ЧЕТЫРЕ ПОЛЯ
Как символ вечности державы
И днесь, и шесть веков назад
Четыре поля русской славы
В снегах сверкающих лежат.

И сберегают отсвет славы,
Которая врагам видна
От Прохоровки до Полтавы,
От Дона до Бородина.

Сковали реки ледоставы,
И кажутся поля мертвы,
Но в День защитника державы
Их свет доходит до Москвы.

РОДНЫЕ НАДПИСИ
На самом большом перегоне,
Где ели застыли в ряду,
Читается надпись на склоне
Старинная: "Слава Труду!".

Давно её не подновляли,
Меж плиток пробилась трава,
Но мы-то забудем едва ли,
Как ярко сияли слова.

Россия разграблена насмерть,
Но снова осилит беду,
Когда восстановится надпись
И суть её — "Слава Труду!".

Весенней страною поеду,
Чтоб верных друзей перечесть,
Чтоб с ними ещё —
"За Победу!"
Летящую надпись прочесть.

В ДОРОГЕ
        Памяти Александра Аверкина
За Рязанью слезятся дожди,
В перестуке услышится фраза:
“Саша, друг мой, на праздник не жди -
Проезжаю к предгорьям Кавказа”.

Мимо, мимо июньских лесов
И молочно-зеленых колосьев,
Мимо самых родных голосов
И не тающих отголосков.

Снова песни к тебе прилетят,
Что при жизни всегда восхищали,
А друзья нас, беспутных - простят,
И любимые тоже простят,
Как и прежде, бывало, прощали.
Ну а как же! - иначе нельзя,
Не судите, родимые, строго...

И ведёт в поднебесье стезя,
И уводит за песней дорога.

ПОБЕДА ОСТАНЕТСЯ С НАМИ
Просветляется в реках вода,
Соловьи запевают по рощам.
Этот праздник пребудет всегда
Сокровенным – моим и всеобщим.
 
Мы историю тоже творим,
Если чувствуем, веруем, помним,
Что в дозорах всегдашних стоим
По холмам подмосковным и поймам.
 
Мне припомнить дороги пора,
Потому что в предчувствии новых
На опушках взмывают с утра
Белоснежные взрывы черёмух.
 
Лепестки их ложатся, как снег,
На остатки окопов углами
По высотам, излучинам рек –
На Москва-реке, Рузе и Ламе.
 
Не сдавали солдаты высот
И для новых атак воскресали.
 Завтра кто-то из них – упадёт,
Но пока ещё держится фронт,
И Победа – останется с нами!
 
СТРАНА, ОТРАЖЁННАЯ В ПЕСНЕ
         Памяти Александра Аверкина
…И снова душа не на месте,
Когда понимаешь сполна:
Страна, отражённая в песне
Народной, –
           другая страна.

В ней больше детишек голубят,
В ней чистые взгляды – синей.
В ней пьют и гуляют, но любят
Всего горячей и сильней.

Та песня, что славит довольство,
И та, что всплывает в беде, –
Различны.
       Такое их свойство,
Но так, как в России, – нигде.

Ты слышал глубинные вести
И тем не давал победить
Страну, отражённую в песне,
Какой ей завещано быть.

РАТНАЯ ПЕСНЯ
Путь-дорога - родная стезя.
И не знаешь, когда выступати.
Здесь промчались верхами князья,
Здесь промучались пешие рати.
Ох, далек он за оном привал,
Позади оставалась Коломна.
Младший воин легко запевал,
Далеко отзывалась колонна.
Ни чудищу, ни идолу,
Ни коршуну, ни ворону
Не отдадим в обиду мы
Свою родную сторону.
Не отдадим высокую,
Пресветлую и ясную
Ни ворону, ни соколу,
Ни кречету, ни ястребу.
Я стреноженных вижу коней,
Все покоем и вольностью дышит.
Сколько сложено песен о ней,
А Непрядва течет и не слышит.
Пал туман, как пожарища дым,
Кони русские ржут за Сулою,
И походным кострам боевым
Все никак не покрыться золою.
Я с тревогой смотрю на Восток
И на Запад взираю с тревогой.
Как бы завтра наш путь не потек
Боевой, а не пешей дорогой.
Есть кому ли в поход повести?
Есть ли в седлах князья молодые?
Есть ли песню кому завести,
Чтоб откликнулись дали родные?
Ни чудищу, ни идолу,
Ни коршуну, ни ворону
Не отдадим в обиду мы
Свою родную сторону.
Не отдадим высокую,
Пресветлую и ясную
Ни ворону, ни соколу,
Ни кречету, ни ястребу.
Я стреноженных вижу коней -
Все покоем и вольностью дышит.
Сколько воинских песен о ней!
А Непрядва течет и не слышит.
Течет и - не слышит...

