|
* * *
Ты носишь лицо и перчатки,
и долгий классический крой –
но даже по этой повадке,
не выяснить, кто ты такой.
Растёт человек и вершится
внутри, в мастерских потайных,
и может такое случиться –
себя превзойдёт, остальных.
Но чаще за милой повадкой,
под бренной усталостью век,
живёт одиноко, украдкой,
не ставший собой человек.
Не бойся, никто не узнает,
что ты лишь набросок, картон,
что вечный твой лик ускользает –
никто не узнает о том.
* * *
Стань тоньше ветхого листка,
сухого стебля голоска,
былое тихо отпусти –
лети,
лети.
Стань выше, коль на то пошло,
чем песни лунное стило,
пронзая тучи на пути –
свети,
свети.
Стань чище утренних ветров
и смысла нерождённых слов,
отдай всё, чтобы обрести –
прости,
прости.
* * *
Мы с тобой на ладони Господней,
и куда бы ни шли – на виду,
здесь и горы себя превосходней,
и медовые гроздья в саду,
стоочиты глубокие дали,
и морская таинственна плоть,
но чего б мы с тобой ни видали –
зрит открытое сердце Господь.
* * *
Не думал ли, мой друг,
что ливню одиноко –
идти, идти, идти,
не встретив никого,
зачем-то целовать
реки холодной щëку,
хлестая по траве,
немой и без того?..
Клубится долгота его
и протяжённость,
не встретив никого –
идëт не уходя;
пустынные луга,
дороги отрешённость –
ненаселëнный мир,
вселенная дождя...
* * *
По спелому лугу, вечерней росе,
по вольной, по средней твоей полосе
туман поднимается, густо звенит
незримых сверчков серебристый зенит.
Зубчатых надкрылий тончайшая трель
и звëздному небу угодна, поверь,
их трепетом бурая степь налилась,
и ты здесь, душа, неспроста началась...
Хоперское, 2021
* * *
Ты смотришь, милый – мимо,
и будто нет меня,
едва ли различима,
как ветер – у огня...
Летаю, дух бесплотный –
и не объять уже,
ни словом, ни заботой –
на этом вираже.
Не думал ли, отважный,
мне открывая путь:
твой огонëк однажды
могла б я и задуть –
холодным дуновеньем
и неповиновеньем...
Но теплить я взялась
невидимую связь.
* * *
И хорошо тебе одной –
единой, целой, Божьей –
нести сладчайший день земной
под загорелой кожей,
встречать калëные ветра,
благословлять долины
под сводом малого шатра,
ветхозаветной глины...
В осколках движется река,
в лоскутьях – лета алость,
а ты едина и крепка –
о чëм и не мечталось...
ИЗ ДЕТСТВА
Волосы пахнут солнцем,
чистым степным огнём,
снимся и не проснëмся,
плавая знойным днëм.
Лаской его палящей
медленно всколыхнёт
в памяти-сотах спящий
неутолимый мёд.
* * *
Наушники сними –
в наш сад прокрался дождь –
полночный лепет,
причитанье,
дрожь…
Дотронешься окна –
в листах переполох –
стенанье глуше,
потаённей вздох...
* * *
На дне вселенского колодца
растут цветы, сияет солнце,
и ветром зыблется камыш,
и возится в песке малыш...
На дне вселенского колодца
стрекозы множатся, как флоксы,
и янтарëм живых имëн
вода играет и смеëтся
над топкой
пропастью
времен...
|
ТЕНИ
Ночь имеет собственные формы –
тени-ветви, тени-ветры, зданья,
словно шëлк разорванный, огромный,
траурниц пугливых очертанья:
дышит ночь, колышется, двоится –
мир переиначивая тесный,
кем угодно может притвориться,
под ногами вспархивая бездной.
* * *
Прости, прости, мой Светлый Друг –
безмолвный, как сиянье,
я твой горячечный недуг
и будто наказанье.
Ты так высок, ты так велик –
но, даже не сутулясь,
в который раз, в который миг
сквозь стены входишь с улиц.
Меня легко перенесёшь
ты над кочевьем ночи,
и от погони упасёшь,
и от засады волчьей...
И, хоть нелепо жизнь торю,
ты здесь, ты Свет оседлый –
благодарю, благодарю,
Хранитель Милосердный!
Москва, 2019
* * *
Ловили нас на хлебный мякиш,
насмешкой подсекая в кровь,
но что ты, глупенькая, значишь –
тех лет голодная любовь?..
* * *
Сквозь одиночество гляжу –
не превратиться бы в ханжу.
* * *
Подожди, я, быть может, сумею
и молчаньем наполню уста,
стану мудрой, как древние змеи,
и, как голуби – нравом проста...
* * *
Гордиться нечем, это правда –
ты только дымка и туман,
где малахитова громада –
хребтов пятнистый караван,
где кедры лапы распростëрли,
и пышных сосен – без числа,
ты то ли пар летучий, то ли
зари прохладная смола;
да разве важно кто ты, где ты,
куда девался жалкий сплин,
и ликованием согреты –
хвоистый бархат, блеск долин...
* * *
Счастье есть... поскольку нету
подключенья к Интернету.
СУМЕРКИ
Море долго смотрело вослед –
волновалось, дышало, мерцало,
посылало пленительный свет,
цепкий свой аромат посылало.
А чуть выше – замедлили бег
лучезарно-косматые глыбы,
словно айсберги, и на ночлег
не спешить люди тоже могли бы.
Ялта, 2021
МЫСЛИ
Сколько можно читать эту книгу –
день за днём, год за годом, опять
неизбывный конфликт и интригу
мыслей добрых и злых повторять?
Отложить бы её содержанье
хоть на час, в книжный шкаф отослать –
и легко, без сомненья, терзанья,
по осеннему парку гулять…
* * *
Сердце просит тишины,
успокоенности полной,
горных троп, седой волны –
ссылки тёплой и невздорной.
Сердце просит чистоты
родника лесного, взгляда,
где пронзительны черты
молодого листопада.
Сердце просит и саднит,
в толчее померкнув слепо,
будто тянет в дальний скит –
на краю Большого Света.
* * *
Ты знаешь, что такое ложь? –
не знаешь! –
ты ешь её невольно, пьёшь,
вдыхаешь.
Она, что атомная тьма,
прошила:
от первых сполохов ума –
всё лживо.
Но уврачуется ль недуг
неправый? –
и в обличенье слышу дух –
лукавый.
* * *
Бывает миг, бывает час –
пространство обнимает нас,
и тихо нежит на руках
заката пламенный размах,
и гор тенистый хоровод
навстречу тянется и льнёт,
и в мириадах чутких волн –
любви незыблемый закон...
Бывает час, бывает миг –
пространство зримо напрямик,
но как, скажи мне, удержать
тех откровений Благодать?
МУШМУЛА
Я опять умираю – в стотысячный раз,
и дубовые рощи, коньячно курясь,
отпускают, и светят платаны
в вышине, будто звёзды, янтарны.
Зацвела мушмула, как невеста дыша,
когда осень уж тут, лепет сада круша,
пышнотелые фиги смущает,
цепененью лозу наущает.
Я опять умираю – цветёт мушмула
в ноябре! – грациозно, безгрешно мила –
ароматом живым облекая,
будто шепчет: ты тоже такая!
|
