнут, трусливо бежал в Польшу, где неблагодарные ляхи его и казнили, как не оправдавшего их надежд.

Поистине, как гласит афоризм, историю пишут победители, в данном случае «оранжевые» победители... Но не до такой же безумной степени надо врать!..

С той же оголтелой, исторически неоправданной помпой украинские вожди вознамерились отпраздновать юбилейную дату Полтавской битвы, по всему, позабыв, что шведский король Карл XII вместе с предателем Мазепой потерпели страшное поражение, бежали, едва не попав в плен.

Чудовищный, конечно, указ украинского президента по своей тенденциозной нелепости и антироссийской направленности. Согласно ему миллионы русских людей, ныне проживающих под украинским стягом, обязаны праздновать победу под Конотопом над своими же соотечественниками...

Однако, прежде чем строго судить украинских оппонентов, давайте-ка оглянемся на себя, любимых. Как говорится, чем кумушек считать трудиться, не худо бы и на себя оборотиться. Разве иные горячеголовые российские борзописцы не перекраивают нашу историю и вдоль и поперек, похлеще закордонных толкователей?.. Разве не клевещут по калькам западных методологов-русоненавистников, унижая и оскорбляя священную память наших предков?..

Национальная по характеру, русская историческая проза в своих лучших образцах всегда интернациональна. Писатели проводят четкую грань между национальным и идеологическим. Скажем, разоблачая фашистскую камарилью немецкого «тысячелетнего Рейха» с ее чудовищными планами всемирного господства, В.Пикуль в романе «Барбаросса» ни единым словом или намёком не оскорбляет немецкий народ, его традиции, культуру, духовность.

К сожалению, в ряде произведений исторического жанра пышным цветом расцвёл «одесский юмор», некое целевое злословие по адресу русского народа, его национальной истории, этики, нравственности, ехидное зубоскальство по поводу и без повода над «русским варварством», «славянской рабскостью», «невежеством» и пр. и пр., дегуманизируется духовно-оздоровительная основа юмора, как черты мировоззрения нации. Такой горе-юмор извращен, обезображен, направлен на деформацию сущностных черт русского национального характера, агрессивно антинационален и оскорбителен.

Между тем классические образцы русской литературы завещали нам иную эстетическую традицию: русский юмор тонок и стыдлив (вспомним Гоголя, Чехова, Лескова, Куприна...), а если и допускает порой злословие, уничтожающий сарказм (не путать с пошлостью!), то во имя борьбы с нравственным уродством, утверждения здоровых начал жизни, отвергая издевательское злословие в адрес народа (Салтыков-Щедрин, Булгаков, Платонов).

В. Пикуль возрождает классическую традицию оптимистического восприятия бытия, его юмору свойственны, говоря словами Пушкина, «лукавая насмешливость ума и живописность выраженья», несущие неистощимое жизнелюбие, неугасимую искру животворного смеха народа, не теряющего веру и надежду при любых испытаниях.

Казалось, что рынок это последняя напасть, и если русский исторический роман его переварит, как успешно переварил множество бед на своем многовековом пути, то ему успешно расти и развиваться.

Оказалось, появилось на горизонте новое, куда более опасное чудо Юдо. Отчасти эта напасть - продукт того же рыночного времени, когда культура нивелирует себя в угоду нивелирующимся запросам усредненного потребителя. Но дело не только в разбушевавшемся, будто Фантомас, рынке. Выявилась внутренняя болезнь всей сферы гуманитарных знаний, обрушение всех и всяческих иерархий, площадное истребление научных и художественных авторитетов, ниспровержение якобы замшелых, старозаветных канонов. Широковещательно декларируемые, якобы «новые» ценностные ориентиры – общечеловеческие ценности, плюрализм, толерантность, денационализация, деидеологизация и т.п. – стали активно, навязчиво, под любым предлогом внедряться в методологию исторического познания и художественную практику.

Что это дало в итоге? В книжных магазинах России и даже в элитном исследовательско – академическом мире стали появляться сочинения, на страницах которых подверглись дискредитации основополагающие факты и аргументы исторической науки. При этом сочинители экстравагантных сенсаций обычно не утруждают себя сколько-нибудь серьезными контраргументами или действительно научными доказательствами.

