Владимир Подлузский
РОДНОЕ
Мой отчий дом давно не крепость
И не разжалобленный скит.
Вся современная нелепость
Из окон крашеных глядит.

Нет   у меня отца и мамы;
Спят под берёзой на холме.
Картина, вставленная в рамы,
Блистает памятью во мне.

Родные снятся на неделе,
Когда букет срезают с верб.
Заметно толпы поредели
В дыму, съедающем от треб.

Но нет особенной печали;
Её и так хватает тут.
Как много мы не замечали,
С рожденья шествуя на суд.

Я мир увидел не в роддоме;
А на бугре средь старых рос.
Жаль, офицеру и поповне
Мне мало кланяться пришлось.

Вокруг былого отголоски;
Мой дом давно не крестит лоб.
И под забором тлеют доски,
Что мать готовила на гроб.
17 апреля 2019

Николай Тряпкин(1918-1999)
МАТЬ
Когда Он был, распятый и оплёванный,
       Уже воздет,
И над крестом горел исполосованный
       Закатный свет, -
Народ притих и шёл к своим привалищам -
       За клином клин,
А Он кричал с высокого распялища -
       Почти один.
Никто не знал, что у того Подножия,
       В грязи, в пыли,
Склонилась Мать, родительница Божия -
       Свеча земли.
Кому повем тот полустон таинственный,
       Кому повем?
"Прощаю всем, о Сыне мой единственный,
       Прощаю всем".
А Он кричал, взывая к небу звездному -
       К судьбе Своей.
И только Мать глотала кровь железную
       С Его гвоздей…
Промчались дни, прошли тысячелетия,
       В грязи, в пыли…
О Русь моя! Нетленное соцветие!
       Свеча земли!
И тот же крест - поруганный, оплёванный.
       И столько лет!
А над крестом горит исполосованный
       Закатный свет.
Всё тот же крест… А ветерок порхающий -
       Сюда, ко мне:
"Прости же всем, о сыне мой страдающий:
       Они во тьме!"
Гляжу на крест… Да сгинь ты, тьма проклятая!
       Умри, змея!..
О Русь моя! Не ты ли там - распятая?
       О Русь моя!..
Она молчит, воззревши к небу звездному
       В страде своей.
И только сын глотает кровь железную
       С её гвоздей. 
1993

Нина Орлова-Маркграф
СНЯТИЕ СО КРЕСТА 
Сомкнув суровые уста,
стуча о камень тростью,
шел тайный ученик Христа
снять тело Господа с Креста.
К Распятью шел Иосиф.

Ушко Игольное ворот
пройдя, сел у развалин,
дух перевел. Со лба тек пот,
белела пыль сандалий.

И молоток стучал в  виски. 
 Он шел, даль словно глохла.
И видел он : вдали висит
на трех крестах Голгофа.

Стук молотка, немолчный стук
и слабый возглас: «Где вы?»
Поставил лестницу к Кресту –
прильнуло древо к древу.
Он, торопясь, почти бежал
по ней. И плат, и клещи
в руке опущенной  держал.
Уж вечер. 
Схлынул солнца жар,
слепящий и зловещий.

И  молоток утих в ушах,
когда  он гвозди вынул.
Он оглянулся, сделал шаг 
и  кликнул Никодима,
приникшего к  стопам Христа.
И, сняв Учителя  с креста,
на плащаницу принял.

И вместе два ученика
обвивши плащаницей
Господне тело, понесли
тянулись тени от маслин – 
там  сад стоял у ручейка
и новая гробница.

Темнело быстро. Шест стожар
мерцал за облаками,
 и словно бы чуть-чуть дрожал.
 Осколок  от скалы лежал –
 там заяц  жил, за  камнем,
обвитым вьющимся кустом.

Оливы - порознь и рядком
серебряные, с чернью,
склонив главы, а кто ничком, 
надзвездный слушали псалом –
как  будто  шла вечерня.

