ПЯТЫЙ УДЕЛ
В Жигулях, по оврагам
Льётся медленно звон,
Ищет путник усталый
Путь на гору Афон.

Отыскать гору эту
Чистых сердцем удел.
Грешной суетной жизни
Наступает предел.

Вдруг тропинка приводит
На источник святой,
Склоны Каменной чаши
Излучают покой.

Шевелится под ветром
Снежно-белая сныть.
Без ответов вопросы:
- Разве можно так жить?

Завернула дорожка
За скалистый утёс,
Выбегает навстречу
Добрый, ласковый пёс,

Что годами, веками
Сторожит старый сад,
Где укрылся от злобы
Город-дым Ладоград.

Храм в Осиновке древний
Предстаёт на пути,
Мимо бурых развалин
Просто так не пройти.

Путник тихо молитву
Шепчет возле икон.
Страсти – сытые бесы,
Имя им – легион.

Звук молитвы как волны,
Как круги на воде.
Богородицы пристань –
В сердце пятый удел.

***
Соловей за лето стал седым,
Улетел в неведомые дали.
Паутинок медленные шали
Сквозь деревья тянутся на дым.

Жигулей багряная гряда
Волгу в зиму тянет бечевою,
И хрустит предутренней порою
Кромки льда прозрачная слюда.

ОСЕНЬ В ШИРЯЕВО
Синие тени жёлтого клёна,
Вросшие в доски ограды загона.
Чёрные дыры каменоломен,
Серые шорохи сумрачных штолен.

Сыплются с неба, словно монеты,
Прямо в ладони горошины света.
Греет багряно-зелёные склоны
Рыжее солнце взглядом влюблённым.

***
Образец счастливой суеты –
Строчки две на выцветшей бумаге;
Две тропы в Отваженском овраге,
Наплутавшись, улеглись в цветы.

Образец изящного письма –
Строчки из любимого Бальмонта;
Как открытия второго фронта,
Ждём мы наступления зимы.

Образец душевного тепла –
Продолженье новогодней саги
От огней Гостиного двора
До конечной станции Отваги.

***
                  Клаве Пеньковой
Голос глубокий грудной
Пел в Жигулях о России,
Чудился отзвук родной
В песенной этой стихии.

Вспомнилась детства пора,
Мамины тёплые руки –
Полные горсти добра
Вечной, в преддверье, разлуки,

Песня под старый баян:
«Спрятались в поле ромашки…»
Я, тихий скромный пацан,
В клетчатой синей рубашке.

…Пой, ясноглазая, пой!
Бог даст, узнает держава
Девочку с чистой душой,
С маминым именем – Клава.

***
В бледном тумане
Ночью и днём
Бродят тума́нки
В траве босиком.

Город небесный
Ищут меж скал,
Что в Жигулях
Миражами сиял.

Вместе с дождями
В горы уйду,
В росах муравных
Туманок найду.

Станем искать
Заколдованный клад –
Светлый Тольятти,
Мой Ладоград.

***
Угол Лермонтова и Пушкина,
Перекрёсток великих стихов;
Семенит по тенёчку старушка,
В сумке пара больших судаков.

Ветер с Волги раздул занавески,
Сине-белая треплется ткань.
Грампластинка звучит Анне Вески,
На окошке старушка-герань.

Облака над Могуткой-горою,
Волны жмутся о россыпь камней.
Сновиденья последних героев –
Карий взгляд, рыжий сполох кудрей.

***
Знойный полдень сельского погоста –
Крик гортанный, гомон воронья.
Молчаливо чудная часовня
Бережёт останки бытия.

Иноземка – маленькая ёлка
Примостилась меж больших осин,
словно призрак бабушки Феоны.
Этих мест ковыльных внук и сын

я дышу заваренным в ромашках
Воздухом настоенным степным.
Каждый переломанный репейник
Кажется и близким, и родным.