За основу берутся обвинения ученых-историков в косности и склонности к догматизму. Историк Д. М. Володихин удачно назвал такие горе-сочинения текстами, высосанными из пальца, написанными в жанре «фольк-хистори».

«Сейчас мир «фольк-хистори» до невозможности разросся и зажил своей отдельной жизнью, – отмечает Г. Елисеев. – В нём существуют свои авторитеты, свои герои и свой гении. Одни авторы с уважением цитируют других, ссылки на одни «фольк-хисторические» труды перекочевывают в другие... Мир монстров живет полной жизнью, пародируя жизнь серьезной науки. А для независимого наблюдателя сообщество «фольк-хисториков» больше всего напоминает цирк. Шум, грохот, музыка (реклама в прессе)... У каждого из выступающих свое амплуа - вот тяжеловес и гиревик А.Фоменко ворочает целыми эпохами всемирной истории... А вот эквилибрист Э. Радзинский с проворством перелетает от одного колоритного эпизода в многострадальной Российской истории к другому... Есть и просто веселые «коверные», вроде Мурада Аджи (Г. Елисеев «Историк России, которого не было» http ://scepsis.ru/library/print/id_5 69.html).

В области ответственного исторического знания вдруг хлынул поток книг «школы» Г. В. Носовского - А. Т. Фоменко, изрядно расшатывающий устоявшиеся опоры научных представлений под видом некой «альтернативной истории». А вслед за их нетленными «трудами» обрушился еще более мощный и мутный водопад литературно-беллетристического мусора, вряд ли имеющего хоть отдалённое отношение к художественно - историческому творчеству. Назову лишь некоторые, наиболее одиозные, на мой взгляд, «шедевры»: Д. Калюжный, А. Жабинский («Другая история войн», «Другая история литературы», «Другая история науки»), А. Бушков («Иван Грозный. Кровавый поэт», «Гвардейское столетие. Россия, которой не было», «Сталин. Ледяной трон», «Сталин. Красный монарх» и др.), А. Буровский («Рождение Российской империи», «Московия. Пробуждение зверя», «Арийская Русь. Ложь и правда о «высшей расе»), А. Широкорад («Тайная история России»), Н. Зарезин («В пучине русской смуты»), Н. Клоняев («Тайная история дома Романовых»), Е.Анисимов («Дворцовые тайны»), Т.Данилова («Под сенью русского престола (гендерные проблемы в истории русской государственности)», Б. Перхавко, Ю. Сухарев («Воители Руси»), Н. Скрицкий («Балканский гамбит»), А. Боханович («Николай Первый»)... Несть числа этому окололитературному и псевдоисторическому чтиву в ярках зазывных обложках, уродующих нравственное сознание.

Шокирующая экстравагантность того же А.Бушкова не может не насторожить: а не экстравагантности ли себе самой ради творится такая якобы историческая беллетристика?.. Может ли находящийся в полном здравии ума автор отрицать само существование татаро-монгольского ига, всерьез доказывать, будто первоначальное крещение Русь получила вовсе не от Византии?..

«Все домыслы и недоговоры нужны Бушкову только для того, чтобы доказать, будто русские и «татары» летописей – это один и тот же народ, –пишет историк Г. Елисеев. – Обман на обмане сидит и обманом погоняет. Никогда Лев Николаевич Гумилев не утверждал, что русские и татары – один этнос. Он говорил о том, что они входят в единый суперэтнос, группу народов, объединенных «положительной комплиментарностью». А к единому суперэтносу, относятся, например, и все западноевропейцы.

Так что же – шведы и французы – это один народ? Академик Фоменко (на которого буквально молится, создавая свои беллетристические сочинения, А.Бушков. - В.Ю.), по свойственной ему традиции, всё путает . Понятие «единой нации», «единого этноса» в Средние века не существовало. Главным признаком идентификации человека была вера. Как пример вопиющего обмана можно привести и слова Бушкова о том, что монголы не оказали никакого влияния на Русь. Доказать что-либо человеку, убежденному в истинности «фольк-хисторической» картины мира, просто невозможно. Уже сколько раз уличали А.Т.Фоменко в элементарной исторической безграмотности, в незнания «азов». И ничего – с завидным постоянством продолжают «выпекаться» новые книги по «глобальной хронологии» (Г. Елисеев «Историк России, которого не было» http://scepsis.ru/library/print/id 569.html).

