Поэт и литературный критик Марина Сагитовна Шамсутдинова родилась в 1975 г. в г. Иркутске. В 2003 г. окончила Литературный институт им. А. М. Горького (руководитель творческого семинара Станислав Куняев). Автор четырёх книг стихов: «Солнце веры» (2003), «Нарисованный голос» (2007), «Дань за 12 лет» (2010), «Стихи» (2011). Печаталась в журналах «Сибирь», «Созвездие дружбы», «Первоцвет», «Огни Кузбасса», «Московский вестник», «Викинг», «Литературная Вена» и в др. Лауреат поэтической премии им. Юрия Кузнецова за 2010 (журнал «Наш современник»). Победитель фестиваля «Славянские традиции–2011» в номинации «Юмористическая поэзия». Статья «Сорная поэзия» вошла в шорт-лист фестиваля «Литературная вена–2011», статья «Типа, скрещение» – в шорт-лист премии критики им. Василия Розанова «Летающие собаки–2011». Победитель конкурса СП России им. Н. А. Некрасова. Член Союза писателей России. С Мариной Шамсутдиновой воочию мы впервые встретились в 2012 году в Крыму на фестивале литературы и культуры «Славянские традиции». До этого её заметное имя и не менее заметные стихи я встречал и читал на многих интернетовских литсайтах. Но на том фестивале из-за большой загруженности и из-за пресловутой нехватки времени поговорить нам так и не удалось. А в следующем году там же, на солнечном крымском берегу, где мы с Мариной познакомились много ближе не только как финалисты-соперники в поэтических номинациях, но и подружились вне официальных рабочих часов мероприятия, записать интервью тоже не получилось по досадной причине: у меня закончились записывающие диски старенького мини-магнитофона. И только теперь, накануне «Славянских традиций-2014», мы вышли с ней на это интервью в частной электронной переписке. С.Т. Марина, начнём с твоего имени и фамилии. Откуда они? Расскажи о своей родословной, о своей бабушке, о которой ты так тепло пишешь в стихах, о родителях, о твоей малой родине – кто они, где они?.. М.Ш. Да, лауреатом фестиваля я стала в 2011 году - первое место в номинации «Юмористическая поэзия», и в 2013 - второе место в номинации «Стихи о любви». А в 2012 году получила первое место в призе зрительских симпатий... Теперь о родословной. Она самая простая, рабоче-крестьянская и это не для красного словца. Я у себя дворянские корни не ищу, мне и своих родных, природных хватает. Моя прабабушка Суставова Матрена Андреевна - по маминой линии, из расказаченных донских казаков. Сумела выжить и со своей семьей осела в Вятской губернии, деревня Девятово Фаленского района. Сейчас деревни нет, вымерла в послевоенные годы. Прадед Суставов Петр Андреевич уроженец Вятской губернии погиб, пропал без вести в сентябре 1941 г. под Ленинградом, оставив мою бабушку 30-летней вдовой с четырьмя детьми, среди которых и мою бабушку Вагину Екатерину Петровну. Вторая моя бабушка - башкирка Шамсутдинова Мусаппиха Селимовна. Во время войны осталась круглой сиротой, воспитывалась в деревенском детском доме, где и выучила русский язык. Знание русского языка в дальнейшем и определило ее судьбу. Она смогла получить паспорт и переселиться в Сибирь. Таким образом, обе мои бабушки военные сироты, крестьянки, для обоих доброй матерью стала Иркутская область, Сибирь. В 15 лет приехали они в Иркутск и устроились бетонщицами на строительство Иркутской ГЭС. Об этом я писала в своих стихотворениях о бабушках. У моих дедушек судьба была более легкая. Они родом из Сибири. Дед Вагин Борис Алексеевич происходит из рода сибирских казаков Грудининых, а другой мой дед -Шамсутдинов Шарафутдин Залялиевич из семьи сибирских татарских переселенцев 20-х годов. Во время войны они были подростками. Моя малая родина - это моя огромная, гигантская Сибирь, тайга, которая всегда в окне, Ангара в двух шагах от дома. Памятник на плотине героям Иркутской ГЭС, где навечно высечено и имя моей русской бабушки. С младенчества я как личную трагедию воспринимала гибель своего прадеда - Петра Андреевича. Такое