| |
***
Мне б о лете в рамочке оконной,
Чтобы мёд — на кончиках усов.
Только бьётся снег в окно вагона,
Как минуты о стекло часов.
Мне бы утро раннее да вечер:
Днём не замечаешь, что — живой!
Мне бы время слышать, ноги с печки
Свесивши, не с верхней боковой.
Мне б в газетке некрологов после
Записать на уголочке дня,
Как я жизнь свою однажды бросил,
А она не бросила меня.
***
И отстояв свои права на жизнь,
я не хочу лишиться права смерти.
Не противопоставлен яну инь
и тишина пуста без круговерти.
И, жизни не подстёгивая срок,
я умереть хотел бы не волнуясь,
что день, когда невидимый курок
взведут часы, со смертью не торгуясь,
я провожу, несвязанный ничем
с попутчиком земным.
С любым из многих...
И, по небесной проходя бахче,
о солнце не споткнусь душой безногой.
***
Как войти в эту зиму — не знаю,
Не знаком я как будто с зимой.
Будто кто-то всё время врезает
В двери старые новый замок.
А за ними то хрипы, то ропот.
Об ушедшем гнусавит винил:
Как горел, словно осень, мой опыт,
Чтобы новый его заменил.
Как под бьющимся саваном дыма
Исчезали царапины дат...
Как войти в эту новую зиму?
Ключ от старой кому передать?
***
Из принципа "Не грезит счастьем тот,
кто счастлив" о любви не стану грезить
однажды, может быть, когда пальто
прожгу своё нечаянно, в подъезде
залипнув с папироскою в руке,
к тебе далёкой мысленно прижавшись.
В трубе кирпичной, словно в мундштуке,
луна алеет, от зари занявшись.
И я курю упавшим угольком
и пуговку-лирическую ноту
верчу в руке и думаю: Легко
как может отрываться плоть от плоти!
***
Когда зима разбита на частицы:
На фонари и падающий снег,
Мне кажется, что эта жизнь мне снится,
Ведь тихо так быть может лишь во сне.
Мне кажутся отчётливей детали —
Хотя рябит пространство, как экран —
Как мы с тобой друг друга не проспали,
Ведь так темно зимою по утрам?!
Так холодно за краем одеяла,
Что в сумерках похоже на увал.
Вставай, родная, зиму разбросало!
Посмотрим, что нам нынче бог послал.
Вставай, родная, соберём картинку,
Пока не растащили в суете!..
Лишь кажется — снежинки да снежинки!
Но нету двух похожих между тем.
ДАЛЕКО-ДАЛЕКО
Не кричу: "Посмотри, как могу!"
Не ищу больше взглядов ни чьих
потому, что следы на снегу,
вместе с ним превратились в ручьи.
И уже мне не перемахнуть,
что растаяло, лёгким прыжком.
Только ветер всё тычет мне в грудь,
лет уж двадцать погибшим, дружком:
— А слабо, — далеко-далеко?..
Словно нет моего далека.
Словно парусник, что ручейком
унесло,
я не сделал пока.
***
Подустав от критики соратников,
Пьют за что поэты, в круг сойдясь?..
Я не пью ни за шестидесятников,
Ни за тех, кто знаменит сейчас.
Я не пью за мёртвых воскрешение:
Только дураки за это пьют!
Мне Рубцова ближе и Есенина
Строчки павших за Донбасс в бою.
Я не пью ни "за", ни "потому что".
Если пью, так только для того,
Чтобы гвозди шариковых ручек
Лишь меня распяли самого.
***
Когда пространство что ни день жужжит
И плоть черна, и небо цвета плоти,
И поле перейти – не жизнь прожить,
По имени кого в душе зовёте?
Пусть снова русских времени колосс
Имён не различает на разгрузках,
По-арамейски говорил Христос,
Но мир спасал, как мир спасает русский.
Пусть воду нам не пить с лица страны,
Но есть Амур, Печора есть и Волга...
И новый дождь смывает пыль войны
Со щёк бойца, пускай и ненадолго.
***
Вслушиваясь в улиц аритмию
Под недальний грохот канонад,
Что ищу я в городе Марии,
Летописец севера, номад?
Что не видел я в иных пределах,
Где земля прочна, как арамид?
Но ломаю я Христово тело,
Сев у босых ног кариатид –
У приморских сосен храма возле,
И закат, текущий мимо уст,
Утираю я страною поздней,
И никак им, грешный, не напьюсь.
***
И стук отсчёта цифр светофора
Мне вновь напоминает метроном.
Я из себя не строю военкора,
Но слушаю, что шепчет мёртвый дом.
И, проходя крестов собора мимо,
Я сдёрну шапку и перекрещусь.
Когда арта работает, я – имя.
Не спрашивай – боюсь ли я?
Боюсь!
Я не герой. Здесь, в общем, мало значит
Умение моё писать стихи.
Но из войны, которой мир охвачен,
Никто не выйдет чистым и сухим.
***
Пусть расклад мой Бог перетасует,
Жизнь, как воду, держу на весу.
Если спросят меня: что несу я?
Я отвечу, что — море несу!
Человек в одиночестве зябок,
А особенно – зябок зимой .
Лягу спать, и оно с боку на бок,
А проснусь – море рядом со мной.