НЕПРЯДВА
       Она течёт, моя Непрядва,
       Как шесть веков назад текла.
                    Николай Старшинов
1.
Лист берёзовый, лёгкий, как пепел,
Колыхаясь, летит надо мной.
Вот и август, безветрен и светел,
Отгорел над родной стороной.

Дни потянутся серою пряжей,
Но пока на сосновом мысу,
Там, где Воря сливается с Пажей,
Я стою в освещённом лесу.

Берега за сутоком пологи.
Вот он, брод, и тропа над рекой.
Не по этой ли торной дороге
Ехал к Сергию Дмитрий Донской?

Укрепиться в изъявленной воле,
Чтоб с глухого лесного пути
Выйти в чистое ратное поле
И к победе полки привести.

Приближенье вечернего часа.
Шесть столетий в вершинах гудят,
И глазами призывного Спаса
Потемневшие чащи глядят…

2.
Покачнулась звезда на степном небосклоне,
Захлебнулся набат, разбудив города.
Стремя в стремя неслись низкорослые кони,
По открытой земле растекалась орда.

Долго во поле чистом с ней не было слада,
Не склоняла орда чёрно-жёлтых знамён.
Ведь недаром в рядах головного отряда
Были воины всех покорённых племён.

Чтоб сливались в безудержном первом напоре
Неизбывная горечь проигранных сеч,
Униженье мужчины и родины горе,
Той, которую пленник не смог уберечь.

И в далёких походах, до самой Непрядвы,
С диким криком летящие в полный опор,
Подминали врага головные отряды,
Чтобы с ним разделить пережитый позор.

Но не дрогнули те, что рекою, как плетью,
Отсекли все пути отступленья во мгле,
Чтобы встретиться утром с победой иль смертью
На своей,
    На единственной –
          Русской земле!

3.
Каждый раз, услышав гром салюта,
Думаю под россыпью огней:
Нету Дня пехоты почему-то
Среди самых разных славных дней.

Подвиги её не позабыты.
Это верно. Хоть кого спроси –
Стало утро Куликовской битвы
Первым Днём пехоты на Руси.

Пусть перед лицом орды и смерти
Князь с дружиной были на коне,
Но сдержали первый натиск смерды –
Пешие!
      И на любой войне
Ими начинались переходы,
Ими занимались города.

День Победы – вечный День пехоты.
Согласитесь, прочие рода:
Смолкли пушки, остывали танки,
Но когда боец среди руин
Закурил, перемотал портянки,
Стало ясно – точка!
           Взят Берлин.

НА ЗЕМЛЕ ПРЕПОДОБНОГО СЕРГИЯ
Пролетит паутина осенняя,
Скоро — темень, Покров, холода.
Над землей преподобного Сергия
Путеводная всходит звезда.

Вслед святому глядит Одигитрия,
А игумен уходит во мглу,
Чтоб московского князя Димитрия
Укрепить.
И — возвысить Москву.

Будет Дон и мамаева конница,
Станет князь победивший — Донским,
И удельные княжества кончатся,
Чтобы стать государством одним.

Оказалось, заглавное надо-то:
Общей верой сердца спасены,
Чтоб не кончилась вечная пахота
На немереном поле страны.

Если убрано все, что посеяно,
То опять снизойдет благодать.
Над землей преподобного Сергия
Будет русское солнце сиять.

ВЕТРОВОЙ НАПЕВ
Вот и осень приходит в Мещеру,
Холодает в озерах вода,
И навстречу родному простору
Путевая уводит звезда.