впечатление, что я родилась с войной в сердце, с этой болью от потерь и трагедий. Мне маленькой всегда казалось, что война только что окончилась, хотя я родилась в 1975 году, спустя 30 лет после ее окончания. С родителями мне, как писателю, я считаю, повезло. Они у меня филологи. Окончили вместе филологический факультет иркутского университета. Поэтому литературы в моей жизни было много. Я росла, окруженная книгами, и меня воспитывали мама, Шамсутдинова Татьяна Борисовна, учитель литературы и папа, Шамсутдинов Сагит Шарафеевич, учитель истории. Мои бабушки сделали все, чтобы дать моим родителях хорошее образование. С. Т. Здесь, когда ты говоришь о бабушках, мне вспоминается вступление к твоей маленькой поэме «Каменщик»: Каменщик не мужик. Но о поэзии мы ещё будем говорить много, поскольку оба не можем жить без неё. А пока продолжим разговор о твоей биографии. Расскажи кратко о детстве, о школьных временах, об увлечении чтением книг, о любимых авторах и, разумеется, о своих первых стихах. М. Ш. Я никогда не мечтала быть писателем, печататься... Может причина в том, что читала очень много классики, поэтому маленькой думала, что все настоящие писатели и поэты уже умерли. Вернее они бессмертны, потому что существуют в каком-то другом измерении. Я любила читать стихи, заучивала их наизусть, с первого класса участвовала в конкурсах чтецов. Я рано поняла и каким-то внутренним чутьем отличала стихи и то, что по меткому выражению моего отца «написано от голода»... Сама написала первое стихотворение в 15 лет. После приезда из «Артека», где влюбилась так сильно, что написала: Желтых огней пелена,В общем, с удивлением обнаружила, что слова складываются в строки... И все. Ни в какие литобъединения не ходила, в газеты стихи не носила. Потому что не считала эти опыты, чем то достойным публичности. Поступила в пединститут, и там все было очень прозаично. Хотела быть учителем литературы, в 18 лет вышла замуж. Рядом опять-таки были девушки, пишущие стихи и прозу, как-никак факультет русского языка и литературы иркутского госуниверситета, но это все как-то проходило мимо меня. В универе учиться было неинтересно, хотелось настоящей науки, настоящего погружения в любимый предмет, а не лекций заученых и таких же заученых экзаменационных ответов. Профессор С.А.Захарян на одном экзамене по зарубежной литературе однажды сказал про меня: «Я уверен, что эта девочка еще скажет свое слово в литературе». А девочка бросила институт, похоронила первого мужа и вторично вышла замуж за мужчину старше себя на 23 года. Он стал отцом моих двоих детей. Ему я и обязана тем, что избрала судьбу поэта... Я научилась четко ставить перед собой цели, прямо выражать свои мысли и отстаивать их, пусть и в полном одиночестве... После рождения первого ребенка в 1998 году я прошла творческий конкурс в Литинститут. Я тогда уже знала, о чём буду писать... На втором курсе родила дочку. Это уже был сверхвзлёт... Девочка родилась с патологией, Чернобыль ударил по моей семье с неожиданной стороны. Сейчас я могу спокойно об этом писать. Потому что выстояла, потому что ребенок сейчас абсолютно здоров, и вместе с ним я стала ещё сильнее. С. Т. Женщина и поэзия … Для меня, мужчины, это всегда удивительно. Ведь женщина – это еще и творец жизни! А если женщине, помимо дара материнства, дан ещё и дар поэтический – чудо вдвойне. А ещё Литературный институт – то, что всегда было моей мечтой, мечтой, увы, несбывшейся. Я знаю, что столичный Литинститут им. Горького – не просто учебное заведение, славное великими именами в русской литературе, но и целый мир, особый мир, и всегда - судьба для тех, кто ходил по его коридорам и слушал преподавателей – настоящих мастеров слова. Что для тебя литинститут? В чьём семинаре ты была, твои учителя, твои друзья? Можно пообширней, потому что это очень большой и весомый пласт в твоей биографии – творческой и жизненной. М. Ш. Литинститут - это мое