Особенно омерзительны те страницы «исторических» писаний А. Бушкова, где пошлость сидит на пошлости и пошлостью погоняет. Ограничусь несколькими наиболее показательными тошнотворными цитатами из «России, которой не было», дабы паче чаяния читателю не сделалось дурно. Жёны декабристов, о которых написано море самых высоких, восхитительных слов и современниками, и потомками, которым посвятили свои лучшие творения поэты, писатели, музыканты, под глумливым пером А. Бушкова получают однозначную оценку: «были слабы на передок» (с. 335). Великий русский полководец Михаил Илларионович Кутузов, оказывается, умер не своей смертью, а по трагической случайности захлебнулся спермой, когда делал солдату минет» (!). Декабристы были стопроцентными геями и отъявленными трусами и вели себя на допросах Тайного следственного комитета как слякоть...

«Не поленитесь и разыщите (в интернете, в букинистических магазинах, в книжных супермаркетах) их мемуары, или воспоминания современников о них почитайте! Особенно прочтите те страницы, которые посвящены поведению декабристов накануне казни и во время ее. И вы поймете, что не историки пишут такие книги как «Россия, которой не было», а обыкновенные дилетанты, которые притягивают за уши факты и «нагибают» историю как хотят», – возмущается не без оснований историк Мазурин (Мазурин «Как «нагнуть» историю по-бушковски» http://zhumal.lib.rU/m/mazurin/ocherk.shtml).

«Кстати, – подчеркнул писатель Михаил Попов при обсуждении проблем исторической прозы в г.Твери, – статистические наблюдения показывают, что имеются четыре главные пункта, интересующие такого рода авторов, – Сталин, Иван Грозный, Петр I и Смутное время, Книги или беспредельно безграмотные, или книги, в которых грамотность автора, как в случае с Александром Буровским, используется для достижения своих интеллектуальных целей.

Например, для того, чтобы убедить читателя, что Россия и Московия это совершенно разные вещи.

На широкую дорогу интеллектуального разбоя вышли два типа авторов: или пьяные от вседозволенности недоумки, или хитрые провокаторы, действующие с далеко идущими планами!

В самом деле, русский исторический роман заразился невежественной космополитической, зачастую яростно русофобской хворью.

Начались болезненные жанровые мутации, когда исторический роман стали «нагибать» в некое подобие давно апробированного в литературе «потока сознания», но при всем том лишив его элементарного научного подспорья.

Русское псевдоисторическое фэнтези словно вырвалось из интеллектуальных катакомб, но не обрело при этом и видимости нравственной порядочности и художественного вкуса.

Правда, есть в этом потоке литературы произведения более сдержанного плана, с попыткой на добропорядочный эстетический вкус, но, увы, оттого не улучшающие жанры исторической прозы, а лишь усугубляющие и без того нелегкие её проблемы. Все знают книги Сергея Алексеева (цикл «Сокровища Валькирии»), Маргариты Семеновой (серия фэнтези – романов «Волкодав»), Михаила Успенского («Приключения Жихаря»). Надо отдать должное, иногда бестселлеры этих авторов написаны по-своему талантливо, захватывающе и даже стали по-настоящему культовыми. Но это не высокая одухотворяющая литература, в основном фантастически уродливые монстры, родившиеся внутри племени исторического романа.

Некий особый тип мутирования исторического романа изобрел небезызвестный Борис Акунин (Григорий Чхартишвили). К слову, японское слово «акунин» не имеет адекватного перевода на русский язык. Приблизительно его можно перевести как «злой человек», «разбойник», «человек, не соблюдающий законов» (подробнее об этом можно узнать в одной из книг Б. Акунина (Г. Чхартишвили) «Алмазная колесница»). «Он действует, как паразит, откладывающий личинки в тело здорового животного: сначала повреждения не видны, привычная историческая картина вроде бы не искажается, но со временем видим, что животное выедено изнутри. Это «Турецкий гамбит», «Смерть Ахиллеса»...» – грубовато, но точно и образно выразился один писатель.