Я скитался под ней и влюблялся,
Слышал в ветре призывную медь,
На разрушенный купол поклялся
Все заветное — запечатлеть.

Там, в минувшем, как будто недальнем,
С отголоском судьбы молодой,
Коля Тюрин поет в Гусь-Хрустальном
И Фатьянов звучит над водой.

Мы прошли по дорогам России,
Мы воспели ее, как смогли…...
Между взмахами, крылья раскинув,
Неподвижно парят журавли.

Но не ветер несет их попутный,
А проверенный путь вековой.
Я со слабостью справлюсь минутной
И напев подхвачу ветровой.

ИНЕЙ
С кровью рожден и кончается век.
Страшною силой Россия ведома.
Сыплет внезапный сентябрьский снег
На баррикады у "Белого Дома".

Нет еще стонов и скрюченных тел.
Есть только дикая схватка без правил.
Кровью окраситься снег не хотел,
Отшелестел и под вечер растаял.

Дальше - позор, бабье лето, конец
Без оправданья и без аллилуйи.
Падает русский безусый юнец,
Подло попав под российские пули.

Ими расстреляно ныне во мне
Все, что хранило и было святыней.
А по стране на стерне и броне -
                                              Иней.

ВАСИЛЬЕВСКИЙ СПУСК
Даже Запад порой умиляется:
Ничего-то у нас не меняется –
Вновь толпа молодая ревёт.
Даже если корабль накреняется
И в мертвящий тупик упирается,
Плещет лозунг: "Россия, вперёд!".

Все успехи и все поражения,
Все утехи и все унижения
Капитал криминальный ковал.
Им любая преграда осилится.
Вновь ликуют на Спуске Васильевском
Там, где Ельцин еще ликовал.

Вновь на сцене стоят макаревичи,
Голосят, что Иваны-царевичи
Ни в тусовку, ни в Кремль – не пройдут.
Мокрым снегом победы оплаканы,
Все восторги и песни – оплачены,
Только слёзы – бесплатно текут.

МОНАСТЫРСКОЕ РОЖДЕСТВО
          Марине Нестеровой
Под Рождество,
Когда горит румянец
И весело поскрипывает снег,
В тишайший город Малоярославец
Мятущийся приехал человек,
И оттепель сменилась хрустом наста...
Когда сгустилась неба синева,
В молитве Симеона Метафраста
Я прочитал спокойные слова:

«Бог кающихся,
Будь вовек хвалимым,
И согрешающих – прославлен Спас».
А колокол уже звонил к молитвам,
И блики отразил иконостас:
От праздничных свечей,
От светлых взглядов,
Рождественских псалмов, бросавших в жар.
И не было ни пестроты нарядов,
Ни племенных отличий прихожан –

Всё меркло
Пред звездою Вифлеемской,
Что над равниной русскою дрожит,
Где монастырь
Черноостровский женский,
Как остров очищения, лежит.

ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ
И вот опять по всей России - дождь,
И вот опять по всем дорогам - слякоть.
По всем домам - следы сырых подошв.
О всем сердцам желанье петь и плакать.
Ну, почему решил я, что по всем?
Лишь потому, что лето миновало
И старый друг без лишних слов подсел
И мне подпел? Но это слишком мало.
А здесь поешь и веришь, что горишь
По всем лесам осиновым России.
Подумай сам: ну, что ты говоришь!
Откуда взять в душе такие силы?
Мне всех пространств печальных не вместить,
Не хватит духа, осени и взгляда,
Но надо всех обидевших простить,
Да и тебя. Не верится, а надо.
Куда поедешь и куда пойдешь? -
Мы лучшей доли сами не просили.
И вот опять по всей России дождь,
Раз над тобой, то да - по всей России!

НА БЫВШЕЙ ПОЖНЕ
На пожне, заросшей и дикой —
Как хочешь по ней поезжай —
Алеют межи земляникой,
Теперь это весь урожай.

Была она дальней и трудной,
Но всё-таки пожней была...
Есть ветер, есть берег безлюдный
И хутор, сгоревший дотла.