чудо... С первых своих шагов в поэзии я цепляла на себя недоброжелателей, менялся уровень признания, менялся и уровень неприятелей. А Литинститут - это своеобразная охранная грамота, броня. Помнишь, как в комедии «Королева Бензоколонки»: справка, дана Е. Добробабе, что у нее есть талант. Это я сейчас понимаю, какое это безжалостное действо - текущая литература... Меня никогда не волновали премии, звания, важно мне единственное право автора - на имя и публикацию. Потому что у меня всегда было что сказать и о чем написать. И, раз стихи приходят, значит, люди должны их услышать и решить, нужны им мои стихи или нет. Литинститут это целый мир, мир литературы. Это дверь, которая открывается тебе, а дальше сам решаешь, куда пойдешь, останешься на общем маршруте или на свой страх и риск заглянешь в пространства тайные, неведомые. С. Т. Так сложились твоя судьба и биография, что ты оказалась едва ли не в центре событий на Украине – с преддверия февраля и вплоть до сегодняшнего дня. Потому, зная твою ярко выраженную гражданскую позицию, я с большим интересом ждал твои стихи об Украине 2014 года, зная, что ты не сможешь не написать их… М. Ш. Судьба действительно интересная... Мне иногда кажется, что так не может случиться, а со мной происходит... Украина прочно вошла мне в душу еще с детства, с первого класса. Моя школьная подруга - Инна Турнаева была родом из Краматорска, и каждое лето привозила оттуда огромные южные яблоки, тыквы и вишневое варенье. Потом, в 1989 году, в Артеке, я подружилась с украинскими пионерами из Днепропетровска и девочками из Львовской делегации. Тогда уже чувствовалось, как западенцы рулят Украиной, как требуют незалежности , как забывают русский язык. Это всё отразилось в моем стихотворении «Баллада об Артеке», написанном в 2010 году. Страшно, как все эти слова выглядят сейчас: Грузины припоминали Мой второй муж привез меня в 1995 году в Киев, там я родила двоих детей, оттуда я ездила на сессии в Литинститут. Поэтому все сегодняшние события бьют по мне прямой наводкой. Потому что с краю поэт остаться не может и не должен... У меня дача в Крыму, квартира в Киеве и Москве, поэтому меня и носит сейчас между этими центрами энергетически-геополитеских зон. Больно за Украинцев. Хата с краю на этот раз им не прокатила. Одним задом на двух базарах усидеть не удалось. Если долго и упорно винить кого-то в великодержавном шовинизме, уверять себя, что рядом богатый пьяный брат, да и не брат вовсе, ибо украинец - славянин, а русский – азиат, можно поверить и в великих укров и в героя Бандеру. В поезде «Москва – Киев» 12 марта я написала стихотворение про то, что Россия может поменяться с Украиной названием, чтобы ей было не обидно, ибо делить нам нечего: Хочешь я стану твоей Украиной, а ты Россией.После обстрела администрации в Луганске, где бомбы сбросили на мирных прохожих, я написала стихотворение про Авакова и палачей нынешней Украины: *** Вот и все, что я могу пока сказать об этом. Остальное в моих ранних стихах «Островитяне», «Русский язык» и других: РУССКИЙ ЯЗЫК С. Т. Спасибо, Марина за стихи. К сожалению, в настоящее время в русскоязычном мире гражданская лирика воспринимается неоднозначно – как читателями, так и нашими собратьями по перу. Мир снова расколот на своих и чужих, на наших и ваших, на красных и белых. Здесь я хочу сказать о России, где в ходе известных событий на Украине некоторые писатели и известные деятели культуры - актёры, музыканты - показали своё истинное лицо. Не все они, мягко говоря, лояльно приняли возвращение Крыма в состав России. Уже не говорю о Пятой колонне, в рядах которой можно без труда различить и писак-псевдопатриотов - всяких крикунов и радетелей за «демократию». Неприятие гражданских стихов я ощутил и на себе: часть литераторов-соотечественников - теперь из моих бывших друзей - встретила такие мои стихи не столько с раздражением, сколько в штыки, причём штыки ударили не в