Вновь тропой испытаний
Рано утром 12 мая мы покинули гостеприимный двор Пабло в Сан Лукасе
и взяли курс к неразлучной паре — вулканам Акатенанга (3968 метров) и Фуэго (3700 метров).
Они так плотно смыкаются, что со стороны напоминают двуглавый красавец Эльбрус, только без снежного купола.
Подняться на них 8 мая нам помешала неожиданно свалившаяся операция по спасению тяжело раненного бандитами на склоне Акатенанга на высоте 3000 метров сотрудника национального парка. Тогда нам сразу пришлось оказывать экстренную помощь, сооружать из подручного материала носилки и спускать пострадавшего в деревню для эвакуации в больницу (подробно эта спасательная операция описана в топике «ЧП в Гватемале»).
Как и в предыдущий раз, автомобиль оставили во дворе крайнего дома. Хозяина не было, но его семья встретила нас как героев. Они тут же освободили для неё место в тени дерева. Проходя мимо дома, мы с удовольствием отметили, что подаренный нами вымпел Русского географического общества висит у входа, на самом видном месте.
Ещё задолго до деревни, углубляясь на машине в царство вздыбленной тверди, мы с тревогой наблюдали, как навстречу нам выползли мохнатые клочья облаков. К тому времени, когда мы были готовы начинать восхождение, они заволокли всё окрест густой молочной мглой. Сразу резко похолодало. Ребята надели тёплое термобельё, кто-то даже куртки. Я же, несмотря на то, что было зябко, решил подниматься в одних шортах и сетчатой безрукавке. Причин тому было две. Во-первых, я понимал, что кому-кому, а мне будет жарко, а во-вторых — каждый грамм в конце восхождения превращается в полновесный килограмм (даже часы снял. Для молодёжи пока подобные ухищрения удивительны, а мне лишний вес ни к чему — ведь за плечами ещё солидный довесок… в 36 лет. Мне 61 год, а им по 25 лет).
Первые сотни метров шли по крохотным полям с зелёной кукурузой и уже желтеющим горохом.
Интересно, что сажают растения здесь раза в два реже, чем у нас в России. Труднообъяснимое расточительство при такой острой нехватке земли в стране, но оно наверняка имеет свою, неизвестную нам, рациональную причину.
После огородов склон пошёл, вернее сказать — круто взлетел, вверх. Взлетал настолько круто, что, не будь по бокам едва видимой тропки, деревьев, кустов и обнажённых корней, мы без верёвок не влезли бы. Слава Богу, что дождя два дня не было — иначе вообще забуксовали бы.
Первые километры всегда тяжёлые — организм не перестроился, а тут сразу такой крутяк! Уже метров через сто пятьдесят я задышал, как перегруженный мерин, а безрукавка почернела от пота. Сердце, чтобы обеспечить мышцы дополнительным питанием, удвоило обороты. Тем не менее, отставание от ребят и Кости росло.
Сельва и туман были такими густыми, что видимость упала до десяти метров. Я давно потерял ребят из виду и уже задыхался, тщетно пытаясь догнать. На моё счастье склон стал выполаживаться, и тропа пошла траверсами: необременительный боковой ход, а следом небольшой подъём. Теперь хоть было где дух перевести. Ребята дождались меня, и дальше карабкались вместе.
Прошли памятную развилку. Там, где мы обнаружили раненого, земля почернела от запёкшейся крови (чуть выше прямо на тропе валялись стреляные гильзы и один заряженный патрон калибра 7,62 мм).
По мере набора высоты растительность менялась. На смену тропической сельве с лианами, пальмами, густым, колючим подлеском пришли громадные сосны. Но чем выше мы поднимались, тем ниже они становились. А перед первым куполом остались одни обугленные пожаром криворукие «скелеты».
Землю здесь покрывали рассыпанные веером густые пучки травы. Как раз на этом уровне мы пробили плотный слой облаков, и на нас брызнули отвесные лучи жгучего полуденного солнца. Выручил холодный ветер (на каждый километр высоты падение температуры составляет семь градусов).
Вскоре пошли голые участки с разноцветными мазками лишайников на камнях. Здесь крутизна склона вновь возросла, и я даже безрукавку снял.
Первый купол, усеянный ноздреватой золой и мелкой галькой, походил на прокопчённую лысину сказочного великана. Поднявшись на его макушку, расселись на вулканических бомбах перекусить шоколадками, попить воды.
После непродолжительного отдыха спустились к неглубокому, зато хорошо выраженному кратеру почти круглой формы.
Проведя традиционные измерения температуры почвы, уровня загазованности и размеров, полезли на господствующий над всем главный конус. Его склоны представляли собой хаотичное нагромождение застывших глыб густой лавы. Промежутки между ними заполняла чёрная крупка. Стоило мне наступить на неё, как она приходила в движение, и я, если не успевал перебежать мелкими, скользящими шажками, катился вместе с ней вниз, пока не упирался в торчащие пониже камни.
