| |
***
Время настырно болит в груди,
Тикает стрелками, погляди,
Нет ли каких осложнений?
Врач улыбнётся и промолчит,
Значит не нужно искать причин,
И неуместных мнений.
Через одежду не виден Бог –
Он обессилел и занемог,
Рядом лежит на кушетке.
Ты не тревожь его, не зови,
Но втихаря пригляди за ним
И за его соседкой.
***
Сгинет зима, эта ли или та:
Станет живою водой ледяная вода,
Ляжет на дно земли, зарождая жизнь,
Каждый росток будет ей одержим.
Голос срывая, жмурясь на яркий свет,
Птицы споют – в этом им равных нет.
Ты говорил: надо перетерпеть.
Что же потом, если весна теперь?
Снег и туман, большего не принять,
Ты упрекнул – это всё от меня.
***
Под черными парусами солнцестояния
не ощущается внутреннего расстояния,
словно время неопалимое замерло
светоневыносимым заревом:
своего не понимая присутствия,
жмется к земле и любуется
белыми, словно снег, первоцветами,
обещая им конец света
зимнего, угрожая равноденствием
мартовским и повзрослевшим детством.
***
Переходное время года –
Воду лить и не просыхать.
Я грешу на плохую погоду,
Будто бы сама без греха.
Талый снег – это только начало,
Шаг вперёд – зацветут тополя,
Те, что в омуте белом качали
Сероглазого короля.
Он не спал и ручонками трогал
Свежий воздух, и путался свет
Между ветками одиноко,
Будто жизни и смерти нет.
***
Отпускать тяжело, но потом
привыкаешь и маешься,
Будто свет в темноте –
от бессилия тянет к земле,
Над которой растёт
невыносимо маленький
Голубой колокольчик
и громко звенит о зиме.
Тонкий стебель упрям,
упирается в сердце беззвучия,
Где, задолго до снега,
лежала сырая листва.
Я смотрю на него:
какая я, все же, везучая –
Вижу свет в темноте,
который заметен едва…
***
Падшие с неба, словно ангелы, белые-белые,
Падают зрелыми ягодами омелы,
Оторвавшимися от материнских веток,
Их, подхватывая, взасос целует ветер,
А они – навзничь или ничком, как придётся,
А они белее самого белого солнца,
Жарче горячих ладоней и холодней
Мыслей твоих обо мне, но хватает вполне
Падшего света, идущего от меня.
Видимо, я – невидимый свету маяк.
***
Невыносимое время – долговечное.
Кажется, будто тянется неспроста:
Светлые дни – отмеряю насечками,
Темных – зашкаливает частота.
Выпорхнет птичьей стаей незавершённая
Жизнь, у которой нет своего гнезда –
Это дичится усталость и мечется шёпотом,
Словно заигравшаяся вода...
| ***
Ворон крокает – быть весне.
Время тянется, как во сне,
Где беспамятно и сварливо
Ночь полощет луну в заливе,
Пряча солнце на самом дне.
Вот же берег – ни вплавь, ни в брод –
Слишком хрупок весенний лёд.
Дай мне руку, не бойся света:
Наш с тобой наступил черёд,
Не страшась, говорить об этом.
***
Зима качает молча колыбель
Последних, неуёмных, чёрных дней,
А в ней растёт счастливое дитя
Весны, напоминая о тебе –
Окрепнет, оперится, запоёт
И выпорхнет синицей за порог.
Ты удивишься. Мне – не привыкать
Любимых отпускать. Пусть велика
Моя печаль, но, всё же, посмотри –
Белеет ночь снаружи и внутри.
***
Неуверенная тишина
В кулаки сжимает ладони
И молчит в себя, будто тонет,
Не касаясь земного дна.
Мне невидима эта боль,
Словно нет её и в помине,
Но приходит ко мне с повинной
Время, названное судьбой,
И стоит у моей двери
День и ночь, призывая выйти,
И цветёт белоснежной снытью,
Отвечая за нас двоих…
***
Живее смертного, смертнее неживого –
Бесценная цена за божий дар,
И если за меня тебе он дан,
Прибереги его – я не готова.
Я не готова ни к чему, за что
Приходится молиться и смириться,
Скитаясь между моргом и больницей,
И смех ребенка принимать за стон.
Я не готова принимать судьбу
Несовершенной, безысходной, дикой.
Я не могу сказать, что я привыкла.
Я не привыкла. Может, кто-нибудь
Смирился с этим, ожидая чуда:
Я не смирюсь, мне чувство это – чуждо.
***
Шаг вперёд, два назад.
И, вот – стою
У корыта разбитого,
У моря синего,
Над пропастью во ржи,
Над гнездом кукушки,
По воле случая,
Где вдох и выдох –
Игра на выживание,
А вход и выход –
Через дубовую дверь
На семи замках.
***
День наступал тревожно и невзрачно,
Без лишних слов и прочей болтовни
Крикливых чаек, и венец безбрачия
С себя снимала тьма. Ты возомнил
Меня своей, и внутренняя серость
В тебя чужого из меня смотрела,
А я её пыталась усмирить.
Рябины гроздья – словно снегири –
На ветках чёрных зрели, как ни к стати,
И на земле горячих красных пятен
Казалось больше, чем самой земли… |
