|
* * *
Как на закате грозен монастырь,
а на восходе – праздничен и ярок!
У врат его я оставляю мир,
воспринятый вначале как подарок.
В обители молитвы вознесу
за души наши грешные, больные,
чтоб там, когда нас призовут на суд,
они не кровоточили, как ныне.
МНЕ БОЛЬНО
Мне больно: и ругань в толпе, и смешки,
И нет в этом скопище веры.
Кто разума Божьи созданья лишил,
Кто им столько злобы отмерил?
Мне больно: я слышу, как кости трещат,
Как плоть, Богом данная, рвётся,
Я слышу бездонные стоны мещан
И войны, что застили солнце.
Мне больно: впивается в голову тёрн,
Впиваются оводы в раны...
И – слышится к небу несущийся стон,
Молитвенный и покаянный.
Я слышу и вижу народы во мгле
И ход нескончаемый крестный.
Мне больно!
Вы слышите голос во мне? –
Убейте! И дайте воскреснуть.
* * *
Я пролетаю синей птицей
Над вами в синей мгле
И не желаю возвратиться
Жить с вами на земле.
Мне хорошо, легко, свободно,
Лечу – куда хочу
В безбрежной сини небосвода –
Ничей в страну ничью.
Не напрягайте ваше зренье,
Не делайте потуг
Найти меня во мгле Вселенной
И покормить из рук,
И завязать глаза, и бросить,
Повязку сдёрнув, в бой, –
Я не вернусь к вам даже в гости
На шар ваш голубой.
ОТРАЖАТЕЛЬ ВРЕМЁН
Высоко-высоко – нам не видно отсюда –
Над Землёй расположен отражатель времён.
Там и войны и страсти всемирного люда,
Там и Пушкин, и мой пра-пра-правнук рождён.
Высоко над Землёй и народы и страны,
О которых у нас представления нет.
Там они в той же жизни, в трудах постоянных,
Без каких-либо новых забот и примет.
Вот и мы будем там повторять всё сначала,
Век за веком топтаться всё в той же грязи.
Ничего не случится в том мире случайно,
Ничего не изменится с этим в связи.
Вот вам рай, вот вам ад – в общем, что заслужили,
Тем и будем там вечно наслаждаться в веках.
Хорошо ли, не знаю, тем, кто рвал свои жилы,
Тем, кто праведно жил, тем, кто не жил никак.
РАДОСТИ ПОПРЯТАЛИСЬ
Где хоть радости попрятались – не вижу ни одной.
На душе такая муть – ну нет просвета.
Вроде всё вокруг нормально,
жизнь моя пока со мной,
Но печально так, как будто песня спета.
А она и спета, если взвесить всё и оценить
Беспристрастно, но по совести, по правде.
Где друзья мои шальные? – только в памяти целы –
Молодые, подшофе и «при параде».
Вот где радость и веселье, праздник тела и души!
Вот где, вот где… Всё мгновенно пролетело.
Песни, танцы и подруги шаловливые ушли
За друзьями вслед – душа гнетётся телом.
Вроде б есть ещё с кем можно
угнетённую раскрыть,
Но гораздо лучше этого не делать,
Потому как этот общий,
вечный старческий санскрит
Слушать в собственной душе им надоело.
Вот и маюсь, даже утро ярким солнечным лучом
Проникая сквозь окно, сквозь пыль и шторы,
Мне сегодня не поможет, лишь напомнит то, о чём
Сам с собою продолжаю разговоры.
* * *
Это место – веры в чудеса.
Ведь подумать только – сколько в жизни было
Разного, чтоб я поверил сам
И другим поведал небыли и были.
Вот стою на этой высоте –
Над землёю всею и водою всею,
Над круженьем жизней и смертей –
И вокруг себя свои сомненья сею.
Только – независимо от них –
Чудеса, как встарь, произрастают всюду.
Даже там, куда мой взгляд проник,
Где противлюсь я очередному чуду.
Это место чудесам сродни.
Даже если встать над ним забыло солнце,
Волшебством наполненные дни
Так милы, что сердце вновь с восторгом бьётся.
Верь не верь, а сила велика
Этих милых мест, меня здесь приютивших.
Подо мной и надо мной – века –
В кажущемся раннем утреннем затишье.
НЕТ ТЕБЯ – И НИЧЕГО НЕ НУЖНО
Четверть века, мама, четверть века
Не живу, а мучаюсь, скорбя.
Понял я, что лучшим человеком
Ты была, оставшись без тебя.
Нет тебя – и ничего на свете
Радости не может принести.
Без тебя я думаю о смерти,
Жизнь зажав, как гвоздь, в своей горсти.
Вот оно – ужасное распятье:
Жизнь без самой преданной любви.
Люди – это ж сёстры, это ж братья –
Стёрли узы кровные свои.
Думают о личном превосходстве,
Яростно растаптывают тех,
У кого тревожно сердце бьётся
В окруженье жаждущих потех.
В этом мире холодно и душно
От любви продажной, оттого,
Что теперь мне ничего не нужно
Без тепла родного твоего.
ПЕРЕЖИТЬ БЫ ВСЁ ЭТО
Пережить бы всё это, пережить бы – и всё.
Стать частичкой кометы, залетающей в сон.
Пролетающей мимо вот таких же землян.
А коль неотвратимо, – с головой в океан.
Там увидеть, что раньше видеть просто не мог,
Что позволено павшим, отслужившим свой срок.
И сквозь воду, сквозь землю, если надо, пройти.
Что ж, и это приемлю, буду невозмутим.