На сем опасные псевдоэксперименты в области исторической прозы с целью разрушения границ и сущности ее жанров не кончаются и вряд ли скоро окончатся. Появилась генерация «романистов», действующих вообще бессистемно, по меткому выражению одного из писателей, «романистика от балды». Просто несет человека «легкость в мыслях необыкновенная» – и всё тут!.. Тут уже, извините, отдает явной клиникой и необходима срочная помощь людей в белых халатах. Образчик – «роман» А. Пекова «Орда», в котором даже Москвы никакой нет в 15 веке, действуют полусумасшедшие потомки не Рюрика, а некоего «Юрика», причем экзотические дружинники и взбалмошные атаманы общаются на сленге современных столичных ночных клубов. Про такое писанье не скажешь, что оно плохо, вредно, – это просто дичь...

«Есть во всем этом вина и самих правоверных исторических сочинителей, – резюмирует писатель Михаил Попов. – Нередко они слишком прямолинейно, примитивно понимают свою задачу, считая, что хорошая книга – это обязательно скучная книга. Часто правильно задуманный роман отпугивает читателя своим унылым, нудным исполнением...»

Подводя итог этому экскурсу по летописи нашей среднерусской исторической прозы, хотелось бы сказать следующее. Своими книгами писатели на протяжении десятилетий формировали (и формируют, несмотря на катаклизмы последних десятилетий) новую общность национально и нравственно грамотных людей, пробуждая у воспитанного в советское время поколения, у поколения, задавленного ныне западными стереотипами, ностальгию по минувшему, заставляя задумываться над историей.

Писателю, а тем более историческому писателю, приходится работать больше, чем человеку любой другой профессии. Его книги – плоды огромного, невероятного труда. Сколько раздумий, поисков, черновой работы! Чисто материальный итог усилий невелик: мизерные тиражи, копеечные гонорары или полное отсутствие таковых – труд уборщицы в банке оплачивается куда как щедрее. Авторы исторической прозы намеренно, осознанно выбирают занятие историей малой родины в ущерб возможной славе всероссийской, может быть, в противовес известности – однодневке, скандальной популярности.

Какую великую поддержку здесь могли бы оказать нам столичные издатели!

Подлинное краеведение – всегда краелюбие, а лучше его называть отечестволюбием. Любой российский край должен иметь своих художников-летописцев. Жить в старинном русском городе (Смоленске, Твери, Брянске, Орле, Ростове Великом или Воронеже) – значит невольно ощущать себя в непрестанно движущемся потоке времени.

Казалось бы, писатель-историк, как монастырский летописец, всеми своими думами в прошлом. Но тем одухотворённее, суевернее, говоря словами Тютчева, его вера в любовь, в торжество жизни и красоты. Слова полузабытого орловского писателя и поэта Василия Катаева звучат очень актуально и свежо: «Ушло в дремучие дали время, когда разрушение старины считалось чуть ли не подвигом во имя лучезарного завтра, когда сады и парки дворянских усадеб объявлялись с трибун «патриархальным пейзажем». Навсегда ли ушло? – этот вопрос, увы, пока не отнесешь к разряду риторических...(Окончание. Начало на стр. 2-3)

«XX век по праву можно назвать веком наступления космополитизма, – пишет А.Т.Уваров. – В качестве орудия разрушения избран либерализм, который понятийно можно определить как идеологию индивидуализма, проповедующего свободу человеческих инстинктов, открывающего простор для наступления агрессивного меньшинства на консервативное большинство» (А.Т.Уваров. Геостратегия для России. М., 1998, с. 36).

Без преувеличения, именно русская историческая литература, в основном проза, стала мощным заслоном на пути всеразрушающего космополитизма и пропаганды антинациональных прожектов как в XX веке, так и в наше время.

Не без едкой иронии припоминаю преисполненные изящного лицемерия, якобы риторические вопросы некогда широко известного критика Анатолия Бочарова: «Есть ли, существует ли у нас русофобия? Какая же тут русофобия? Это ведь многозначность русского характера»... (Бочаров А., Лобанов М. Самокритика или самооплёвывание? - Литгазета,- 1989. - 6 сент., с. 2).

