30 мая 2009 г.

МЁД И ДЁГОТЬ

Записки москаля

Язык до Киева доведёт… Ну, довёл, и что же мы сегодня видим в матери городов русских, от чего немеем?

Воплощение братства

Ширый украинец

Они его и не делали, прекрасно общались, понимали друг друга, дружно работали. А что сегодня? Мэр Харькова Михаил Добкин дал интервью, в котором сказал: «Хорошо владея украинским, я им принципиально больше не пользуюсь. Потому что у нас украинский заставляют изучать не для общения, а для того, чтобы меньше звучало русской речи. В итоге, ни одного, ни другого языка никто толком не знает». Министр культуры Ва­силий Вовкун позволил себе кричать мэру Харькова на правительственном заседании:

— Ви не будете розмовляти собачою мовою!

И это сказано о языке Пушкина и Гоголя министром культуры!

Воплощением не опоганенного братства является судьба поэта Николая Николаевича Ушакова. Он родился 6 июня (как раз этот день объявлен Пушкинским праздником) 1889 года в древнем Ростове Великом. Отец его — артиллерийский офицер, мать умерла, когда мальчику не было четырех лет. Детство провел в поместье бабушки в той же Ярославской губернии. Бабушка состояла в родстве с Трубецкими, прадед — участник Бородинского сражения. В 1908 дед отвез мальчика в Киев, где он поступил в 1-ю Киевскую гимназию, которую окончил с золотой медалью; там же в 1924 окончил юридический факультет Института народного хозяйства. Но поэзия взяла своё. Первая публикация Ушакова — стихотворение «Россия» в киевской газете "Пролетарская правда". Разве это не символично? С конца 1920-х годов он уже ведет литературное объединение в Киевском Доме печати, где вместе творили русские, украинские, еврейские поэты. Прославила его книга «Весна Республики» (1927), куда вошло антологическое стихотворение «Кладбище паровозов». Но с годами дерзкий конструктивист стал приверженцем пушкинской традиции. Выходили сборники в Киеве и в Москве. Поэтические сборники от «Северного сияния» до «Я рифмы не боюсь глагольной…» утвердили за ним звание замечательного мастера стиха.

Виноторговцы - те болтливы,
от них кружится голова.
Но я, писатель терпеливый,
храню, как музыку, слова.

Я научился их звучанье
копить в подвале и беречь.
Чем продолжительней молчанье,
тем удивительнее речь.

Но громкая слава обошла поэта. Во-первых, всё-таки он жил не в столичных городах, а в почти провинциальном Киеве, а во-вторых, уже тогда советская власть носилась больше с национальными поэтами, которые её потом и предали. Отдельная тема — вклад Ушакова в культуру Украины. Он был наставником нескольких своеобразных украинских поэтов, переводил с украинского стихи и прозу, редактировал чужие переводы (собрания сочинений, однотомники и отдельные книги Т.Шевченко, М.Коцюбинского, И.Франко, П.Тычины. Киев был запечатлён во многих стихах Ушакова

Мы ничего не забываем,
и хорошо знакомы нам —
в овраге улица кривая
и колокольни
по холмам.

Их золоченые громады
пылали жаром
сквозь стекло.
Ведь даже и слепому надо,
чтоб было
где-нибудь
светло.

Эти светлые строки были написаны про киевские соборы в 1936 году «безбожной пятилетки»! Вот что такое русский человек широчайшей культуры!

Умер Ушаков в любимом Киеве 17 ноября 1973 года. На самой окраине города есть теперь довольно-таки безликая улица Николая Ушакова. Я сфотографировал её ранней весной, когда приехал между двумя юбилеями – 195-летием Тараса Шевченко и 200-летием Николая Гоголя. Так и родились у меня заметки москаля.

А в Киеве – бузина…

Чернобровые, любитесь,
Да не с москалями.
Москали – чужие люди,
Глумятся над вами.

Этими напутственными словами начинается поэма «Катерына», которую молодой Тарас Шевченко посвятил москалю – своему благодетелю Василию Жуковскому. Что-то есть в этом символическое, весьма характерное для наших вековых отношений, в которых сплетается любовь и предостережение, открытость и опасение. Такой уж трудный исторический путь прошли мы плечо к плечу под грустные песни и лихие наигрыши.

Судьба уготовила Тарасу Григорьевичу Шевченко особо трудный путь горемыки, страдальца за долю притесненного народа, в которую мёдом поэзии, соленой слезой и дёгтем позднейшего национализма влилась и его жизнь.