Возмущать буду воздух, волны буду вздымать.
Для того я и создан – их тревожить опять.
Тех, кто стал или станет частью этих стихий,
Завладеет сознаньем и проникнет в стихи.
|
ПОНИМАЮ
Я понимаю, что не я один живу на белом свете,
И всё же не могу понять и застреваю при ответе
На свой вопрос: ну почему
мир создан был таким огромным?
Зачем так много – одному,
с моим-то совершенством скромным?
Могу сейчас понять, что сам
я для какой-то цели создан,
Но, коль довериться весам,
сравните: я – и те же звёзды!
Зачем я им, я – среди них
такой беспомощный и мрачный –
Не сам же по себе возник,
чтоб в мире всё переиначить.
Коль молвят, бабочка крылом
своим меняет ход событий,
То человек какой погром
устроить может, посмотрите!
Что стало с бедною Землей!
Что станет с космосом открытым?
Когда же Бог придёт за мной
и уведёт в свою обитель?
Я мог бы малым обойтись,
но в тесноте остаться страшно.
Нет, я не жалуюсь на жизнь,
хотя и выгляжу уставшим.
И всё мне нравится, всё-всё,
что есть и что, возможно, будет.
А если это – только сон:
и звёзды, и Земля, и люди?
Как много на Земле людей!
Но я – один. Мой мозг не может
Понять, что смертен я, нигде
я больше не увижу тот же
Небесный свет и пыльных штор
не распахну навстречу солнцу…
Что толку в том, что я нашёл
всё то, что здесь и остаётся.
ТАК ВОТ ЖИЗНЬ И ПРОХОДИТ
Так вот жизнь и проходит,
в заботах, которых не счесть,
Да еще и бесплодных, навязанных кем-то, немало,
Да ещё я пишу нескончаемый свой палимпсест,
У которого нет до сих пор ни конца, ни начала.
Предыдущий, нет-нет,
не смываю с пергамента текст,
Не готов распрощаться со всем,
что написано в прошлом,
Но уже надоело одно, и другое вот-вот надоест,
Словно мох на камнях,
для чего, неизвестно, проросший.
Так вот жизнь и проходит, застрявший в её мелочах,
Я не вырвусь уже из земного порочного круга,
Где кричать бесполезно, но я не умею молчать,
Вою вновь и кричу, зная цену напрасным потугам.
Можно лечь и не двигаться,
просто смотреть в потолок.
Это было б разумнее, чем каждый день суетиться.
Нам, родившимся здесь, почему-то пока невдомёк,
Что Земля – это камень, а вовсе не вольная птица.
Что когда-то она возвратилась на круги своя,
Что привязана прочно, навечно к палящему солнцу.
И ещё никому Бог покинуть их не позволял,
Да и вряд ли позволит. И что нам ещё остаётся?
Так и будем летать неразлучно с планетой, пока
Не растает она, не исчезнет, забытая Богом.
Вот стою и смотрю на летящие вдаль облака,
Вслед за ними ведёт уходящая в небо дорога.
НЕ ЗРЯ ПРЕВОЗНОСИМ
Мы не зря превозносим дождливую осень.
Вспомни лето: жара, пыль и смог,
И дурная трава на дорожном откосе,
Задохнувшийся в смоге цветок.
Задыхался и я в наших каменных дебрях,
Проходя сквозь потоки машин,
Забывая о вечном покое, о требах,
О величии горних вершин.
Но теперь-то ничто и никто не мешает
Мне проникнуться вещим, святым.
Не сравнить с летним днём и его мятежами
Эту серую мрачную стынь.
Дождь не летний, не весел, по тверди не скачет,
Вместо брызг – непроглядная хмарь.
Неужели же вечное столь же невзрачно,
Столь же мрачно, как этот октябрь?
Но не зря превозносим капризы погоды,
Отлученье от летних забот.
Осень – это же всеми заслуженный отдых,
Даже солнышко позже встаёт.
* * *
Пусть, пусть живут мои стрекозы
И пусть летят себе, летят
Сквозь этот небывалый воздух
И этот солнечный каскад
Куда-то ввысь,
К кому-то в гости...
Остановись
И познакомься:
Стрекозы – верные подруги
Моей несбывшейся любви.
Наклон крыла их, взмах упругий
Невидим и неуловим.
Тяжёлый всплеск,
Испуг и – брызги.
Кто там исчез
Из этой жизни?
Камыш, и озеро, и сердце
Оборвались. И вот вопрос:
Каким он будет, мир без детства,
Без юности и без стрекоз?
НА РАСПУТЬЕ
Стою я на распутье,
мне всё равно, что выбрать.
Стою я на распутье –
не витязь, не игрок.
Могу пойти налево,
могу пойти направо,
могу зарыть свой посох
в начале всех дорог.
Хотя, конечно, лучше
идти дорогой ясной
и видеть то, что рядом,
и то, что вдалеке,
идти, шагать по свету,
покамест не погаснет
и солнце в небе,
и свеча в руке.
* * *
В этих уличных изломах
На холодных сквозняках
Люди – как пучки соломы
На соломенных ногах.
То спешат, то замирают.
Ветер гонит, крутит их
Вдоль по улице, по краю –
Тёмных, рыжих и седых.
Их соломенное счастье
Неизвестно даже в чём:
То ли с другом повстречаться,
То ли с солнечным лучом,
То ли, вспыхнув, раствориться
В небе тоненьким дымком,
Чтоб не видеть злые лица
И не думать ни о ком.
|