Часто мы скорбим, гневаемся, возмущаемся, обескураженные невежественным, агрессивно-русофобским перелопачиванием славянской истории на Украине.

К примеру, дружное осуждение в российской либеральной прессе получил недавний указ президента Украины Виктора Ющенко под длинным названием: «О праздновании 350-летия победы войска под предводительством гетмана Украины Ивана Выговского в Конотопской битве».

В этой рядовой, полузабытой битве русские проиграли – вот, оказывается, в чем секрет!.. Однако вспомним, что было далее.

В октябре того же, 1659 года сын Богдана Хмельницкого Юрий, избранный новым гетманом Украины, подписал с Россией Переяславский договор, по которому Украина окончательно вошла в состав Российской империи, а незадачливый прозападник гетман Выговской, попытавшийся развернуть вектор пресловутой «незалежности» в сторону Польши, кончил печально: был позорно низвергнут, трусливо бежал в Польшу, где неблагодарные ляхи его и казнили, как не оправдавшего их надежд.

Поистине, как гласит афоризм, историю пишут победители, в данном случае «оранжевые» победители... Но не до такой же безумной степени надо врать!..

С той же оголтелой, исторически неоправданной помпой украинские вожди вознамерились отпраздновать юбилейную дату Полтавской битвы, по всему, позабыв, что шведский король Карл XII вместе с предателем Мазепой потерпели страшное поражение, бежали, едва не попав в плен.

Чудовищный, конечно, указ украинского президента по своей тенденциозной нелепости и антироссийской направленности. Согласно ему миллионы русских людей, ныне проживающих под украинским стягом, обязаны праздновать победу под Конотопом над своими же соотечественниками...

Однако, прежде чем строго судить украинских оппонентов, давайте-ка оглянемся на себя, любимых. Как говорится, чем кумушек считать трудиться, не худо бы и на себя оборотиться. Разве иные горячеголовые российские борзописцы не перекраивают нашу историю и вдоль и поперек, похлеще закордонных толкователей?.. Разве не клевещут по калькам западных методологов-русоненавистников, унижая и оскорбляя священную память наших предков?..

Национальная по характеру, русская историческая проза в своих лучших образцах всегда интернациональна. Писатели проводят четкую грань между национальным и идеологическим. Скажем, разоблачая фашистскую камарилью немецкого «тысячелетнего Рейха» с ее чудовищными планами всемирного господства, В.Пикуль в романе «Барбаросса» ни единым словом или намёком не оскорбляет немецкий народ, его традиции, культуру, духовность.

К сожалению, в ряде произведений исторического жанра пышным цветом расцвёл «одесский юмор», некое целевое злословие по адресу русского народа, его национальной истории, этики, нравственности, ехидное зубоскальство по поводу и без повода над «русским варварством», «славянской рабскостью», «невежеством» и пр. и пр., дегуманизируется духовно-оздоровительная основа юмора, как черты мировоззрения нации. Такой горе-юмор извращен, обезображен, направлен на деформацию сущностных черт русского национального характера, агрессивно антинационален и оскорбителен.

Между тем классические образцы русской литературы завещали нам иную эстетическую традицию: русский юмор тонок и стыдлив (вспомним Гоголя, Чехова, Лескова, Куприна...), а если и допускает порой злословие, уничтожающий сарказм (не путать с пошлостью!), то во имя борьбы с нравственным уродством, утверждения здоровых начал жизни, отвергая издевательское злословие в адрес народа (Салтыков-Щедрин, Булгаков, Платонов).

В. Пикуль возрождает классическую традицию оптимистического восприятия бытия, его юмору свойственны, говоря словами Пушкина, «лукавая насмешливость ума и живописность выраженья», несущие неистощимое жизнелюбие, неугасимую искру животворного смеха народа, не теряющего веру и надежду при любых испытаниях.

Казалось, что рынок это последняя напасть, и если русский исторический роман его переварит, как успешно переварил множество бед на своем многовековом пути, то ему успешно расти и развиваться.