Одни валуны на пригорке
Означили дома квадрат.
Поэтому ветер тут — горький,
И сам тишине я — не рад.

По этим отрогам Валдая,
По скудным делянкам земли
Кипела страда молодая
И русые дети росли.

Как брызги пожарного блика
И кровной обиды в душе,
Осыпалась вся земляника
На сирой, оплывшей меже.

ЗОЛОТОЕ ПЕРО
Над Храмом Спасителя, около
Высот, проливавших добро,
Плывёт золотистое облако -
Моё золотое перо.

Закат москворецкий и перистый
Пытается мрак превозмочь,
Где Кремль, как осколок империи,
Зубцами врезается в ночь.

Но взором безгрешного отрока
Проглянет реки серебро,
И снова затеплится облако -
Моё золотое перо.

* * *
По дороге железной в Европу —
На одной из любимых дорог,
На подъезде еще к Конотопу —
Сосняки да белесый песок.

Там сегодня граница-таможня,
Будто эти кордоны — спасут.
А бутылочка за ночь — порожня,
Но к вагону пивка принесут.

На закуску — вареники, раки,
Хоть за гривны, а хоть за рубли.
Здесь опять убеждаешься: враки
То, что нас насовсем развели.

Мы — родные по духу, по крови...
Выхожу с полусотней в руке,
И меня разумеют на мове,
Понимают — на языке.

В АРМЕЙСКУЮ ЮНОСТЬ…
Над рельсами – дымное зарево.
Названья призывно звучат:
Хорошая станция – Заново
В дороге Москва-Волгоград.
 
Пусть времечко наше жестокое,
Не высохла жажда пути
И есть искушение стойкое –
На станции этой сойти.
 
Тоска моя – гостья незваная –
Растает сама по себе,
И может быть, что-нибудь заново
Начнётся в бродяжьей судьбе.
 
* * *
              Галине Бобровой
Не грешат поэты звёздной спесью,
Если ценят память и коллег.
На свиданье с юностью и с песней
Уезжаю я в Борисоглебск.
 
Снова по проверенным рецептам
Душу уврачует тишина,
А над достопамятным райцентром
Всходит раскалённая луна.
 
Там, где я не мнил себя поэтом,
Родине служил, а не страдал,
И таким же – очень знойным – летом
Крошечного сына увидал.
 
Может, в обстановке этой строгой
И под ветровой грядущий свист
Поделился с ним своей дорогой,
Даже специальностью – связист.
 
Пройдено теперь дорог немало –
Вместе, порознь…
                  У ж/д. узла
Думаю: как здорово, что мама
В армию мне сына привезла.
 
* * *
Испытанье жарой этим летом подарено,
По Центральной России - опять без дождей,
И стоит над Москвою дрожащее зарево,
Благодать – для бомжей
И проверка – для наших вождей.
 
Полыхают леса – государство их попросту бросило,
Раздарило, распродало, скинуло с плеч.
Подсчитаем цыплят, как положено, осенью,
Но пока не об этом идёт на пожарище речь.
 
В этих далях сквозных никогда не получится
В лютый холод и в этот карающий зной
Относиться к стране, как к случайной попутчице
Или к «полю охоты».
Россия – должна быть родной!
 
НАД ВОЛГОЙ
       Памяти Евгения Нефёдова  
Какой это год и какой это век? –
С высоких трибун оглашают итоги,
А женщина с сумкой всё также идёт
По слякотной нижегородской дороге.
 
Направо, над Волгой, дичающий сад,
Налево – стена крепостная забора.
Её обогнал серебристый «Пассат»,
А рейсовый будет автобус – нескоро.
 
Мы с другом глядим на неё и молчим
В селенье Безводном над мощной излукой,
Как будто поклясться беззвучно хотим,
Что нашей строке – не бывать близорукой,
 
Что кто бы чего ни вещал нам с высот,
Мы видим осенние эти чертоги,
Сиянье небес, но под ними идёт
Сестра наша – Муза по русской дороге. 
     Кстово-Безводное Октябрь 2010
 
* * *
Я разлюбил Москву. Она - чужая:
Святую часть моей большой земли,
По камешку, по капле разрушая,
До города-мутанта низвели.
 