Скандальный писатель и журналист Олесь Бузина так написал о вероятном течении Тарасовой жизни: «Я часто думаю: что случилось бы, если бы казачок Энгельгардту не понадобился? А ничего! Просто в украинской глуши спился бы еще один провинциальный маляр с мутными от сивухи глазами – точь в точь такой, как изображен сегодня на стогривенной купюре. Ведь непредвзятые факты свидетельствуют: вместе с удачей в судьбу Шевченко вошел еще один постоянный фактор – алкоголизм».

Это – абзац из резкой книги Бузины «Вурдалак Шевченко», которая была написана в пику оголтелому национализму, знаменем которого давно избран Шевченко. Недавно в Киеве, возле здания Подольского райсуда, группа «патриотически настроенных» мужчин и женщин пожилого возраста избила журналиста «Киевских Ведомостей», автора книги про Шевченко и других довольно неканонических статей о ведущих фигурах украинской литературы. Вот, например, один из его литературных анекдотов: «Шевченко и Пушкин очень любили играть в карты. Но им был нужен третий, и они пригласили сыграть партию Ивана Драча. Но Иван Драч, уже бывший когда-то в КПСС, очень боялся слова «партия» и отказался. Он не хотел, чтобы его, как и Шевченко с Пушкиным, считали «ренегатом». В отличие от них, ему была дорога его писательская репутация». Остроумно.

Но ничего этого не оценила «группа поддержки», которая явилась на суд по иску нескольких писателей из Союза писателей Украины против журналиста и газеты, которая напечатала на своих страницах возмутившее их произведение. Истцы в качестве моральной компенсации за оскорбление классика требовали 500 000 грн. с редакции «К.В.» и 100 000 грн. с «пасквилянта». О, какая практичность: классика Шевченку оскорбили, а денежки какому-нибудь Мовчану или Яворивскому!

Тем не менее, судебное заседание было перенесено по ряду технических причин. А уже на выходе из здания суда недовольная таким исходом дела «группа поддержки» писателей решила объяснить журналисту, что он не прав в оценке великого Кобзаря. Объясняли по-отечески, с помощью наиболее вразумительных аргументов — кулаков. Литературно-прикладной диспут прервал наряд милиции. Врачи диагностировали у Олеся Бузины сотрясение мозга, повреждение носа, обширные гематомы и рваные царапины на лице, с чем он и был госпитализирован. Так что война вокруг Шевченко продолжается, хотя и примиряет его творчество, казалось бы, заклятых врагов. Так, в ненастный день 9 марта венки к памятнику Кобзарю возлагали вместе президент Ющенко, премьер Тимошенко, спикер Литвин. Правда, почтили они 195-летие поэта пораньше и тихо. К 10 часам к памятнику собрались с жовто-блакитными флагами более радикальные незалежники, и полились речи о независимости Украины, потом начали обсуждать политическую ситуацию в стране, искать врагов: «Шевченко – это наш флаг! Это наш меч, которым мы будем карать врагов!». Или так: «Шевченко писал про кровь врагов Украины, которая должна была пролиться, но так и не пролилась. Идет война против украинцев, и мы не должны ее бояться!». Про эту кровь из «Завета» вспоминают особенно часто, но в какой борьбе её надо пролить – неясно. Неужели на стороне НАТО?

Все молчат

Гоголь дает автограф Боброву

От молдаванина до финна
На всех языках все молчат:
Все благоденствуют!

Кстати, в Орской крепости генерал Обручев и особенно лейтенант Бутаков прониклись состраданием и уважением к таланту ссыльного, разрешили ему делать якобы для познавательных нужд зарисовки Аральского моря и местных типов (многие рисунки дошли до наших дней), но за эту снисходительность получили выговор из Петербурга (лучше бы там, в верхах, к Крымской войне тогда готовились, чем преследовать поэтов и в глуши!), а Шевченко был сослан в новую пустынную казарму – Новопетровское. Там он очень привязался к семье и особенно к детям коменданта Ускова и, пользуясь невидимой из столицы добротой, начал писать, рисовать, лепить. В Новопетровском Шевченко создал за семь лет автобиографические повести на русском языке – «Княгиня», «Художник», «Близнецы». Десятилетняя ссылка, оторванность от родной почвы сказались на его творчестве, к тому же в аральской глуши укоренилась в нем привычка не только писать, но и пить горькую по-русски…

. Для украинца творчество Шевченко – евангелие от Тараса. Нам же, сегодняшним москалям, наверное, надо прежде всего ценить Шевченко за его глубочайшую, доказанную Словом и Судьбой народность, которая не формально в бессмертных произведениях сказалась (хотя и просто писать, петь, мыслить в народном духе сегодня не модно, а уж выйти с этой сутью в эфир – почти немыслимое дело), а была доказана всем строем и нервом многогранного, не сломленного обстоятельствами творчества. Тут духовный титан Шевченко – бессмертный пример. Однако его использование в политиканской борьбе вызывает глубокую неприязнь и даже развенчание с крайних позиций.