Оказалось, появилось на горизонте новое, куда более опасное чудо Юдо. Отчасти эта напасть - продукт того же рыночного времени, когда культура нивелирует себя в угоду нивелирующимся запросам усредненного потребителя. Но дело не только в разбушевавшемся, будто Фантомас, рынке. Выявилась внутренняя болезнь всей сферы гуманитарных знаний, обрушение всех и всяческих иерархий, площадное истребление научных и художественных авторитетов, ниспровержение якобы замшелых, старозаветных канонов. Широковещательно декларируемые, якобы «новые» ценностные ориентиры – общечеловеческие ценности, плюрализм, толерантность, денационализация, деидеологизация и т.п. – стали активно, навязчиво, под любым предлогом внедряться в методологию исторического познания и художественную практику.

Что это дало в итоге? В книжных магазинах России и даже в элитном исследовательско – академическом мире стали появляться сочинения, на страницах которых подверглись дискредитации основополагающие факты и аргументы исторической науки. При этом сочинители экстравагантных сенсаций обычно не утруждают себя сколько-нибудь серьезными контраргументами или действительно научными доказательствами.

За основу берутся обвинения ученых-историков в косности и склонности к догматизму. Историк Д. М. Володихин удачно назвал такие горе-сочинения текстами, высосанными из пальца, написанными в жанре «фольк-хистори».

«Сейчас мир «фольк-хистори» до невозможности разросся и зажил своей отдельной жизнью, – отмечает Г. Елисеев. – В нём существуют свои авторитеты, свои герои и свой гении. Одни авторы с уважением цитируют других, ссылки на одни «фольк-хисторические» труды перекочевывают в другие... Мир монстров живет полной жизнью, пародируя жизнь серьезной науки. А для независимого наблюдателя сообщество «фольк-хисториков» больше всего напоминает цирк. Шум, грохот, музыка (реклама в прессе)... У каждого из выступающих свое амплуа - вот тяжеловес и гиревик А.Фоменко ворочает целыми эпохами всемирной истории... А вот эквилибрист Э. Радзинский с проворством перелетает от одного колоритного эпизода в многострадальной Российской истории к другому... Есть и просто веселые «коверные», вроде Мурада Аджи (Г. Елисеев «Историк России, которого не было» http ://scepsis.ru/library/print/id_5 69.html).

В области ответственного исторического знания вдруг хлынул поток книг «школы» Г. В. Носовского - А. Т. Фоменко, изрядно расшатывающий устоявшиеся опоры научных представлений под видом некой «альтернативной истории». А вслед за их нетленными «трудами» обрушился еще более мощный и мутный водопад литературно-беллетристического мусора, вряд ли имеющего хоть отдалённое отношение к художественно - историческому творчеству. Назову лишь некоторые, наиболее одиозные, на мой взгляд, «шедевры»: Д. Калюжный, А. Жабинский («Другая история войн», «Другая история литературы», «Другая история науки»), А. Бушков («Иван Грозный. Кровавый поэт», «Гвардейское столетие. Россия, которой не было», «Сталин. Ледяной трон», «Сталин. Красный монарх» и др.), А. Буровский («Рождение Российской империи», «Московия. Пробуждение зверя», «Арийская Русь. Ложь и правда о «высшей расе»), А. Широкорад («Тайная история России»), Н. Зарезин («В пучине русской смуты»), Н. Клоняев («Тайная история дома Романовых»), Е.Анисимов («Дворцовые тайны»), Т.Данилова («Под сенью русского престола (гендерные проблемы в истории русской государственности)», Б. Перхавко, Ю. Сухарев («Воители Руси»), Н. Скрицкий («Балканский гамбит»), А. Боханович («Николай Первый»)... Несть числа этому окололитературному и псевдоисторическому чтиву в ярках зазывных обложках, уродующих нравственное сознание.

Шокирующая экстравагантность того же А.Бушкова не может не насторожить: а не экстравагантности ли себе самой ради творится такая якобы историческая беллетристика?.. Может ли находящийся в полном здравии ума автор отрицать само существование татаро-монгольского ига, всерьез доказывать, будто первоначальное крещение Русь получила вовсе не от Византии?..