Пусть на обуви, что в коридоре,
Грязь осенняя, не отскоблишь! –
Засыпаю.
Шевелится море.
Просыпаюсь, а море мне: Шшш-ш!..
|
***
Когда-то не было России
И боли не было во мне,
Но дни всё так же моросили,
Осенние в земном окне.
Ни Бога не было, ни мамы
И не случалось ничего.
Но между смертию и срамом
Шумели корни берегов.
И был коротким хвост сороки,
Но шли покойники с войны,
Которой не было. До срока.
До чувства первого вины.
***
Мне приятно молчания благо,
Ну а доброе слово вдвойне.
Не с того ли, порою, бродяга
Улыбается мне, как родне.
Не с того ли я для диалога
Сам от Бога другого не жду,
Что и там, где ни капли святого,
Я в сочувствии вижу нужду.
Нет других нас в такие моменты
Друг для друга и нет у небес,
Хоть у брошенной в банку монеты
Ни на грамм не меняется вес.
Ничего, что не сказано прежде,
И в стихах я сказать не смогу,
Но и всякой лишённый надежды
К нищим духом в любви не солгу.
***
И с моим языком без костей,
И с умением словом колоть,
Одноклассницы бывшей моей
Заблуждения не побороть.
И не помнит, подростками как
Мы дружили, иль делает вид.
Хоть и чувствует — я ей не враг
И с любви начинаю, с любви.
В смысле — не говорю о войне.
И не злюсь, что на мове со мной.
Мы за здравие начали с ней,
Только кончили за упокой.
Мне б, конечно, терпимее быть,
Но сама же спросила, сама...
Я не верю в единство судьбы
С Украиной, сошедшей с ума.
Я обиды в себе не ношу.
Я услышать не требую нас.
— "Оставайся в Варшаве!" — пишу —
Там куда безопасней сейчас.
***
И память проступает, как вода,
Сквозь толщу лет, когда иду селом,
Где я уже, быть может, никогда,
Где я уже, быть может, ни по ком
Не загрущу, слегка замедлив шаг,
В чужом "Крыму" не стану пить вина.
Лишь осень будет биться, точно флаг
Рекою мной оставленною над.
И дождь разрушит крышу, не снаряд,
Но будет смерть избы моей легка.
Я улыбаюсь редко — говорят.
Что я могу, при памяти пока?!
Себя пройдя, как у реки ивняк,
Спрошу тогда, быть может, у воды:
Как мыли во младенчестве меня?
Как будут омывать, чтоб проводить?
***
В прогалах туч заката бледный свет.
Дрожит, как птичья трель, на листьях влага..
Мне сорок пять почти, но я салага,
От жизни ничего не ждущий, шкет.
Как данность — жизнь и словно нет долгов:
Край неба, не смотря на хмарь, прозрачен.
Я не забыл о тех кем мир оплачен,
Я просто вспомнил — как любить его.
Я просто вспомнил, как среди смертей
Призывно белой может быть бумага.
Когда б не люди рядом, я б заплакал,
Пускай они лишь в памяти моей.
***
Скрипит на ветру малохольный
Мой дом – продувная мишень.
И прессу читать нынче больно,
Как будто гвоздём по душе.
Привычное преодоленье
Стихийности русской судьбы,
Где не выбирают рожденье,
Зато выбирают гробы.
И веру, и даже за веру
Неловко безверья в разгар...
Как ветер заходится нервно!
Как пуст в будний день тротуар!
***
Наледь на просевшем насте –
След капели, след весны.
Но дорога, точно пластырь,
Зимней всё ещё длинны.
Тяжело, видать – с похмелья,
Вдоль неё весна идёт.
А болтали на неделе –
Померла под новый год.
Из проталин потянулись
Не цветы – окурочки.
Я смотрю на солнце, щурясь:
Где-то видел дурочку!..
***
Мне не стыдно, что жив я, поскольку погибли не все, —
Слава богу! — не все
на Ивановом, Быстрицком,* прочем,
в небо серое глядя, в лесной залегли полосе,
как безвестные воины вечных российских обочин.
Кто прошёл 90-е, кто в нулевых не пропал —
Не сорвётся уже, — говорят — точно дрон-камикадзе.
Не грусти, что на нежность рука моя нынче скупа,
Что вокруг — не посмертье, я тоже поверил не сразу.
Не печалься о прахе, душа моя, все мы — не больше, чем прах.
С нами мёртвые наши и с нами не все, но живые.
Пусть не высохнет лето Господне у нас на губах,
Так бы пил я и пил бы его, просыпаясь впервые.
*Иваново, Быстрицкое — названия кладбищ в Усть-Цильме и Кирове.
***
Жизнь пройдя до половины,
Хоть и в морге заждались,
Я живу с башкой повинной
Так, чтоб не гляделось вниз.
Я живу, как будто верю,
Что повинной не секут
Головы, что там, за дверью,
За последней всё поймут.
От тюрьмы не зарекаюсь,
Раз уж есть, за что — в тюрьму.
В деньгах больше не нуждаюсь,
Но не выбросил суму.
Сохранил!..
Война всё лезет
Через головы в кустах.
Зарекаться бесполезно
От неё: страна не та.
К публикации рекомендовал Андрей Попов |