Так, мой однофамилец Глеб Бобров с двумя соавторами из прорусского и истинно православного Луганска Н. Грековым и К. Деревянко написал книгу «Тарас Шевченко – крестный отец украинского национализма». Вот её главный посыл: «Почти у каждого из наших читателей есть крестный. Имеет его и украинский национализм. Имя это известно всем Т. Г. Шевченко . Однако далеко не все представляют себе личность этого персонажа во всей его красе. Так уж устроена наша система воспитания и образования. Но, прочитав эту книгу, каждый христианин сможет ответить на вопрос: а хотел бы я иметь крестным отцом такого человека. И может ли любить творчество Шевченко тот, кто любит Христа?». Первая же глава начинается с парадоксального заголовка: Шевченко против украинской культуры. « Шевченко ? Против украинской культуры? Как это возможно, если он является одним из ее столпов? Да очень просто: украинская культура шире и глубже, чем Шевченко (как слон больше маленькой собачки). К украинской культуре относятся еще Е. Гребинка, Г. Квитка-Основьяненко, И. Котляревский, Г. Сковорода, Н. Гоголь. Своей позицией все эти люди вызывали у Шевченко неудовольствие, выражаемое им в различных формах. Еще к украинской культуре относятся М. Максимович, Н. Костомаров , М. Драгоманов, П. Кулиш. Их взгляды противоречили позициям Шевченко , которому они давали трезвую оценку».

Большая глава, конечно, посвящена сравнению Шевченко и Гоголя, вот её основная мысль: «Для Шевченко история Украины начинается с казачества. В жизни, например, Святого равноапостольного князя Владимира его интересует только жестокость молодого язычника. Гоголя же можно назвать истинным гражданином православной Украины - Руси. История восточного славянства представляется ему единым потоком, для которого органичны централизованная власть и христианская церковь». Конечно, здесь тоже слышится отзвук нынешней идеологической и политической борьбы. В год 200-летия Гоголя трудно избежать размышлений на эту тему. Впрочем, лучше дать слово самому Николаю Васильевичу. Известно, что за 4 месяца до смерти к Гоголю пришли два земляка – профессор Осип Бодянский и начинающий писатель Григорий Данилевский.

Гоголь в беседе с ними очень хвалил поэзию Аполлона Майкова. «А Шевченко?» - спросил Бо­дянский. Гоголь на этот вопрос с секунду промолчал и нахох­лился... «Как вы его находи­те?» - повторил Бодянский. - «Хорошо, что и говорить, - от­ветил Гоголь: - только не обидьтесь, друг мой... вы - его поклонник, а его личная судьба достойна всякого участия и со­жаления...» - «Но зачем вы примешиваете сюда личную судьбу? - с неудовольствием возразил Бодянский; - это постороннее. Скажите о таланте, о его поэзии...» - «Дёгтю мно­го, - негромко, но прямо прого­ворил Гоголь; - и даже прибав­лю, дёгтю больше, чем самой поэзии. Нам-то с вами, как малороссам, это, пожалуй, и приятно, но не у всех носы, как наши. Да и язык...» .Бодянский не выдержал, стал возражать и разгорячился. Гоголь отвечал ему спокойно. «Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, - сказал он, - надо стремиться к поддержке и упрочению одного, владычного: языка для всех родных нам пле­мён. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня - язык Пушкина, какою является Евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгутеров. А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить вровень с Мольером и Шатобрианом!».

- «Да какой же это Жасмен! - крикнул Бодянский. - Разве их можно равнять? Что вы? Вы же сами малоросс!» - «Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, - продолжал Гоголь (...), - нетленная поэзия прав­ды, добра и красоты... Русский и малоросс - это души близне­цов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение, одной в ущерб другой, невозможно...» (Данилевский Г. П. Знакомство с Гоголем.)

Вот как рассуждал великий украинец! Но об этом на незалежной Украине – все молчат.

Сталин и Шевченко

Позвольте, панове, ещё один современный литературный анекдот: «Когда на Всемирном писательском форуме поэта Ивана Драча спросили, почему среди украинских писателей нет Нобелевских лауреатов, он подумал и ответил. «Зате ми гарно святкуємо письменницькi ювiлеї». За остроумный ответ Ивана Драча и выдвинули кандидатом на Нобелевскую премию. Однако премию почему-то получил Борис Пастернак. В Союзе писателей Украины этому очень обрадовались – коллеги Драча, как и Шевченко, не могли себе позволить унизиться до антисемитизма».

