Вячеслав ЗИМЕНКО (Ростов-на-Дону)
Ему опять снился этот сон. Один и тот же: полдень, дорога и он сам, бредущий по оставленной жителями, оцепеневшей от небытия, дремоты и забвения деревне. Дворы заросли кустарником, молодыми деревцами, бурьяном, и в них теперь чудится что-то дикое. Нереальная реальность захватывала его сознание которую ночь подряд. Такое вот ночное дежавю! Зачем он здесь, чего ищет, куда зовёт его проведение? Жаркому, висящему в зените солнцу безразличен раскинувшийся внизу человеческий мир, оно безжалостно иссушило землю, отчего дорога покрылась глубокими трещинами, а обочины заполнились тяжёлой серой пылью, такой же серой высохшей травой и шаровидными мёртвыми телами вечных степных скитальцев – перекати-поле. Неподвижный воздух стал горячим и тягучим. Редкие, медленно плывущие по небу и тающие на горизонте облака совершенно не спасают от беспощадных лучей и царящего вокруг зноя. Тем удивительнее на безмолвной, тонущей в мареве улице видеть людей. Это старики. В тени вековой акации они неподвижно сидят на скамейке, понуро опустив головы. Нет, они не беседуют, не выпивают, не «забивают козла» в домино. Люди молча, чего-то ждут и, изредка устремив вдаль взгляд слезящихся, уставших глаз, кажется, пытаются отыскать ту дорогу, по которой им скоро придётся уходить. На их морщинистых, похожих на кору акации лицах нет ни тревоги от одиночества, ни горести об утраченном, ни попытки предугадать свою судьбу в этом изменившимся, уже им не принадлежащем мире… Он прошёл мимо и его никто не окликнул. Разрушительная сила времени ощущается во всём: в покосившихся и местами упавших заборах, заброшенных, вросших за десятилетия в землю и оттого неестественно низеньких домиках, засохших, отказавшихся от жизни без внимания и заботы людей, фруктовых деверьях. Нужно идти вперёд. Там, в конце улицы путника ждёт НЕЧТО, и человеку всякий раз чудится, что кто-то тихо зовёт его оттуда. Это большая непрозрачная сфера. Если подойти вплотную и приложить к её чуть вибрирующей прохладной поверхности ладони, то сфера начнёт медленно и аккуратно втягивать в себя человека. В своих предыдущих снах, погрузившись в сферу ровно наполовину, он просыпался, так и не поняв сути происходящего. Но сегодня сфера поглотила его полностью и он, испытав безграничный восторг, заплакал. Это были слёзы радости и умиления. Он ощутил единство с бесконечным в пространстве и вечным во времени сознанием, стал частью космической души, под защитой кого-то сильного и надёжного плавал в облаке доброты и любви. Все земные страхи, проблемы и желания исчезли, а в мозгу вспыхнуло: – Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот, всё – суета и томление духа! Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового…1 – А продолжение, его разве не будет? Значит, человек живёт зря? Все его чаяния бесплодны, а бытие конечно? – хотелось крикнуть ему, – как же велика в таком случае несправедливость вселенной! – и тут он проснулся... Не открывая глаз, опустошённый валялся в постели (хорошо, что сегодня выходной) и силился вспомнить только что прерванный сон. Не получалось! Ну и ладно. Сейчас нужно встать, сварить вечное блюдо холостяков – пельмени, целую тарелку, позавтракать и отправиться к друзьям в бильярдную. Это его воскресный обязательный ритуал… Дверь спальни с шумом распахнулась, и в комнату влетели его (его?!) сынишки-близнецы. – Папка, вставай. Ты обещал нас сегодня покатать с горки на ватрушке! На улице мороз не сильный, а мама уже приготовила завтрак. Действительно, в распахнутую дверь из кухни сочились головокружительные запахи кофе, ванильных пончиков и любимого мяса «Сяо» со специями. Он с удивлением осмотрел спальню. От холостяцкой аскетичной комнаты не осталось и следа. Уютная, со вкусом подобранная обстановка говорила о том, что это семейное «гнёздышко». – Такого не может быть! – он отчётливо помнил свою прежнюю, одинокую вчерашнюю жизнь и вдруг – семья. Откуда? Это что, новая реальность? Но вот же на прикроватной тумбочке его ноутбук, а на стуле – любимый спортивный костюм. За окном, как и вчера, вид, будто бы из рождественской открытки: тяжёлые алые гроздья рябины одетые в снежные, удивительно белые и пушистые, искрящиеся на солнце шапки, а дальше – детская горка и их «дворовое» озеро с красивой набережной. Сыновья, дурачась, волокли его из спальни, а он с волнением вертел головой, рассматривая своё (своё ли?) жилище. Коридор такой же, как раньше: вот антикварная, купленная им на «блошином» рынке ключница висит на стене у входной двери, а вот такой же, антикварный, в деревянном обрамлении (зависть всех рыболовов) барометр. На кухонном подоконнике, как всегда, чудит его кот Пиксель. Презирая столовый кошачий этикет, левой лапой он неторопливо