Не собираюсь мыслить черно-бело,
Судачить: хороши - не хороши
Все офисы, соборы-новоделы,
Все башенки, дома-карандаши -
 
Ужасный вкус...
Но суть - не только в этом.
Какая жизнь открытая текла!
И в воздухе, разреженном, прогретом,
Мне не хватает прежнего тепла,
Дворов уютных, смены настроений
Среди домов, построенных с душой.
 
Пускай Москва останется деревней,
Пусть даже олимпийской и большой.
Не доведется в этом убедиться.
Как возвратить во сне ли - наяву?
По-нашему? - напиться и забыться...
 
А может, по-бесстрашному влюбиться
И рассказать тебе свою Москву?..
 
ЧУВСТВО ОТЦА И СЫНА
               Дмитрию  
Мамиными губами,
Только суровей на вид,
"Папа, пойдем за грибами”, -
Взрослый мой сын говорит
 
И добавляет сходу,
Словно в былые года:
"Только в любую погоду...” -
Это уж как всегда.
 
В жизни, теперь уж давней,
Мы с ним июльским днем,
Если не дождь обвальный -
Едем, идем, плывем.
 
Нам с ним - не заблудиться,
Нам не устать дотемна:
Сын предо мной крепится,
Я для него - стена.
 
Помнит про нас равнина,
Ветер относит дым...
Чувство отца и сына -
Вот мы на чем стоим.
 
СТРАНА БЕЛОВОДЬЕ
Неутолима в народе
Дума про чудо-житьё -
Жажда страны Беловодье,
Мы утоляли её.
 
Мы уходили на Север,
Честно угодья кроя...
Беды сегодня насели
На обжитые края.
 
Рвался я к ним на свиданье:
Это откликнулась вновь
Древняя, словно преданье,
Финно-угорская кровь.
 
Спутников жизни усталых
Я укорять не хочу,
Но зажигаю на скалах
Ствол сухостоя - свечу.
 
Пусть она долго пылает
На потемневшей реке,
Всем, кто в пути - помогает,
Тает, напоминает:
Теплится жизнь вдалеке.
 
* * *
Белое море. Чайка летит,
Дух будоражит.
Белое море грубость простит,
Слабость – накажет.
 
Белое море.
Входит в залив
Бурная Кереть.
Буду, как прежде, жить на разрыв,
Ведать и верить.
 
Ясное утро.
Выходы скал,
Выплески сердца.
Я этот Север долго искал,
Чтобы согреться.
 
Солнце восходит, дышит прилив,
Посвисты – в чаще.
Вновь посещают, пусть несчастлив,
Мысли о счастье.
 
Остров Горелый.
Сумрачный лес.
В дымке туманной
Образ России – вечный воскрес
И необманный.
 
К ЮГУ
...Утром проснулся - весна.
Как ты?
     Меня вспоминаешь?
Дома сияет Десна,
Ты красотою сияешь.

Поезд идет на Ростов,
В балку вползает змеёю,
Я ощущаю родство
С первоцветущей землёю.

Затрепетал краснотал,
Пашут и сеют станицы.
Снова листать - не устал
Тихого Дона страницы.

Где тут реальность и миф,
Вымысел, твердое знанье?
Это поймёшь - отлюбив,
Любишь - и видишь сиянье.

ЛЕДЯНОЙ ДОЖДЬ
Не снег идёт,
А дождь сечёт,
Сверкает на плечах.
А под ногами гололёд
И даже выше гололёд -
На ветках и в речах.
 
Нельзя взлететь,
Нельзя хотеть
Ни грезить, ни мечтать.
Зима закончилась на треть,
Но можно многое успеть
И кое-что начать.
 
Кругом – разор
И разговор,
Кто прав, кто виноват,
И гололёд – почти укор,
Когда простой московский двор
Сверкает в сто карат.
 
Пусть не до слёз,
Не до берёз,
Которые трещат,
Трещат в печи,
трещат в нощи…
Вот-вот грядут Водокрещи
И зимний звездопад.