«Прощай, Учитель!» – 
Тих, согбен,
сказал Иосиф первым. 
Едва поднялся он с колен
и  вышел из пещеры.

Но оставался  Никодим.
Он там побыть хотел один.

Наивной веры ученик
был зряч во тьме кромешной, 
он к  белым пеленам приник
и вспоминал беседы с Ним,
и говорил утешно :

«Ведь  только тело тут лежит – 
в пещере, в камне тесном,
Окончилась земная жизнь,
окончилась земная жизнь,
но нет конца –  небесной…»

Анатолий Вершинский
СТРАСТНАЯ ПЯТНИЦА 
День походит на прочие. Совесть чиста.
Только мнимая это похожесть.
Потому что сегодня бичуют Христа.
Озираюсь, от ужаса ёжась.

Я смотрю из московских болотистых мест
на пустыню, где сухо и глухо,
где Спаситель не бросит вовеки свой крест
за посулы лукавого духа.

Я менял на гроши и талант, и талан,
то впадая в хандру, то куражась.
Горстка медных монет оттянула карман,
и на сердце осталась их тяжесть.

Этот день… Он пополнит пристойные дни.
Ведь в толпе, не поверившей чуду,
я не стану кричать, как другие, «распни».
Я отважно безмолвствовать буду…

Валентина Ерофеева-Тверская
МОЛИТВА
Пусть сердце радуется дню
за тьмой идущим,
И наполняет верой мир, –
простой и сущий.
Господь, сподобь нас и прозри
для светлой мысли,
Даруй надежду и любовь
во славу жизни.
Направь, помилуй, подскажи
пути-дороги,
Чтоб стопы грешные вели
в Твои чертоги…

Геннадий Иванов
* * *
Началась неделя Страстная.
Неделя страданий Христа.
Апрель. Дорога лесная.
Ещё нет ни одного листа.

Вот Христос пронесёт свой крест тяжёлый
На место казни, на кресте умрёт,
А потом воскреснет – и лес весёлой
Жизнью наполнится, оживёт.

И всё в России наполнится светом,
Верой в доброе торжество.
Повеет победой, повеет летом,
И Господь не забудет никого.

Только надо пройти эту неделю Страстную,
Пройти, прося прощенья у Бога.
На Пасху мы все сидим у Господа одесную,
Это потом будет грозно и строго.

Николай Беседин
РУССКИЙ ИСХОД
И шел народ из плена тьмы и зла,
Из века в век, одной надеждой сытый,
Нуждой гонимый, батогами битый,
Он шел на свет небесного чела.
Через пустыню, воды и снега,
Пожарища и кровь переступая,
Он шел и верил, что земля святая
Пред ним свои откроет берега.
Вслед за одним вставал другой пророк
И воздымал в руках своих скрижали.
Они к добру и равенству взывали
И к жребию, что жертвенно высок.
И были проклинаемы они,
И биты были злобой и камнями,
Но кровь их – очистительное пламя
Была преображению сродни.
Когда соединялись ход времен,
Земные и небесные молитвы,
Народ вставал на праведную битву
И разрушал губительный полон.
Пока еще Удерживатель был
И ограждал, и вел народ сирый,

Свет истины сиял над грешным миром
И жертвенную кровушку сочил.
Но забывал народ свою судьбу
И козлищ возносил и чтил богатство,
И проклинал он равенство и братство,
Что нес так долго на своем горбу.
В безвременьи, в молчаньи роковом,
Когда над духом властвовала сытость,
Плодились идолы, утробная безликость,
И примиренье становилось злом.
Рождались упыри в державной мгле,
И лoвцы душ клялись служить народу,
Плясали нищие и славили свободу
На горемычной матери-земле.
И шел народ с иконой на груди
Туда, где Вавилон воздвигли новый.
А позади – горящий куст терновый
И крестная Голгофа – впереди.
2004