В маленькой деревеньке Рязанской области, где я вырос, куда каждое лето приезжал до смерти родителей, – доживали свои последние дни глубокие старики. Помню, летом собирались на крылечке деда Тимофея – старика с седой, длинной, как у схимника, бородой, с глубокими глазами, в которых всегда стояла слеза, с не моргающими припухшими веками под широкими, кустистыми, торчмя стоящими бровями. Так и вижу его лицо внутренним зрением – с дивным, выстраданным ветхозаветным выражением: кожа лба, век и висков – точно жёлтый пергамент. Длани наподобие клешней речного рака, с синими крупными венами на кистях, такие необычные и натруженные, что до них хотелось дотронуться, он носил тяжело. Руки его от вечных работ казались необыкновенно длинными.

Ходил он, а с ним и старики посвежее – вечно в телогрейках или в зипунах, в обрезанных валенках – «чунях», порой невзирая на жару и на солнце, жидкая кровь не грела. Собирались эти едва ли не столетние старцы, делились наблюдениями и размышлениями, сообщали сокровенные мысли друг другу. (Жаль, в наших деревнях нет и подобного ничего кавказскому «совету старейшин». Мы не научили молодость уважать старость, оттого старикам нашим некому передать опыт пережитого, а ведь он бесценен: опыт людей, прошедших и войну, и лагеря, и Бог знает какие труды и отчаяние, и сохранивших свежий ум, достоинство).

 …Как забыть эти их разговоры, мудрость их, прошедших и тропами многими, и непрямыми дорогами, перенесших груз болезней, надежды всё же не потерявших. Что называется, «жизнь прожить – не поле перейти». «Борись с трудностями – умом, а с опасностями – опытом», или: «Век вековать – всякое повидать» – говорит молва. Мы же – все из нового времени, и очень гордимся этим, «сами с усами», – и опыт старшего поколения – не указ. Да что говорить, известно: умный учится на своих ошибках, мудрый на чужих ошибках, а неумный – тот не учится никогда...

А мне всё-таки – привелось зачерпнуть при встречах со стариками бесценный опыт, во многом, вот, например, хотя бы и эта история...

…Лет двадцать тому, думаю, назад собрались вот так же старики и – припомнили в разговоре одну семью в послевоенную пору; правилами жизни та семья, как теперь понимаю, схожа была с «правилами» жизни нашего государства сегодня. (Они не намекали ни на кого, просто вспоминали, рассказывали). В семье той было семь человек, не считая хозяина (он погиб в первый год войны). В послевоенные годы волей-неволей шли сельчане в МТС, учились на трактористов. В те годы трактористов кормили в колхозах хорошо: и в посевную, и в уборочную получали они за свою работу «натурой» – хлебом, пшеном, мукой. Давали и мясо. В МТС работали даже и девушки, и молодые женщины. Но чаще – подростки и, конечно, мужики, которые пришли с фронта инвалидами.

И вот в семье той старшие брат и сестра работали на тракторах, один из братьев младших – ещё и пас скот. И к осени эта семья зарабатывала столько хлеба, что деревня приходила смотреть, как с подводы в дом носили мешки с зерном, мукой и пшеном.

Хозяйка сразу затевала блины, пекла хлебы, и младшие сёстры и братья весь день носили в карманах хлеб, блины, сóчны... И так до самой весны. А каждый год, как весна – в той семье хоть шаром покати: всё съедалось подчистую, и ходили ребятишки и взрослые, оголодав, худые.

В те послевоенные годы хлеб пекли с подмесом картошки. Экономные хозяйки приучали детей завтракать, обедать и ужинать строго в одно и то же время, не позволяли «кусочничать», «нажёвывать». Наливали большую чашку щей в разлатые тарелки или наваливали пшённой каши, и каждому – по одному куску хлеба. После обеда хозяйка убирала хлеб подальше, чтобы ребятишки зря не таскали, черняшки не общипывали, не обрывали тайком корки. А в семье, где работали трактористами, порядка не было. Сама хозяйка носила в карманах юбки то мясцо, то блины и всегда что-нибудь ела. И бабы, заметившие такой непорядок, говорили: «Осенью у Стеши блины да сочны, а к весне она будет жить да сохнуть». И верно: куда хозяйка девала столько хлеба – было загадкой для всех. Удивительно было и то, как уходило столько снеди, пролетало, точно в прорву. «Не в коня корм», – говорили о них. Или: «Сколько хлеба на навоз перевели, а самих к весне шатает с голоду: «шаты-шаты-шаты...»». «Как бы родовое пятно на них – беспорядок этот самый, – говорили сельские промеж себя, – и хозяин, покойник, точно таков же был».