выгребает из своей кормушки лишь по одной горошине сухого корма и, с хрустом употребив, повторяет процедуру бесконечное число раз. – Витенька! Доброе утро. Ну, ты сегодня спал как убитый, жалко было будить! – жена (его обожаемая женщина, теперь он точно это знал) накрывала на стол. Пробубнив что-то невнятное, он неловко её обнял и уселся на привычное место главы семьи в торце стола. – Э-э, доктор, а правила личной гигиены? Марш умываться! Доктор? Это она ему? Ведь ещё вчера он был водителем автомобиля «скорой помощи». А и вправду, здесь он работает врачом-реаниматологом, знает теорию и виртуозно владеет практикой оживления, но совершенно не умеет обращаться с автомобилем… *** Дурная репутация понедельника – дня тяжёлого подтвердилась! Вызовы скорой помощи сыпались один за другим. Операторы станции поставили в первую очередь поездку их бригады на стройку. Там с возводимой высотки свалился рабочий. Нанизавшись грудной клеткой на торчащий из земли кусок арматуры и неестественно вывернув сломанную ногу, он казался огромным жуком, приколотым булавкой к коллекционной коробке энтомолога-любителя. Портрет жука дополняли блестящая оранжевая каска на голове и зелёная униформа строительной фирмы. Когда Виктор приготовился сделать пострадавшему противошоковую инъекцию и свободной рукой взялся за его здоровую ногу – тот, вдруг пришёл в сознание, открыл глаза, легко сполз с арматуры, встал, отряхнулся, буднично заявил: «Спасибо доктор, мне уже хорошо» и пошёл на своё рабочее место! Доктор удивлённо смотрел на неиспользованный шприц-тюбик у себя в руке, на уверенно уходящего на своих двоих «больного», на разинувших рты коллег и ничего не понимал. Ведь он не успел выполнить ни одной спасательной манипуляции, а только дотронулся до пострадавшего, и произошло чудо. Во всех последующих вызовах происходило то же самое: физический контакт с пострадавшим и чудесное его исцеление без реанимационных мероприятий! Медицинская общественность эту новость встретила с недоверием, но потом, по мере накопления фактов, коллеги стали сторониться Виктора и шептаться за его спиной. Кроме восхищения в их глазах часто читались страх и зависть. По городу поползли слухи о всемогущем докторе, способном одним прикосновением оживлять мёртвых, а власти даже вызывали его в известную организацию и требовали объяснений… Казалось бы – жизнь удалась: у него есть дом, прекрасная семья, благородная сверхзадача, дар и всеобщее признание, но что-то не так. Размеренность, искренность, тишина и простота прежней жизни сменились публичностью с её официозом, бесконечными интервью, назойливыми почитателями-сектантами и заискивающими друзьями. Даже жена, робея перед его волшебством, отдалилась и стала теперь почти чужой. Чем больше Виктор творил добро, тем явственнее осознавал, что не в силах изменить сущность жизни: её скоротечность, тягостность, несовершенство, а возможно, и бессмысленность. Для осуществления смысла человеку нужна вечность, а её у него нет (по крайней мере, здесь, на Земле). Но ведь в сфере он чувствовал смысл и видел вечность! Значит, замысел существует, а от человека требуется просто жить и быть человеком! Зачем ему этот дар? Пусть будет всё как прежде!
Он опять брёл по умирающей деревне, только теперь – в обратном направлении, удаляясь от сферы. Он шёл домой! Всё та же пыльная, потрескавшаяся дорога, всё тот же нестерпимый полуденный зной и беспросветная безысходность. Теперь старики его окликнули. Он не прошёл мимо, а присел на скамейку. – Что, не по душе тебе подаренная идеальная жизнь? Он шёл дальше. Желание уйти с этой дороги (зачем она ему?) и изменить свой уже привычный в этом сне путь становилось всё сильнее. Свернув на чуть заметную тропинку, он оказался в степи. Здесь не было так мучительно жарко как в деревне. Вольный, свежий ветер, пахнущий полынью, чабрецом и полевыми цветами приятно обдувал тело и гнал по небу облака. Там, в облаках и бездонной синеве золотой точкой порхал и заливался трелью жаворонок. Казалось, что он куда-то зовёт и показывает путнику дорогу. Виктор пошёл за ним и … проснулся. Очень захотелось пельменей. Сейчас он встанет, позавтракает и, нарушив ритуал, не пойдёт в бильярдную. Он отправится в больничный гараж и переберёт двигатель своей «старушки». Ведь завтра его «скорая» опять помчится кому-то на помощь и машина просто не имеет права подвести людей какой-либо технической поломкой. 1 Эккл., 3:5 (Экклесиаст) К публикации рекомендовал Алексей БЕРЕГОВОЙ Зименко Вячеслав Александрович - член Союза писателей России с 2013г.
|
|||||
Наш канал
|
|||||
|
|||||
| Нажав на эти кнопки, вы сможете увеличить или уменьшить размер шрифта Изменить размер шрифта вы можете также, нажав на "Ctrl+" или на "Ctrl-" |
|||||
|
|
|||||
|
|
|||||