Спит в тени лохматая собака,
По траве раскинув белый хвост.
И качает ветер осторожно
На деревьях кляксы птичьих гнёзд.

***
                  Коле и Ире Даниловым
Просыпаться в комнате под крышей
и смотреть в склонённое окно
на луну. И слушать зиму. Слышать
мерный стук костяшек домино –
Веток треск от сильного мороза,
шума ветра скрытую угрозу.
…Первый снег приходит по ночам
В пару к недописанным стихам.

***
Говорите тише,
Говорите мягше,
Чтобы вдруг услышать
От прудов зов квакши.

Чтоб уединиться
С книгами в охапку
И ходить тихонько
В тёплых мягких тапках.

Выходите в садик
Тишину послушать,
Приобнявшись нежно
С доброй старой грушей.

Чтобы раствориться
В тишине приречной,
Убежав от мира
Мастеров заплечных.

***
Отлежаться в берлоге,
Появиться на свет.
Повстречаться в дороге:
– Сколько зим, сколько лет!

Ветер, как паутину,
Разметёт пыль небес,
Дорисует картины
Серафим Полубес.

Вдаль ползущие дроги
Слижет зимний туман,
Свяжет новые слоги
Крайний из могикан.

***
Откололась от апреля,
Заблудилась в мае льдина.
Через лета акварели
В бабье лето, в паутину
Приплыла, истаяв сильно
От коварства злых июлей.
Причитала, причитала:
– Обманули, обманули!
Защитил седой октябрь,
От неё отвёл угрозы,
Под его могучей лапой
Схоронилась до морозов.

***
Звали ласково бабушку – "бабонькой",
И соседей на утренний чай:
– Аграфена Никитишна, лапонька,
заходи, покалякаем, чай!

В вечера пели песни протяжные,
Заходясь на концах трудных нот,
Песни русские, правда сермяжная.
Под столом помурлыкивал кот.

Детство пахло сиренью и липами,
Не в чести были грубость и ложь.
Окна настежь пластинками сиплыми
Напевали во двор: "Ой,  ты рожь..."

Со смородиной крепко заваренный,
Прел под куклою огненный чай.
Расцветал белой яблоней май,
Теплотою весенней подаренный.

***
Мелкой листвы
Вьюн,
Ветер – певец
Рун.
Крутит в кольце
Луж,
Брамса звучит
Туш.
Сиплых дождей
Шум,
Память  в плену
Дум.
Клён под окном
Рыж,
Веток пустых
Тишь…

***
Бог не спасает нас без нас…
Души тяжёлая работа
нужна. И только сам, не кто-то
Приходишь в церковь в трудный час.

Ворчим, что Богу не до нас,
Бахвалясь тяжкими грехами.
Не ходим на могилу к маме,
За всё Спаситель нам воздаст.

Вступив с надеждой в Божий храм,
Мы совесть от дремоты будим,
Осознавая – все там будем –
И сноб, и праведник, и хам,
Придём к незапертым вратам
На строгий суд небесных судей…

***
Храм Христа Спасителя.
Благодать…
В алтаре –
«Казанская Божья Мать».

Лика Богородицы
Ясный свет –
От вины спасение
И от бед.

Отпускает Матушка
Мне грехи.
На душе раскаянье
И… стихи.

***
Долго пели
В покое и радости
Про рябину
Мы песню с отцом.
Мне хватало тепла
Самой малости,
Снова был я
Безусым мальцом.

На столе –
Самогонка, огурчики
И тарелка
С простым холодцом.
В летний день,
В день рождения бабушки,
Тихо пели
Мы песню с отцом…

***
На зелёном кладбище родители
тихо спят.
Совести моей учители
не гневят
Бога, век им подарившего
на двоих,
Во внучатах растворившего
беды их.

***
         На Страшный суд и вам.
         Чужой не презирайте храм.
                              Редьярд Киплинг
Не презирай чужие храмы,
Иди тихонько к своему,
Очистить можно одному
Источник веры из-под хлама.