«Все домыслы и недоговоры нужны Бушкову только для того, чтобы доказать, будто русские и «татары» летописей – это один и тот же народ, –пишет историк Г. Елисеев. – Обман на обмане сидит и обманом погоняет. Никогда Лев Николаевич Гумилев не утверждал, что русские и татары – один этнос. Он говорил о том, что они входят в единый суперэтнос, группу народов, объединенных «положительной комплиментарностью». А к единому суперэтносу, относятся, например, и все западноевропейцы.

Так что же – шведы и французы – это один народ? Академик Фоменко (на которого буквально молится, создавая свои беллетристические сочинения, А.Бушков. - В.Ю.), по свойственной ему традиции, всё путает . Понятие «единой нации», «единого этноса» в Средние века не существовало. Главным признаком идентификации человека была вера. Как пример вопиющего обмана можно привести и слова Бушкова о том, что монголы не оказали никакого влияния на Русь. Доказать что-либо человеку, убежденному в истинности «фольк-хисторической» картины мира, просто невозможно. Уже сколько раз уличали А.Т.Фоменко в элементарной исторической безграмотности, в незнания «азов». И ничего – с завидным постоянством продолжают «выпекаться» новые книги по «глобальной хронологии» (Г. Елисеев «Историк России, которого не было» http://scepsis.ru/library/print/id 569.html).

Особенно омерзительны те страницы «исторических» писаний А. Бушкова, где пошлость сидит на пошлости и пошлостью погоняет. Ограничусь несколькими наиболее показательными тошнотворными цитатами из «России, которой не было», дабы паче чаяния читателю не сделалось дурно. Жёны декабристов, о которых написано море самых высоких, восхитительных слов и современниками, и потомками, которым посвятили свои лучшие творения поэты, писатели, музыканты, под глумливым пером А. Бушкова получают однозначную оценку: «были слабы на передок» (с. 335). Великий русский полководец Михаил Илларионович Кутузов, оказывается, умер не своей смертью, а по трагической случайности захлебнулся спермой, когда делал солдату минет» (!). Декабристы были стопроцентными геями и отъявленными трусами и вели себя на допросах Тайного следственного комитета как слякоть...

«Не поленитесь и разыщите (в интернете, в букинистических магазинах, в книжных супермаркетах) их мемуары, или воспоминания современников о них почитайте! Особенно прочтите те страницы, которые посвящены поведению декабристов накануне казни и во время ее. И вы поймете, что не историки пишут такие книги как «Россия, которой не было», а обыкновенные дилетанты, которые притягивают за уши факты и «нагибают» историю как хотят», – возмущается не без оснований историк Мазурин (Мазурин «Как «нагнуть» историю по-бушковски» http://zhumal.lib.rU/m/mazurin/ocherk.shtml).

«Кстати, – подчеркнул писатель Михаил Попов при обсуждении проблем исторической прозы в г.Твери, – статистические наблюдения показывают, что имеются четыре главные пункта, интересующие такого рода авторов, – Сталин, Иван Грозный, Петр I и Смутное время, Книги или беспредельно безграмотные, или книги, в которых грамотность автора, как в случае с Александром Буровским, используется для достижения своих интеллектуальных целей.

Например, для того, чтобы убедить читателя, что Россия и Московия это совершенно разные вещи.

На широкую дорогу интеллектуального разбоя вышли два типа авторов: или пьяные от вседозволенности недоумки, или хитрые провокаторы, действующие с далеко идущими планами!

В самом деле, русский исторический роман заразился невежественной космополитической, зачастую яростно русофобской хворью.

Начались болезненные жанровые мутации, когда исторический роман стали «нагибать» в некое подобие давно апробированного в литературе «потока сознания», но при всем том лишив его элементарного научного подспорья.

Русское псевдоисторическое фэнтези словно вырвалось из интеллектуальных катакомб, но не обрело при этом и видимости нравственной порядочности и художественного вкуса.

Правда, есть в этом потоке литературы произведения более сдержанного плана, с попыткой на добропорядочный эстетический вкус, но, увы, оттого не улучшающие жанры исторической прозы, а лишь усугубляющие и без того нелегкие её проблемы. Все знают книги Сергея Алексеева (цикл «Сокровища Валькирии»), Маргариты Семеновой (серия фэнтези – романов «Волкодав»), Михаила Успенского («Приключения Жихаря»). Надо отдать должное, иногда бестселлеры этих авторов написаны по-своему талантливо, захватывающе и даже стали по-настоящему культовыми. Но это не высокая одухотворяющая литература, в основном фантастически уродливые монстры, родившиеся внутри племени исторического романа.