грудь, а и исподтишка, в неподозревающую спину. А ещё многие наши собратья ушли в тихую, на первый взгляд, безобидную лирику, пережидая взрывоопасные времена. И если бы это была только их защитная реакция от кровавой действительности! Так ведь норовят под пледом в мягком кресле размышлять о назначении поэта-миротворца и о сеянии разумного, доброго, вечного, забывая «Пророка» Пушкина с прямым обращением к поэтам всех времён и народов: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Что ты думаешь о таких «пледовых» стихотворцах, и испытывала ли их давление на свои гражданские стихи? А ещё, честно говоря, я переживал за тебя, курсирующую между двумя странами: а вдруг и тебя «вычислят» украинские службы на одной из таможен за публикации гражданских хотя бы и интернете? И говорил тебе об этом по скайпу и в переписке. Обошлось, слава Богу. Пока, видимо, из пишущих людей в число врагов хунтовских приспешников попадают только журналисты…
* * *Поэтому пишу и все, а время всех рассудит. Поэзия безжалостна. Полуправда, неискренность, трусость её убивают. Желание скруглить острые углы, всем угодить, создают не художника, а ремесленника. С ремесленниками мне не по пути. С. Т. Достойный ответ. Но я смотрю, что вместе со стихами у нас уже набралось немало текстового объёма для того, чтобы перейти к завершению этой встречи в формате интервью. Что сегодня на писательском столе Марины Шамсутдиновой - в книгах любимых и интересных авторов, в личных рукописях? И как скоро читатель увидит твою новую авторскую книгу? М. Ш. Я никогда не знаю, о чем буду писать завтра... Но, как показывает моя творческая мастерская, замыслы зреют и в нужный момент воплощаются в неожиданные строки. Я могу писать серьезное гражданское программное стихотворение и тут же детское стихотворение или юмористический стишок. Ничего не чураюсь и не одним литературным жанром не брезгую. Единственный критерий - это соразмерность... Каждому содержанию своя форма, за исключением технически надуманной, поэтому не пишу рондо, триолеты, венки сонетов... Сейчас я в своём маленьком раю. "Сюда сбежала из высотки, В книге Ярослава Смелякова «Терновый венец» меня потрясла статья поэта о смерти Владимира Маяковского «Я обвиняю», в которой поэт, посвятивший расследованию всю жизнь, приходит к выводу, что погубила Маяковского либеральная, как бы мы сейчас сказали, критика и Лиля Брик со товарищи. Приведу цитату:
«Но если в прошлом веке «иные», как говорил Пушкин, не хотели признавать в написанном именно русское, - то, что «Русью пахнет», - то в Маяковском его критики отрицали его самое поэтическое начало и особенно настойчиво, рьяно отрицали то, что составляло наиважнейшую суть Маяковского как поэта нового времени - его коммунистическую революционность». ЛЕРМОНТОВ С. Т. Да, Николай Зиновьев – замечательный поэт и мой земляк. А Лермонтов – это, конечно, поэтический космос, где Михаил Юрьевич - первопроходец, как и Юрий Алексеевич Гагарин! Впрочем, мы же всего две недели назад были с тобой в домике Лермонтова при твоём переезде в Крым – не через Киев, куда, тебя не пустили на границе, а через Керченский пролив, куда я на правах друга-кубанца проводил тебя, встретив в Краснодаре. И сфотографировались мы у памятника поэту. И казачью «Атамань» посмотрели… Расскажи в двух словах, почему тебя не пропустили на Украину в твою законную киевскую квартиру да к тому же к малолетней дочери? И расскажи о своих впечатлениях от встречи с легендарной Тмутараканью и такой же легендарной лермонтовской Таманью? М. Ш. Спасибо огромное, Сергей, тебе за гостеприимную встречу и концентрированную программу встречи. Мы успели посмотреть Атамань с казачьими двориками и поесть южного борща; на раскопках древнего княжества Тмутаракани полюбовались древними руинами; искупались в теплом, как молоко, Таманском заливе и прикоснулись к стенам, которые помнят еще Михаила Юрьевича. Крохотная саманная хижина, к