Не осуждай, что не приемлешь,
Пытайся чуждое понять,
Инакомыслие принять,
Чему давно уже не внемлешь.

Не бойся выглядеть иным
В толпе элитно-однородной,
Казаться телом инородным,
Молиться праведным святым.

Не презирай чужие храмы…

ОФИЦЕРСКИЙ ПЛЯЖ
Константиновск. Жара. Храм спасённый
и песок офицерского пляжа
Помнят время кровавого ража
И казачий прорыв обречённый.

Бесконечные сальские степи
Помнят скачки «неуловимых».
В балках, логах, оврагах, долинах
Жарких битв остывающий пепел.

Безнадёжность последней атаки –
Злой судьбы потаённые знаки.
…Не забыв те лихие страницы,
На Дону тихо дремлют станицы.

***
Хворост, сгорая, шептал её имя:
Ирен.
Звонный молился, взывая к иконам
С колен.

Брал соловей переливами душеньку
В плен,
В песне прощальной исполнив все девять
Колен.

Плакал палач, превративший красавицу
В тлен,
Ведшую издревле род от дворянских
Колен.

Хворост сгоревший молчал её имя,
Лишь гарь
Пахла бедой…
И молился кудлатый звонарь.

***
Ощутить московскую ненужность,
Побродить в позёмку по Тверской,
Посмотреть витринную наружность
На салонно-скользкой Поварской.

На Казанском посидеть в буфете,
Чай попить несладкий и пустой,
Знак судьбы в оранжевом билете
разглядеть…
       и поездом – домой…

***
Не пишите стихи про запас:
Богу – богово, вольному –  воля.
Чистый лист – как широкое поле,
Наша жизнь – как печальный рассказ.

Наша жизнь без вранья и прикрас –
Светлый миг от рожденья до смерти,
Белый цвет на небесном мольберте,
Тишина недосказанных фраз.

Суета недописанных строк –
Сотни слов в нераскрытом конверте:
«Полюбите,
познайте,
поверьте,
Преступите незримый порог…»

***
Вздох – дыхание печали,
В полумраке – полугрусть;
Блок и Брюсов наизусть
На пустом ночном причале.

Свет. Мерцанье новых строчек,
Примиряющее «пусть»,
Прерывающийся пульс,
Запятые вместо точек…

…В матовой речной тиши
Сон, оборванный в начале…
На заброшенном причале
Ветер.
Больше ни души…

***
Осень. Звёзды.
Мокрая веранда.
Тёплых губ коньячно-терпкий вкус.
Осень. Шёпот:
«Как же ты нежданна,
Как прорвавший в половодье шлюз»

Осень мёрзнет
В лозах винограда.
Зимних яблок безнадёжный хруст.
В ветках шорох –
Крестовик над садом
Тенета сплетает в лунный блюз…

***
Дымится чашка суарe
На мельхиоровом подносе,
Июньский вечер на дворе,
На ходиках почти что восемь.

По комнате витает лень,
Приватных дум неспешно вече;
В окошке белая сирень,
Она и искренности тень
Приглашены на званый вечер…

***
Теплоход заблудился в тумане,
Словно ёжик отбился от стаи.
Загулявшие зайцы Мазая
Пляшут, пляшут в пустом ресторане.

Чёртом встал взбунтовавшийся якорь,
Но, в воде замерзающий бакен
Посылает им проблеск надежды,
В звуках скрипочки в белых одеждах.

В темноте на горе свищут раки,
Череда рукавов и затонов;
Раздаются в таинственном мраке
Соловьиные трели над Доном.

***
Заспанные окна на восток,
Пыльный и пустой чердак с мышами;
Старый, дребезжащий водосток
Всё скрежещет ржавыми листами.

Череда неспешных сонных дней.
Солнце и жара пустого лета.
Яхты, приходящие с морей.
Паруса, обветренные где-то.