Некий особый тип мутирования исторического романа изобрел небезызвестный Борис Акунин (Григорий Чхартишвили). К слову, японское слово «акунин» не имеет адекватного перевода на русский язык. Приблизительно его можно перевести как «злой человек», «разбойник», «человек, не соблюдающий законов» (подробнее об этом можно узнать в одной из книг Б. Акунина (Г. Чхартишвили) «Алмазная колесница»). «Он действует, как паразит, откладывающий личинки в тело здорового животного: сначала повреждения не видны, привычная историческая картина вроде бы не искажается, но со временем видим, что животное выедено изнутри. Это «Турецкий гамбит», «Смерть Ахиллеса»...» – грубовато, но точно и образно выразился один писатель.

На сем опасные псевдоэксперименты в области исторической прозы с целью разрушения границ и сущности ее жанров не кончаются и вряд ли скоро окончатся. Появилась генерация «романистов», действующих вообще бессистемно, по меткому выражению одного из писателей, «романистика от балды». Просто несет человека «легкость в мыслях необыкновенная» – и всё тут!.. Тут уже, извините, отдает явной клиникой и необходима срочная помощь людей в белых халатах. Образчик – «роман» А. Пекова «Орда», в котором даже Москвы никакой нет в 15 веке, действуют полусумасшедшие потомки не Рюрика, а некоего «Юрика», причем экзотические дружинники и взбалмошные атаманы общаются на сленге современных столичных ночных клубов. Про такое писанье не скажешь, что оно плохо, вредно, – это просто дичь...

«Есть во всем этом вина и самих правоверных исторических сочинителей, – резюмирует писатель Михаил Попов. – Нередко они слишком прямолинейно, примитивно понимают свою задачу, считая, что хорошая книга – это обязательно скучная книга. Часто правильно задуманный роман отпугивает читателя своим унылым, нудным исполнением...»

Подводя итог этому экскурсу по летописи нашей среднерусской исторической прозы, хотелось бы сказать следующее. Своими книгами писатели на протяжении десятилетий формировали (и формируют, несмотря на катаклизмы последних десятилетий) новую общность национально и нравственно грамотных людей, пробуждая у воспитанного в советское время поколения, у поколения, задавленного ныне западными стереотипами, ностальгию по минувшему, заставляя задумываться над историей.

Писателю, а тем более историческому писателю, приходится работать больше, чем человеку любой другой профессии. Его книги – плоды огромного, невероятного труда. Сколько раздумий, поисков, черновой работы! Чисто материальный итог усилий невелик: мизерные тиражи, копеечные гонорары или полное отсутствие таковых – труд уборщицы в банке оплачивается куда как щедрее. Авторы исторической прозы намеренно, осознанно выбирают занятие историей малой родины в ущерб возможной славе всероссийской, может быть, в противовес известности – однодневке, скандальной популярности.

Какую великую поддержку здесь могли бы оказать нам столичные издатели!

Подлинное краеведение – всегда краелюбие, а лучше его называть отечестволюбием. Любой российский край должен иметь своих художников-летописцев. Жить в старинном русском городе (Смоленске, Твери, Брянске, Орле, Ростове Великом или Воронеже) – значит невольно ощущать себя в непрестанно движущемся потоке времени.

Казалось бы, писатель-историк, как монастырский летописец, всеми своими думами в прошлом. Но тем одухотворённее, суевернее, говоря словами Тютчева, его вера в любовь, в торжество жизни и красоты. Слова полузабытого орловского писателя и поэта Василия Катаева звучат очень актуально и свежо: «Ушло в дремучие дали время, когда разрушение старины считалось чуть ли не подвигом во имя лучезарного завтра, когда сады и парки дворянских усадеб объявлялись с трибун «патриархальным пейзажем». Навсегда ли ушло? – этот вопрос, увы, пока не отнесешь к разряду риторических...

Владимир Юдин, писатель, профессор, депутат Тверского областного законодательного Собрания

Вернуться на главную