которой, как волшебной палочкой, прикоснулся гений и подарил ей бессмертие, прославил и самое имя Тамань, нарушил покой мирных контрабандистов... В Киев мы ехали на автобусе, а через границу нас не пропустили несмотря на то, что у моей дочери есть украинское гражданство и квартира в Киеве. Украина сейчас просто больна, замучена, поэтому и не в силах понять, кто ей друг, а кто враг... Осенью, если Киев не будут бомбить, попробую туда снова поехать. А пока всех русских огульно записали в террористы и нам там не рады. Сегодня друг позвонил из Киева, рассказал, как водил гостей по Киеву и зашел на майдан, а там клоака, вонь, запах гари и смерти... Но свое дерьмо не пахнет. Я всегда думала, что свобода не пахнет... если бы со времен всех революций Париж сохранил свои баррикады и клозеты - это была бы не европейская столица, а мусорный притон и ночлежка. Мой любимый Киев сейчас строит заборы, а не мосты к своему счастью и процветанию. Чем решение проще принять, тем старательнее политологи и продажные историки пытаются убедить народ в том, что белое это черное. Такая кривда хорошо оплачивается. Но у башни лжи песчаный фундамент, народные слезы подмоют его и снесут до основания. С. Т. Да, Украина – это наша всеславянская боль. Я знаю, что у нашей Беларуси не меньше нашего болит сердце – сразу и за Украину, и за Россию. Будем надеяться на наступление скорого мира, может быть, после условного перемирия в текущие дни. … А в завершение нашего разговора хочется услышать несколько слов о «Российском писателе», автором которого ты являешься. В свою очередь «РП» наряду с писательскими союзами, объединениями и изданиями курирует наш с тобой любимый международный фестиваль литературы и культуры «Славянские традиции», где мы встретимся совсем скоро и снова будем «соперниками» в стихотворных конкурсах и номинациях. В связи с этим твои пожелания и «Российскому писателю» и предстоящим «Славянским традициям-2014». М. Ш. «Российский писатель» и его бессменный редактор Николай Иванович Дорошенко вошли в мою жизнь в 2011 году. Рупор нашего патриотического родного Союза писателей России, где публикуются самые яркие авторы и современники. Он дает довольно широкий срез современного литературного процесса, знакомит с новыми именами, публикует положения о лит.конкурсах и премиях. Дает обширные публицистические материалы и дневники писателей. Поэтому предложение от Николая Ивановича публиковаться на его страницах и разместить мои подборки в литературном избранном я восприняла с радостью. Для меня это еще одна возможность пообщаться со своими читателями и коллегами. Фестиваль «Славянские традиции» для меня дань памяти моим украинским литературным учителям - Юрию Каплану и Леониду Вышеславскому - с коими я была лично знакома в начале двухтысячных годов. После моего прочтения вступления к поэме «Судьба божественного ветра – Таёжники» - Леонид Викторович пожал мне руку и, в гроб сходя, благословил. Так и сказал. Было это в Киеве, в украинской Спилке письменников, где нас познакомил Каплан. ТАЁЖНИКИА еще крымский фестиваль - это море и море стихов, песен, литературных мастер-классов и дискуссий. Это Ирина Силецкая - талантливый и добрый человек, организатор всего этого действа, пытающийся примирить левых и правых, либералов и патриотов, найдя общее у всех нас - творчество и русский язык, который скрепляет нас пока еще... Хотя и со скрипом: ведь на русском языке можно писать так, что не поймешь - с какого это языка перевели... А еще я жду встречи с тобой, с Олей Лебединской, с Владимиром Шемшученко, и еще с многими другими друзьями, а может уже и не друзьями… С. Т. Спасибо, Марина, за разговор. И опять же будем надеяться, что всё-таки наши друзья останутся нашими друзьями. Мир вернётся на Украину. Нынешняя киевская власть не вечна. Вечны Божье русское слово и его вечно молодое, удивительное, миротворческое дитя – Поэзия! Беседу вёл Сергей ТИМШИН Июнь 2014 г. |