Ребята были уже высоко. Из последних сил цепляясь за острые выступающие края застывшей магмы, резво перебегая сыпуны, я тщетно пытался их догнать. Каждый метр давался всё тяжелей — уже сказывалась и нехватка кислорода. Под конец я останавливался передохнуть через каждые 15-20 шагов. И вот, наконец, сделан последний, за которым открылся вид на громадный кратер, почти доверху забитый чёрным пеплом и мелкими, пористыми гранулами.
Из под кое-где торчащих комьев лавы вились струйки пара, пахнуло сероводородом.
Мы огляделись. Под нами на конус вулкана со всех сторон наезжали бугристые пласты облаков, из которых вдали торчали еще несколько горных пиков.
И такая библейская тишина стояла в округе, будто не существовало в мире ничего, кроме нас и этих неприступных каменных исполинов, как бы плывущих по белым бурунам. Казалось даже, что слышно, как они перешёптываются, недовольные нашим вторжением в их царство безмолвия, холодное царство.
После очередной плитки шоколада и родниковой воды мы вновь ожили. Лёха с Колей до того взбодрились, что пробежали наперегонки по километровому периметру кратера. Вернувшись, они долго не могли отдышаться. А, восстановив дыхание, сообщили, что Акатенанга обрывается к Фуэго отвесной стеной, и без верёвок с неё не спуститься. Решили возвращаться. Тем более, что рядом с Фуэго погрохатывала гроза.
Добравшись до первого кратера, повытряхивали из ботинок набившиеся при спуске с сыпунов камушки. Чтобы ускорить приготовление обеда, Костя отправил самых резвых — Лёху, Колю и Илью — вперёд, а нас с Андреем повёл в умеренном темпе.
У меня от спуска осталось ощущение, что он тянулся бесконечно. Шагал и не переставал удивляться — как я смог подняться по таким затяжным крутоярам?!!! Спускаться и то рискованно — того и гляди скатишься кубарем в пропасть. Это удивление, как ни странно, основное чувство, оставшееся в памяти (настолько велико было удивление). Конечно, было и удовлетворение от увиденной панорамы, от того, что сдюжил и взобрался на самый верх. Правда, не в первой двойке, как на Пакайя (там я выложился до упора и ещё не восстановился), а замыкающим, но тем не менее — высшую точку Акатенанга потоптал и, наряду с флагами России и РГО, флаги Башкирии и Башинформа поднял.
Когда проходили горелый лес, снизу донёсся хлёсткий выстрел, следом второй. В сердце кольнуло — «Как там ребята? Не в них ли стреляли?». Но беспокоились напрасно — наши резвоногие олени благополучно спустились, и дежуривший Илья уже варил суп с рыбными консервами.
Возвращались в Сан Лукас в темноте. На небе вызрели первые созвездия (сумерки по мере приближения к экватору всё короче). Дыхнуло ночной прохладой. Мы уже мечтали о том, как растянемся отдыхать на спальниках, но прямо перед городом застряли в пробке. От проезжающих удалось выяснить, что движение перекрыто в связи с перестрелкой в рейсовом автобусе. Четверо вооружённых бандитов пытались ограбить пассажиров, но один военный имел при себе пистолет. Двоих он убил, а остальные бежали, и сейчас полиция ведёт операцию «перехват». Когда добрались до Пабло и рассказали о случившемся, он с горечью признался, что такие случаи не редкость. У него самого недавно прямо на улице отняли телефон — приставили «пушку». По его словам, в стране практически каждый в течение последних лет подвергся ограблению.
Пабло объясняет это слабостью президента и его правительства, идущего на поводу у защитников прав человека, добившимся и отмены смертной казни, и проведения самого тщательного расследования по жалобам заключённых на плохое питание или отсутствие телевизора в камере и т.п. Жёстких мер не принимают ещё и из-за опасения критики и сокращения помощи со стороны США и Евросоюза.
Получается парадоксальная ситуация: когда ежедневно убивают несколько законопослушных граждан, включая детей, а десятки подвергаются ограблению — поборники прав человека молчат, но попробуй прижать преступника. Его, оказывается, надо холить и создавать за счёт твоих же налоговых отчислений самые комфортные условия жизни. Это, на их языке, называется высшим проявлением гуманности! А у самих, в той же самой Америке, например, за нераспитую бутылку в машине могут засадить на несколько лет в тюрьму. У себя почему-то нужен порядок, в странах же второго сорта пусть преступность процветает. Очень выгодная философия.
Может, вы удивитесь, но при всех этих ярких примерах разгула преступности моё первоначальное мнение о гватемальцах не изменилось — это работящий, дружелюбный и простосердечный народ. По крайней мере они намного честней и открытей, чем мексиканцы. Выродков же не воспитывать и ублажать надо, а наказывать по всей строгости закона. Как говорил Глеб Жеглов: «Вор должен сидеть в тюрьме!». От себя хочу добавить: «А убийца — на электрическом стуле!» И тогда преступность резко сократится без всякого увеличения расходов на содержание мили.., ох, извините, полиции. Пример тому — Китай. Да, мы что-то всё не у тех учимся.
Все записи
|