…Старики на крылечке говорили, обсуждали, а я слушал: «Бывало, как ни зайди по осени – всё у них кто-то ест за столом. Кто-нибудь перекусывает обязательно. До войны было легче и с хлебом, и с мясом, а и тогда не было в этой семье сытости». Да я и сам внуков и внучек бабки Стеши, о которых шла речь, помню хорошо: и на переменах, и на уроке – всё что-нибудь жевали-мяли, уминали. Их так и дразнили: «Мялочки». Когда освящали школу в нашем селе, священник, потряхивая кадилом, всё смотрел на одну из таких «мялочек», а окропив водой и стены, и нас, учеников, молвил ей, отведя в сторонку: «Твоё тайноядение и ненасытность могут выйти боком тебе». И был, конечно, прав.

И подумалось мне: а ведь и наше государство частенько схоже с этой семьёй, той, где нет порядка. Всё, что есть – вали, ешь, пей, и гостей зови – а там видно будет. Сколько несли, везли и раздавали из России при СССР союзным республикам, – а что получили взамен, ненависть, презрение, снесённые памятники? И сегодня то же: если есть природный газ – то продавай его потóками, почти даром, именуя звучно и красиво: «Сила Сибири», газопроводами с перекачкой миллиардов кубов, нефтепроводами двойной и тройной прокачки. А свои, в России живущие, получают ли газ? Алтай, Сибирь, Приморье газифицированы? Да что там, а Подмосковье, или Рязань?

Помню, служил в Советской армии на Украине, диву давался: самáнная хатёнка, пол земляной, глинобитный (там тепло), а газ подведён, проложен. А наши города, да вот хоть бы Владимир взять, или Тула (от Москвы рукой подать) – всё дрова да уголь. От края до края России обширной – едва ли не все топят печи дровами, грязного горения углём. «Силачи»-чиновники от Газпрома желают заработать евродоллары, и поэтому – всё на продажу! («В России преобладают трубопроводы большого диаметра 1230–1420 мм», – сказано в энциклопедии). Как ни в одной другой стране мира «щедрые диаметры» от нас. Нефтепроводы эти снабжают и Турцию, и Европу, Юго-Восточную Азию. Нефтепровод так и называется: «Дружба»…

Шикуем, а там – хоть трава не расти. Понятно, что шикует лишь самая верхушка. До народца моржа не доходит. И это при том, что едва ли не всем известно, да и Росстат не скрывает, сведения открыты: Алтайский край наполовину топится дровами. Бурятия на две трети. Тува на девяносто процентов древесно-угольного «сугрева», ну и каково? Но что «нам» эти мелочи-недочёты, мы озабочены судьбой Европы…

Сколько долгов простили той же и Африке, Никарагуа, Мали и бывшим «союзным республикам». Быть может далёкие от нас европы или те же «братья навек» с их китайскими холмами да города их с мостами до небес и теперь даже с тройными развязками – нам дороже своих (или Турция – дороже с новыми её «хабами»), а не наши люди, сибиряки, рязанцы?.. И всё-то – как-то без всякой меры, всё на вынос: жги-продавай кедрáч сибирский; алмазы и золото со станции Приисковой, – «жуй, глотай в обе щеки, а голодно станет – там разберёмся». Даже если партнёры-соперники заграничный «стабфонд» украдут, который мы у них почему-то размещаем (там «выгоднее»), то и тогда с голода корёжить нас не станет, – ничего потерпим! Или найдём что ещё продать, или поголодаем, скопом не страшно. А что нам, мы ведь такие широкие, «сузить бы нас», а «на миру? и смерть красна».