Кроме общей иронической направленности здесь верно подмечена способность украинцев гарно отмечать писательские юбилеи. В канун 195-летия Шевченко в Запорожье открыли новый памятник Кобзарю. Но и Россия не забыла о нём. Так, в Псковской областной универсальной научной библиотеки решили 25 марта провести поэтический вечер «Возьмемся за руки, друзья!» (в связи с Всемирным днем поэзии, 250-летием со дня рождения Р. Бернса, 195-летием со дня рождения Т. Шевченко, 85-летием со дня рождения Б. Окуджавы). Вот так – всех разом поминают, даже майского Окуджаву.

Особый размах шевченковские торжества получили в советское время. Олесь Бузина удивляется, что «с 1939 года, согласно очередному гениальному сталинскому плану, все на километр вокруг, куда ни плюнь, как асфальтом, было залито именем Тараса Григорьевича. Монумент Шевченко торчит теперь в Шевченковском сквере на бульваре Шевченко напротив университета им. Т. Г. Шевченко! Рядом, в реквизированном «у панiв» особняке помещается Музей Шевченко – в том самом блестящем, построенном в итальянском стиле доме №12, что некогда принадлежал городскому голове Демидову – князю Сан-Донато, а потом знаменитому сахарозаводчику Терещенко. Ну, а чтобы никто не подумал, что слепой народ мало любит своего поводыря, еще одно аристократическое место Киева – Оперный театр – в том же 1939 году тоже нарекли именем Шевченко, хотя ни опер, ни балетов Кобзарь отродясь не сочинял... Чем-то очень нравился наш Тарас Григорьевич кровожадному Иосифу Виссарионовичу! Так нравился, что кремлевский горец не забыл о его 125-летии (не такой уж и круглой дате!) даже в многотрудном, полном забот и расправ 39-м!».

Сталину нравился не только Шевченко, но и Пушкин (широкий юбилей 1937 года), и такие современники, как Джамбул, Стальский или отец Гамзатова – он понимал, как через поддержку национальной культуры и литературы строить многонациональную державу. Беда современной России в том, что её закормили безродной массовой культурой, местечковой литературой, а все богатства фольклора и самобытной поэзии пропадают втуне. Вот и с Шевченко после воцарения незалежности и галицийских устремлений произошла та же трагедия: лучших лирических стихов и песен Кобзаря знать не обязательно – надо усвоить несколько цитат (вроде, не пролитой ещё крови врагов Украины), внешних проявлений украинства, а всё общеславянское и гуманное – можно отбросить за ненадобностью.

Чтобы не кончать на грустной ноте – ещё один литературный анекдот про Дом писателей – тоже бывший особняк Терещенко, где работало кафе «Эней» с льготными ценами на выпивку для членов Спiлки писменникiв: «Пушкин, захаживая сюда во время своих наездов в Киев, всегда очень обижался. И даже пытался доказать, что он тоже писатель. Но ему отказывали в скидке по причине отсутствия документа. Вступить же в СПУ у него не было никакой возможности из-за «имперских» взглядов. И даже заступничество его друга Тараса Григорьевича ничем не могло помочь несчастному петербургскому литератору. С горя они решили накатить еще по сто «Украинской с перцем» и по двести пятьдесят «Посольской» московского завода «Кристалл».

Проходивший мимо известный поэт и патриот Иван Драч укоризненно посмотрел на «ренегатов» и прошептал: «Безродные космополиты»… После чего надел фрак и отправился в Стокгольм получать Нобелевскую премию».

Ну что ж, удач украинским собратьям!

Вместо заключения

Депутаты городского совета Львова приняли решение о переименовании улицы Тургенева в честь «героев Украинской повстанческой армии», воевавшей против советской армии во время Великой Отечественной войны, как сказано в полстановлении: «С целью увековечивания воинов УПА – участников героической борьбы против двух главных врагов – нацизма и коммунистического террора за освобождение, свободу и независимость Украины, в связи с 65-летием создания УПА, учитывая обращение Львовского областного общества политических заключенных и репрессированных…». Против переименования улиц во Львове резко выступили местные коммунисты. «Я услышал от одного чиновника Львовского горсовета, что, мол, Тургенева со Львовом ничего не связывает, он даже не был никогда в нашем городе. Встает закономерный вопрос: во Львове есть, например, улица Джорджа Вашингтона и Андрея Сахарова. Они что, когда-то были во Львове?» – говорит лидер львовских коммунистов Александр Калинюк. «Улицу Бехтерева переименовали на Шухевича, а улицу Александра Пушкина было переименовано уже боевым псевдонимом Шухевича – в улицу генерала Чупринки, и это было сделано именно в год, когда весь мир отмечал 200-летия со дня рождения Пушкина», – напоминает Калинюк.