ПИСЬМО В ЧЕРНОГОРИЮ
Мимо поникших сиреней,
Желтых ветвей ивняка
Над почерневшей деревней
Низкие шли облака.

Плыли, свинцово слоились…
Грянул таинственный ветр -
И облака развалились,
Глянул лазурный просвет,
В лужах светло отражался,
В окна домов попадал….

Хоть и недолго держался,
Я-то своё загадал:
На Адриатике синей,
Там, где ни облачка нет,
Ты получи из России
Этот осенний привет!

Если прощусь я с юдолью,
С бурей сомнений и бед -
Пусть остается с тобою
Этот лазурный просвет.

* * *
Иду к тебе под первым снегом,
Летящим раньше Покрова.
Он не задержится с ночлегом,
Поскольку не мертва листва.
Твоя прохладность - не обидна:
Ведь на природу нет обид,
А снег летит бесперпективно
И тихо в листьях шелестит.
Они - пестры, хотя белесы.
Смешна поспешная метель.
Необлетевшие березы
Сулят бесснежных шесть недель.
А что еще?
       Судьба рассудит.
Иду к тебе - и даже рад,
Что нашу нежность не остудит
Такой нелепый снегопад.

* * *
Неужто так она сильна?!
Не замечал такого прежде:
Меня преследует зима
В лесу, в степи, на побережье.

От Псоу и до Туапсе -
Ни примулы, ни цикломена.
И пальмы все, и планы все
В снегу увязли по колено.

Я не желаю отдыхать
В таком - из инея - убранстве,
Я продолжаю окликать
Тебя по имени в пространстве.

Ведь наш роман - неутомим,
Свое теченье не прервал он.
Назвать бы именем твоим
Один из горных перевалов...

ПРЕДОСЕННИЕ РЕКИ
Ты уехала – дождь пошел,
Стало ветрено, сыро, скользко.
И опять поскучнел Подол
От Дубровиц и до Подольска.

От Десны до реки Пахры
Посерели речные воды.
Нет примет осенней поры –
Есть созвучный ответ природы.

Без тебя встречаю зарю
И не радуюсь кукарекам.
«Возвращайся!», - я говорю
Как большой проводник по рекам.

Что ты делаешь там, вдали,
Где у моря отель белеет?
Если реки – душа земли,
То душа России – мелеет.

Наши речки в письма вошли
И в частушки вплелись, и в гимны.
Если реки – душа земли,
То душа Московии гибнет.

Пожелтевшие камыши
В неживые глядят потоки –
В отражения нашей души.
Без тебя они – одиноки.

НОЯБРЬ
Могучих трав сухие стебли,
Остатки листьев на кустах...
В осеннем бунинском Подстепье,
От дома в пятистах верстах -
Всё та же грязь.
Во всяком разе
И здесь откроется сполна,
Что станция большая - Грязи
Недаром так наречена.

Висят цветастые плакаты,
Стоят рекламные щиты
И кандидаты в депутаты
Свистят на фоне нищеты,
Но средь обмана и бедлама
Всегда есть проблеск чистоты:
Глаза ребёнка, купол храма,
Надежда, что приедешь ты...

ТЕОРИЯ СТИХОСЛОЖЕНИЯ
Вся теория, в общем, проста,
Стиль газет — поэтичен, нахрапист:
«На контроле — зимовка скота» —
Это будет, простите, анапест.

Читать эти лозунги нам не впервой,
Позвольте для ясности — новый пример:
«Да здравствует партия — наш рулевой!»
Почти амфибрахий — серьезный размер.

Но в серьезности — опасность,
Людям хочется бодрей:
«Демократия и гласность» —
Вот любимец мой — хорей:
«Скоро, скоро лед растает.
Время движется вперед.
Скоро девок расхватают
И до баб черед дойдет!»

...Малость увлекся, отмёл назидания,
Дважды веселый хорей повторил.
«Правофланговые соревнования» —
Это я дактилем заговорил.

А чтоб забылась укоризна,
Я повторяю главный штамп:
«Вперед, к победе коммунизма!» —
Родимый наш, железный ямб.

Из новых стихов