Впрочем, они запасливые, все эти «наши» дельцы-олигархи, у которых все в подчинении теперь. Припасено у них столько всякого, что голод других, в том числе и соотечественников, их не тревожит нимало, и не только не страшен им, а и, быть может, вожделен даже: цены-то опять поднимутся. Но припасы их (по примеру хлеба да мясо) – не по чужим ли, не по заграничным ли навек карманам распиханы теперь уже? Не придётся ли и им, богатым, проститься даже и с жирными кусками. «Подальше положишь, поближе возьмёшь» – так думали они, замышляли. А разве не «своя рубаха ближе к телу» – как раз нужно бы вспомнить. В чужой стране своей рубахи не отыщешь никогда.

Да ведь и так уже случалось, а разве нет? И сколько уж давали: тому же Китаю, Вьетнаму, собирали для «негров» по рублю с работяги каждого в бытность СССР. И на обижаемых шахтёров зарубежных, бастующих, тоже скидывались – дескать, всем-то белым большинством наших несчастных «афроамериканцев» в Америке спасаем, – и верили пропаганде. Соглашались, что да, обижают их, бедолаг. «Ку-клукс-клан» и всё такое прочее. Читали усердно в школах и «Хижину дяди Тома», и «Гекльберри Финна»… Да что там про зарубежье говорить, «от избытка» щедро питали и все «свои» республики бывшие. Тогда скрывали, а теперь-то знаем: Армения производила в два раза меньше на душу человека, чем рядовой «россеянец», а потребляла в два с половиной раза больше. В Эстонии разница – в три раза. В Грузии – в три с половиной. И вот пришло время: теперь все обиделись на щедрых «оккупантов». Примеров хоть отбавляй.

…Были годы сытые, ели и сами до отвала мясо, пили и горячительное порой бездумно и беспорядочно. Каждый день – праздник. Скоро, похоже, опять «достукаемся» «до ручки», как говорят в народе. И опять «глянем окрест, душа страданиями уязвлена станет» – и всё-то – от щедрот чиновничьих, запредельных. Да, опять загорюем, как бывало в истории нашей не раз уже: куда ни бросишь взгляд – увидишь отчаяние.

Сотни тонн золота (ведь недавно было) вывозили за хлеб «за бугор», голосом Ельцина клокотали: «Боже, храни… Америку», а сами транши от МВФ выклянчивали под огромный процент, чтобы спастись к весне от голода в 90-х. Забыли? Объявили вдруг: «Хлеба в стране осталось на один только месяц». И попали тотчас в осаду и в зависимость. Разве забудешь то время, когда манку-крупу для ребёнка врач-педиатр выписывал как лекарство, а кто ответил за этакую щедрость невиданную?.. Никто. Мыло, сахар, соль – всё по талонам… Жили, знаем.

И вот приходит опять на память старая пословица, выстраданная, житейским опытом проверенная, от стариков услышанная: «Были блины да сочны, а теперь живём да сохнем». И помощь «гуманитарная» из-за кордона – она нам, страдальцам щедрым, тоже была – что капля в море, обноски нам присылали из европ, и – это стране, где больше половины мировых запасов полезных недр, лесов, пресной воды, нефти, газа. И вот что были эти запасы, что есть они, что их нет, – не для себя, а в офшоры перекачивают, жуют и глотают «как не в себя», как в прорву, а не в пользу для страны. И не во здравие, конечно же, приход разворовывается, – и всё с процентами, сдираемыми с народа. Займы возвращались забугорным «партнёрам» из МВФ, с народа же шкуру снимали. И вот, слава Богу, расплатились со всеми, успели… а зачем, собственно, и почему этакая порядочность? Долг той же Америки десятки триллионов долларов, и отдавать она не торопится. Но мы же не янки, мы щедрые, честные, нам всё нипочём: «жуй, глотай, дари…» Не потому ли, не по той же причне, которую определяли старики так просто, не в бровь, а в глаз: «хозяева» такие.

…Не внимаем, не слушаем старцев, глас народа своего, – оттого и нет порядка в общей семье.

Народ судит из вечности, а «олигарх» от своих обид, да и от широких карманов…

Наш канал
на
Дзен

Вверх

Комментариев: